Естественно, возникает вопрос: почему нельзя было отменить апелляцию к кесарю. Можно ли было отменить ее или нет, мы точно знаем одно:
на то, чтобы Павел, апостол язычников, пошел в Рим и предстал перед императорским судом, была Божья воля (23:11). Там осуществилось его желание умереть за своего Господа.
I. Римский наместник Фест полагает, что этот бедный человек просто сошел с ума и что наилучшее место для него — бедлам. Фест убежден, что Павел вовсе не преступник, не головорез, которого следует наказывать. Он принимает его за безумца — человека, который лишился ума от горя и нуждается в призрении, так что слушать его и внимать его речам вовсе не следует. Итак, правитель думает, что он таким образом нашел уловку, которая давала ему возможность оправдать себя в том, что он не осудил этого узника и вместе с тем не принял его как благовестника, ибо если Павел не был compos mentis — в здравом уме, то не было оснований ни осуждать его, ни доверять ему. Заметьте здесь:
1. Как он отозвался о Павле, ст. 24. Фест громким голосом сказал, не шепнул на ухо рядом сидящим (что было бы более извинительно), а, не посоветовавшись даже с Агриппой (к суждению которого он, по всей видимости, прислушивался, Деян 25:26), воскликнул громко, чтобы таким образом прервать рассуждения Павла и отвлечь от них внимание слушателей: «Безумствуешь ты, Павел! Ты рассуждаешь, как сумасшедший, как человек с воспаленным воображением, не отдающий отчета в своих словах». Правитель не допускает той мысли, что рассудок Павла мог повредиться от нечистой совести, или страданий, или ярости его врагов, направленной против него и потрясавшей всю его внутренность. Вместо этого Фест выдвигает простейшее из возможных толкований бредового состояния апостола: «Большая ученость доводит тебя до сумасшествия, то есть ты, Павел, повредился в уме от своих ученых занятий». Правитель говорит эти слова не столько с раздражением, сколько с презрением и насмешкой. Он не понял того, о чем говорил Павел; все сказанное благовестником было выше его понимания и представляло для него настоящую головоломку, так что все сказанное апостолом правитель приписывает воспаленному воображению Павла. Si non vis intelligi, debes negligi — Если ты не хочешь, чтобы тебя поняли, то не стоит и слушать тебя.
(1) Фест считает Павла человеком ученым, знающим, поскольку апостол может без труда цитировать Моисея и пророков, произносить выдержки из книг, которых правитель никогда не читал, но даже это он обращает в упрек Павлу. Апостолов, которые были рыбаками, презирали за то, что они были людьми некнижными; Павла же, широко образованного человека, воспитанного фарисеем, презирают за то, что знает слишком много, больше, чем могло бы пойти ему на пользу. Итак, враги всегда найдут возможность упрекнуть служителей Христа если не в одном, так в другом.
(2) Фест злословит Павла, называя его душевнобольным. Так точно, пятная честное имя, злословили и ветхозаветных пророков, для того чтобы настроить против них народ. «...Зачем приходил этот неистовый к тебе?» — говорили начальники о пророке, 4Цар 9:11; Ос 9:7. Иоанна Крестителя и Христа представляли одержимыми, словно они были помешанными. Возможно, теперь Павел говорил с большим пылом и жаром, чем в начале своей речи, и больше жестикулировал, что было проявлением его ревности, однако Фест дает такую возмутительную оценку Павлу, какая никому из всех членов судебного собрания, кроме него, не пришла в голову. Не такое уж безобидное это суждение, как думается некоторым, когда о ревнующих в вероучении более других говорят, что они безумствуют.
2. Как Павел очистился от этого оскорбительного пятна на своем имени, которого ранее никогда не получал, а может быть, и получал (что не совсем ясно). Что-то подобное, по-видимому, говорили об апостоле и лжепророки, ведь недаром он пишет (2Кор 5:13): «Если мы выходим из себя, когда о нас говорят такое, то для Бога»; однако перед лицом римского правителя апостола в этом не обвиняли, поэтому он должен был просто что-то ответить.
(1) Павел, с должным почтением к правителю и с правдой в отношении себя, отвергает этот пункт обвинения, заявляя, что не подавал никакого повода к этому злословию на себя, ст. 25. «Нет, достопочтенный Фест, я не безумствую и никогда не безумствовал, никогда не творил ничего подобного. Мой разум, слава Богу, во все дни мои служил мне исправно, я и теперь еще не говорю несвязно, но говорю слова истины и здравого смысла и отдаю себе отчет в своих речах». Заметьте: Фест грубо и непочтительно обошелся с Павлом, не показав себя ни благородным человеком ни, тем более, судьей. Несмотря на это, Павел на него не обиделся, но по-прежнему, с великим почтением, обратился к Фесту, упомянув при этом его титул: «...достопочтенный Фест...». Апостол тем самым желал научить нас не ругаться с ругателями и не обижать обидчиков, а учтиво разговаривать с теми, кто нас злословит. Во всех обстоятельствах нам прилично вести речи, исполненные истины и здравого смысла, и тогда мы будем в состоянии пропускать мимо наших ушей злословие людей.
