I. Ее происхождение и истоки: Она была предназначена Богом прежде веков к славе нашей, cт. 7. Она была предназначена Богом; Он задолго предопределил открыть ее, издревле, от начала мира, более того, от вечности, прежде веков. Он предопределил открыть ее к славе нашей, к славе либо апостолов, либо нас, простых христиан. Это было великой честью для апостолов, что Бог доверил им открыть эту мудрость, и великой привилегией всех христиан является то, что эта славная мудрость открывается им. И эта Божия мудрость, открытая в Евангелии, преподаваемая нам через Евангелие, подготавливает нас для непреходящей славы и блаженства в грядущем мире. Какую честь Бог оказывает святым Своим!
II. Неведение великих мира сего о ней: Которой никто из властей века сего не познал... (ст. 8), то есть из имеющих власть и авторитет или выделяющихся мудростью и образованием. Главным образом, здесь подразумевается, вероятно, римский правитель с вождями иудейской церкви и правителями иудейского народа. Это были власти века сего, которые если бы познали истинную, небесную мудрость, то не распяли бы Господа славы.
Заметьте: Иисус Христос есть Господь славы — титул, слишком высокий, для того чтобы его мог носить кто-либо из смертных, и возненавидели Его только потому, что Он не был познан. Если бы распявшие Его познали Его, кто Он и что Он, то удержали бы свои нечестивые руки, не взяли и не убили бы Его. Поэтому Христос и умолял Своего Отца: Отче! прости им, ибо не знают, что делают.., Лк 23:34.
III. Эта мудрость не может быть познана без откровения свыше, как сказал пророк Исайя (Ис 64:4): ...«не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его» — для надеющихся на Него, для надеющихся на Его милость, как сказано в переводе Септуагинта. Упование на Бога свидетельствует о любви к Нему.
Заметьте: Существует нечто, что Бог приготовил для любящих Его и уповающих на Него. Существует то, что Он приготовил для них в будущей жизни, что недоступно для чувственного восприятия, о чем никакими средствами обычной информации нельзя сообщить нашему уху, во что не может проникнуть наше сердце. Однако в данном случае апостол имеет в виду откровения Божии в век Евангелия. Они таковы, что их не видел глаз и не слышало ухо.
Заметьте: Великие истины Евангелия находятся вне сферы человеческого познания не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку. Если бы они были объектами чувственного восприятия и могли быть познаны глазом разума и переданы уму посредством уха, как предметы обычного человеческого познания, то не было бы нужды в откровении. Но поскольку они находятся вне сферы природных способностей человека, то мы можем познать их только в свете откровения.
IV. Посредством кого открывается нам эта мудрость: А нам Бог открыл это Духом Своим.., ст. 10. Священное Писание написано по вдохновению Божиему, 2Пет 1:21. И апостолы говорили по вдохновению того же самого Духа, как Он учил их и как давал им провещевать. В этом заключается доказательство божественного авторитета Священных писаний: Павел писал о том, чему был научен, а научен он был Богом через откровение Его Духа, того Духа, Который все проницает, и глубины Божии, и знает Божие так, как дух человеческий, живущий в нем, знает, что в человеке, cт. 10−11. Из этих слов можно извлечь два аргумента для доказательства божественности Духа Святого:
1. Из приписываемого Ему всеведения: ...Дух все проницает, и глубины Божии. Он проникает в самые глубины Божии и в самые сокровенные Его планы. Кто может иметь такое полное познание о Боге, кроме Самого Бога?
2. Из намека, означающего, по-видимому, что Дух Святой находится в Боге так же, как дух человеческий находится в чело веке. Как человек неотделим от своего духа, так и Бог от Своего. Дух Божий составляет такое же тесное, близкое единство с Богом, как дух человеческий с человеком. Дух Святой знает Божие, потому что Он един с Богом. И как человек не может знать того, что в другом человеке, если тот не сообщит и не откроет ему, так и мы не можем познать сокровенные планы и намерения Бога, если Его Дух Святой не откроет их нам. Именно через Духа Святого апостолы получили откровение тайной премудрости Божией, о которой они возвещали. «Но мы приняли не духа мира сего, а Духа от Бога, дабы знать дарованное нам от Бога, cт. 12. То, что мы имеем, мы приняли от Бога во имя Его, по вдохновению от Него. По благодати Его, просветившей нас, мы знаем дарованное нам от Бога к спасению — то есть великие привилегии Евангелия, являющиеся свободным даром Божиим, даром Его обильной благодати». Хотя эти дары благодати даны нам, мы имеем откровение о них, однако познать их спасающую силу на опыте мы тоже не можем, если не имеем Духа Святого.
