1. Дар языков: Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я — медь звенящая, или кимвал звучащий, ст. 1. Человек может говорить на всех языках, какие только есть в мире, с величайшим искусством, изяществом и убедительностью, может даже говорить, как ангел, но если он не имеет любви, то все это будет просто шум, негармоничные и бесполезные звуки, не приносящие ни наслаждения, ни пользы никому. Если нам недостает любви, то никакие красноречивые, изящные, ученые слова о делах Божиих ни нас не спасут, ни другим не принесут никакой пользы. Богу нужно милосердное сердце, а не речистый язык.
2. Пророчество, знание всех тайн и всякое познание. Все это без любви — ничто, ст. 2. Каким бы ясным разумением пророчеств и прообразов Ветхого Завета, каким бы точным знанием доктрин христианства ни обладал человек, даже если он получил их по откровению свыше, от Духа Святого, но при этом не имеет любви, — то он ничто; все это не заменяет любви. Ясный и глубокий ум ничего не значит без великодушного и милосердного сердца. Бог ценит не большие знания, а искреннюю, сердечную преданность и любовь.
3. Чудотворная вера, то есть вера в чудеса или вера, делающая людей способными творить чудеса. Если имею всю веру (высшую степень такой веры), так, что могу и горы переставлять (Mк 11:23), а любви не имею, — то я ничто. Самая чудотворная вера, для которой нет ничего невозможного, сама по себе, без любви, есть ничто. С человеческой точки зрения перемещение гор — это огромное достижение, но для Бога драхма любви (1/16 унции) значительно дороже, чем чудотворная вера всего мира. Люди могут творить большие чудеса именем Христа, и тем не менее Он не признает их и отошлет от Себя как делающих беззаконие, Мф 7:22−23. Спасающая вера всегда сочетается с любовью, а вера, творящая чудеса, может быть и без нее.
4. Внешние проявления любви: И если я раздам все имение мое.., ст. 3. Если человек отдаст все, что имеет, но сделает это без любви, то ему от этого не будет никакой пользы. Рука может быть открытой и щедрой, в то время как в сердце нет милосердия и великодушия. Внешние акты милосердия могут исходить из недобрых побуждений — из тщеславия и хвастовства, из гордости своими заслугами, при отсутствии искренней любви к Богу и человеку. Наши добрые дела не будут иметь никакой цены, если они не делаются из добрых побуждений, то есть из любви к Богу и милосердия к ближнему.
Заметьте: Если мы исключаем из нашего благочестия милосердие к ближним, то самое высокое служение наше теряет свою ценность. И если мы отдаем все, что имеем, но сердце свое удерживаем от Бога, то нет нам в том никакой пользы.
5. Даже страдания, и самые тяжелые из них: И если отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, — нет мне в том никакой пользы, ст. 3. Если мы жизнь свою отдадим за евангельскую веру и будем сожжены за преданность истине, то и в этом не будем иметь никакой пользы, если действуем не из любви, если нас побуждает на эти страдания не истинная преданность Богу, не искренняя любовь к церкви и не сострадание к погибающему миру. Некоторые люди бросаются в огонь, чтобы завоевать репутацию среди людей и сделать себе имя. Из подобных побуждений можно решиться умереть и за свою религию, не имея при этом настоящей веры в нее. Защищать дело благочестия ценой своей жизни, не переживая на опыте силы благочестия, совершенно бесполезно; сущность благочестия заключается в любви, в этом его сердце и его дух. Если внутри нас нет священного огня, то не будет нам никакой пользы, хоть мы и дотла сгорим за истину. Заметим: Никакие страдания, никакие жертвы не могут быть угодны Богу, если у нас нет любви к братьям.
