I. О настойчивых требованиях, с которыми первосвященник и другие с ним иудеи обращаются к Фесту, чтобы убедить его предать Павла в их руки. Действительно, послать Павла в Иерусалим — значило по существу предать его в их руки.
1. Посмотрите, насколько проворны были иудеи со своими требованиями к Фесту касательно Павла. Не успел Фест прибыть в область и приступить к исполнению обязанностей правителя (в эту должность официально он был введен, по всей видимости, в Кесарии), как чрез три дня отправился из Кесарии в Иерусалим, чтобы представить себя там, и тотчас священники приступили к нему с обвинениями на Павла. Правитель три дня провел в Кесарии, где в то же время на положении узника находился и Павел, но мы нигде не находим никаких указаний на то, что Павел в это время обращался к нему с прошением об освобождении, хотя, вне всяких сомнений, апостол собрал вокруг себя здесь хороших друзей, с помощью которых он мог бы достичь своей цели. Итак, не успел Фест прийти в Иерусалим, как священники поторопились переманить его в деле Павла на свою сторону. Посмотрите, каким неуемным бывает порок. Скорее Павел перенесет продление своего заключения, чем иудеи прекратят преследовать его до смерти.
2. Посмотрите, какими злобными обнаруживают себя иудеи в своих требованиях. Они явились к нему с жалобою на Павла (ст. 2) прежде, чем тот был привлечен к справедливому суду, чтобы, сделав фактически своим соучастником Феста, которому надлежало быть судьей, по возможности, вынести приговор Павлу прежде надлежащего расследования дела правителем. Но на этот довольно подлый способ они все же не могли положиться полностью, ведь тогда правителю, конечно же, захотелось бы самому выслушать Павла и все хлопоты с жалобой на апостола оказались бы пустой тратой времени. Поэтому иудеи замышляют употребить иное средство, более мерзкое: они составляют другой план, гораздо более гнусный, — умертвить Павла прежде, чем он предстанет перед судом. Вот каким бесчеловечным, сатанинским средством, всеми признаваемым, по меньшей мере, за гнусность, пользуются гонители апостола ради угождения собственной ненависти к благовествованию Христа, и все это делается ими под предлогом ревности по законе Моисея. Tantum religio potuit suadere malorum — Таков их страшный религиозный фанатизм.
3. Посмотрите, какой благовидный предлог нашли для этого иудеи. Теперь, когда правитель находится в Иерусалиме, они осмеливаются просить его вызвать Павла в Иерусалим, чтобы судить его здесь, что избавило бы обвинителей Павла от многих трудов. Это прошение с внешней стороны было наиболее разумным, ведь Павел обвинялся в осквернении Иерусалимского храма, а преступников, нужно заметить, обыкновенно судят по месту совершенного ими преступления. На самом же деле первосвященник и другие с ним иудеи задумали устроить засаду и расправиться с Павлом еще по дороге в Иерусалим, зная, что апостол будет направлен сюда без усиленной охраны, наподобие той, с которой его конвоировали из Иерусалима в Кесарию. Или же они задумали подкупить военнослужащих, которые будут препровождать Павла в Иерусалим, чтобы те предоставили им возможность совершить свое чудовищное злодеяние. Они, написано, просили, чтобы им сделали милость. Задача обвинителей заключается в том, чтобы взывать к правосудию в отношении человека, подозреваемого в совершении того или иного преступления; вместе с тем, если вина обвиняемого не была доказана, оправдание этого человека становится делом не менее справедливым, чем наказание его в том случае, если его вина была доказана. Но просить милости против узника, причем просить ее у судьи, обязанного выносить справедливое решение в отношении него, является весьма бесстыдным делом. Право на милость имеет узник, in favorem vitae — чтобы получить помилование; здесь же иудеи просят оказать им милость против узника. Иудеи будут считать для себя милостью, если правитель просто ни за что осудит Павла, ведь они не могут доказать того, в чем обвиняют апостола.
II. О решении правителя судить Павла в Кесарии, где он теперь находится, cт . 4−5. Посмотрите, что он отвечает обвинителям.