V. Каким образом эта мудрость преподается или возвещается: Что и возвещаем не от человеческой мудрости изученными словами, но изученными от Духа Святого.., ст. 13. Апостолы приняли мудрость, возвещаемую ими, не от мудрых людей мира сего, но от Духа Божиего. Равным образом они не облекали ее в человеческие одежды, но возвещали учение Христа простыми словами, тоже изученными от Духа Божиего. Он дал им не только познание дарованного от Бога, но и слова для возвещения о нем.
Заметьте: Истины Божии не нуждаются в человеческом красноречии, лучше всего их можно выразить словами изученными от Духа Святого. Дух Божий лучше знает, какими словами говорить о Божием, чем самые лучшие критики, ораторы или философы. Соображая духовное с духовным — сопоставляя одну часть откровения с другой. Духовные вопросы, рассматриваемые в совокупности, поясняют друг друга, но если исследование откровений Божиих осуществляется по принципам человеческой науки, то наши суждения о них, наверняка, будут неверными. Самый точный язык для выражения Божиих мыслей — это язык Духа Божиего.
VI. Как эта мудрость воспринимается.
1. Душевный человек не принимает того, что от Духа Божия, потому что он почитает это безумием.., ст. 14. Душевный человек. Это либо (1) Человек, находящийся под властью ветхой природы, никогда не имевший просвещения от Духа Божиего, такой, каких Иуда называет душевными, не имеющими духа, Иуд 1:19. Люди неосвященные не принимают Божиего. Божии истины являются безумием для таковых. Не потому, что они утратили природную способность рассуждать, но потому что злые наклонности и порочные принципы подавляют в человеке желание вникать в Божие, в духовные вопросы Его Царства и покоряться Его власти и силе. Только животворящие лучи Духа истины и святости могут помочь человеческому уму увидеть их превосходство и, убедившись в их истинности, принять и усвоить сердцем. Итак, душевный человек, человек, лишенный Духа Божиего, не может познать Божии истины, потому что о них следует судить духовно. Либо (2) Естественный человек, мудрый мира сего (1Кор 1:19−20), мудрый по плоти (1Кор 1:26), имеющий мудрость века сего, человеческую мудростью (ст. 46), человек, который, подобно древним мудрецам, все хочет познавать исключительно своим умом, ничего не хочет принимать верою и не признает никакой нужды в сверхъестественной помощи. Это было весьма характерно для людей того времени, притязавших на философию, греческое образование и мудрость. Такой человек не принимает того, что от Духа Божиего. Для него откровение не является источником познания, и он смотрит на него как на бред и безумие, как на сумасбродные идеи обольщенного мечтателя. По этой причине он не в состоянии познать сверхъестественного, так как о нем можно судить только духовно, то есть познавать путем откровения от Духа, таким путем, который он не допускает.
