Когда Агриппа позволил ему говорить, Павел, простерши руку, начал свой волнующий рассказ о том, как он стал христианином. Прежде всего, он выразил благодарность за возможность представить свое дело на рассмотрение человека, который, будучи иудеем, знаком с обычаями и спорными мнениями, распространенными среди иудеев. Такое вступление нельзя считать обычной лестью: это была формула христианской вежливости и просто правда.
Заметьте: Павел не стал отказываться от защиты на том основании, что обратился к императорскому суду. Апостол не говорит: «Мое дело будет рассмотрено не раньше, чем я предстану перед самим императором»; напротив, он с радостью пользуется случаем прославить дело, за которое доныне терпит поношение. Мы всегда должны быть готовы дать ответ всякому, требующему у нас отчета в нашем уповании, и тем более всякому из числа власть предержащих, 1Пет 3:15. Итак, во вступительной части своей речи:
I. Павел обратился к Агриппе со словами, выражающими его особое почтение к царю, ст. 2−3. Если перед лицом Феликса апостол защищался свободно, зная, что тот многие годы справедливо судил народ сей (Деян 24:10), то здесь, представ перед лицом Агриппы, Павел в своем суждении о царе идет еще дальше. Заметьте:
1. Обвиненный иудеями, и притом во множестве постыдных деяний, Павел радуется полученной возможности защищаться. Вот как далек был Павел от мысли о том, что, будучи апостолом, он не подлежит юрисдикции гражданских властей. Органы государственного управления суть Божье установление, благами которого пользуется каждый из нас, поэтому каждый из нас обязан покоряться этому установлению.
2. Хотя Павел и вынужден говорить за себя, он, тем не менее, счастлив отвечать перед лицом царя Агриппы, ведь тот, будучи чтителем Бога, обращенным из язычников, лучше других римских ставленников понимал все то, что имело отношение к иудейскому вероучению. «... Ты знаешь все обычаи и спорные мнения Иудеев». Агриппа, человек, по всей видимости, образованный, был особо сведущ в иудейском учении: он приобрел большие знания преданий иудейского вероучения и хорошо знал их истоки, а также то, что эти предания не выступали истинами ни универсальными, ни вечными. Царь также приобрел большой навык во всех возникавших вокруг иудейских преданий спорах, в поисках решений которых спорили и сами иудеи. Агриппа был хорошо сведущ в ветхозаветных писаниях и потому мог лучше других разрешить спор Павла с иудеями об Иисусе, Мессии. Как приятно проповеднику говорить слушателям, способным понимать его речь и видеть различия там, где они есть. Когда Павел говорит: «...сами рассудите о том, что говорю...», он говорит как рассудительным, 1Кор 10:15.
3. Вот почему апостол просит выслушать его великодушно, μακροθύμως — со всяким терпением. Павел, приготовившийся прочесть длинную речь, просит Агриппу выслушать его до конца, не потеряв при этом терпения. В надежде произнести простую, безыскусную речь Павел просит Агриппу снизойти до него и не сердиться. У апостола были основания бояться Агриппы как человека, хорошо разбиравшегося в иудейских преданиях, а потому и судьи, который, хотя и отвечал наилучшим образом законным требованиям в деле апостола, в определенной мере был заквашен иудейской закваской, то есть предвзятым отношением к апостолу язычников. Итак, вот что сказал Павел, желая смягчить мнение Агриппы: «...прошу тебя выслушать меня великодушно». Воистину, проповедуя веру Христову, мы рассчитываем, по меньшей мере, на снисходительность слушателей.
II. Павел открыто признает, что, хотя его ненавидели и клеймили позором как богоотступника, он неизменно и твердо держался всего того доброго, чему был обучен и наставлен от начала. Исповедание его веры всегда строилось на обетовании, данном от Бога отцам, и на этом же самом основании строилось и теперь.
1. Посмотрите, каким было исповедание веры Павла в его юности. Жизнь его от юности его знают все Иудеи, ст. 4−5. Это правда, что он не родился в своем народе, но воспитывался среди иудеев в Иерусалиме. Хотя в последние годы он и общался с язычниками (именно это обстоятельство и оскорбляло иудеев), тем не менее, отправившись к язычникам, он везде имел близкое общение с иудеями и всегда действовал из тех соображений, чтобы доставить им благо. Образование Павел получил не в чужих краях, и воспитание его было не домашним: наставлен он был в своем народе, в Иерусалиме, где иудейские учение и вера процветали. Все иудеи, то есть все те иудеи, которые могли припомнить события давно минувших дней, могли это подтвердить, ведь Павел прославился еще с юности. Знавшие его с юности его могли подтвердить то, что Павел был фарисеем, что он не только исповедовал иудейское вероучение и хранил все предания иудеев, но и жил по строжайшему в их вероисповедании учению, сам являясь предельно тщательным и аккуратным в исполнении требований иудейского учения и наставлений в иудейской вере и в то же время самым непреклонным и суровым проверяющим их соблюдение другими членами иудейской общины. Павел не только назывался, но и был фарисеем. Все знавшие Павла достоверно знали, что никогда еще ни один фарисей не исполнял всех правил своего устава с такой тщательностью, как Павел. К тому же он был причислен к лучшим представителям религиозной партии фарисеев, ибо учился у ног Гамалиила, выдающегося учителя из школы Гиллеля, имевшей гораздо больший авторитет в религиозных вопросах в сравнении со школой Шаммая. Итак, если Павел был фарисеем и жил как фарисей, то:
(1) Он был человеком образованным, имевшим глубокие знания, а вовсе не каким-нибудь темным, малосведущим ремесленником. Фарисеи знали закон и хорошо разбирались как в нем, так и в его традиционных толкованиях. Других апостолов упрекали в том, что они не имели всестороннего образования, а были всего лишь рыбаками, Деян 4:13. Поэтому, чтобы не подавать повода ищущим повода неверующим, Господь воздвиг апостола, воспитанного у ног наиболее выдающихся учителей.
