Прежде всего, если сердце наше осуждает нас, то Бог больше сердца нашего в том смысле, что Его сострадание больше. Когда у нас возникает сильное чувство ничтожности, сознание своей недостойности, Бог, тем не менее, знает, что на самом деле мы любим Его и Его народ. Он знает, что мы принадлежим Ему, несмотря на все наши неудачи и грехи.
Другая точка зрения такова: если сердце наше осуждает нас, Бог больше сердца нашего в вопросе осуждения. Если наше знание собственных грехов весьма ограниченно, то Бог знает о них абсолютно все. Он знает все плохое, что есть в нас, в то время как мы знаем это лишь частично. Мы склоняемся к последней точке зрения, хотя обе из них истинны и, следовательно, возможны.
1. Если совесть осуждает, то и Бог осуждает: Ибо, если сердце (наше) осуждает нас, то кольми паче Бог, потому что Бог больше сердца нашего и знает все, ст. 20. Бог больший свидетель, чем наша совесть, Он больше знает против нас, нежели она: Он знает все. Он больший судья, нежели совесть, ибо поскольку Он Верховный Судия, то Его приговор имеет силу и подлежит полному и окончательному осуществлению. Вероятно, именно это имел в виду другой апостол, говоря: «Я ничего не знаю за собою, в том, за что другие осуждают меня. Я не вижу никакого обмана или допущенной неправды в своем домостроительстве и служении. Но тем не менее не оправдываюсь, не моей собственной совести судить, стою я или падаю, оправдательный приговор моей совести, или самосознания, не разрешит спора между мною и вами; так как вы не апеллируете к суждению моей совести, то не будете и руководствоваться ее решением; судия же мне (верховный и окончательный), чей суд должны принять и вы, и я, Господь» (1Кор 4:4). Или:
2. Если совесть оправдывает нас, то и Бог оправдывает: Возлюбленные! если сердце наше не осуждает нас, то мы имеем дерзновение к Богу (ст. 21), тогда мы уверены, что Он примет нас теперь и оправдает в великий день страшного суда. Но, возможно, некоторые самонадеянные души могут сказать: «Я рад этому, мое сердце не осуждает меня, а значит и Бог не осуждает». И напротив некоторые благочестивые и трепещущие души, основываясь на предыдущем стихе, готовы воскликнуть: «Господи, помилуй! Мое сердце и моя совесть осуждают меня, значит, я должен ожидать, что и Ты осудишь меня?» Но такие души должны знать, что ошибочные свидетельства суд не принимает к рассмотрению; неведение, ошибки, предвзятое мнение и самонадеянность — это недостатки не самого судьи, а судейских чиновников, или присутствующих на суде (таких как разум, воля, желания, чувства, плотской характер расстроенный рассудок), или присяжных, выносящих ложные решения; совесть auveiSrfaeug, это, собственно, самосознание. Действия неведения и заблуждения — это не действия самосознания, а некоей слепой силы; суд совести описывается здесь в его процессе, согласно первоначальному его установлению Самим Богом, в соответствии с которым, как этот процесс связан в совести, так он связывается и на небе. Поэтому, совесть наша должна быть хорошо осведомленной, а мы должны прислушиваться к ней и старательно следовать ей.
II. Далее апостол говорит о привилегиях тех, кто имеет перед Богом добрую совесть. У них есть преимущество на небе, в верховном суде — их прошения принимаются там: И, чего не попросим, получим от Него.., ст. 22. При этом предполагается, что просящий не просит и не имеет в виду ничего такого, что было бы противно чести и славе суда или его собственному духовному благу, только в таком случае он может надеяться на то, что получит просимое. Такое можно смело предположить относительно просящих или они сами могут смело предположить, что получат просимое, если учесть их состояние и практическую жизнь: ...Потому что соблюдаем заповеди Его и делаем благоугодное пред Ним, ст. 22. Послушные души готовы для благословений, им обещано, что они будут выслушаны; те же, что совершают дела, неугодные Богу, не могут рассчитывать на то, что Ему будет угодно выслушивать и исполнять их молитвы, Пс 65:18; Притч 28:9.
