I. То, как коринфяне употребляли языки, было, скорее, знаком Божиего суда над народом, чем милости (ст. 21): В законе (то есть в Ветхом Завете) написано: «иными языками и иными устами буду говорить народу сему но и тогда не послушают Меня, говорит Господь» (Ис 28:11). Ср. с Втор 28:46,49. Апостол, надо полагать, ссылается на оба эти отрывка. Оба они звучат, как угроза, и один из них поясняет другой. Значение их сводится к тому, что если Бог наказывает какой-либо народ, используя говорящих на чужом для них языке, то это свидетельствует о том, что Он оставил этот народ. Апостол хочет сказать им: «Вам не следует любить то, что является признаком Божиего неблаговоления. Бог не может благоволить к тем, к кому обращается на незнакомом для них языке. Они не могут получить никакой пользы от такого способа вразумления, и то, что Бог прибегает к нему, говорит лишь о том, что Он применяет к ним последнее средство». Подобает ли христианам быть в таком состоянии или приводить церковь в такое состояние? Однако именно так поступали коринфские проповедники: им нравилось излагать свои откровения на незнакомом языке.
II. Языки были, скорее, знамением для не верующих, чем для верующих, ст. 22. Они были духовным даром, предназначенным для убеждения и обращения неверующих, для приведения их в церковь. Но уже обращенных необходимо назидать в христианской жизни путем наставления на знакомом для них языке. Дар языков был нужен для распространения христианства, он был предназначен для убеждения неверующих, и вполне соответствовал этой цели. Пророчествовать же, толковать Священное Писание для назидания тех, кто уже уверовал, следует на родном для них языке. Говорение же на языках в христианских собраниях совершенно неуместно и бессмысленно, так как не отвечает целям назидания.
Заметьте: Чтобы правильно использовать духовные дары, следует знать, для какой цели они предназначены. Дело обращения язычников к Богу, что составляло задачу апостола Павла, было бы безуспешным без дара языков и без применения его, но употребление его в собраниях уже обращенных в христианство было совершенно ненужным, не приносящим никакой пользы: ни для убеждения в истине, так как обращенные были уже убеждены в ней, ни для назидания их в вере, так как они не понимали языка.
III. Они должны были предпочитать пророчество языкам также ради доброй репутации своих собраний среди неверующих и их доверия к ним. Ибо:
1. Если бы служители или другие участники в богослужении ста ли говорить на непонятном языке, то неверующие, пришедшие на собрание, сочли бы их душевно больными, беснующимися. Какие здравомыслящие люди станут проводить свои богослужения таким образом? Что это за вера, отвергающая здравый смысл и рассудительность? Каким посмешищем стало бы христианство для язычников, если бы они слышали служителей его молящимися или проповедующими на языке, непонятном ни ему самому, ни его слушателям?
Заметьте: Христианская вера является трезвой и разумной и не должна, по вине служителей ее, выглядеть как дикая или безрассудная. Но, с другой стороны:
2. Если вместо говорения языками, служитель будет просто и ясно объяснять Писание, то пришедший на собрание язычник или неграмотный человек будет убеждаться его словами и может быть обращен в христианство, ст. 24−25. Слово будет касаться его совести, тайны сердца его обнаружатся перед ним, истина, услышанная им, осудит его, и он придет к исповеданию греха, воздаст славу Богу и признает, что Он действительно присутствует в вашем собрании, среди вас.
Заметьте: Служение в христианском собрании должно совершаться так, чтобы оно назидало верующих и приводило к убеждению и обращению неверующих. Служение предназначено не для демонстрации даров и способностей, а для спасения душ.