(2) Он был человеком добродетельным, придерживавшимся строгих взглядов, а вовсе не каким-нибудь отступником, вольнодумцем или испорченным юнцом. Если Павел жил как фарисей, то он не мог быть пьяницей или блудником. Будучи молодым фарисеем, он, можно надеяться, не был притеснителем и не постигал науки скупых старцев-фарисеев, поедавших дома вдов. Никак нет, Павел был человеком, по правде законной непорочным. Его нельзя было обвинить ни в каком явном грехе или нечестии, поэтому о нем нельзя было судить ни как о человеке, оставившем свою веру по причине невежества (ведь он был человеком образованным), ни как о богоотступнике, лишенном любви к своей вере или не желающем исполнять отеческие предания (ведь он был человеком добродетельным и не склонным ни к какому греху).
(3) Поэтому он был человеком правоверным, здравым в вере, не деистом и не скептиком, и не порочных убеждений, ведущих к безбожию. Павел был фарисеем, не саддукеем. Он почитал как священные все книги Ветхого Завета, которые саддукеями отвергались, верил в существование духов, бессмертие души и воскресение тела, в небесные награды и наказания в загробном мире. Он верил во все то, что отвергали саддукеи. О Павле нельзя было сказать, что он отступил от веры, пренебрегши нормами нравственности или не почтя должным образом небесных откровений, ведь он всегда почитал обетование, данное от Бога отцам, и его упование всегда строилось на этом обетовании.
И хотя Павел прекрасно понимал, что все эти обстоятельства нисколько не оправдывали его перед Богом и ничуть не увеличивали его праведность в Божьих очах, тем не менее он знал, что все это делало ему честь в глазах иудеев, будучи доводом ad hominem — способным оказать впечатление и на Агриппу и доказать, что апостол был вовсе не таким, каким изображали его иудеи. Все почитая за сор, чтобы приобрести Христа, Павел счел нужным указать на эти обстоятельства для того, чтобы Христос был прославлен. Павел хорошо понимал, что все это время он был чужд духовной сути небесного закона и живой веры и что если его праведность не превзойдет праведности фарисеев, то он никогда не войдет в Царство Небесное. И все же Павел не без удовольствия размышляет о том, что до своего обращения он не был безбожником, негодным, порочным человеком, а сообразно свету, открывшемуся ему, всею доброю совестью жил пред Богом.
2. Посмотрите, каким стало исповедание веры Павла теперь. Теперь, как известно, он уже не ревновал об обрядовом законе так, как в юности. Жертвоприношения, предусмотренные законом, по его мнению, были навсегда вытеснены той великой жертвой, прообразом которой они служили. Ритуальных осквернений и очищения от этих осквернений апостол уже не считал делом совести и думал, что левитское священство воистину поглощается священством Христа. Что же до основ исповедания веры Павла, то он по-прежнему выказывал неизменную ревность и, даже более того, принял твердое решение жить и умирать в полной приверженности им.
(1) Вероисповедание Павла зиждется на обетовании, данном от Бога отцам. Оно зиждется на откровении, которое он получает от Бога, в которое верует и на которое полагается всей душой. Вероисповедание Павла зиждется на Божьей благодати, а эта благодать была явлена и доставлена ему этим обетованием. Обетование Божье является путеводителем и основой его вероисповедания. Данное отцам, это обетование было древнее обрядового закона, так что завета о Христе, прежде Богом утвержденного, закон, явившийся спустя четыреста тридцать лет, не отменяет так, чтобы обетование потеряло силу, Гал 3:17. Христос и небеса — вот два основных догмата евангельского учения: Бог даровал нам жизнь вечную, и сия жизнь в Сыне Его. Эта пара и составляет обетование, данное отцам. Евангельское учение является очень древним, поскольку оно содержалось уже в обетовании о семени жены, данном праотцу Адаму, а также в тех небесных откровениях, на которых зиждилась вера еврейских патриархов, которой они и спасались. Однако более всего евангельское учение содержалось в обетованиях, данных отцу Аврааму, о том, что благословятся в нем и в семени его все племена земные и что Бог будет Богом его и потомков его после него. В первом обетовании содержится указание на Христа, во втором — на небеса, ибо если бы Бог не приготовил им город, то постыдился бы назвать Себя их Богом, Евр 11:16.
(2) Вероисповедание Павла заключается в надежде на это обетование. Его вероисповедание зиждется не на пище, питии и внешней приверженности законам о жертвоприношениях (Бог часто показывал, как мало все это для Него значило), как это было у иудеев, а на зависимости от Божьей благодати, содержащейся в этом завете, и от обетования, выступившего в роли Великой хартии, на основе которой вначале и сформировалась Церковь.
[1] Павел уповал на Христа, видя в Нем обещанное Семя. Он надеялся получить благословение во Христе, обрести Божье благословение и быть воистину благословенным.
[2] Павел уповал на небеса. О том, что апостол имел такое упование, говорится в Деян 24:15. «...Что будет воскресение мертвых...» Павел полагался не на плоть, а на Христа. Он не уповал на что-то великое в посюстороннем мире, надеясь обрести в потустороннем мире то, что не способен дать этот мир. Итак, Павел поднимал свой взор к небесам.