1. Фест не соблаговолит послать за Павлом, чтобы его привели в Иерусалим, так как Павел содержится в Кесарии под стражею. В этой ситуации мы не находим каких-либо проявлений нерешительности Феста, еще меньше у нас оснований думать, что у него появилась какая-то информация о кровавом заговоре иудеев с целью покушения на жизнь Павла во время передвижения апостола в Иерусалим, подобном составленному первосвященниками на случай передвижения Павла в Кесарию, Деян 23:30. Возможно, правитель просто не хотел содействовать первосвященнику и его сторонникам, или же он стремился прославить свой суд в Кесарии и потому потребовал прибытия туда первосвященника и других иудеев, или же он просто не хотел утруждать или обременить себя переводом Павла в Иерусалим. Но что бы ни заставило Феста отказать иудеям в их просьбе, он сделался в руках Божьих орудием избавления Павла от его врагов. Теперь, по всей видимости, они строили свои козни в условиях более строгой конспирации, нежели прежде, не желая, чтобы их ухищрения открылись тотчас же, как это было в прошлый раз, и привели к расстройству их замыслов. Бог не открывает их злоумышлении так, как тогда, а находит другой, но не менее действенный, способ совершенно расстроить их планы, по тем или иным причинам расположив сердце правителя к тому, чтобы оставить Павла в Кесарии. Заботясь о спасении Своего народа, Бог не ограничивается только одним способом или средством. Он допускает злоумышления врагов против Его детей, но не допускает претворения их в жизнь. Он дает делу такой оборот, что даже и греховное поведение сильных мира сего начинает служить Его благодатным замыслам.
2. Тем не менее Фест все же справедливо поступит с иудеями и выслушает все, что они имеют сказать против Павла, если они придут в Кесарию и предстанут перед судом. «Те, которые из вас могут, то есть если среди вас есть люди, физически крепкие и достаточно состоятельные для совершения этого путешествия или же достаточно красноречивые и способные выступить с обвинительной речью, — которые из вас могут, то есть если среди вас есть люди, могущие справиться с этой задачей, то пусть пойдут со мною и пусть обвиняют его; или если среди вас есть надлежащие (не ограниченные в своем праве давать показания по делу) свидетели, могущие доказать вину этого человека, то пусть идут и засвидетельствуют, если он воистину виновен в той мере, в которой вы представляете его виновным». Фест не примет голословных утверждений о виновности Павла, как того хотелось бы иудеям, но пусть они докажут его вину в судебном порядке, когда и самому обвиняемому будет предоставлена возможность защищаться; итак, если Павел виновен, пусть они это докажут.
III. Об испытании Павла Фестом. Правитель проводит в Иерусалиме около десяти дней, после чего возвращается в Кесарию. Обвинители Павла, по всей вероятности, прибывают туда же в качестве свиты правителя, ибо Фест сказал, что им должно идти с ним и что, коль скоро иудеи столь усердно обвиняют Павла, он рассмотрит его дело первым. Полагая, что иудеи могут отправиться назад восвояси, Фест выразил готовность открыть судебное заседание по делу Павла уже на следующий день. Оперативность в отправлении правосудия весьма похвальна, но только не вследствие вынужденной спешки. Далее мы узнаем о том, что:
1. Созывается суд и призывается узник. Фест, сев на судейское место, как он привык делать в тех случаях, когда надлежало расследовать какое-нибудь важное дело, повелел привести Павла, чтобы он предстал перед судом, ст. 6. Чтобы укрепить и ободрить дух Своих учеников во время ужасных испытаний их отваги (что предстояло теперь пережить Павлу), Христос пообещал, что придет день и они сядут на престолах судить двенадцать колен Израилевых.
2. Обвинители выступают с обвинительной речью против узника, ст. 7. Иудеи стали кругом, что указывает на то, что пришедших из Иерусалима было много. «Господи! как умножились враги мои!» Отсюда следует также и то, что иудеи все как один были согласны друг с другом и стояли рука об руку, решив выступать единым фронтом. Они самым серьезным образом вознамерились отстоять свое дело и исполнились великой ярости на Павла. Они стали кругом, чтобы запугать судью и, если получится, заставить его покориться их злой воле или же чтобы, по крайней мере, запугать узника и привести его в замешательство, однако эти их старания оказались тщетными: Павел оказался достаточно праведным и духовно сильным, чтобы им не поддаться. «Окружили меня, как пчелы, и угасли, как огонь в терне...» (Пс 117:12). Встав кругом, они принесли на Павла многие и тяжкие обвинения — так надо понимать это место. Павла обвинили в тяжких преступлениях и проступках. Обвинительный акт состоял из многих пунктов, причем содержание этих пунктов было совершенно отвратительным. Иудеи представили Павла настолько злобным и гнусным, насколько только могли подсказать им изворотливость еврейского ума и злой умысел. Однако на суде, который, по мнению иудеев, имел многообещающее начало, им не удалось доказать ни одного из пунктов обвинительного акта: они не могли доказать те обвинения, которые возводили на Павла, поскольку все их заявления о виновности апостола представляли собой ложь от начала и до конца, все их обвинения были беспочвенными и неправомерными. То ли фактическая сторона дела не была такой, какой представили ее иудеи, то ли не было в действиях апостола состава преступления, но они принесли на него обвинения, которых правитель не принял в расчет, как не приняли и они сами. Стоит ли удивляться тому, что всячески и неправедно злословят достойнейших людей, и не только в песнях пьющих вино, но и перед судилищем?