(2) Павел ссылается на Агриппу, ст. 26. «...Ибо знает об этом царь...», то есть о Христе, о Его смерти и воскресении, о ветхозаветных пророчествах, в Нем исполнившихся. Павел мог пред ним говорить смело, ибо царь знал, что все это было не вымыслом, а явью, о которой он уже что-то знал, а потому хотел узнать больше. «...Я отнюдь не верю, чтобы от него было что-нибудь из сего скрыто...», в том числе и то, что апостол говорил о своем обращении и данном ему Богом поручении благовествовать. Агриппа, уже долгое время знавший иудеев, не мог не слышать об этом. «...Ибо это не в углу происходило...»; вся Иудея гудела о том, и всякий современник мог подтвердить, что он не раз слышал о том от окружающих. Поэтому безрассудно было порицать Павла как умалишенного за его повествование о действительных событиях, особенно в той его части, которая касалась обстоятельств смерти и воскресения Христа, о чем свидетельствовали все. Петр сказал Корнилию и его друзьям (Деян 10:37): «Вы знаете происходившее по всей Иудее...», то есть то, что говорили люди о Христе; так что и Агриппа не мог не знать об этом, и Фесту должно было быть стыдно оттого, что он ничего не знал обо всем известных событиях.
II. Агриппа, весьма далекий от мысли о том, что Павел безумствует, считает, что он в своей жизни еще не слыхивал, чтобы кто говорил с таким знанием дела и излагал свои мысли с такой последовательностью.
1. Павел взывает к совести Агриппы. Некоторые думают, что Фест был раздражен на Павла, который не спускал с Агриппы глаз и все время обращался со своими рассуждениями именно к нему, и потому решил прервать его, ст. 24. Если, тем не менее, Феста на самом деле оскорбило именно это, то Павел не придает этому никакого значения: он желает разговаривать с теми, кто его понимает, имея в этих слушателях то, за что апостол мог бы зацепиться. По этой причине Павел и обращается к Агриппе и, упомянув о Моисее и пророках в связи с Евангелием, которое апостол проповедует, справляется у Агриппы о Моисее и пророках, ст. 27. «Царь Агриппа, веришь ли пророкам? Принимаешь ли писания Ветхого Завета за откровение, данное свыше, и соглашаешься ли с тем, что они предвещают грядущее благо?» Павел не ожидает ответа и, оказывая Агриппе любезность, считает утвердительный ответ царя само собой разумеющимся. «...Знаю, что веришь»; ибо всякий знал, что Агриппа исповедовал иудейскую веру, как и отцы его, а потому знал писания пророков и верил им.
Примечание: общаться с людьми, знающими Писания и доверяющими им, полезно, ибо у них есть чему поучиться.
2. Агриппа допускает, что речи Павла достаточно разумны, ст. 28. «Ты немного не убеждаешь меня сделаться Христианином». Одни видят в словах царя насмешку; по их мнению, царь говорит: «Уж не хочешь ли за такое короткое время обратить меня в христианство?» Допустим, что это так, но тогда это обстоятельство указывает на то, что Павел очень много говорил по данному делу и, какие бы мнения ни высказывали слушавшие апостола, обличающая сила проповеди о Христе дошла до сознания Агриппы. «Павел, ты очень спешишь. Ты не должен думать, что можешь обратить меня так скоро». Другие принимают слова Агриппы за сказанные всерьез, видя в них признание царя в том, что его убедили до некоторой, пусть и небольшой, степени в мессианстве Христа. Царь не мог не признать этого, так как он не раз уже предавался долгим размышлениям о том, что пророчества Ветхого Завета нашли свое исполнение во Христе. Теперь же, когда об этой истине было торжественно заявлено вслух царя, слышанное им убедило его настолько, что он готов был согласиться. Агриппа начинает трубить о своем желании вступить в переговоры и уже подумывает о капитуляции. Царь почти что убежден и готов уверовать во Христа, так же как и Феликс, который пришел в трепет и был готов раскаяться в своих грехах. В христианском учении царь находит много разумного: доказательства его были, по его мнению, весьма вескими, такими, что опровергнуть их было невозможно; возражения против него были совершенно никчемными, такими, что настаивать на них было просто стыдно; так что если бы у царя не было никаких обязательств перед обрядовым законом, если бы не почитание им отеческих преданий и самого отечества, если бы не его царское достоинство и заботы века сего, то он без промедления обратился бы в христианскую веру.