Ст. 21−25 В законе написано: иными языками и иными устами буду говорить народу сему; но и тогда не послушают Меня, говорит Господь. Итак языки суть знамение не для верующих, а для неверующих; пророчество же не для неверующих, а для верующих. Если вся церковь сойдется вместе, и все станут говорить незнакомыми языками, и войдут к вам незнающие или неверующие, то не скажут ли, что вы беснуетесь? Но когда все пророчествуют, и войдет кто неверующий или незнающий, то он всеми обличается, всеми судится. И таким образом тайны сердца его обнаруживаются, и он падет ниц, поклонится Богу и скажет: истинно с вами Бог
«Иными языками и иными устами буду говорить народу сему; но и тогда не послушают Меня, говорит Господь» (1Кор14:21). В законе нигде этого не написано; но он, как я сказал прежде, всегда называет законом все ветхозаветное Писание, и пророческие и исторические книги. Приведенное свидетельство он заимствует из пророка Исаии, чтобы опять ограничить славу дара (языков), для пользы слушателей; и здесь впрочем, говорит о нем с похвалой. Слова «но и тогда» показывают, что чудо было достаточно для того, чтобы тронуть их; если же они не убедились, то это их вина. Для чего же Бог сделал это, если они не хотели убедиться? Чтобы сделать со своей стороны все нужное.
Доказав пророчеством, что упомянутое знамение не очень полезно, (апостол) продолжает: «итак языки суть знамение не для верующих, а для неверующих; пророчество же не для неверующих, а для верующих. Если вся церковь сойдется вместе, и все станут говорить незнакомыми языками, и войдут к вам незнающие или неверующие, то не скажут ли, что вы беснуетесь? Но когда все пророчествуют, и войдет кто неверующий или незнающий, то он всеми обличается, всеми судится. И таким образом тайны сердца его обнаруживаются, и он падет ниц, поклонится Богу и скажет: истинно с вами Бог» (1Кор14:22−25). Сказанное здесь может возбудить в ком-нибудь большое недоумение. Если языки служат знамением для неверных, то как он говорит: если неверные увидят вас говорящими на языках, то скажут, что вы беснуетесь? И если пророчество не для неверных, но для верующих, то как получат от него пользу и неверные? «Но когда, — говорит, — все пророчествуют, и войдет кто неверующий или незнающий, то он всеми обличается, всеми судится». И не только этот, но, кроме того, и другой здесь рождается вопрос: языки опять, по-видимому, больше пророчества, потому что если языки служат знамением для неверных, а пророчество для верных, то дар, обращающий и делающий своими чужих, больше дара, назидающего своих. Что же означают сказанные слова? Они не затруднительны, не темны и не противоречат предыдущему, но весьма согласны с ним, если мы вникнем. Пророчество полезно для тех и других, а языки нет.
Потому, сказав о языках, что они в знамение суть, (апостол) присовокупил: не верующим, но неверным, и притом в знамение, т. е. более для удивления, нежели для назидания. Но, скажешь, и о пророчестве он выразился точно также в словах: «а пророчество не неверным, но верующим»; верующий не имеет надобности видеть знамение, а нуждается только в научении и назидании; как же ты утверждаешь, что пророчество полезно для тех и других, тогда как он говорит: не неверным, но верующим? Если тщательно исследуешь, то поймешь слова его. Он не сказал, что пророчество не полезно для неверных, но что оно не служит знамением, как языки, т. е. не также бесполезно. И языки не есть что-нибудь полезное для неверных: они производят только одно изумление и смущение. Знамение принадлежит к числу безразличного; так Псалмопевец, сказав: «сотвори со мною знамение», прибавляет: «во благо» (Пс 85:17); и еще: «для многих я стал как бы чудом» (Пс 70:7), т. е. в знамение.