2. Но духовный судит о всем, а о нем судить никто не может, ст. 15. Под этим следует понимать либо:
(1) Тот, кто освящен и помышляет о духовном (Рим 8:6), может судить о всем — способен рассуждать о вопросах, относящихся к человеческой мудрости, и находит также наслаждение в божественных истинах. Только освященный разум может оценить реальную красоту святости, не теряя при этом и способности судить об обычных, естественных вещах. Духовный человек может судить о всем — о естественном и сверхъестественном, о человеческом и божественном, о выводах человеческого разума и об откровениях свыше. Но о нем самом судить, или познать его, никто не может. Святые Божии — это сокровенные люди. Жизнь их сокрыта со Христом в Боге (Кол 3:3). Плотской человек знает о духовном человеке не больше, чем о других духовных вещах. Ему чужды принципы, радости и проявления духовной жизни. Духовный человек не открыт для его наблюдений. Либо (2) Духовный (тот, кто имеет божественные откровения, воспринимает их как таковые и основывает на них свою жизнь веры) может судить как об обычных вещах, так и о божественных; он может различать, что соответствует евангельскому учению о спасении и что не соответствует ему, является ли проповедуемое кем-либо истиной Божией или нет. Основывая свою жизнь веры на откровении, он не теряет при этом способности к рассуждению и не отвергает его принципов. Но о нем судить никто не может — никакой человек не может судить его, так чтобы опровергнуть его, изобличить в неправде. Недуховный человек не может судить о том, что говорит духовный, истинно оно или нет, от Бога он говорит или не от Бога. Короче говоря, кто получает все свои знания научным путем, в естественном свете своего разума, тот не может судить, истинно или ложно принимаемое путем откровения. Ибо кто познал ум Господень, чтобы мог судить его (ст. 16), то есть духовного человека? Кто проник в разум Божий настолько, чтобы судить того, кто имеет Духа Божиего и находится под Его влиянием? Только духовному человеку Бог непосредственно дает познать Свою волю. И кто может наставлять в духовных вопросах человека, находящегося под водительством Его Духа? Природным умом крайне мало что можно узнать о Боге. Но, добавляет апостол, мы имеем ум Христов, а ум Христов это ум Божий. Он есть Бог, главный Посланник и Пророк Божий. Апостолы были облечены Духом Его, чтобы открыть нам мысли Божии, ум Его.
Заметьте: Иметь ум Христов — великая привилегия христиан.
Ст. 6−7 Мудрость же мы проповедуем между совершенными, но мудрость не века сего и не властей века сего преходящих, но проповедуем премудрость Божию, тайную, сокровенную, которую предназначил Бог прежде веков к славе нашей
Внешняя мудрость была бы мудростью, если бы приняла Духа; но так как она все присвояла себе и думала, что не имеет нужды в высшей помощи, то сделалась безумием, хотя и казалась мудростью. Потому Павел, наперед обличив ее самыми делами, потом назвал ее безумием, а премудрость Божию наперед назвал безумием, согласно с мнением язычников, потом же доказывает, что она есть истинная мудрость, — а после доказательств уж весьма легко посрамлять противников, — и говорит: премудрость же глаголем в совершенных. Если я, почитаемый безумным и проповедником безумия, победил мудрых, то победившая мудрость есть не безумие, но совершеннейшая мудрость и настолько превосходнее внешней мудрости, что та кажется безумием. Назвав ее сначала так, как называли ее тогда язычники, и доказав превосходство ее самыми делами, а их обличив в крайнем безумии, он потом называет ее свойственным ей именем и говорит: «Мудрость же мы проповедуем между совершенными». Мудростью он называет проповедь и способ спасения посредством креста; совершенными же называет верующих. Действительно совершенны те, которые знают, что все человеческое весьма немощно, презирают все это и уверены, что оно не служит им ни к чему; а таковы верующие. «Но мудрость не века сего». К чему в самом деле полезна внешняя мудрость, которая ограничивается здешним миром и далее его не простирается, даже и здесь не может принести никакой пользы обладающим ею? Властями века он называет здесь не бесов, как думают некоторые, но людей, облеченных отличиями и властью и почитающих ее чем-то весьма важным, философов, риторов и писателей, которые тоже часто обладали властью и бывали народными вождями. Властями же века сего называет их потому, что власть их не простирается далее настоящего века: потому и присовокупляет: преходящих, и таким образом доказывает ничтожность внешней мудрости как самым ее свойством, так и свойством тех, которые обладают ею. Доказав, что она ложна и безумна, что она не может открыть ничего, что она бессильна, теперь он показывает, что она и кратковременна. «Но проповедуем премудрость Божию, тайную». Какую тайну? Христос говорил: «что на ухо слышите, проповедуйте на кровлях» (Мф 10:27). Почему же Павел называет ее тайною? Потому, что ни ангел, ни архангел, и никакая другая сотворенная сила не знала ее прежде, нежели она открылась. Потому апостол и говорит: «дабы ныне соделалась известною через Церковь начальствам и властям на небесах многоразличная премудрость Божия» (Еф 3:10). Бог так почтил нас, что и они услышали ее вместе с нами; и мы в отношении к друзьям считаем знаком нашей дружбы с ними то, когда никому прежде них не открываем тайны. Пусть внимают те, которые хвалятся проповедью, без разбора предлагают всем жемчуг учения, бросают святыню псам и свиньям, и притом с излишними мудрованиями. Тайна не допускает прикрас, но какова есть, такою точно и возвещается; она не будет уже тайною божественною и неповрежденною, если ты прибавишь к ней что-нибудь от себя. Тайною она называется и потому, что мы созерцаем в ней не то, что видим, но одно видим, а другому веруем. Таково свойство наших таинств. Иначе смотрю на них я, иначе неверный.