Ст. 1−2 Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я — медь звенящая или кимвал звучащий. Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, — то я ничто
И смотри, с чего начинает (апостол): прежде всего с того, что они почитали удивительным и великим, то есть с дара языков, и, говоря об этом даре, представляет его не таким, какой они имели, но гораздо большим. Не сказал: «если я говорю языками», но: «если я говорю языками человеческими» (1Кор13:1). Что значит — человеческими? Языками всех народов вселенной. Не довольствуясь и этим увеличением, прибавляет еще другое, гораздо большее, и говорит: «и ангельскими, а любви не имею, то я — медь звенящая или кимвал звучащий». Видишь ли, как он возвысил этот дар и как после низвел и ниспроверг его? Не просто сказал: тогда я ничто, но: «то я — медь звенящая», нечто бесчувственное и бездушное. Как — медь звенящая? Издавая звук, но напрасно, попусту и без всякой нужды. Далее, кроме того, что не приношу никакой пользы, для многих кажусь беспокойным, тягостным и несносным. Видишь ли, как не имеющий любви уподобляется вещам бездушным и бесчувственным? Говоря о языке ангельском, (апостол) не приписывал ангелам языка, но выражает следующее: хотя я буду говорить так, как обыкновенно беседуют ангелы между собой, без нее (любви) я ничто и даже тягостен и несносен. Подобным образом и в другом месте, когда говорит: поклонится Ему «всякое колено небесных, земных и преисподних» (Флп 2:10), он не приписывает ангелам колен и костей, — да не будет, — но подобием нашего поклонения желает выразить усердное поклонение ангелов. Так и здесь говорит о языке, означая не орган телесный, а известным нашим способом собеседования выражая взаимное собеседование их между собой. Далее, чтобы слова его скорее были приняты, он не останавливается на даре языков, но указывает и на прочие дары, и, показав ничтожность их без любви, потом уже начертывает ее изображение. А так как он хотел постепенно усиливать речь, то восходит от меньшего к большему; то, что поставил последним при исчислении даров, то есть дар языков, теперь поставляет на первом месте, восходя, как я сказал, мало-по-малу от меньшего к большему. Сказав о языках, он тотчас переходит к пророчеству и говорит: и «если имею дар пророчества» (1Кор13:2). И это также (представляет) в превосходной степени. Как там указал не на языки только, но на языки всех людей и даже ангелов, и потом уже сказал, что этот дар без любви ничто, так и здесь говорит не о пророчестве только, но о пророчестве самой высшей степени. Сказав: «если имею дар пророчества», присовокупляет: «и знаю все тайны, и имею всякое познание», представляя и этот дар в превосходной степени.
Потом (апостол) переходит и к прочим дарам, и чтобы, исчисляя их порознь, не показаться тягостным, указывает на мать и источник всех их, и опять в превосходной степени: и «если, — говорит, — имею… всю веру». Не довольствуясь этим, присовокупляет и то, что Христос признал самым великим: «так что могу и горы переставлять, а не имею любви, — то я ничто». Смотри, как он и здесь опять уничижает дар языков. От пророчества показывает великую пользу, именно — знание таин и всякое разумение, равно и от веры немаловажное дело, именно — переставление гор; а о даре языков только упомянул и более ничего. Заметь еще, как он в кратких словах обнимает все дары, т. е. в пророчестве и вере; это потому, что чудеса заключаются или в словах или в делах. Но как же Христос говорит, что переставление гор есть самое малое дело веры, — именно упоминает об этом, как о чем-то самом малом, когда выражается так: «если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей: «перейди отсюда туда», и она перейдет» (Мф 17:20), а Павел поставляет в этом всю веру? Что сказать на это? Переставить гору действительно великое дело; вследствие того и упоминает об этом; но не потому, чтобы вся вера могла производить только это, а потому, что людям грубым это казалось великим по тяжести гор. Таким образом он возвышает предмет, и смысл слов его следующий: если я имею всю веру, если даже могу переставлять горы, а любви не имею, то я ничто.