3. Узник настаивает на оправдании себя, ст. 8. Кто бы ни злословил Павла, сердце апостола не укорит того человека, тем более не сделает того же и его язык; доколе он не умрет, не уступит он непорочности своей. Когда наступила очередь Павла свидетельствовать в оправдание свое, он как ответчик и защитник самого себя твердо заявил о своей непорочности: «Я не сделал никакого преступления ни против закона Иудейского, ни против храма, ни против кесаря».
(1) Павел не нарушал иудейского закона и не проповедовал учения, противного этому закону. Итак, он уничтожает закон верою? Никак; но закон утверждает. Проповедовать Христа, Который есть конец закона, не значит нарушать закон.
(2) Павел не осквернял храма и никоим образом не запятнал репутацию храмового служения, а содействовал возведению новозаветного храма, однако это не является осквернением иудейского храма, выступающего прообразом храма новозаветного.
(3) Павел не выступал против императора и его власти. Из этого заявления Павла следует, что, когда его дело было представлено на суд правителя, иудеи, заискивая перед ним и желая выказать свое расположение к императору, обвинили Павла в неприязни к высшим властям. Это обвинение побудило Павла отстраниться от подобных клеветнических измышлений и заявить о том, что он испытывает неприязнь к императору не больше, чем люди, обвиняющие его в этом.
IV. Об обращении Павла к императору и том, что побудило апостола это сделать. Это обращение придавало всему делу совершенно новый оборот. Неясно, действовал ли при этом Павел преднамеренно или же он решил обратиться к императору внезапно, по причине нынешнего недовольства; ясно одно, что так поступить апостола побудил Бог, чтобы исполнилось сказанное Павлу: «...так надлежит тебе свидетельствовать и в Риме», поскольку именно там находился имперский суд, Деян 23:11.
1. Фест предлагает Павлу судиться в Иерусалиме, ст. 9. Фест, желая сделать угождение Иудеям, решил угодить обвинителям, а не узнику, ведь он, ничем не рискуя, мог действовать наперекор интересам римского гражданина. Поэтому правитель спросил Павла, не желает ли он отправиться в Иерусалим и представить свои оправдания там, где его обвинили и где у него нашлись бы люди, готовые поручиться за него и подтвердить его показания. Фест не хотел передать дело апостола на рассмотрение первосвященника и синедриона, как того хотели иудеи; правитель лишь предлагает: «Хочешь ли идти в Иерусалим, чтобы я там судил тебя в этом?» Фест как начальствующий мог бы направить дело Павла для расследования в Иерусалим, но он не хотел это делать без согласия самого узника, потому что если бы Фесту удалось льстивыми речами получить на это согласие апостола, то это избавило бы правителя от ненависти со стороны иудеев. Во времена гонений испытанию подвергается не только терпение Божьего народа, но и его благоразумие; и те, кто послан, как овцы среди волков, должны быть мудрыми, как змии.
2. Павел не соглашается с предложением Феста и приводит свои доводы. Он знал, что если его дело передадут в Иерусалим, то иудеи так или иначе и вопреки пристальному вниманию правителя умертвят его; поэтому, желая оправдания, апостол заявляет о том:
(1) Что ему, римскому гражданину, более всего надлежит отвечать перед судом не только правителя, но и самого судебного органа, располагавшегося в Кесарии. «Я стою пред судом кесаревым, где мне и следует быть судиму», то есть в столице провинции Иудеи. Судебный процесс, который ведет уполномоченный императора с разрешения императора и по поручению императора, можно назвать императорским судом. Таким же точно образом и у нас на острове все предписания исполняются от имени властителя и от его же имени совершаются все суды. То обстоятельство, что Павел считает необходимым предстать перед императорским судом, ясно показывает, что служители Христа не только подлежат юрисдикции гражданских властей, но и должны подчиняться им, так как они могут делать это с чистой совестью. В том случае если они совершают какое-нибудь противоправное действие, они должны покоряться приговору гражданских властей; если же они ни в чем не виноваты, то пусть покоряются их расследованию и получают от них оправдание по закону.