(3) В своем уповании Павел мог сойтись со всяким благочестивым иудеем. Вера апостола соответствовала не только Писанию, но и свидетельству Церкви, которая была столпом его веры. Хотя Павел и выделялся среди всех, он в то же время не был одинок. «Наши двенадцать колен, костяк иудейского собрания, усердно служа Богу день и ночь, надеются увидеть исполнение этого обетования, то есть того самого благословения, которое Он и изрек на них». Израиль назван здесь двенадцатью коленами, ибо вначале их было именно двенадцать. И хотя мы не находим в Писании того, что десять колен возвратились из плена в полном составе, тем не менее есть основание полагать, что вернулось в свое отечество множество отдельных представителей этих колен; со временем, возможно, вернулась большая часть плененных. Христос свидетельствует о двенадцати коленах, Мф 19:28. Анна происходила из колена Асирова, Лк 2:36. Иаков адресует свое послание двенадцати коленам, находящимся в рассеянии, Иак 1:1. Итак, апостол далее продолжает: «Народ, к которому принадлежу я и другие вместе со мной, состоит из двенадцати колен. Всякий иудей исповедует веру в обетование Христа и небес и надеется обрести благодать. Всякий иудей ожидает прихода Мессии, а мы, христиане, уповаем на Мессию как на уже однажды явившегося, так что иудеи и мы уповаем, по сути, на одно и то же обетование. Иудеи ожидают воскресения мертвых и жизни в будущем веке, того же самого ожидаю и я. Зачем считать меня человеком, несущим что-то опасное и еретическое или отступившим от нашей веры и богослужения иудейского собрания, если я согласен с иудеями в основах вероучения? Я стремлюсь достичь того же неба, в которое в конце концов надеются попасть и иудеи; и если нас ожидает блаженная встреча в веке будущем, то зачем нам ссориться на пути туда?» Более того, иудеи не только надеются увидеть исполнение этого обетования, но и с этим упованием усердно служат Богу день и ночь. Храмовое богослужение, состоявшее в регулярной смене религиозных служб, утренних и вечерних, изо дня в ночь и от начала и до конца года и непрестанно отправлявшееся священниками и левитами вместе с закрепленными людьми (так иудеи называли народных избранников от каждого из двенадцати колен, которые во время богослужений возлагали руки на жертвы, приносимые от лица всего общества), отправлялось согласно вероисповеданию с упованием на обещанную Богом вечную жизнь. Но ведь точно так же и Павел в ожидании вечной жизни усердно служит Богу день и ночь, возвещая о Сыне Божьем. То же самое делают и двенадцать колен при участии своих избранников во исполнение закона Моисеева, и, хотя иудеи и Павел делают это по-разному, свои надежды они возлагают на одно и то же обетование. «Поэтому, — говорит апостол, — иудеи не должны считать меня изменником, ведь я надеюсь увидеть исполнение того же самого обетования, что и они». Тем более верующие во Христа, уповающие на одного и того же Иисуса в надежде достичь одного и того же неба, пусть и совершающие различные по форме и обрядности богослужения, должны видеть лучшее друг в друге и жить в святой любви. Или же речь здесь может идти об отдельных людях, которые постоянно приобщались к иудейскому собранию и были поистине преданы Богу в служении с великой ревностью, строгим прилежанием духа и постоянством в том самом день и ночь, подобно Анне, которая не отходила от храма, постом и молитвою служа Богу день и ночь, Лк 2:37. «Так они надеются увидеть исполнение этого обетования, и, я надеюсь, рано или поздно они его увидят».
Примечание: крепкое основание в уповании достичь небесной жизни есть лишь у тех, кто проявляет усердие и постоянство в служении Богу, и перспектива будущей жизни должна вызывать в нас прилежание и преданность в отправлении всякого служения Богу. Наши земные дела мы обязаны соотносить с нашим небесным упованием. О тех же, кто усердно служит Богу день и ночь, но идет не нашими путями, следует судить с любовью.
(4) И вот за что Павел принимает страдания — за проповедь того учения, которое иудеи непременно примут, если разберутся в самих себе. «И ныне я стою пред судом за надежду на обетование, данное от Бога нашим отцам...» Если Павел верен обетованию вопреки обрядовому закону, то его гонители верны обрядовому закону вопреки обетованию. «За сию-то надежду, царь Агриппа, обвиняют меня Иудеи, ибо я делаю то, что должно делать, в надежде увидеть исполнение этого самого обетования». Людям присуще ненавидеть и преследовать своих ближних за твердость их вероисповедания, между тем как сами они также гордятся твердостью своего вероисповедания, только в другой форме. Павел ожидает того же, что и сами они ожидают (Деян 24:15), тем не менее на него ополчаются за его деяния, согласные с общим для иудеев и христиан упованием. К чести Павла было то, что, страдая, как христианин, он страдал за надежду Израилеву, Деян 28:20.
(5) Павлу хочется убедить своих слушателей от всего сердца принять следующее, ст. 8. «Неужели вы невероятным почитаете, что Бог воскрешает мертвых?» По всей видимости, воскрешение мертвых будет внезапным. Павел, вероятно, говорил намного больше того, что здесь записано, и толковал обетование воскресения мертвых наряду с обетованием вечной жизни как обетования, данные от Бога отцам. Апостол также свидетельствовал о том, что находился на верном пути, потому что не оставлял своего упования и веровал во Христа, воскресшего из мертвых, как в Залог и Задаток того воскресения, на которое уповали отцы. Поэтому Павел ревновал в познании силы Его воскресения, чтобы благодаря этому достигнуть воскресения мертвых. См. Флп 3:10−11. Слушавшие апостола в судебной палате в большей своей массе (среди них и сам правитель Фест) были язычниками, поэтому, услышав от Павла свидетельство о воскресении Христа и воскресении из мертвых, на которое уповали двенадцать колен, они, как и афиняне в свое время, стали насмехаться над Павлом и, перешептываясь друг с другом, называть речь апостола нелепицей. Поэтому Павел принялся урезонивать их следующими словами: «Что же? Неужели вы невероятным почитаете, что Бог воскрешает мертвых?» Возможно и такое понимание сказанного апостолом: Так говорит Господь Саваоф: если это в глазах оставшегося народа покажется дивным во дни сии, то неужели оно дивно и в Моих очах?.. (Зах 8:6). Хотя воскрешение мертвых и превосходит силы природные, оно, тем не менее, не может превосходить силы небесные.
Примечание: никто и ничто не может помешать Богу воскресить мертвых. Нас не призывают верить во что-то невероятное или содержащее в себе внутренние противоречия. Существуют определенные доверительные факторы, которых вполне достаточно, для того чтобы до конца удержать нас во всяком христианском учении, и, в частности, в учении о воскресении мертвых. Разве не все возможно Богу, Который всемогущ и безграничен? Разве не Он прежде из ничего сотворил вселенную словом? Разве не Он образовал наши тела, разве не Он сотворил их из праха, разве не Он прежде вдохнул в нас дыхание жизни? И разве не может Он вновь образовать их из того же самого праха и вдохнуть в них жизнь той же самой силой? Разве каждый раз с наступлением весны мы не становимся свидетелями своего рода воскресения в мире природы? Если солнце сильно воскрешать мертвые растения, то следует ли считать невероятным то, что Бог силен воскрешать мертвые тела?