Источник: Гомилия 32 на 1-е послание к Коринфянам
Аще языки человеческими глаголю и аггельскими, любве же не имам, бых яко медь звенящи, или кимвал звяцаяй
Любовь — внутренняя сила жизни. Погружаясь в Боге и Богом исполняясь, она и Божие все, и свое иждивает на братий, в которых также живет не мыслию, а сердцем, все, их касающееся, почитая касающимся себя. Это самораспятая жизнь, неистощимый источник всякого добра. Говорение на языках — совсем внешнее дело, и в естественном порядке им занята разве только память, а в благодатном и того нет, ибо и ослица могла говорить, когда то нужно было, и камение возопиют, говорит Господь, когда некому будет изречь волю Божию. Говорящий без присутствия внутренней жизни точно есть медь звенящая, или кимвал звяцаяй. Первым выражается однотонный звук, как удар по куску меди, или по медной вещи, а вторым и перемены тонов, но без значения. По-гречески — αλαλαζον, — лалачит, а ничего определенного не сказывает.
«Апостол, делая сравнение дарований, первым из всех поставил дарование языков, потому что оно, по мнению коринфян, было важнее других. Важнейшим же почитали оное, потому что прежде всех других дано Апостолам в день Пятидесятницы при сошествии Всесвятого Духа. Он говорит: если узнаю все человеческие языки, а сверх того и языки невидимых Сил, но любви к ближнему иметь не буду, то ничем не отличусь от неодушевленных орудий» (Феодорит). «И смотри, с чего начинает он: прежде всего с того, что они почитали удивительным и великим, то есть с дара языков, и, говоря об этом даре, представляет его не таким, какой они имели, но гораздо большим. Не сказал: аще языки глаголю, но: аще языки человеческими глаголю. Что значит человеческими? — Языками всех народов вселенной. Не довольствуясь и этим увеличением, прибавляет еще другое, гораздо большее: и ангельскими, говорит. Видишь ли, как он возвысил этот дар и как после низвел и уничижил его? Не просто сказал: тогда я ничто, но: бых яко медь звеняща, нечто бесчувственное и бездушное, издающее звук попусту, без цели и без всякой пользы, и не только пользы никому не приносящее, но для многих кажущееся беспокойным, тягостным и несносным (κυμβαλον — означает и трещетку» (святой Златоуст).
Что за ангельский язык? — Блаженный Феодорит пишет о нем: «Под ангельскими языками разумеет не чувственные, но некие мысленные, на которых песнословят Ангелы Бога всяческих и беседуют между собою. Ибо Исаия слышал поющих, а Иезекииль, также Даниил, Захария и Михей слышали их беседующих. Выразил же это божественный Апостол преувеличенно, в намерении показать превосходство любви». Святой Златоуст говорит: «Говоря о языке ангельском, Апостол не приписывает Ангелам тела, но выражает следующее: хотя я буду говорить так, как обыкновенно беседуют Ангелы между собою, без любви я ничто и даже тягостен и несносен. Подобным образом и в другом месте, когда говорит: поклонится Ему всяко колено небесных (Флп 2:10), он не приписывает Ангелам колен и костей, — да не будет, но подобием нашего поклонения желает выразить усердное поклонение Ангелов. Так и здесь говорит о языке, означая не член телесный, а известным нашим способом собеседования выражая взаимное собеседование их между собою».
Источник: Первое послание к Коринфянам святого апостола Павла, истолкованное святителем Феофаном.
Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я — медь звенящая или кимвал звучащий
Вы слышали ныне в Апостольском чтении удивительную речь святого апостола Павла о любви. Никто как он не мог так говорить о любви: он явил нам истинную сущность любви, ее безмерное значение. А любовь есть средоточие всего христианского учения, всего Евангелия. Вникните же в эту божественную речь святого апостола Павла: Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я — медь звенящая или кимвал звучащий (1Кор 13:1). А звук меди, звук кимвала есть нечто пустое. Пуст тот человек, который умеет говорить даже на всех языках, и ангельский язык знает, а любви не имеет.
Источник: Спешите идти за Христом. Гимн любви апостола Павла.
Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я — медь звенящая или кимвал звучащий
Не слышишь ли, что говорит Павел? Если имею все дарования, «аще предам тело мое, во еже сжещи е, аще языки ангельскими глаголю, любве же не имам, ничтоже есмь». Ибо дарования сии руководствуют только к совершенству; и достигшие оных, хотя и во свете, однако же еще младенцы. Многие из братии восходили на сию степень, и имели дарования исцелений, откровение и пророчество; но, поелику не пришли еще в совершенную любовь, в которой «соуз совершенства» (Кол 3:14), то восстала в них брань, и они, вознерадев, пали. Но кто достигает совершенной любви, тот делается уже узником и пленником благодати. А кто приближается постепенно к совершенной мере любви, но не дошел еще до того, чтоб стать узником любви, тот находится еще под страхом, ему угрожают брань и падение; и если не оградит он себя, то низлагает его сатана.
Источник: Собрание рукописей типа II. Беседа 26.
Вопрос: В каком смысле Апостол говорит: ежели имею всякое ведение и всякое пророчество, и «языки глаголю Ангельскими, ни что же есмь»?
Ответ: Не так должны мы понимать сие, будто бы Апостол есть ничто; но в сравнении с тою любовию, которая совершенна, сии дарования еще малы; и кто стоит на сей степени, тот падает; а кто имеет любовь, тот не может падать. Сказываю же тебе, что видел я людей, имевших все дарования и соделавшихся причастниками Духа, и не достигнув совершенной любви они падали. Некто, человек благородный, отрекшись от мира, продал имение свое, дал свободу рабам; и как благоразумный и смысленный прославился уже честною жизнью, и между тем, предавшись самомнению и надменности, впал, наконец в распутство и в тысячи зол.
Другой, во время гонения, предал тело свое, и быв исповедником, впоследствии, по наступлении мира, освобожден и был в уважении: у него повреждены были вежди от того, что его томили в сильном дыму. И он прославляемый, будучи позван на молитву, взяв хлеб, дал оный отроку своему; и ум его пришел в такое состояние, как будто бы никогда не слышал он Божия слова. Другой предал на мучение тело свое во время гонения, был повешен и строган, потом ввергнут в темницу. Ему по вере прислуживала одна инокиня, и сблизившись с нею, пока был в темнице, впал он в блуд. Смотри же, почему пали — и этот богатый, продавший имение свое, и этот, предавший тело свое на мучение?
А другой некто благоразумный подвижник, живя со мною в одном доме и молясь вместе со мною, так богат был благодатью, что, молясь подле меня, приходил в умиление; потому что кипела в нем благодать. Ему дано было дарование исцелений; и не только изгонял бесов, но и связанных по рукам и ногам, имевших жестокие болезни, исцелял возложением рук. Потом, вознерадев, прославляемый миром, и услаждаясь сам собою, возгордился он и впал в самую глубину греха. Смотри же и имеющий дар исцеления пал. Видишь ли, как падают непришедшие в меру любви? А кто достиг любви, связан и упоен ею, тот погружен и отведен пленником в иной мир, как бы не чувствуя собственной своей природы.
Источник: Собрание рукописей типа II. Беседа 27.
Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я — медь звенящая или кимвал звучащий
Какая похвала будет тому, кто чрез Духа получил дар говорить одним, или другим языком? Ибо, если бы я языками людей говорил или Ангелов, любви же не имел бы, то я сделался (бы) потом как бы медь звенящая, или кимвал звучащий. Как медь или кимвал суть бездушные предметы и издают звуки с чужого голоса и тона, так и всякий, говорящий языком, поелику не знает того, что говорит, — подобен меди, так как не понимает значения голоса.
Источник: Толкование на послания божественного Павла.
Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я — медь звенящая или кимвал звучащий
Без нее [любви], как говорит апостол, хотя бы мы глаголали языками ангельскими, имели всю правую веру, переставляли горы, раздавали все имение наше бедным и отдали тело на мученичество — [все это без любви] не приносит нам никакой пользы. Но вы скажете: «Как можно всё имение свое отдать нищим и не иметь любви? Разве милостыня не есть любовь?» Нет. Милостыня не является совершенной любовью, но есть [только] одно из проявлений любви. Ведь многие одним творят милостыню, а других обижают; одним оказывают гостеприимство, а на других злопамятствуют; одних защищают, а других хулят; чужим состраждут, а своих ненавидят. Это не есть любовь, ибо любовь никого не ненавидит, никого не хулит, никого не осуждает, никого не опечаливает, никем не гнушается — ни верующим, ни неверующим, ни чужим, ни грешником, ни блудником, ни нечистым, но, наоборот, любит и грешников, и немощных, и нерадивых; из‑за них она страдает, скорбит и плачет. [Даже более того]: она скорее состраждет [людям] дурным и грешным, подражая Христу, Который позвал грешников, ел и пил с ними. Поэтому, показывая, что есть истинная любовь, Он научает [нас]: «Будьте благи и милосерды, как Отец ваш Небесный». И как Он посылает дождь на злых и добрых и повелевает солнцу восходить над праведными и неправедными (Мф 5:45), так и имеющие истинную любовь всех любят, всех жалеют и о всех молятся. Некоторые творят милостыню и, уповая только на нее, совершают множество грехов, многих ненавидят и оскверняют тело [свое нечистыми похотями]. Такие [люди] обманывают сами себя, надеясь [лишь] на милостыню, которую, как полагают, они творят.
Источник: Послания.
Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я — медь звенящая или кимвал звучащий
Апостол не тотчас указал им путь, но наперед сравнивал его с тем даром, который они почитали большим, то есть с даром языков, и показывает, что этот путь несравненно превосходнее сего дара и даже всех прочих даров, а потом уже доказывает его вожделенность. Под языками человеческими разумеет языки всех народов вселенной. Не довольствуясь этим, он прибавляет и другое преимущество: языками, говорит, ангельскими. Сказал так не потому, будто ангелы имеют языки, но чтобы указать нечто лучшее и превосходнейшее языков человеческих. Ибо под языком ангельским разумеется мысленная сила их передавать друг другу божественные помыслы. А назвал ее так по подобию нашего орудия слова, равно как и выражением преклонилось всякое колено небесных (Флп 2:10) обозначил усерднейшее их подчинение; ибо они не имеют костей. То я, говорит, медь звенящая, то есть издаю голос, но напрасно говорю, и тревожу других, но пользы никому не приношу, потому что любви не имею.
Источник: Толкование на первое послание к Коринфянам святого апостола Павла.
Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я — медь звенящая или кимвал звучащий
Апостол, сопоставляя дарования, первым из всех поставил дарование языков, потому что коринфяне считали его важнее других. Важнейшим же они почитали его, потому что оно было даровано апостолам прежде других, в день Пятидесятницы, при сошествии Пресвятого Духа… Под ангельскими же языками он понимает не чувственные, но какие-то мысленные, на которых ангелы воспевают Бога всяческих и беседуют друг с другом.
Источник: Толкования на послания апостола Павла.
Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я — медь звенящая или кимвал звучащий
Какой же язык у ангелов, у которых нет ни груди, ни горла, ни голоса, ничего другого телесного? Ангельскими языками апостол называет различия языков, над которыми были поставлены ангелы во время расселения после строительства башни … Поскольку, как говорит Моисей во Второзаконии, поставил Бог пределы народов по числу ангелов Божиих (Втор 32:8).., очевидно, что Он поставил их, когда разделял языки тех, кто принялся строить башню. И поскольку без единогласия они уже не сохраняли согласия, но были словно отчуждены друг от друга через изменения языков, то над ними были поставлены ангелы, чтобы каждый из них защищал вверенный ему народ и чтобы ничто не было утрачено и не погибло. Поэтому апостол называет ангельскими языками различие языков. И следует знать, что, как Давид называет ангельским хлебом (Пс 77:25) не тот, что едят ангелы, так и ангельскими языками апостол называет не те, на которых разговаривают ангелы… И как мы понимаем под хлебом ангельским тот, что доставляется по приказанию ангелов (не тот, что ели ангелы, а тот, что ангелы приказали доставить), так и под ангельскими языками понимаем различия языков, над которыми были поставлены ангелы. А человеческий язык — это язык выученный, поскольку он привнесенный — не естественный, а искусственный. Человеческим языком он называет язык риторики, грамматики, философии, мышления, прозы, искусства и дискуссии.