Ст. 20−22 зане аще зазирает нам сердце наше, яко болий есть Бог сердца нашего, и весть вся. Возлюбленнии, аще сердце наше не зазрит нам, дерзновение имамы к Богу: и Егоже аще просим, приемлем от Него, яко заповеди Его соблюдаем, и угодная пред Ним творим
Может быть, сердце наше трепещет перед величеством Божественной любви? И мы говорим себе категорично и как порицание: нет, я не достоин такой Божественной любви. Должно примирить нашу совесть с Богом тем, что мы “право действуем”, поскольку Бог больше сердца нашего и знает все и как Болий Он даровал нам, в наше маленькое сердце, необходимые силы и храбрость стоять с терпением в подвиге любви с самопожертвованием. Он, как Всеведущий, знает, когда и что стоит даровать в сердце человеку, чтобы оно сочувствовало этой Божественной любви и чтобы оно могло в дальнейшем возрасти в Боге и руководить человеком, ведя его от силы в силу, от одной добродетели к другой. Но все это дает Бог только с молитвой, и это значит, что, если мы хотим приобрести любовь с молитвой, то молитва приходит на помощь, поскольку любовь главным образом растет и совершенствуется в молитве. И что является величайшим прошением человека — это совершенная любовь.
Так что самую совершенную любовь имеют самые большие молитвенники, святые. Истинно слово святого Исаака Сирина: “Любовь есть от молитвы”. И действительно, любовь испрашивается у Бога как самый совершенный дар, поскольку Бог есть любовь и, даруя ее, Он как бы дарует Себя Самого. В Божественной евангельской любви все зависит от молитвы людей. Поэтому и святой Иоанн Богослов благовествует: Возлюбленные! Если сердце наше не осуждает нас, то мы имеем дерзновение к Богу, и, чего ни попросим, получим от Него, потому что соблюдаем заповеди Его, и делаем благоугодное пред Ним.
Бог слушает и исполняет молитву человека, когда человек исполняет Его заповеди. “Слушай Бога в заповедях Его, — говорит святой Иоанн Златоуст, — чтобы Он услышал тебя в молитвах твоих”. Человек, соблюдающий заповеди Божии, всегда мудр и терпелив, и искренен в своих молитвах. Он знает, что, когда и как должно просить у Бога. И он всегда ищет того, что полезно для спасения его души, и это значит, что он ищет всего того, что есть евангельское, Божественное, бессмертное, вечное. Святой Иоанн Богослов нам указал, и теперь мы знаем таинство молитвы. И таинство состоит в соблюдении заповедей Божиих. Евангельский закон следующий: кто соблюдает заповеди Божии, того молитва будет услышана. Бог исполнял молитвы святых, которые соблюдали и исполняли заповеди Божии и когда они жили здесь, на земле, и сейчас, когда они находятся на небе.
Источник: Толкование на 1-ое соборное послание святого апостола Иоанна Богослова.
ибо если сердце наше осуждает нас, то кольми паче Бог, потому что Бог больше сердца нашего и знает все
Бог больше сердца нашего и знает все. Сердечным оком своим мы видим и знаем самомалейшие движения сердечные, все мысли свои, желания и намерения, вообще почти всё, что есть в душе нашей. Но Бог больше сердца нашего, Он в нас и около нас и везде, на всяком месте, как единое всевидящее духовное око, коего только малым образчиком служит наше сердечное око, и потому знает всё, что в нас, лучше, в тысячу раз яснее нас самих: знает в одно и то же время всё, что есть в каждом человеке, в каждом Ангеле и во всех Силах Небесных, в каждой твари одушевленной и неодушевленной, видит как на ладони всю внутренность нашу и внутренность всей твари, будучи всякой из них присущ и всякую из них, как Творец и Промыслитель, содержа в бытии и силах.
Бог больше сердца нашего и знает все. Если бы сердцем нашим не была душа наша, выразился бы так святой апостол? Нет. Но выразившись так, он утвердил, что сердце наше есть душа наша, и выйдет: Бог больше души нашей и знает всё. Бог есть бесконечный дух, а моя душа — ограниченный дух от Его духа и в Его духе, потому и знает Бог всё, что есть в душе каждого: ведый помышления (Лк 11, 17).
Источник: Дневник. Том IV. 1860−1861.