III. Павел подтверждает, что, как фарисей, он был злейшим врагом христиан и христианского вероучения и при этом считал, что должен оставаться им всегда, однако он оставался врагом христиан лишь до тех пор, пока Христос чудесным образом не произвел в нем перемену. Апостол говорит об этом чуде с целью показать, что:
1. Его обращение к Христу и к проповеди Евангелия не были следствием и результатом волевого решения, принятого ранее, или проявлением предрасположенности к этому пути, или плодом положительного развития его мысли в пользу христианского вероучения. Павел не убеждал себя принять христианское вероучение с помощью последовательной аргументации, но сразу перешел из состояния крайнего неприятия этого учения в состояние совершенной убежденности в нем, из чего следует, что христианином и проповедником Павел сделался благодаря вмешательству некой сверхъестественной силы. Поэтому его обращение, произошедшее столь необыкновенным образом, было веским доказательством истинности христианского вероучения не только для него самого, но и для других.
2. Он, по всей видимости, намеревается простить своих гонителей, как и Иисус простил Своих, сказав, что они не знают, что делают. Когда-то Павел считал, что поступает правильно, преследуя учеников Христа, но теперь он снисходительно допускает, что и его теперешние гонители подчиняются тому же самому заблуждению. Заметьте:
(1) Насколько безрассудно действовал Павел в своем заблуждении, ст. 9. Он думал, что ему должно много действовать, прилагая все силы против имени Иисуса Назорея, против Его учения, Его славы, Его влияния. Хотя в самом этом имени и не было ничего худого, тем не менее оно не соответствовало представлениям Павла о мессианском Царстве, поэтому он решил действовать против него. Он считал, что, преследуя называющих себя именем Иисуса Христа, он тем самым служит Богу и делает доброе в Его очах.
Примечание: люди, которые явно не правы, могут быть совершенно уверены в своей правоте и, сознательно упорствуя в величайшем грехе, считать, что они тем самым выполняют свой долг. Ненавидящие и изгоняющие братьев говорили: «Пусть явит Себя в славе Господь...» (Ис 66:5). Самые варварские и бесчеловечные гнусности не только оправдывались под знаменем и видом вероисповедания, но даже освящались и возвеличивались, Ин 16:2.
(2) Насколько неистово действовал Павел в своем служении, ст. 10−11. Нет более ненавистного и жестокого закона в мире, чем закон совести, вводящей в заблуждение. Думая, что он должен из всех сил действовать против имени Христа, Павел не щадил ни затрат, ни усилий. Говоря обо всем сделанном им в неведении, Павел, как и всякий искренне кающийся в содеянном, усугубляет свою вину: «Я прежде был хулитель и гонитель» (1Тим 1:13).
[1] Савл влачил христиан в темницы так, как если бы они были опаснейшими из злодеев, тем самым желая не только запугать их, но и сделать их ненавистными народу. Он был диаволом, который ввергал из среды их в темницу (Откр 2:10), заточал их в темницы для последующего суда. «...Я многих святых заключал в темницы...» (Деян 26:10), «...мужчин и женщин...» (Деян 8:3).
[2] Савл сделался орудием в руках первосвященников. От них Павел получил власть, как подчиненный, чтобы исполнять их законы, и гордился тем что был для того облечен соответствующей властью.
[3] Савл был весьма услужлив, голосуя за смертную казнь христиан даже и в тех случаях, когда его об этом не просили. Так, к примеру, он одобрил казнь Стефана (Деян 8:1) и через это сделался particeps criminis — соучастником преступления. Наверное, по причине его великой ревности, хотя и молодого, Савла выбрали членом синедриона, где он вместе с другими осуждал христиан или же оправдывал преступления против них уже после их осуждения и, одобряя их, делался таким образом виновным ex post facto — после совершившегося факта, так, как если бы сам был судьей или присяжным.
[4] Савл смирял христиан самыми изощренными пытками в синагогах, где бичевал их как нарушителей уставов синагоги. Он был замешан в избиении множества христиан; более того, одних и тех же лиц он подвергал, по всей видимости, многократным мучениям, как, впрочем, и сам был наказан пять раз, 2Кор 11:24.
[5] Савл не только гнал христиан за их вероисповедание, но и, получая удовлетворение от торжества над их совестью, пытками вынуждал их клятвенно отрекаться от веры. «Я принуждал хулить Христа и говорить, что Он был обманщиком и что они обманулись в Нем. Я заставлял их отрекаться от своего Учителя и отказываться от своих обязательств перед Ним». Ничто так не отягчает вину гонителей, как насилие над совестью гонимых, сколько бы они ни торжествовали над людьми, обратившимися в их веру при помощи пыток!
[6] Ярость и гнев на христиан и весь христианский мир настолько переполняли Савла, что сам Иерусалим казался ему не более чем узкой сценой, и в чрезмерной против них ярости он преследовал их даже и в чужих городах. Савл выходил из себя, когда видел, как много могут сказать за себя христиане вопреки всем его усилиям, направленным против них. Он сходил с ума, видя, как по мере увеличения преследования христиан умножается их число. Он был в чрезмерной против них ярости; стремнина ярости Савла выходила из берегов, и он был ужасом как для самого себя, так и для своих ближних; смятение его духа было настолько великим, что он не мог скрыть ни его, ни своей ненависти к христианам. Все гонители являются безумцами, но некоторые из них бывают одержимы чрезмерной яростью. Савл бесновался, замечая, что в других городах не выказывают такой же неукротимой ярости против христиан, и потому стал гнать христиан даже и в чужих городах, где права на это у него не было. Да, нет убежденности более беспокойной, чем злоба, особенно если она претендует на звание совести.
Таков был характер Павла и образ его жизни вначале, поэтому никак нельзя видеть в нем христианина по воспитанию или по уставу или считать его человеком, стремящимся заполучить высокий сан, поскольку все мыслимые внешние препятствия не давали ему никакой возможности обратиться к Христу.