Источник: Фрагменты.
Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я — медь звенящая или кимвал звучащий
Велика благодать говорения различными языками. Но еще большая благодать, если кто сможет познать язык ангелов, то есть в Духе сможет узнавать мысли ангелов. Воистину, не к заслугам человеческим апостол это относит, но к славе Божией. Рабам Его на то указывает, прибегая к сравнению с медью звенящей и кимвалом звучащим. Ибо медь звенит под ударом иного, как и кимвал звучит. Таково же и говорение на языках, которое есть результат воздействия Святого Духа, как о том говорит в другом месте Спаситель: ибо не вы будете говорить, но Дух Отца вашего будет говорить в вас (Мф 10:20). Ведь и ослица заговорила на человеческом языке Валааму, сыну Веорову, чтобы открыть величие Бога, и дети малые восклицали хвалу во славу Божию к посрамлению первосвященников и книжников. Спаситель же показал, что не только они, но даже и камни могут в осуждение фарисеев возопить во славу Божию.
Источник: На Послания к Коринфянам
Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я — медь звенящая или кимвал звучащий
Начиная с Пятидесятницы, когда апостолы заговорили силою Духа на разных языках, христиане в этом даре видели одно из проявлений и доказательств своей веры. Но апостол Павел говорит: если этот дар без любви, то он ничто.
Источник: Беседы на радио «Свобода». Святость.
Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я — медь звенящая или кимвал звучащий
Здесь дар языков Ап. ставит на первом месте, потому что идет от самого малоценного к полезнейшему. — Языками человеческими и ангельскими, т. е. если я хвалю Бога или обыкновенным человеческим языком, или возвышаясь в этом случае до ангельского хваления… Последнее, конечно, нужно понимать как духовное хваление, потому что ангелы — духи, и языка не имеют (бл. Феодорит, Феофилакт). — Любви. Для обозначения понятия любви в греческом языке есть два слова: αγάπη и έρως. Последнее обозначает страстную любовь, которая ищет себе удовлетворения в любимом существе. Напротив, первое слово обозначает такую любовь, которая много бескорыстнее первой, которая стремится к тому, чтобы дать счастье любимому существу. У Ап. Павла здесь αγάπη означает главным образом любовь к ближнему, но так как основа этой любви находится в любви к Богу, то и любовь к ближнему принимает характер несвоекорыстия, чистоты и свободы, — качества, какие свойственны любви к Богу. — Возможно ли было иметь дар языков и не иметь в то же время любви? Возможно. И теперь бывает, что человек, который стал на путь веры, скоро замыкается в самом себе, предается мистическим созерцаниям, охладевая в то же время к обязанностям деятельной христианской любви. Он вдается в особую сантиментальность, много говорит о величии христианства, как настоящий поэт, и в то же время является совершенно равнодушным к страданиям своих несчастных собратий. Такой человек идет постепенно назад в духовном отношении и становится похожим на кусок меди, который при ударе издает звонкий шум, или на кимвал — простую медную чашу, которая на востоке иногда употреблялась как музыкальный инструмент. Души в меди и кимвале — нет!
Ст. 1−3 Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я — медь звенящая или кимвал звучащий. Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви,- то я ничто. И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы
Без любви и самые высшие духовные дарования не принесут никакой пользы тому, кто ими обладает.