Примечание: многие люди, еще не до конца убедившиеся, все же склоняются к благочестию; они уже сознают свою греховность и уверены в превосходстве Божьих путей, но до тех пор, пока в них господствуют определенные внешние побуждения, они не следуют своим внутренним убеждениям.
3. Павел, которому не дали закончить свою защитительную речь, завершает ее похвальным словом, или, лучше сказать, благим пожеланием того, чтобы все его слушатели стали христианами, и это пожелание апостол обращает в молитву: εὐξαίμην ἂν τῷ θεῷ — «Молил бы я Бога...» (ст. 29). Таким было желание его сердца и молитва к Богу во спасение, Рим 10:1. «...Чтобы мало ли, много ли, не только ты, но и все, слушающие меня сегодня» (поскольку таким было сердечное желание апостола в отношении всех и каждого) «сделались такими, как я, кроме этих уз». Таким образом:
(1) Павел открыто заявляет о своей решимости оставаться верным своему вероисповеданию, в котором он нашел для себя полное удовлетворение и в котором он решил жить и умереть. Объявляя свое желание, чтобы все сделались такими, как он, Павел по сути, говорит, что он не таков как его слушатели (все равно кто они — евреи или неевреи), как бы это ни было воспринято окружающими. Апостол твердо держится повеления, данного Богом пророку: «Они сами будут обращаться к тебе, а не ты будешь обращаться к ним» (Иер 15:19).
(2) Павел заявляет о своей удовлетворенности не только истиной, но и благом и преимуществами христианского звания. Апостол находил в нем теперь столько утешения и был настолько убежден в том, что оно приведет его к вечному блаженству в будущем, что и самому близкому на свете другу Павел не пожелал бы ничего лучшего, чем стать верным и ревностным учеником Христа. «Пусть враг мой будет, как нечестивец», — говорит Иов, Иов 27:7. «Пусть друг мой будет, как христианин», — говорит Павел.
(3) Павел не скрывает своей печали и озабоченности в связи с тем, что Агриппа продвинулся не дальше объявления себя почти христианином, тогда как ему следовало стать настоящим христианином; ведь апостол желает, чтобы и сам Агриппа, и все остальные были не почти такими же, как Павел (какой в том прок?), а такими же, как он, искренними, совершенными во Христе людьми.
(4) Павел объявляет, что стать истинными христианами было в интересах всякого из них, а равно было и их несказанным блаженством, ибо у Христа довольно милости для всех и каждого, сколько бы людей к Нему ни пришло, хотя бы и самых жаждущих.
(5) Павел обнаруживает перед всеми свое доброе сердечное расположение ко всем присутствующим. Он желает им:
[1] Всего того, что желает он и своей душе, то есть того, чтобы они нашли удовлетворение своей душе во Христе, как нашел его он.
[2] Большего внешнего благополучия в сравнении с нынешним благополучием самого апостола, то есть благополучия, исключающего эти узы. Павел хотел, чтобы все они получили такое же утешение христиан, какое имел он, и не испытали такого же гонения на христиан, какое испытывал он; чтобы они вкусили те же блага, но не те же страдания, которые вкусил он от исповедуемого им вероучения. Никто не относился серьезно к заточению апостола, никому до него не было дела. Феликс держал его в заточении, чтобы доставить удовольствие иудеям. Такое отношение побудило бы многих узников пожелать своим гонителям того же, что испытывают они, чтобы те узнали, что значит находиться в заточении, и, узнав, могли сострадать им. Однако Павел был настолько далек от подобных пожеланий, что, напротив, желал видеть всех рабами Христа. Он не хотел, чтобы его нынешние гонители были заточены в темницы за имя Христа. Большую любовь и большее милосердие выказать невозможно!
III. Все пришли к одному и тому же выводу, что Павел невиновен и несет несправедливое наказание.
1. Суд закончился довольно быстро, ст. 30. Когда он сказал это любезное слово (ст. 29), тронувшее всех, царь испугался, что, в случае если Павлу будет позволено продолжить свою речь, подсудимый, рассказав еще какое-нибудь, но уже более трогательное, повествование, вызовет в ком-нибудь большее дозволенного расположение к себе и, возможно, побудит их обратиться к Христу. Сам царь, почувствовавший, как его сердце начало покоряться проповедуемому слову, не решился выслушать Павла до конца и, подобно Феликсу, пожелал лучше отпустить Павла. Если бы они судили справедливо, то они спросили бы узника, хочет ли он еще что-нибудь сказать в свою защиту. Однако, полагая, что Павел уже все сказал, царь и правитель, Вереника и сидевшие с ними встали, решив, что дело это нетрудное, и тем вполне удовлетворились, между тем как Павел имел сказать больше того, что уже было сказано, желая внести большую ясность в суть обсуждаемого вопроса.