Ст. 1−29 Агриппа сказал Павлу: позволяется тебе говорить за себя. Тогда Павел, простерши руку, стал говорить в свою защиту: царь Агриппа! почитаю себя счастливым, что сегодня могу защищаться перед тобою во всем, в чем обвиняют меня Иудеи, тем более, что ты знаешь все обычаи и спорные мнения Иудеев. Посему прошу тебя выслушать меня великодушно. Жизнь мою от юности моей, которую сначала проводил я среди народа моего в Иерусалиме, знают все Иудеи; они издавна знают обо мне, если захотят свидетельствовать, что я жил фарисеем по строжайшему в нашем вероисповедании учению. И ныне я стою перед судом за надежду на обетование, данное от Бога нашим отцам, которого исполнение надеются увидеть наши двенадцать колен, усердно служа Богу день и ночь. За сию-то надежду, царь Агриппа, обвиняют меня Иудеи. Что же? Неужели вы невероятным почитаете, что Бог воскрешает мертвых? Правда, и я думал, что мне должно много действовать против имени Иисуса Назорея. Это я и делал в Иерусалиме: получив власть от первосвященников, я многих святых заключал в темницы, и, когда убивали их, я подавал на то голос; и по всем синагогам я многократно мучил их и принуждал хулить Иисуса и, в чрезмерной против них ярости, преследовал даже и в чужих городах. Для сего, идя в Дамаск со властью и поручением от первосвященников, среди дня на дороге я увидел, государь, с неба свет, превосходящий солнечное сияние, осиявший меня и шедших со мною. Все мы упали на землю, и я услышал голос, говоривший мне на еврейском языке: Савл, Савл! что ты гонишь Меня? Трудно тебе идти против рожна. Я сказал: кто Ты, Господи? Он сказал: «Я Иисус, Которого ты гонишь. Но встань и стань на ноги твои; ибо Я для того и явился тебе, чтобы поставить тебя служителем и свидетелем того, что ты видел и что Я открою тебе, избавляя тебя от народа Иудейского и от язычников, к которым Я теперь посылаю тебя открыть глаза им, чтобы они обратились от тьмы к свету и от власти сатаны к Богу, и верою в Меня получили прощение грехов и жребий с освященными». Поэтому, царь Агриппа, я не воспротивился небесному видению, но сперва жителям Дамаска и Иерусалима, потом всей земле Иудейской и язычникам проповедывал, чтобы они покаялись и обратились к Богу, делая дела, достойные покаяния. За это схватили меня Иудеи в храме и покушались растерзать. Но, получив помощь от Бога, я до сего дня стою, свидетельствуя малому и великому, ничего не говоря, кроме того, о чем пророки и Моисей говорили, что это будет, то есть что Христос имел пострадать и, восстав первый из мертвых, возвестить свет народу (Иудейскому) и язычникам Когда он так защищался, Фест громким голосом сказал: безумствуешь ты, Павел! большая ученость доводит тебя до сумасшествия. Нет, достопочтенный Фест, сказал он, я не безумствую, но говорю слова истины и здравого смысла. Ибо знает об этом царь, перед которым и говорю смело. Я отнюдь не верю, чтобы от него было что-нибудь из сего скрыто; ибо это не в углу происходило. Веришь ли, царь Агриппа, пророкам? Знаю, что веришь. Агриппа сказал Павлу: ты немного не убеждаешь меня сделаться Христианином. Павел сказал: молил бы я Бога, чтобы мало ли, много ли, не только ты, но и все, слушающие меня сегодня, сделались такими, как я, кроме этих уз
Что же Агриппа? Желая узнать что-нибудь о деле, он «сказал Павлу: позволяется тебе говорить за себя» (Деян 26:1). Царь повелевает ему говорить, сильно желая послушать его. Затем Павел с дерзновением начинает говорить и называет себя счастливым, не из лести, но потому, что говорит пред человеком, которому все известно; а что именно поэтому, послушай, что он говорит далее. «Тогда Павел, простерши руку, стал говорить в свою защиту: царь Агриппа! почитаю себя счастливым, что сегодня могу защищаться перед тобою во всем, в чем обвиняют меня Иудеи, тем более, что ты знаешь все обычаи и спорные мнения Иудеев. Посему прошу тебя выслушать меня великодушно» (ст. 1−3). Если бы он сознавал что-нибудь за собою, то, конечно, пришел бы в страх, выходя на суд пред человека, которому известно все; но совесть его чиста, — потому он и не отрекается явиться пред судию, хорошо знающего дело, а еще радуется и считает себя счастливым. Потом говорит: «прошу тебя выслушать меня великодушно». Так как он намеревался сказать речь продолжительную и говорить о себе, то предварительно высказывает эту просьбу и затем говорит: «жизнь мою от юности моей, которую сначала проводил я среди народа моего в Иерусалиме, знают все Иудеи; они издавна знают обо мне, если захотят свидетельствовать, что я жил фарисеем по строжайшему в нашем вероисповедании учению» (ст. 4−5), т.е. как я мог сделаться возмутителем, будучи еще так молод и пользуясь свидетельством от всех? Далее подтверждает слова свои, указывая на свою секту: «я жил фарисеем по строжайшему в нашем вероисповедании учению». И, так как опять иной мог бы сказать: хотя секта достойна уважения, но ты не хорош, — смотри, как он предупреждает такое возражение: призывает во свидетели всех иудеев, знающих его жизнь и обращение. «И ныне я стою перед судом», говорит, «за надежду на обетование, данное от Бога нашим отцам, которого исполнение надеются увидеть наши двенадцать колен, усердно служа Богу день и ночь. За сию-то надежду, царь Агриппа, обвиняют меня Иудеи. Что же? Неужели вы невероятным почитаете, что Бог воскрешает мертвых?» (ст. 6−8). Он предлагает два доказательства воскресения: одно от пророков, хотя не приводит пророчества, а мнение об этом иудеев; другое, и сильнейшее, от дел. Какое же это? То, что с ним беседовал Христос, воскресший из мертвых. Последнее из доказательств подтверждает, рассказывая подробно о своем прежнем заблуждении; об иудеях же отзывается с похвалою: «усердно служа Богу день и ночь». Следовательно, (говорит), если бы я был и небезукоризненной жизни, то меня не следовало бы судить за это, царь Агриппа. Затем и еще доказательство: «что же? Неужели вы невероятным почитаете, что Бог воскрешает мертвых?» Если бы (у иудеев) не было такого мнения, если бы они не были воспитаны в этих учениях и только теперь они были вводимы, то иной мог бы не принять этого учения. Далее говорит, как он гнал (христиан), — и это служит к подтверждению сказанного, — приводя во свидетели первосвященников и чужие города, и как он слышал слова: «трудно тебе идти против рожна» (ст. 14). Потом показывает человеколюбие Божие, как (Господь) явился ему, будучи гоним от него; и не меня только, говорит, облагодетельствовал, но послал меня учить и других.