Чтобы ты убедился, что знамение здесь не означает чего-нибудь, всегда приносящего пользу, (апостол) присовокупляет и то, что оно производит. Что же такое? «То не скажут ли, — говорит, — что вы беснуетесь?» Это зависит не от свойства знамения, но от неразумия тех, (которые рекут). Под словом неверные не всегда разумей одинаковых людей, но иногда неисцельно больных и остающихся неисправимыми, а иногда могущих перемениться, каковы были те, которые удивлялись апостолам, глаголавшим величия Божия; таковы же были домашние Корнилия. Итак, смысл слов его следующий: пророчество имеет силу и между неверными и между верующими, а слыша языки, неверные и неразумные не только не получают пользы, но и смеются над говорящими на языках, как над беснующимися. (Языки) служат им только в знамение, т. е. только приводят их в изумление.
Если бы впрочем они имели ум, то получили бы и пользу, для которой дано знамение; ведь (и при апостолах) не только были насмехавшиеся над ними, как бы над опьяневшими, но многие и удивлялись им, как глаголющим величия Божия; так насмехавшиеся были неразумные. Потому и Павел не просто сказал: «не скажут ли, что вы беснуетесь», но присовокупил: «незнающие или неверующие». Пророчество же не просто служит в знамение, но нужно и полезно для веры и назидания тех и других. Впрочем, это он выразил не тотчас, но объяснил в дальнейших словах: «он всеми обличается, всеми судится. И таким образом тайны сердца его обнаруживаются, и он падет ниц, поклонится Богу и скажет: истинно с вами Бог».
Таким образом пророчество выше не только потому, что имеет силу между теми и другими, но и потому что обращает бесстыднейших из неверных. Не одинаково было чудо, когда Петр обличил Сапфиру, — это было действием пророчества, — и когда говорил языками; тогда все устрашились, а когда он говорил языками, то даже принят был за беснующегося. Итак, сказав, что языки не приносят пользы, и, оставив между тем обличение вины иудеев, (апостол) далее показывает, что они даже причиняют вред. Для чего же, скажешь, и даны они? Для того, чтобы употреблялись вместе с истолкованием, без которого случается и противное у неразумных. «Если, — говорит, — вся церковь сойдется вместе, и все станут говорить незнакомыми языками, и войдут к вам незнающие или неверующие, то не скажут ли, что вы беснуетесь?» Так и апостолы были приняты за опьяневших: «иные, насмехаясь, говорили: они напились сладкого вина» (Деян 2:13). Но причина не в знамении, а в неразумии (говоривших это); потому он присовокупил: «незнающие или неверующие», т. е. мнение их происходит от неразумия и неверия. Он старается, как я сказал прежде, поставить дар (языков) в ряд предметов не совершенно достойных отвержения, но не очень полезных, и притом с целью смирить слушателей и внушить им необходимость искать истолкования. Так как они не заботились об этом, но многие через упомянутый дар старались показать себя и удовлетворить своему честолюбию, то он особенно и отклоняет их от этого, доказывая, что они напротив вредят своей славе, навлекая на себя подозрение в бесновании. Так всегда поступает Павел: когда хочет кого отклонить от чего-нибудь, то доказывает, что он терпит вред от того самого, к чему имеет пристрастие; так поступай и ты: отклоняя от удовольствий, покажи, что они исполнены горечи; отклоняя от тщеславия, покажи, что оно причиняет бесчестье.
Так и Павел поступал. Отклоняя богатых от любви к деньгам, он говорит, что богатство не только вредит, но и подвергает искушениям: «желающие обогащаться впадают в искушение и в сеть и во многие безрассудные и вредные похоти, которые погружают людей в бедствие и пагубу» (1Тим6:9). Так как богатство, по-видимому, не избавляет от напастей, то он утверждает противное тому, что думали богатые.
Другие имели пристрастие к внешней мудрости, как будто бы она служила им для объяснения догматов; а он доказывает, что она не только не приносит пользы кресту, но и унижает его.