(2) Что он, еврей от евреев, никаким образом не притеснял своих соплеменников. «...Иудеев я ничем не обидел, как и ты хорошо знаешь...» Невинно гонимым и обвиняемым весьма прилично решительно заявлять о своей невиновности и неуклонно держаться своей позиции. Наш долг перед собственным добрым именем заключается не только в том, чтобы не сносить клеветы на себя, но и утверждать и противопоставлять собственную честность лживости наших клеветников.
(3) Что он готов соблюсти все нормы правосудия, которое, по мнению апостола, должно совершаться своим чередом, ст. 11. Если его признают виновным в совершении того или иного преступления, караемом смертной казнью, то он не станет противиться вынесенному приговору и не постарается каким-нибудь образом избежать ответственности, не уйдет от правосудия и не станет противиться ему. «Я не боюсь смерти и готов принять любое наказание за мое беззаконие». Не то чтобы всякий совершивший достойное смерти обязан явиться с повинной и сдаться в руки правосудия, но, будучи обвиняемым и привлеченным к суду, всякий из числа таковых обязан покориться, чтобы изложить перед Богом и правителем всякую правду, ведь кто-то должен послужить в этом примером. Однако, оставаясь непорочным, о чем говорит здесь Павел: «Если ничего того нет, в чем сии обвиняют меня, — когда мои обвинители злобствуют и любой ценой стараются пролить мою кровь, — то никто не может выдать меня им, никто, даже сам правитель, если только не пойдет на явную несправедливость; ибо защита невиновных есть такой же долг его, как и наказание виновных». Итак, Павел требует защитить его.
3. Павел обращается за судом к императору. Поскольку иудеи не перестают угрожать апостолу, сердца нечестивых жестоки и их попытки схватить Павла следуют одна за другой, он укрывается в dernier resort — последнем убежище угнетенной невинности. Павел вынужден искать это убежище, потому что иным способом добиться правосудия в отношении себя ему не удается. «Требую суда кесарева. Я предпочитаю предстать не перед иудеями» (к чему, судя по всему, склонял апостола Фест), «а перед Нероном». Давид, не раз в различных ситуациях чудом спасавшийся от ярости Саула, пришел однажды к выводу, что когда-нибудь он все же попадет в руки своего неутомимого врага Саула, и потому пришел к такому пониманию (в определенном смысле его вынуждали к этому обстоятельства): «...нет для меня ничего лучшего, как убежать в землю Филистимскую...» (1Цар 27:1). Точно так в подобной ситуации поступает и Павел. Худо дело, если сын Авраамов вынужден, спасаясь от называющихся семенем Авраамовым, бежать к филистимлянам, к Нерону, если он вынужден искать убежища в филистимском Гефе или Риме, а не в Иерусалиме. Как сделалась блудницею верная столица!..
V. О вынесении приговора по данному делу. Павла не освобождают из-под стражи, но и не осуждают. Враги рассчитывали на то, что дело Павла завершится смертным приговором; друзья надеялись на то, что оно увенчается освобождением; но все обернулось совершенно иначе, так что разочарование испытали и враги, и друзья Павла: в деле апостола все осталось по-прежнему. Такой неспешной бывает временами поступь Божьего провидения, не ведущего наших дел к исходу так скоро, как того хотелось бы нам, и нередко посрамляющего как наши надежды, так и наши страхи, и заставляющего нас еще больше уповать на Бога. Если раньше дело Павла было отложено на другой срок, то теперь оно было передано на рассмотрение в другое место, в другую судебную инстанцию, чтобы из скорби Павла могло произойти терпение.
1. Правитель советуется по данному вопросу. Фест поговорил с советом — μετὰ τοῦ συμβουλίου, не с иудейским советом, то есть с синедрионом, а со своими советниками, всегда готовыми помочь ему своими советами. Успех будет при множестве совещаний; прежде чем вынести приговор, судьям следует советоваться между собой и с другими.
2. Правитель принимает решение послать Павла в Рим. Считается, что желанием Павла было обратиться не лично к императору, а лишь к императорскому суду, приговор которого апостол намеревался принять, не желая быть отосланным в синедрион. Говорят, что Фест имел возможность выбирать, послать ли ему Павла в Рим или принять решение, предложенное в апелляции противной стороны. Но, судя по всему, как становится ясно из слов, произнесенных Агриппой (Деян 26:32), можно было бы освободить этого человека, если бы он не потребовал суда у кесаря. По римскому законодательству, римский гражданин в любое время мог обратиться в высшую судебную инстанцию, вплоть до верховного суда, подобно тому как на нашем острове дела иногда истребуются вышестоящим судом из производства нижестоящего суда, а в отношении преступников выносится предписание о представлении их в суд, а также подобно тому как и доныне еще обращаются с апелляциями в Палату лордов. Вот почему Фест то ли обдуманно, то ли необдуманно приходит к следующему заключению: «Ты потребовал суда кесарева, к кесарю и отправишься». Правитель нашел в деле Павла нечто весьма необычное и потому не посмел вынести по нему конкретного решения, а поскольку, как ему казалось, это дело могло позабавить императора, он и счел его подлежащим юрисдикции самого императора. Когда мы предстанем перед Богом, тогда те из нас, кто уповал на закон, будут судимы по закону и осуждены им, а те, кто покаянием и верой уповал на Евангелие, будут оправданы Евангелием и спасены им.