Дети, видя книгу, не понимают значения написанного и не разумеют того, что видят, то же бывает и со всяким человеком безграмотным; между тем знающий грамоту найдет в написанном смысл, целые жизнеописания и повествования; также, получивши письмо, безграмотный увидит только бумагу и чернила, а грамотный услышит голос отсутствующего, будет беседовать с ним, и сам посредством письма ответит ему, что угодно. То же бывает и с таинствами: неверные, слыша о них, как будто не слышат; а верующие, будучи научены Духом, разумеют силу сокровенного. Потому Павел говорит, что и ныне «закрыто благовествование»: «для погибающих, — говорит, — закрыто» (2Кор4:3). С другой стороны, словом «тайна» он выражает, что проповедь есть нечто необычайное; так обыкновенно Писание называет то, что бывает сверх чаяния и превышает человеческое разумение. Потому и в другом месте говорится: «тайна моя и мне и моим»; и опять Павел говорит: «говорю вам тайну: не все мы умрем, но все изменимся» (1Кор15:51). Хотя она проповедуется везде, но, несмотря на то, она — тайна. Нам и заповедано говорить с кровлей то, что мы слышали на ухо (Мф 10:27), и повелено не давать «святыни псам» и не бросать «жемчуга… перед свиньями» (Мф 7:6), потому что одни — люди душевные и не разумеют, другие имеют покрывало на сердце своем и не видят. Следовательно, тем более тайна то, что хотя и проповедуется везде, но не постигается не имеющими здравого разумения, и открывается не с помощью мудрости, но Духом Святым, сколько мы можем вместить. Потому не погрешит тот, кто и вследствие этого назовет ее недоведомою тайной, — ведь и нам верующим не дано полное и совершенное ведение, как говорит Павел: «отчасти знаем, и отчасти пророчествуем. Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, тогда же лицем к лицу» (1Кор13:9, 12). Потому он и говорит: «проповедуем премудрость Божию, тайную, сокровенную, которую предназначил Бог прежде веков к славе нашей». Сокровенную, т. е. такую, которой прежде нас не знал никто из горних сил, или которой и ныне многие не знают. Это и выражают слова: «которую предназначил к славе нашей»; а в другом месте говорит: «к… славе Его» (Еф 1:12), потому что Бог почитает наше спасение Своей славой, также и Своим богатством, хотя Сам есть сокровище благ и ни в ком не нуждается, чтобы быть богатым. Предназначил, говорит, выражая этим попечение Божие о нас.
Обыкновенно те почитаются наиболее пекущимися о нас и любящими нас, которые издавна расположены делать нам добро, как поступают и родители с детьми: они хотя отдают им имущество впоследствии, но бывают расположены к тому за долгое время и с самого начала. Так и Павел старается здесь показать, что Бог любил нас издревле и всегда, даже и тогда, когда мы еще не существовали; если бы Он не любил нас, то не предназначил бы нам богатства. Потому не думай о минувшей вражде, — любовь древнее ее. Слова: прежде веков — означают вечность, подобно тому, как и в другом месте говорится: «Сущий прежде веков» (Пс 54:20). Также доказано будет, что и Сын вечен, потому что о Нем говорится: «чрез Которого и веки сотворил» (Евр 1:2); это значит, что Он существует прежде веков, потому что Творец, без сомнения, существует прежде тварей.