Иные хотели судиться у чужих, считая недостойным судиться у своих, как будто бы внешние (язычники) были мудрее; а он доказывает, что судиться у внешних постыдно. Иные вкушали идольские жертвы, как бы желая показать в себе совершенное знание; а он доказывает, что неумение устроять благо ближних есть признак несовершенного знания. Так и здесь: (коринфяне) по честолюбию восхищались даром языков, а он доказывает, что это особенно и посрамляет их, не только лишая славы, но и подвергая подозрению в бесновании. Впрочем, он не вдруг сказал это, но, предварительно сказав очень многое, и тем приготовив их к принятию слов своих, потом и высказывает мысль крайне неожиданную. Такой у него обыкновенно образ речи.
Подлинно, кто хочет поколебать утвердившееся мнение и переменить его на противоположное, тот не должен тотчас высказывать противоположное: иначе он будет осмеян теми, которые предзаняты противоположным мнением; очень неожиданное не может быть принято вдруг без предварительной подготовки; наперед нужно иными доводами хорошо поколебать мнение других и тогда уже внушить им противоположное.
Так же он поступил, когда говорил о браке. Многие имели расположение (к браку), как бы доставляющему спокойствие; а он хотел доказать, что спокойствие заключается в безбрачном состоянии; если бы сказал это вдруг, то слова его не были бы так хорошо приняты; теперь же, высказав это после многого другого и предложив благовременно, он сильно тронул слушателей. Так же он поступил касательно девства. Сказав предварительно многое, он уже после того говорит: «аз же вы щажду» (1Кор7:28); и еще: «а я хочу, чтобы вы были без забот» (1Кор7:32). Точно так он поступает и касательно дара языков, доказывая, что он не только лишает славы, но и посрамляет имеющих его перед неверными. А пророчество, напротив, и не подвергает посрамлению перед неверными, и доставляет величайшую славу и пользу; по поводу пророчества никто не скажет, «что вы беснуетесь», и не станет смеяться над пророчествующими, но напротив всякий будет изумляться и удивляться им, потому что обличается всеми, то есть, все, что у него на сердце, обнаруживается и представляется всем. Не одно и то же — кому-нибудь войдя услышать одного говорящим по-персидски, другого по-сирски, или войдя, с какой бы то ни было целью, для искушения и с лукавым намерением, или простосердечно, услышать тайны своего сердца, такие-то и такие-то свои деяния и намерения; последнее более первого возбуждает страх и приносит пользу.
Потому (апостол) и говорит, что по поводу языков скажут, «что вы беснуетесь»; впрочем говорит это не сам от себя, но как суждение других: «то не скажут ли, — говорит, — что вы беснуетесь?» Здесь же он основывается и на существе самого дела и на убеждении получающих пользу: «он всеми обличается, всеми судится. И таким образом тайны сердца его обнаруживаются, и он падет ниц, поклонится Богу и скажет: истинно с вами Бог».
Видишь ли, как это несомненно? Там действие подвергается различным суждениям, и иной из неверных может приписать его беснованию; а здесь не бывает ничего такого, а напротив он удивляется и поклоняется, исповедуя прежде делами, а потом и словами. Так поклонился Богу и Навуходоносор, который сказал: «истинно Бог ваш есть Бог богов и Владыка царей, открывающий тайны, когда ты мог открыть эту тайну!» (Дан 2:47). Видишь ли, как сила пророчества изменила (человека) грубого, научила его и привела к вере?
Источник: Гомилия 36 на 1-е послание к Коринфянам
В законе пишет: яко иными языки и устны иными возглаголю людем сим, и ни тако послушают Мене, глаголет Господь.
Под законом здесь разумеется вообще Ветхозаветное Писание, ибо приводимые слова взяты у пророка Исаии (28, 11−12). Учил Бог чрез пророков народ Свой, и пока он слушался, довольствовался этим средством вразумления и исправления. Когда же дошел он до того, что слово пророческое уже более не действовало на него, тогда Он грозил им: не слушают пророков? — так Я заговорю к ним другим языком, то есть пошлю на них чуждый народ. И ни тако послушают Мене, — а они все-таки останутся упорными. Святой Павел берет в сопоставление только две черты: пророки говорили народу, пока он слушал их; пророчество, следовательно, есть знак того, что те, к кому обращается речь пророческая, послушны, верны, верующи. Напротив, появление людей с чуждым языком есть знак, что те, к которым они пришли, вышли из повиновения Богу, неверны Ему. Взяв во внимание это, он говорит:
Источник: Первое послание к Коринфянам святого апостола Павла, истолкованное святителем Феофаном.