Ст. 1−22 Фест, прибыв в область, через три дня отправился из Кесарии в Иерусалим. Тогда первосвященник и знатнейшие из Иудеев явились к нему с жалобою на Павла и убеждали его, прося, чтобы он сделал милость, вызвал его в Иерусалим; и злоумышляли убить его на дороге. Но Фест отвечал, что Павел содержится в Кесарии под стражею и что он сам скоро отправится туда. Итак, сказал он, которые из вас могут, пусть пойдут со мною, и если есть что-нибудь за этим человеком, пусть обвиняют его. Пробыв же у них не больше восьми или десяти дней, возвратился в Кесарию, и на другой день, сев на судейское место, повелел привести Павла. Когда он явился, стали кругом пришедшие из Иерусалима Иудеи, принося на Павла многие и тяжкие обвинения, которых не могли доказать. Он же в оправдание свое сказал: я не сделал никакого преступления ни против закона Иудейского, ни против храма, ни против кесаря. Фест, желая сделать угождение Иудеям, сказал в ответ Павлу: хочешь ли идти в Иерусалим, чтобы я там судил тебя в этом? Павел сказал: я стою перед судом кесаревым, где мне и следует быть судиму. Иудеев я ничем не обидел, как и ты хорошо знаешь. Ибо, если я неправ и сделал что-нибудь, достойное смерти, то не отрекаюсь умереть; а если ничего того нет, в чем сии обвиняют меня, то никто не может выдать меня им. Требую суда кесарева. Тогда Фест, поговорив с советом, отвечал: ты потребовал суда кесарева, к кесарю и отправишься. Через несколько дней царь Агриппа и Вереника прибыли в Кесарию поздравить Феста. И как они провели там много дней, то Фест предложил царю дело Павлово, говоря: здесь есть человек, оставленный Феликсом в узах, на которого, в бытность мою в Иерусалиме, с жалобою явились первосвященники и старейшины Иудейские, требуя осуждения его. Я отвечал им, что у Римлян нет обыкновения выдавать какого-нибудь человека на смерть, прежде нежели обвиняемый будет иметь обвинителей налицо и получит свободу защищаться против обвинения. Когда же они пришли сюда, то, без всякого отлагательства, на другой же день сел я на судейское место и повелел привести того человека. Обступив его, обвинители не представили ни одного из обвинений, какие я предполагал; но они имели некоторые споры с ним об их Богопочитании и о каком-то Иисусе умершем, о Котором Павел утверждал, что Он жив. Затрудняясь в решении этого вопроса, я сказал: хочет ли он идти в Иерусалим и там быть судимым в этом? Но как Павел потребовал, чтобы он оставлен был на рассмотрение Августово, то я велел содержать его под стражею до тех пор, как пошлю его к кесарю. Агриппа же сказал Фесту: хотел бы и я послушать этого человека. Завтра же, отвечал тот, услышишь его
«Фест, прибыв в область, через три дня отправился из Кесарии в Иерусалим. Тогда первосвященник и знатнейшие из Иудеев явились к нему с жалобою на Павла и убеждали его, прося, чтобы он сделал милость, вызвал его в Иерусалим; и злоумышляли убить его на дороге. Но Фест отвечал, что Павел содержится в Кесарии под стражею и что он сам скоро отправится туда. Итак, сказал он, которые из вас могут, пусть пойдут со мною, и если есть что-нибудь за этим человеком, пусть обвиняют его. Пробыв же у них не больше восьми или десяти дней, возвратился в Кесарию, и на другой день, сев на судейское место, повелел привести Павла. Когда он явился, стали кругом пришедшие из Иерусалима Иудеи, принося на Павла многие и тяжкие обвинения, которых не могли доказать. Он же в оправдание свое сказал: я не сделал никакого преступления ни против закона Иудейского, ни против храма, ни против кесаря. Фест, желая сделать угождение Иудеям, сказал в ответ Павлу: хочешь ли идти в Иерусалим, чтобы я там судил тебя в этом?» (Деян 25:1−9). Смотри, как и он угождает иудеям, всему народу и городу. Потому (Павел) и его приводит в страх, употребляя человеческое средство; а какое, послушай. «Павел сказал: я стою перед судом кесаревым, где мне и следует быть судиму. Иудеев я ничем не обидел, как и ты хорошо знаешь. Ибо, если я неправ и сделал что-нибудь, достойное смерти, то не отрекаюсь умереть; а если ничего того нет, в чем сии обвиняют меня, то никто не может выдать меня им. Требую