2. Все соглашаются в том, что Павел был невиновен, cт. 31. Суду потребовалось совещание для вынесения частных суждений по разбираемому делу, и они, отошедши в сторону, говорили между собою, и все об одном, что этот человек ничего достойного смерти или уз не делает, то есть что он не злодей, которого нужно держать в заточении. Впоследствии Нерон расширил законодательство, снабдив его правовой нормой лишать христиан жизни, но пока что такого закона у римлян не было и, следовательно, не являлось и преступлением быть христианином. Принятое в отношении Павла судебное решение свидетельствует против свирепого закона, введенного Нероном спустя какое-то время после описываемого события, так как в этом судебном решении констатируется, что Павел, самый деятельный, самый усердный христианин того времени, ничего достойного смерти или уз не делает. Вот каким свидетельством послужил Павел для совести людей, не пожелавших принять его учение; на этом фоне шумные протесты раздраженных иудеев, кричавших: «Истреби от земли такого! ибо ему не должно жить», — были посрамлены здравым суждением этой судебной палаты.
3. Предложением о том, что можно было бы освободить этого человека, если бы он не потребовал суда у кесаря (ст. 32), Агриппа дает понять, что Павел, так сказать, сам лишил себя возможности скорого освобождения. Одни полагают, что, действуя в согласии с римским законодательством, судебная палата вынесла справедливое решение: когда узник обращался в суд высшей инстанции, нижестоящие суды не могли ни оправдать, ни осудить его; и можно предположить, что по тому же самому закону обвинители, пришедшие к согласованному решению относительно такой апелляции, давали ей дальнейший ход. Однако здесь невозможно сделать вывод о том, что обвинители Павла поступили именно так. Видя, что римский наместник и не думает защищать его, Павел вынужден был подать на имя кесаря апелляцию, чтобы тем самым защитить себя от ярости противников. Поэтому другие считают, что Агриппа и Фест, не желая еще больше раздражать иудеев освобождением Павла, согласились устроить этот показной суд только для того, чтобы оправдать себя в глазах апостола, хотя и знали, что имеют полное право оправдать Павла. Агриппа, который чуть было не обратился в христианство, поступает в этой ситуации ничуть не лучше, чем действовал бы в том случае, если бы вообще не имел никакого расположения к христианству. Итак, я не могу сказать:
(1) Сожалел ли Павел в том, что обратился к императорскому суду, и не пожелал ли отозвать свою апелляцию, обвинив себя в опрометчивости, когда понял, что эта апелляция препятствует его освобождению. Возможно, у него и было какое-то основание думать об этом с сожалением и обвинять себя в неблагоразумии, в нетерпеливом ведении дела и даже в неверии в Божью защиту. Апостолу лучше следовало бы искать защиты не у кесаря, а у Бога. Это подтверждает слова Соломона: «Ибо кто знает, что хорошо для человека в жизни?..» (Еккл 6:12). То, что кажется нам убежищем, нередко оборачивается для нас западней; вот какими недальновидными, близорукими и неблагоразумными существами оказываемся мы тогда, когда, решаясь на тот или иной поступок, полагаемся на разум свой. Или же:
(2) Вопреки всему Павел остался доволен тем, что обратился к императору, и, рассуждая о том, нисколько не огорчался. Его обращение к императору, будучи вполне законным и приличным для римского гражданина, обещало сделать его дело более значимым. И вначале, когда, обратившись к кесарю, Павел считал свое решение наивернейшим из всех, и потом, когда оно воспринималось апостолом несколько иначе, он не сердился на себя и не упрекал себя за принятое решение, но видел в нем действие Божьего провидения и верил, что все в конце концов закончится для него благополучно. Кроме того, Павлу в видении было ясно сказано, что надлежит ему свидетельствовать и в Риме, Деян 23:11. И теперь Павлу было все равно, идти ли ему в Рим узником или свободным. Понимая, что состоится только определенное Господом, апостол говорит: «Пусть состоится! Да будет воля Господня!»
На этот текст нет комментариев.
Вам будут доступны следующие комментарии:
• Заметки Барнса
• Комментарий Бенсона
• Кембриджская Библия для школ и колледжей
• Комментарий Кларка
• Синопсис Библии Дарби
• Комментарий Библии Экспозитора
• Словарь текстов Экспозитора
• Женевская учебная Библия
• Экспозиция Библии Гилла
• Джеймисон-Фоссет-Браун
• Полный комментарий Мэтью Генри
• Комментарий Мэтью Пула
• Библия проповедей – Николл
• День за днем по Библии – Мейер
• Заметки Уэсли
• Комментарий Кейла и Делича к Ветхому Завету
• «Гномон Нового Завета» Бенгеля
• «Греческий Завет» (Николл, Робертсон)
• Комментарий Нового Завета ICC
• Комментарий Нового Завета Мейера
• «Новый Завет» народный (Бартон Джонсон)
• «Слововедение» Винсента