Указывает и на пророчество, которое он слышал: «ибо Я для того и явился тебе, чтобы поставить тебя служителем и свидетелем того, что ты видел и что Я открою тебе, избавляя тебя от народа Иудейского и от язычников, к которым Я теперь посылаю тебя» (ст. 16−17). Указывая на все это, он сказал: «правда, и я думал, что мне должно много действовать против имени Иисуса Назорея. Это я и делал в Иерусалиме: получив власть от первосвященников, я многих святых заключал в темницы, и, когда убивали их, я подавал на то голос; и по всем синагогам я многократно мучил их и принуждал хулить Иисуса и, в чрезмерной против них ярости, преследовал даже и в чужих городах. Для сего, идя в Дамаск со властью и поручением от первосвященников, среди дня на дороге я увидел, государь, с неба свет, превосходящий солнечное сияние, осиявший меня и шедших со мною. Все мы упали на землю, и я услышал голос, говоривший мне на еврейском языке: Савл, Савл! что ты гонишь Меня? Трудно тебе идти против рожна. Я сказал: кто Ты, Господи? Он сказал: Я Иисус, Которого ты гонишь. Но встань и стань на ноги твои; ибо Я для того и явился тебе, чтобы поставить тебя служителем и свидетелем того, что ты видел и что Я открою тебе, избавляя тебя от народа Иудейского и от язычников, к которым Я теперь посылаю тебя открыть глаза им, чтобы они обратились от тьмы к свету и от власти сатаны к Богу, и верою в Меня получили прощение грехов и жребий с освященными» (ст. 9−18). Смотри, как кротко он беседует; Бог, говорит, сказал мне: «ибо Я для того и явился тебе, чтобы поставить тебя служителем и свидетелем того, что ты видел и что Я открою тебе, избавляя тебя от народа Иудейского и от язычников, к которым Я теперь посылаю тебя открыть глаза им, чтобы они обратились от тьмы к свету и от власти сатаны к Богу, и верою в Меня получили прощение грехов». Как бы так говорит: этим я убедился, этим явлением. Он обратил меня и убедил так, что я не мог противиться. «Поэтому, царь Агриппа, я не воспротивился небесному видению, но сперва жителям Дамаска и Иерусалима, потом всей земле Иудейской и язычникам проповедывал, чтобы они покаялись и обратились к Богу, делая дела, достойные покаяния» (ст. 19−20). Если же я и других учу добродетельной жизни, то как, говорит, сам могу быть виновником возмущения и смятения? «За это схватили меня Иудеи в храме и покушались растерзать. Но, получив помощь от Бога, я до сего дня стою, свидетельствуя малому и великому, ничего не говоря, кроме того, о чем пророки и Моисей говорили, что это будет, то есть что Христос имел пострадать и, восстав первый из мертвых, возвестить свет народу (Иудейскому) и язычникам» (ст. 21−23). Смотри, как речь его чужда лести и как он все приписывает Богу; потом, сколько дерзновения: «я до сего дня стою», и твердости: «свидетельствуя» пророками, «что Христос имел пострадать и, восстав первый из мертвых, возвестить свет народу (Иудейскому) и язычникам». Как бы так сказал: «Христос, воскреснув из мертвых, уже не умирает» (Рим 6:9), как видно из того, что он всем проповедует это и что они сами с готовностью внимают. Потом Фест, видя, с каким дерзновением он говорит царю, а не обращается к нему, как бы потерпев какую-нибудь обиду, сказал: «безумствуешь ты, Павел»? Что он, обидевшись, сказал это, послушай следующее: «когда он так защищался, Фест громким голосом сказал: безумствуешь ты, Павел! большая ученость доводит тебя до сумасшествия» (ст. 24). Что же Павел? Он кротко отвечает: «нет, достопочтенный Фест, сказал он, я не безумствую, но говорю слова истины и здравого смысла» (ст. 25). Потом объясняет причину, почему он обращал свою речь к царю. «Ибо знает об этом царь, перед которым и говорю смело. Я отнюдь не верю, чтобы от него было что-нибудь из сего скрыто; ибо это не в углу происходило. Веришь ли, царь Агриппа, пророкам? Знаю, что веришь» (ст. 26−27). Этими словами он как бы укоряет (иудеев) и говорит им: знаю, что он все знает хорошо, между тем как вам первым следовало бы знать это, — что и выражает замечание: «ибо это не в углу происходило», — но вы не хотели. «Веришь ли, царь Агриппа, пророкам? Знаю, что веришь. Агриппа сказал Павлу: ты немного не убеждаешь меня сделаться Христианином. Павел сказал: молил бы я Бога, чтобы мало ли, много ли, не только ты, но и все, слушающие меня сегодня, сделались такими, как я, кроме этих уз» (ст. 28−29). Смотри, как он молится: «молил бы я Бога», говорит, «Бога» не «мало», т.е. чтобы не было этого «мало»; не просто молится, но усильно: «не только ты», говорит, «но и все», не тебе только, но и всем, «сделались такими, как я». Потом прибавляет: «кроме этих уз»; сказал так не потому, что он тяготился узами или стыдился их (напротив, он вменял их себе в славу не менее, чем что-либо другое), но применительно к их понятию; поэтому он прибавил: «кроме этих уз». Но обратимся к вышепрочитанному. «На другой день», говорит (писатель), «когда Агриппа и Вереника пришли с великою пышностью и вошли в судебную палату с тысяченачальниками и знатнейшими гражданами, по приказанию Феста приведен был Павел». Иудеи отступили от него, когда он перенес дело (на суд кесаря), и тогда представляется ему блистательное зрелище: царь с великою пышностью и множество иудеев присутствовали здесь, присутствовали и те и другие. «Всё множество Иудеев», говорил (Фест), «приступали ко мне в Иерусалиме и здесь и кричали, что ему не должно более жить».