суда кесарева» (ст. 10, 11). Но, может быть, кто скажет при этом: ему сказано было: «надлежит тебе свидетельствовать и в Риме» (Деян 13:11); почему же он так поступает теперь, как бы не веруя (этим словам)? Нет, напротив, он крепко веровал. Скорее значило бы искушать (Бога), если бы он, полагаясь на это предсказание, стал сам подвергать себя бесчисленным опасностям и говорить: посмотрим, может ли Бог избавить меня от них? Но Павел не делает этого, а, всецело вверяя себя Богу, принимает все меры и с своей стороны. Притом таким оправданием он некоторым образом касается и правителя, и только так говорит: если я сделал неправду, то справедливо; а если я прав, то почему ты выдаешь меня? «Никто», говорит, «не может выдать меня». Не только (правителя) привел в страх, так что он, если бы и хотел, не мог выдать, но таким оборотом дела защитил себя и от иудеев. «Тогда Фест, поговорив с советом, отвечал: ты потребовал суда кесарева, к кесарю и отправишься» (ст. 12).
Смотри, (о Павле) сообщается Агриппе, чтобы и другие послушали его, и царь, и войско, и Вереника. Потом опять (следует) оправдание. «Через несколько дней царь Агриппа и Вереника прибыли в Кесарию поздравить Феста. И как они провели там много дней, то Фест предложил царю дело Павлово, говоря: здесь есть человек, оставленный Феликсом в узах, на которого, в бытность мою в Иерусалиме, с жалобою явились первосвященники и старейшины Иудейские, требуя осуждения его. Я отвечал им, что у Римлян нет обыкновения выдавать какого-нибудь человека на смерть, прежде нежели обвиняемый будет иметь обвинителей налицо и получит свободу защищаться против обвинения. Когда же они пришли сюда, то, без всякого отлагательства, на другой же день сел я на судейское место и повелел привести того человека. Обступив его, обвинители не представили ни одного из обвинений, какие я предполагал; но они имели некоторые споры с ним об их Богопочитании и о каком-то Иисусе умершем, о Котором Павел утверждал, что Он жив. Затрудняясь в решении этого вопроса, я сказал: хочет ли он идти в Иерусалим и там быть судимым в этом? Но как Павел потребовал, чтобы он оставлен был на рассмотрение Августово, то я велел содержать его под стражею до тех пор, как пошлю его к кесарю. Агриппа же сказал Фесту: хотел бы и я послушать этого человека. Завтра же, отвечал тот, услышишь его» (ст. 13−22). Смотри, как опять иудеи осуждаются не Павлом, а правителем. «Явились», говорит, «первосвященники и старейшины Иудейские, требуя осуждения его. Я отвечал им: «Смотри, что отвечает он к их посрамлению: «у Римлян нет обыкновения выдавать какого-нибудь человека на смерть», т.е. прежде, нежели дано будет ему говорить в свою защиту, невозможно просто выдать его. А поступив по этому обычаю, он не нашел в нем вины; потому и пришел в недоумение, как видно из следующих слов: «обвинители не представили ни одного из обвинений, какие я предполагал». Так сказал он, желая прикрыть собственный грех. Он прикрывает себя, но Агриппа желает видеть самого (Павла). Смотри, как правители всегда уклонялись от вражды иудеев, часто бывали вынуждены поступать вопреки справедливости, и искали предлогов к промедлению; так Фест отложил дело не по неведению, а сознательно. Агриппа же не только не уклоняется, но и сам желает выслушать. Достойно удивления, откуда родилось у него желание видеть человека, хотя и несправедливо, однако обвиняемого? Так, и это было по устроению (Божию). Потому и жена его слушает вместе с ним и не отказывается от слушания; и притом слушает не просто, но и с великою честью. Так сильно было их желание; если бы он не желал, то и не стал бы слушать; не допустил бы и жену принять участие в слушании, если бы не высоко думал о Павле; и она, мне кажется, сама желала этого. Павел же, смотри, тотчас начинает говорить не только о вере и отпущении грехов, но и о том, что надобно делать. Но обратимся к вышесказанному. «Теперь пойди», говорит (Феликс), «а когда найду время, позову тебя». Смотри, какое ослепление. Слушая столь великое (учение), он надеялся взять с него деньги; и не только это тяжело, но и то, что после беседы с Павлом не