ибо если сердце наше осуждает нас, то кольми паче Бог, потому что Бог больше сердца нашего и знает все
Ибо если сердце наше, или совесть наша, осуждает (сильнее и точнее славянский перевод — зазирает) нас и проч.: изречение это затруднительно для разумения и толкования, а потому не всеми переводится и толкуется одинаково. По русскому переводу и толкованию смысл ясен и правилен, но подлинный текст им несколько изменяется или, точнее, видоизменяется; подлинный текст не так ясен (а с ним и славянский перевод), но смысл в нем глубже, чем в переводе русском. Смысл русского перевода, в связи с предыдущим стихом, можно изложить перифрастически так: сознание истинной и искренней любви к ближнему успокаивает сердце наше, или совесть нашу, сознание же недостатка таковой любви осуждает, или зазирает, нас, особенно пред судом правды Божией. Сердце наше, или совесть наша, может иногда и не замечать своих недостатков, может иногда ошибаться, обманываться и в самообольщении и недостаток иногда считать добродетелию или, по крайней мере, не считать пороком или недостатком; но пред Богом все открыто, Он все знает совершенно, и потому и если совесть наша иногда обличает или осуждает нас, то тем более Бог, так как от Него ничего не сокроется, тайное или явное, Он все знает, потому что Он более сердца нашего и видит и сокровенное наше, как ясное. Согласно с этим блаженный Феофилакт толкует весь этот стих так: «чрез истинность (а истинствовать мы будем тогда,когда словам нашим будут соответствовать дела) мы успокоим свою совесть; ибо словом сердце он называет совесть. Как же успокоим? Поставив себя в такое положение, чтобы произносить нам слова пред свидетелем Богом; ибо это значат слова пред Ним. Если, говорит, не будем делать так и совесть, или сердце наше, осуждает нас, то очевидно мы согрешаем. Если же мы во время греха не можем укрываться от совести своей, которая ограничена, как и человек — существо ограниченное, то тем более не можем укрыться от Бога, беспредельного и вездесущего. Смысл этого изречения такой: дети, не будем лжецами друг пред другом, любя одним только языком, но докажем любовь и делом. Поэтому узнаем, что мы от истины, то есть от Бога, и что говорим, будем говорить как бы в виду Бога; а кто, хотя бы он был бесстыднее бесов, позволит себе лгать пред свидетелем Богом?» (Феофилакт). — Таков смысл изречения в русском переводе. Смысл подлинного текста, в связи с предыдущем же и последующим, перифрастически можно изложить так: любовию на деле и истиною мы успокаиваем сердца наши, или совесть нашу, ибо, хотя бы совесть наша и зазирала нас в чем-либо, примечая или зная что-либо недоброе в нас и, таким образом, подвергая нас суду своему и осуждению, как зазрительное, то Бог больше нашего сердца или нашей совести и знаете все, чего даже и сама совесть наша не знает. Он успокаивает наше сердце даже в том случае, когда сердце наше зазирает нас, так что при чистой, искренней любви совесть наша не делается и не может быть нашим судиею (ср. 1Кор 4:3−5) и любовь, таким образом, побеждает и совесть нашу, — так велика сила любви (ср. 1Кор гл. 13)!
Источник: Толковый Апостол.
ибо если сердце наше осуждает нас, то кольми паче Бог, потому что Бог больше сердца нашего и знает все
Как сознание истинной любви к ближнему успокаивает наше сердце или совесть; так, напротив, сознание недостатка сей любви осуждает или обличает нас, и особенно, если поставим себя пред лицом Божиим. Ибо, говорит св. Иоанн, если сердце наше осуждает нас, то кольми паче Бог, потому что Бог больше сердца нашего и знает все. Сердце наше, или наша совесть может иногда и не замечать своих недостатков, может иногда, по самообольщению, и недостаток почитать добродетелью; а пред Богом все открыто, и Бог все знает совершенно: потому, если совесть нас обличает, то тем более должны мы бояться суда праведного Судии Бога, от которого ничто не скроется. Он видит и сокровенные наши мысли, желания и действия.
Источник: Беседы на первое Соборное Послание святого апостола и евангелиста Иоанна Богослова.