Ст. 21−22 В законе написано: иными языками и иными устами буду говорить народу сему; но и тогда не послушают Меня, говорит Господь. Итак языки суть знамение не для верующих, а для неверующих; пророчество же не для неверующих, а для верующих
В законе написано, что на ином языке и устами иными буду говорить народу сему, и ни так станут выслушивать Меня, говорит Господь (Ис 28:11−12). Итак, если ради народа того даны языки, дабы посредством языков познавали бы время нового Евангелия, то теперь языки в знамение суть не верным, каковы есте вы, но неверным, то есть рассеянным Евреям, — тем, о коих сказано: и так не будут выслушивать Меня, говорит Господь. Пророчество же — не неверным, но верным: ибо если не веруют тому, что говоришь, — то как будут слушать то, что станешь говорить?
Источник: Толкование на послания божественного Павла.
В законе написано: иными языками и иными устами буду говорить народу сему; но и тогда не послушают Меня, говорит Господь
Опять сравнивает пророчество с языками, и показывает превосходство его, а в чем оно, видно из того, что сказано далее. Законом обычно называет весь Ветхий Завет. Посему и теперь о словах, написанных в конце книги Исаии (28:11, 12), говорит, что написаны в законе. Словами но и тогда не послушают Меня показывает, что чудо могло изумить их, но если они не убедились, то это их вина. Ибо Бог всегда делает Свое и являет Свой промысл, хотя знает, что люди не покорятся, — дабы они были безответны.
Источник: Толкование на первое послание к Коринфянам святого апостола Павла.
В законе написано: иными языками и иными устами буду говорить народу сему; но и тогда не послушают Меня, говорит Господь
Он назвал пророческое слово законом. Мы нашли эти слова у Акилы и в прочих изданиях, а в Септуагинте этого нет.
Источник: Фрагменты.
В законе написано: иными языками и иными устами буду говорить народу сему; но и тогда не послушают Меня, говорит Господь
Господь сказал это о тех, о которых провидел, что они не поверят Спасителю. Иными языками и иными устами говорить означает проповедовать новый завет.
Источник: На Послания к Коринфянам
В законе написано: иными языками и иными устами буду говорить народу сему; но и тогда не послушают Меня, говорит Господь
Доселе Ап. говорил об отношении дара языков к делу назидания христиан, собиравшихся для совершения богослужения. Теперь он говорит о том, какое впечатление должен произвести этот дар на необратившихся еще в христианство, но посещавших иногда христианское богослужение коринфян. — Прежде всего Ап. ссылается на место из кн. пр. Исаии (XXVIII:11, 12). По-видимому, это место не имеет отношения к рассматриваемому дару языков: пророк предсказывал здесь нашествие ассириян на Иудею, которое будет карою Божиею для иудеев, не пожелавших обратиться к Иегове, когда Он призывал их к Себе устами Своих пророков. Но все-таки можно найти причину, по какой Ап. привел это пророчество. Несомненно, он хотел сказать, что как речи ассирийцев, пришедших в Иудею, по своей непонятности были наказанием для иудеев, так и теперь раздающиеся в богослужебных собраниях непонятные для молящихся речи говорящих языками свидетельствуют о разделении, существующем между ними и Богом. Как, поэтому, неразумно поступают коринфяне, когда стремятся в богослужебных собраниях говорить языками! — В законе написано. Ап. называет кн. Исаии законом по обычаю новозаветных писателей (ср. Ин VII:49; X:34; XII:34).
См. также Толкование на 1Кор 14:1