Источник: Гомилия 7 на 1-е послание к Коринфянам
Премудрость же глаголем в совершенных; премудрость же не века сего, ни князей века сего престающих
Эта речь об истинной премудрости противополагается всему, что говорено было Апостолом, начиная с того места, где он сказал, что послан благовестить не в премудрости слова (1, 17). Тут он сказал, что и Бог положил привлекать ко спасению буйством проповеди, и принявшие проповедь — все больше буии и невидные по-мирски, и сам он проповедал просто и только простое слово крестное. Выслушав это, всякий мог подумать: так верно христианство не содержит ничего питательного для ума, скудно содержанием, премудрость его не велика. Против этого говорит Апостол, что буйство проповеди и вся смиренная обстановка ее приняты, по распоряжению Господа, только с тою целию, чтобы сами собою оказались сыны мудрости. Когда же таковые обращаются действием простой проповеди, тогда уже обогащаются такою мудростию, которая недосязаема для сынов века.
Какую же премудрость слышат они? — Полнейшее раскрытие того, как спасение совершено Господом чрез крестную смерть и как сие спасение усвояется обращающимися к Господу посредством веры; затем — из каких источников исходило устроение такого образа спасения, и какие плоды его в кругу тварей. Все это раскрывает по местам Апостол в посланиях, особенно в послании к Ефесеям и Колосянам В постижение же отношений к Богу вводятся они постепенно благодатию Духа под условием нравственного совершенства. Здесь раскрывается духовная, Божественная область, и раскрытию сему нет конца. Наши толковники о сей премудрости выражаются так: «Премудростию Апостол называет проповедь Евангелия и способ спасения посредством креста» (святой Златоуст). «Проповедь, названная прежде буйством, для принявших истинную и совершенную веру действительно есть и именуется премудростию» (Феодорит). «Премудростию называет проповедь и способ спасения, как спасаются чрез крест» (святой Дамаскин), — «как крестом спасается вся поднебесная» (Экумений). «Ибо смертию смерть упразднить есть дело величайшей премудрости» (Феофилакт).
Кого разумеет Апостол под совершенными? — Это понимают разно. Противополагая сих совершенных христиан оглашенным, которые только готовятся к тому, чтобы стать христианами, надо под ними разуметь всех верующих, которые крещены, Духа благодати прияли чрез возложение рук (миропомазание) и причащаются святых Христовых Таин Божественные таинства сии и назывались совершительными, ибо совершали христианина. Приявший их почитался совершенным христианином, ему предлежала после сего забота уже не о том, как стать христианином, но о том, как далее следует жить и действовать по-христиански, храня данную благодать. Другие, противополагая сих совершенных младенцам о Христе, только что ставшим христианами, разумеют под ними преуспевших в христианской жизни, достигших высших в ней степеней бесстрастия, действенного проявления благодати Святого Духа, или осязательного освящения. Сдается, будто бы здесь уместнее разуметь последних. Но надо взять во внимание, что в первые времена обращающиеся приступали к Господу с пламенною верою, с полным самоотвержением и нераскаянною готовностию на все, что бы ни потребовалось для угождения Ему; почему благодать Божия, нисходя в них чрез таинства, находила сосуд сердца их готовым ко вмещению ее, и проявляла свое действие в них, не сокращая руки. Духовные в них совершенства просиявали вдруг, — и это изменение для всех было явно. Судя по этому совершенных христиан Апостольского времени нельзя так отдалять от начала их христианства, как это делается ныне. Наши толковники поступают осторожнее, разумея под совершенными истинных христиан, верующих, верных. Так святой Златоуст и другие. Святой Златоуст говорит: «Совершенными называет верующих. Ибо действительно совершенны те, которые знают, что все человеческое весьма немощно, презирают все это и уверены, что оно не служит им ни к чему; а таковы и суть верующие».— Святой Златоуст хочет сказать, что это такие верующие, которые, оставя все временное и земное, умом и сердцем возжелали небесного, вечного, духовного, Божественного, живут не в интересах века сего, а в видах века оного. Другие так пишут: «Совершенными называет верных, которые, все презрев, воспаряют к небесному» (Феофилакт).— «Богу себя предают» (Экумений).