отпустил его, но, видя конец своего правления, оставил его узником, чтобы угодить иудеям; следовательно любил не только деньги, но и славу. Как, преступный, ты ищешь денег от человека, проповедующего противное? А что он не получил их, видно из того, что оставил Павла связанным; получив их, разрешил бы его. Тот говорил о воздержании; а он от человека, рассуждавшего об этом, ожидал получить деньги. Требовать их не осмелился, — таков-то бывает порок: он боязлив и во всем подозрителен, — но ожидал. Не без причины он угождал (иудеям), как управлявший ими столь долгое время. Когда же вступил в управление Фест, «явились к нему», говорит (писатель), «первосвященник и знатнейшие из Иудеев с жалобою на Павла». Тотчас и в самом начале приступили к нему священники; они не поленились бы отправиться и в Кесарию, если бы он не успел взойти (в Иерусалим), где они, как только он прибыл, и являются. «Пробыв же у них не больше восьми или десяти дней, возвратился в Кесарию». Может быть, я думаю, он проживал у тех, которые хотели развратить его; а Павел находился в темнице. «Прося», говорит, «чтобы он сделал милость, вызвал его в Иерусалим». Просили, как милости; а для чего, если Павлу надлежало по справедливости умереть? Но злоумышление их и для него было так очевидно, что он сказал: «которые из вас могут, пусть пойдут со мною, и если есть что-нибудь за этим человеком, пусть обвиняют его». Словом: «Убеждали его, прося» выражает, что они просили у него этой милости и хотели, чтобы он произнес о нем приговор, боясь слова Павлова. Чего же вы боитесь? Чего опасаетесь? Ясно сказано, «содержится в Кесарии под стражею»; следовательно может ли он убежать? «И если есть что-нибудь за этим человеком», говорит, «пусть обвиняют его». Затем обвинители опять в Кесарии, и Павел опять выводится. «На другой день», говорит (писатель), «сев на судейское место».
Смотри: возвратившись, тотчас же «сев на судейское место»: так нетерпеливо они побуждали его, так спешили! А он, пока еще не знал иудеев и не испытал от них почестей, то отвечал справедливо; а когда побывал во Иерусалиме, то также стал угождать им, и не просто угождает, а делает это с обманом, — а как, послушай: «хочешь ли», говорит, «идти в Иерусалим, чтобы я там судил тебя в этом?» Как бы так говорит: я не выдаю тебя им, но сам буду судиею. Говоря это, он делает господином дела (Павла), чтобы такою честью склонить его, так как, если бы он произнес приказание, то было бы бесстыдно отвести туда человека, который здесь ни в чем не обличен. Павел не сказал: не хочу, — чтобы не раздражить судии; но смело говорит: «я стою перед судом кесаревым, где мне и следует быть судиму». Великое дерзновение! И смотри, как он поражает их умозаключением; как бы так говорит в свое оправдание: они уже однажды изгнали меня и думают судить меня за то, будто я совершил преступление против кесаря; потому я хочу быть судимым от того, кто мною оскорблен. Сказав это, прибавляет: «иудеев я ничем не обидел, как и ты хорошо знаешь». Коснулся и его, угождавшего иудеям; коснувшись же этого, опять смягчает речь, присовокупляя: «ибо, если я неправ и сделал что-нибудь, достойное смерти, то не отрекаюсь умереть». Я произношу, говорит, приговор против самого себя. Это — слова не самоубийства, но великого дерзновения; ведь и правда должна быть соединена с дерзновением, чтобы действовать сильнее. «А если ничего того нет, в чем сии обвиняют меня, то никто не может выдать меня им». Если бы и захотел, говорит, не может. Не сказал: я не повинен смерти или достоин освобождения, но — готов судиться пред кесарем; при этом он вспомнил сновидение, и говорил тем с большим дерзновением. Не сказал: ты, но: «никто», присовокупив: «требую суда кесарева», чтобы не оскорбить его. «Тогда Фест, поговорив с советом, отвечал: ты потребовал суда кесарева, к кесарю и отправишься». Видишь ли, как он угождает (иудеям)? Сноситься с обвинителями, — это угождение, это признак мнения развращенного и извращающего порядок (дела). Смотри, как суд (над Павлом) опять откладывается, и как коварство подает повод к проповеди. Так устрояется (Промыслом), что он прибыл в