Посмотри на их неистовство: они кричали, что ему должно умереть. Отсюда видно, что Павел справедливо перенес дело к кесарю. Если и тогда, как нельзя было сказать против него ничего предосудительного, иудеи неистовствовали, то следовало обратиться к нему. «Я не имею ничего верного написать о нем государю», говорит (Фест). Видишь ли, как много раз дело подвергается исследованию? Иудеи были виновниками этого оправдания, которое должно было сделаться известным и находящимся в Риме. «Царь Агриппа! почитаю себя счастливым», говорит (Павел), «что сегодня могу защищаться перед тобою во всем, в чем обвиняют меня Иудеи». Смотри, как они делаются невольными проповедниками и собственной злобы и Павловой добродетели, и притом пред самим царем. Теперь Павел отправлялся (в Рим) славнее, нежели если бы был свободен от уз. После того, как столько судей признали его невинным, он отправлялся уже не как обманщик и кудесник. Таким образом, раскрыв все, где он родился и как воспитан, он отправляется в Рим не просто, но уже чистым от всякого подозрения. Не говорил он: что это? — я уже перенес дело к кесарю, и меня столько раз судят; доколе это будет? Но что? Он опять был готов дать ответ и пред тем, кто наилучшим образом знал дела иудеев. Он защищается теперь с большим дерзновением, так как судьи его не были властны над ним; впрочем, хотя они не были властны над ним и прежнее решение: «к кесарю и отправишься» оставалось в своей силе, но он дает ответ и подробное объяснение на все, а не так, чтобы на одно отвечал, на другое же, нет. А в ответе своем он как бы так говорит: меня обвиняют в возмущении, обвиняют в ереси и в том, будто я осквернил храм; я могу оправдаться во всем; мою жизнь от юности знают все иудеи; не в моих нравах — производить возмущения; свидетели этому — сами обвинители. Что прежде говорил он: «ревнителем отеческих моих преданий» (Деян 22:3; Гал 1:14), на тоже указывает и здесь словами: «от юности моей». Когда присутствовал весь народ, тогда он и призывает их в свидетели. Так он поступает не только на суде у Лисия, но и у Феста, и здесь, где находилось еще более народа; только там не было надобности в продолжительном оправдании, потому что послание Лисия освобождало его от этого. «Знают», говорит, «все Иудеи; они издавна знают обо мне». Не говорит, какова его жизнь, но предоставляет это их совести, и только указывает на секту, выражая, что он не избрал бы ее, если бы был предан порокам и нечестию. Итак «жил фарисеем», говорит, «стою перед судом». Она уважается и у них, по ней они молятся и просят Бога, чтобы надежды на нее исполнились; эту надежду и я возвещаю и за нее меня обвиняют. Не безумно ли всячески стараться, чтобы она исполнилась, и гнать того, кто в нее верует? Я и сам, говорит, «думал, что мне должно много действовать против имени Иисуса Назорея», т.е., думал поступать так потому, что был не из числа учеников Христовых, но из врагов Его. Тем достовернее этот свидетель, который употреблял тысячи средств против верующих, внушал злословить их, вооружал (против них) все, — и города и начальников, — и сам делая это, так внезапно переменился. Потом опять свидетели — спутники его. Далее он показывает себя справедливо уверовавшим, что доказывается и явлением света, и пророками, и событиями, и тем, что теперь происходит. «Среди дня на дороге я увидел», говорит, «с неба свет, превосходящий солнечное сияние, осиявший меня и шедших со мною». Видишь, как он убеждает их и пророками и самыми событиями. Не желал показаться нововводителем, и между тем имея сказать нечто великое, он опять обращается к пророкам и приводит их предсказания. Хотя события были достовернее, как ныне происходившие, но так как он один видел их, то опять ссылается на пророков. И смотри: он не одинаково говорит в собрании (иудеев) и в судилище; там он говорил: «вы убили» (Христа, Деян 13:28); а здесь ничего такого не говорит, чтобы еще более не воспламенить гнева их, но указывает на тоже самое словами: «Христос имел пострадать»; так он не касается вины их! То, что я возвещаю, говорит, т.е., что Христос первый восстал из мертвых, подтверждаю пророками: и пророки возвещают это. Потому примите это учение, как согласное с пророческим. Сказав о видении, он далее безбоязненно говорит и о делах, О каких? «Открыть глаза им», говорит, «чтобы они обратились от тьмы к свету и от власти сатаны к Богу». «Ибо Я для того и явился тебе», т.е. не для того, чтобы наказать тебя, но чтобы сделать апостолом. Смотри, он указывает на то зло, которое обдержит неверующих: на сатану и мрак, и на блага верующих, которые суть: свет, Бог, наследие святых. Увещевает не просто покаяться, но и показать жизнь достойную удивления. И, смотри, везде в речи он упоминает о язычниках, потому что между присутствующими были язычники. «Свидетельствуя», говорит, «малому и великому», т.е. и знатному и незнатному. Это он сказал в отношении к воинам Здесь оставив оправдание, он принимает на себя дело учителя. Потому Фест и сказал ему: «безумствуешь». Но, чтобы показать, что не он сам учит, указывает на пророков, на Моисея: «что Христос», говорит, «имел пострадать и, восстав первый из мертвых, возвестить свет народу (Иудейскому) и язычникам». На это «Фест громким голосом сказал». Так, это был голос негодования и гнева.
Что же Павел? «Нет», говорит, «ибо это не в углу происходило». Здесь он говорит о кресте, о воскресении, говорит, что это учение известно по всей вселенной. «Веришь ли, царь Агриппа», — не сказал: воскресению, но: «пророкам?» И предупреждая его, продолжает: «знаю, что веришь». Агриппа же отвечает ему: «ты немного не убеждаешь меня сделаться Христианином». По недоразумению, слово: скоро (ενολίψ) Павел принял за слово: «немного не» ('εζολίγου); потому отвечает и на это; так он был прямодушен! Он не сказал: я не хочу этого, но: «молил бы я Бога, чтобы мало ли, много ли, не только ты, но и все», — так слова его чужды лести! — «молил бы я Бога, чтобы слушающие меня сегодня, сделались такими, как я, кроме этих уз». Смотри: тот, кто хвалился узами и выставлял их, как золотую цепь, теперь молится, чтобы не было их. Но не удивляйся этому: слушатели были еще весьма слабы, и речь его была применительна к ним. А что он ценил узы высоко, послушай, как он везде в посланиях ставит их выше всего прочего. Так он говорит: «я, Павел, сделался узником Иисуса Христа» (Еф 3:1); и еще: «обложен я этими узами, но для слова Божия нет уз» (Деян 28:20; 2Тим 2:9); и еще: «даже до уз, как злодей» (2Тим 2:9). Смотри: не только «до уз», говорит, но и прибавляет: «как злодей», возвышая этим славу уз. Сугубое страдание, и оттого, что был связан, и оттого, что — как злодей! Если бы он был связан за доброе дело, то это доставляло бы некоторое утешение; а теперь связан, как злодей и как уличенный в тяжких преступлениях; но, не смотря на то, он нисколько не заботился об этом.