Премудрость же не века сего. Это земной образ мыслей, в познании не заходящий за пределы видимого, и в жизни ограничивающийся умением так вести дела, чтоб жить в покое и довольстве. Святой Златоуст разумеет под сим «внешнюю мудрость, которая ограничивается здешним миром и далее его не простирается, и которая даже и здесь не может принести никакой пользы обладающим ею».
Ни князей века сего престающих. Это не лица только властные, но вообще заправители и блюстители заведенных в веке сем порядков, — коноводы мирские. «Князьями века сего, говорит Златоуст, он называет здесь не бесов, как думают некоторые, но людей, облеченных отличиями и властию, и почитающих ее чем-то весьма важным, философов, риторов и писателей, которые часто обладали властию и бывали народными правителями. Князьями века сего называет их потому, что власть их не простирается далее настоящего века; посему и присовокупляет: престающих, и таким образом доказывает ничтожность внешней мудрости как самим ее свойством, так и свойством тех, кои обладают ею. Доказав, что она ложна и безумна, что она не может открыть ничего, что она бессильна, теперь он показывает, что она и кратковременна».
Источник: Первое послание к Коринфянам святого апостола Павла, истолкованное святителем Феофаном.
Мудрость же мы проповедуем между совершенными, но мудрость не века сего и не властей века сего преходящих
О мудрости мы говорим не с детьми, но с совершенными, — и о мудрости не сего века и не начальников сих времен, кои должны быть упразднены.
Источник: Толкование на послания божественного Павла.
Мудрость же мы проповедуем между совершенными, но мудрость не века сего и не властей века сего преходящих
Выше назвал проповедь безумием, потому что так называли ее эллины. Но, доказав самым делом, что это истинная премудрость, наконец смело, называет и проповедь о Христе премудростью и спасение крестом; ибо истребить смерть смертью действительно есть дело величайшей премудрости. Совершенными называет верных; ибо они точно совершенны, потому что, презрев все земное, стремятся к небесному. Мудростью века сего называет мудрость внешнюю, так как она временна и оканчивается вместе с сим веком; властями века сего именует не демонов, как думали некоторые, но мудрецов, ораторов, риторов, которые были вместе с вождями и начальниками народа. Поскольку же и они временны, то называет их властями века сего и преходящими, то есть прекращающими бытие, а не вечными.
Источник: Толкование на первое послание к Коринфянам святого апостола Павла.
Мудрость же мы проповедуем между совершенными, но мудрость не века сего и не властей века сего преходящих
Когда Павел говорит о мудрости властей века сего, то, я полагаю, он говорит не о некоей одной общей мудрости, свойственной всем представителям властей века сего, а об особой разновидности мудрости, свойственной некоторым из них.
Источник: О началах.
Мудрость же мы проповедуем между совершенными, но мудрость не века сего и не властей века сего преходящих
То есть мудрость, которая сказывается между тех, кто креста Христова силу и свидетельство разумеют. Они, следовательно, и есть мудрые и совершенные, вера которых не более на словах, чем на деле. Мудрость не века сего. Так апостол направляет речь свою о мудрости не века сего, но грядущего, в котором истина Божия и отрицателям ее будет явлена. Этот же век не схватывает смысла благовествования по нетвердости рассуждения мирского.