Иерусалим удобно и с охранною стражею, без злоумышленья от кого-либо. И подлинно; не все равно — прибыть просто, или прибыть по такому делу. Это и заставило иудеев собраться сюда. И в Иерусалиме он был долгое время, чтобы ты видел, что и в течение долгого времени злой умысел не мог ничего сделать ему, когда не попускал Бог. «Через несколько дней царь Агриппа и Вереника прибыли в Кесарию». Этот Агриппа, он же и Ирод, мне кажется, был иной, и именно четвертый после того, который был при Иакове (Деян 12:1−2). Смотря, как сами враги невольно способствуют делу. Чтобы слушателей было больше, сам Агриппа пожелал слушать (Павла), и слушает не просто, но с пышностью. Смотри, каково оправдание (Павла), высказанное правителем: «он сам потребовал суда у Августа: я не имею ничего верного написать о нем государю». Так пишет Фест, и обнаруживается жестокость иудеев; а правителя, когда он говорит это, подозревать нельзя. Он говорит так, что и от него иудеи подвергаются осуждению. А когда все осудили их, тогда наказывает и Бог. Смотри: их осудил Лисий, осудил Феликс, осудил Фест, хотя и угождали им, осудил Агриппа, и даже что? Осудили их и фарисеи. А как он осудил, послушай из его слов: «он не сделал ничего, достойного смерти». Они и взносили, но не обличили; клевета и дерзость взносили на него подозрения, а исследование ничего не показало. «О каком-то», говорит, «Иисусе умершем». Справедливо сказал: «о каком-то», как человек, хотя и бывший правителем, но не заботившийся об этом. По той же причине он сказал: «нерассудительно послать узника и не показать обвинений на него»; рассмотрение таких дел действительно превышало разум такого судии. Если же ты недоумеваешь, то для чего влечешь его в Иерусалим? Потому и Павел, не желая судиться у него, требует суда у кесаря и говорит: «требую суда кесарева». В этом именно обвиняли его. Слышишь ли, как переносится дело? Слышишь ли о злом умысле иудеев? Слышишь ли о возмущении? Все это возбудило в Агриппе желание слышать (Павла). Фест доставляет ему это удовольствие, и Павел является еще более славным. Все это, как я сказал, произвели козни (иудеев). Если бы их не было, то никто из правителей не захотел бы слушать его, и никто не слушал бы с таким безмолвием и вниманием. Он, по-видимому, вразумляет и защищается, но вместе с тем и проповедует с великим достоинством.
Источник: Гомилии на Деяния Апостолов.
Ст. 1−5 Фист же убо приимь власть, по трех днех взыде во Иерусалим от Кесарии. Сказаша же ему архиерее и первии от Иудей на Павла, и моляху его, Просяще благодати нань, яко да послет его во Иерусалим: ков творяще, яко да убиют его на пути. Фист же повеле Павла стрещи в Кесарии, сам тамо хотя вскоре изыти. Иже убо сильнии в вас, рече, со мною шедше, аще есть кая неправда в мужи сем, да глаголют нань
Со Друсиллиею женою своею. Быв иудеянкою, она, против закона, вышла за еллина; или, быть может, она хотя и была иудеянка, но, вышедши замуж, стала еллинкой. Поэтому-то она, желая обратить и мужа и сделать его пришельцем, и сообщила ему свою веру. Пристрашен быв Филикс. Такая сила заключалась в словах Павла, что и начальник испугался. Темже и часто призывая его, беседоваше с ним. Видишь, какою правдою дышит то, что пишется? Часто призывал Павла не потому, что удивлялся ему, или что одобрял его речи и не потому, что желал уверовать, но потому, что надеялся, что ему дадут денег.
Толкование на Деяния святых Апостолов.
Вам будут доступны следующие комментарии:
• Заметки Барнса
• Комментарий Бенсона
• Кембриджская Библия для школ и колледжей
• Комментарий Кларка
• Синопсис Библии Дарби
• Комментарий Библии Экспозитора
• Словарь текстов Экспозитора
• Женевская учебная Библия
• Экспозиция Библии Гилла
• Джеймисон-Фоссет-Браун
• Полный комментарий Мэтью Генри
• Комментарий Мэтью Пула
• Библия проповедей – Николл
• День за днем по Библии – Мейер
• Заметки Уэсли
• Комментарий Кейла и Делича к Ветхому Завету
• «Гномон Нового Завета» Бенгеля
• «Греческий Завет» (Николл, Робертсон)
• Комментарий Нового Завета ICC
• Комментарий Нового Завета Мейера
• «Новый Завет» народный (Бартон Джонсон)
• «Слововедение» Винсента