Источник: Гомилии на Деяния Апостолов.
Ст. 1−8 Агриппа же к Павлу рече: повелевается ти о себе самому глаголати; тогда Павел простер руку отвещаваше: О всех, о нихже оклеветаемь есмь от иудей, царю Агриппо, непщую себе блаженна быти, яко пред тобою отвещати днесь имам: Паче же ведца тя суща сведый всех иудейских обычаев и взысканий. Темже молюся ти, долготерпеливно послушати мене. Житие убо мое еже от юности, исперва бывшее во языце моем во Иерусалиме, ведят вси иудее, Ведяще мя исперва, аще хотят свидетелствовати, яко по известней ереси нашея веры жих фарисей: И ныне о уповании обетования бывшаго от Бога ко отцем нашым, стою судимь: В неже обанадесяте колена наша безпрестани день и нощь служаще надеются доити: о немже уповании оклеветаемь есмь, царю Агриппо, от иудей, Что? неверно ли судится вами, яко Бог мертвыя возставляет
Непщую себе блаженна быти, яко пред тобою отвещати днесь имам. Говорил так Павел не с лестию (да не будет!), но желая доставить пользу царю. И тот, кого только что трактовали находящимся под судом, частию подействовал на судию и пленил его; потому что Агриппа, в присутствии всех, говорил: вмале мя препираеши христианина быти (ст. 28). Паче же ведца тя суща сведый всех иудейских обычаев и взысканий. Сам сознавая это, Павел должен был бы бояться того, что его судит человек, знающий все; но не отклонять такого судии, который подробно знает все бывшее, значит иметь чистую совесть. Ведят вси иудеи, ведяще мя исперва. Это значит: иудеи знают истину, но не хотят засвидетельствовать ее, а самовольно лгут и погрешают против меня. По известней ереси нашея веры жих фарисей. Замечательно, что и фарисеи были еретики, хотя Писания они исследовали и понимали лучше, чем все другие иудейские секты. Понимали лучше, но не истинно; потому что истинного разумения писаний они не имели. Итак прилежание может обследовать и обсудить дело с тонкостию; однако же понять вполне его сущность не может, напротив бывает, что человека обманывает его же ум.
Источник: Толкование на Деяния святых Апостолов.
Агриппа сказал Павлу: позволяется тебе говорить за себя. Тогда Павел, простерши руку, стал говорить в свою защиту
Как царь и почетный гость прокуратора Агриппа первенствует в собрании, открывая и закрывая заседание. Знаменательно при этом, что, открывая собрание разрешением Павлу вести защитительную речь, Агриппа, воспитанный при дворе римском, обнаруживает такую деликатность по отношению к прокуратору, выражаясь безлично при обращении к Павлу: «позволяется (а не: позволяю) тебе говорить…»
Простерши руку. Ораторский прием для усиления торжественности минуты и произносимой речи, в данном случае имевший особую силу и значение. Простертая рука, на которой висела цепь, — какой сильный символ несвязуемости внутренней духовной свободы и правды дела! Слово Божие не вяжется!
Речь Павла по существу не представляет ничего нового, чего он не говорил прежде. Особенность ее в том, что она является победоносною торжественною защитою не столько самого Павла, сколько всего христианства, как истинно Богооткровенной религии.
Исходным пунктом речи служит мысль о тесной связи Ветхого Завета с Новым.
Выходя из этой мысли, Павел объявляет, что его вина состоит разве только в том, что он верил в исполнение обетования, непреложность которого признавали и сами иудеи, хотя и не считали его исполнившимся.
Ст. 1−3 Агриппа сказал Павлу: позволяется тебе говорить за себя. Тогда Павел, простерши руку, стал говорить в свою защиту: царь Агриппа! почитаю себя счастливым, что сегодня могу защищаться перед тобою во всем, в чем обвиняют меня Иудеи, тем более, что ты знаешь все обычаи и спорные мнения Иудеев. Посему прошу тебя выслушать меня великодушно.
Почитаю себя счастливым. Павел, без сомнения, совершенно искренно говорил и мог говорить так. Он выражает вполне естественно свою радость, что имеет случай защищать себя, во-первых, пред царем, и, во-вторых, пред таким царем, которому лучше других известны все обычаи и спорные мнения Иудеев и который, следовательно, лучше, чем другие (например, прокураторы Иудеи), мог судить о невинности его и высшей правде его дела. Такие случаи — излагать это правое дело, имеющее всеобщее значение, пред такими именитыми слушателями — представлялись нечасто, зато особенным образом служили к славе имени Христова и к оправданию христианства в глазах целого мира. Вот почему вполне естественно, что «Павел с дерзновением начинает говорить и называет себя счастливым не из ласкательства, но потому, что говорит пред человеком, которому все известно» (Злат. ).
Вам будут доступны следующие комментарии:
• Заметки Барнса
• Комментарий Бенсона
• Кембриджская Библия для школ и колледжей
• Комментарий Кларка
• Синопсис Библии Дарби
• Комментарий Библии Экспозитора
• Словарь текстов Экспозитора
• Женевская учебная Библия
• Экспозиция Библии Гилла
• Джеймисон-Фоссет-Браун
• Полный комментарий Мэтью Генри
• Комментарий Мэтью Пула
• Библия проповедей – Николл
• День за днем по Библии – Мейер
• Заметки Уэсли
• Комментарий Кейла и Делича к Ветхому Завету
• «Гномон Нового Завета» Бенгеля
• «Греческий Завет» (Николл, Робертсон)
• Комментарий Нового Завета ICC
• Комментарий Нового Завета Мейера
• «Новый Завет» народный (Бартон Джонсон)
• «Слововедение» Винсента