Источник: На Послания к Коринфянам
Мудрость же мы проповедуем между совершенными, но мудрость не века сего и не властей века сего преходящих
Здесь содержится тема далее следующего отдела, кончающегося 4 стихом III главы. Хотя крест не есть мудрость, но для того, кто уже испытал по себе благодать искупления, даруемого Крестом Христовым. Крест является источником всякого просвещения и высшей мудростью. — Мудрость, о которой здесь говорит Апостол, это не простая проповедь о Христе, а религиозно-философские рассуждения о существе и основах христианства, о планах Божественного домостроительства. Такие рассуждения предлагает Ап. напр. в послании к Рим (гл. IX-XI), в послании к Ефесянам (гл. I) и к Колоссянам (гл. I) или в XV гл. нашего послания. Излагать такие учения — это дело уже не миссионера, а учителя. Миссионер обращается собственно к сердцу человека-грешника и указывает ему на крест как на средство спасения от грехов, а учитель развивает познания верующих и этим содействует усилению в них чувства христианской любви. — Так понимать выражение премудрость побуждает употребленное при этом выражение: между совершенными. Слово «совершенный» (τέλειος) здесь очевидно имеет особый смысл, не одинаковый с выражением «верующий» (πιςτός). В III гл. 1 ст. вместо этого слова уже поставлено слово «духовный» (πνευματικός), противоположное выражению «младенец» (ср. XIV:20; Еф IV:13, 14). Младенцем здесь и в указанных параллельных местах называется верующий, только что вступивший в Церковь и нуждающийся еще в духовном укреплении. Таким образом, под совершенным нужно понимать христианина, уже достигшего полного мужеского возраста, в противоположность христианину-ребенку, в достаточной (хотя и не в полной — ср. Флп III:12−17) мере утвердившегося в христианской вере и жизни. Когда Ап. находится среди таких утвердившихся во Христе верующих, то он считает себя в праве открывать пред ними сокровища мудрости, заключенной в Евангелии (ср. Кол II:3). При этом Ап. действует уже не как проповедник, а как учитель (вместо: проповедуем следовало бы поставить: «беседуем, обсуждаем» — по греч. λαλου̃μεν). — Премудрость не века сего. Коринфяне полагали, что учение христианства — это только усовершенствованное учение греческой философии. Ап. напротив говорит, что возвещаемая им мудрость — вовсе не произведение ума человеческого (века сего — см. I:20). — Не властей века сего преходящих. Некоторые толкователи разумеют здесь демонов, на основании Ин XII:31 и Еф VI:12. Но ведь по апостолу, эти власти века распяли Христа (8) — значит, это не демоны. Затем, этих властей века Ап. считает способными познать премудрость Божию во Христе и полагает, что, познавши ее, власти века не распяли бы Христа. Но опять этого он не мог сказать о демонах, которые знали Христа и тем не менее всячески вредили Ему… Лучше видеть здесь тех людей, как Ирод, Пилат и фарисеи, которые стояли при Христе во главе иудейского народа и почти бессознательно содействовали осуществлению плана Божественного домостроительства. — Преходящих. Чем больше усиливается влияние Евангелия в мире, тем более утрачивают свою власть представители человеческой мудрости.
Ст. 6−16 Мудрость же мы проповедуем между совершенными, но мудрость не века сего и не властей века сего преходящих, но проповедуем премудрость Божию, тайную, сокровенную, которую предназначил Бог прежде веков к славе нашей, которой никто из властей века сего не познал; ибо если бы познали, то не распяли бы Господа славы. Но, как написано: не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его. А нам Бог открыл это Духом Своим; ибо Дух все проницает, и глубины Божии. Ибо кто из человеков знает, что в человеке, кроме духа человеческого, живущего в нем? Так и Божьего никто не знает, кроме Духа Божия. Но мы приняли не духа мира сего, а Духа от Бога, дабы знать дарованное нам от Бога, что и возвещаем не от человеческой мудрости изученными словами, но изученными от Духа Святаго, соображая духовное с духовным. Душевный человек не принимает того, что от Духа Божия, потому что он почитает это безумием; и не может разуметь, потому что о сем надобно судить духовно. Но духовный судит о всем, а о нем судить никто не может. Ибо кто познал ум Господень, чтобы мог судить его? А мы имеем ум Христов
Апостол сказал уже (I:23−24), что Христос распятый есть не только Божия сила, но и Божия премудрость. Последнее положение он развивает теперь. Он изображает мудрость, заключающуюся в Евангелии, по ее сверхъестественному происхождению и по ее недоступности для обыкновенного человеческого разумения (6−9) и указывает тот способ, каким только и можно узнать ее и передать другим (10−13). При этом апостол раскрывает понятие «совершенства» христианского, которое делает людей способными понимать божественную премудрость (14−16).