I. Схватив Его, они отвели Его сперва к Анне, прежде чем представить Его на суд, заседавший в ожидании Его в доме Каиафы, ст. 13.
1. Они отвели Его; они вели Его с триумфом, как трофей своей победы, вели, как ведут овцу на заклание, и провели через Овечьи ворота, о которых говорится в Неем 3:1, ибо через них вела дорога с горы Елеонской в Иерусалим. Они грубо подталкивали Его, как если бы Он был худшим и злейшим из всех преступников. Мы были водимы нашими неудержимыми похотями, были уловлены сатаной в его волю, и для того чтобы избавить нас, Христос был веден, как бы уловленный прислужниками и орудиями сатаны.
2. Они отвели Его к своим господам, пославшим их. Было уже около полуночи и следовало ожидать, что они посадят Его под стражу (Лев 24:12), отведут в какую-нибудь темницу до предусмотренного законом времени созыва суда. Однако Его поспешно отвели, не к мировым судьям, чтобы передать Его на их рассмотрение, а к тем судьям, которые должны были осудить Его. С такой стремительностью совершалось это расследование, отчасти потому, что они опасались насильственного освобождения Его, и не только не хотели оставлять времени для этого, но и старались воспрепятствовать этому путем запугивания; а отчасти потому, что жаждали крови Христа, подобно тому как орел стремится на добычу.
3. Они повели Его сперва к Анне. Вероятно, его дом находился на пути, которым они шли, и им удобно было зайти в него, чтобы передохнуть и, как считают некоторые, получить плату за службу. По моим предположениям, Анна был стар и болен и не мог вместе с остальными присутствовать на заседании совета в ночное время, и тем не менее он сильно желал видеть жертву. Желая обнадежить его заверением в своем успехе (чтобы старику лучше спалось) и получить от него благословение, они ставят перед ним своего узника. Печально видеть старых и больных людей, которые, будучи уже не в состоянии творить грех так как прежде, радуются, видя, как другие творят его. Др. Лайтфут (Lightfoot) считает, что Анна не присутствовал на том совете, потому что рано утром следующего дня должен был служить в храме, проверять, не было ли порока на жертвах, которые должны были приноситься в тот день; если это действительно было так, то весьма знаменательно то, что Христос, эта великая жертва, был представлен ему и уведен от него связанным как одобренный им и приготовленный для жертвоприношения.
4. Анна был тестем первосвященника Каиафы; эта родственная связь между ними, основанная на брачном союзе, объясняет либо то, почему Каиафа удостоил Анну чести первым увидеть узника, либо то, почему Анна с готовностью поддержал Каиафу в том деле, которым так сильно было занято его сердце.
Примечание: знакомство и союз с нечестивыми людьми служат большой поддержкой для многих на их нечестивых путях.
II. Анна их долго не задерживал, поскольку в равной со всеми ними мере желал скорейшего начала судебного разбирательства, и потому отослал Его связанного к Каиафе либо в его дом, где была назначена по этому поводу встреча членов синедриона, либо в обычное место в храме, где первосвященник производил свой суд; об этом сообщается в ст. 24. Однако наши переводчики замечают на полях, что слова Анна послал Его должны быть помещены и, следовательно, прочитаны здесь. Заметьте здесь:
1. Власть Каиафы, ст. 13. Он был на тот год первосвященником. Служение первосвященника было пожизненным, однако в то время, благодаря симоническим проискам честолюбивых людей, смена на этой должности происходила так часто, что она стала почти годовой, как предзнаменование ее скорого конца: пока они подсиживали друг друга, Бог сверг их всех, чтобы мог прийти Тот, Кому принадлежало это право. Каиафа был первосвященником в тот самый год, когда должен был быть предан смерти Мессия; это означает, что:
(1) Когда, по предведению Божьему, рукой первосвященника должно было совершиться нечестивое дело, Провидение распорядилось таким образом, чтобы на тот момент в этой должности оказался нечестивый человек.
(2) Когда Богу угодно было показать, до какой степени может быть испорчено сердце нечестивого человека, Он ставит его у власти, чтобы он испытал искушение и имел возможность употребить ее. На погибель себе Каиафа был на тот год первосвященником, став инициатором казни Христа. Для многих людей продвижение по службе обошлось им потерей доброй репутации, они не были бы обесчещены, если бы не оказались на высоте.
2. Злобу Каиафы (ст. 14), отмеченную путем повторения того, что он сказал незадолго перед этим, а именно: что лучше одному человеку умереть за народ, будь он прав или неправ, виновен или невиновен. Эти слова относятся к истории, записанной в Ин 11:50, здесь же они упоминаются, с тем чтобы показать:
(1) Каким нечестивым человеком был этот Каиафа, он и в личной жизни, и в церковных вопросах руководствовался не принципами справедливости, а законами политики.
(2) Какое плохое обращение, вероятно, ожидало Христа на суде у этого человека, если Его дело было предрешено еще до того, как было заслушано, и они уже твердо знали, как с Ним следовало поступить — Он должен умереть; суд над Ним затевался лишь как посмешище. Таким образом, враги Евангелия Христа твердо решают всеми правдами и неправдами уничтожить его.
(3) Это есть свидетельство о невиновности нашего Господа Иисуса, прозвучавшее из уст одного из Его злейших врагов, который признал, что Он приносится в жертву общественному благополучию и что Его смерть продиктована отнюдь не требованием справедливости, а лишь тем, что лучше.
3. Соучастие Анны в судебном преследовании Христа. Он разделил общую вину:
(1) Вместе со служителями и их предводителем, связавшими Его без суда и милости, ибо он одобрил эти их действия, оставив Его связанным, в то время как Ему следовало развязать Его, поскольку Он не был признан виновным ни в каком преступлении, да и попытки бежать с Его стороны замечено не было. Если мы не делаем того, что в наших силах, для исправления того, что наделали другие, то в таком случае мы становимся ex post facto — косвенными соучастниками преступления. Действия грубых солдат, связавших Его, были более извинительными, нежели действия Анны, продолжавшего держать Его связанным, несмотря на то что его познания в этом вопросе были гораздо более обширными.
(2) Вместе с первосвященником и советом, которые осудили Его и приговорили к смерти. Хотя Анна не присутствовал вместе с ними на совещании, однако со своей стороны он пожелал им успеха и таким образом сделался соучастником в злых делах их.
III. Попав в дом Каиафы, Симон Петр начал отрекаться от своего Учителя, ст. 15−18.
1. Петр с большими затруднениями попадает во двор, в котором заседал суд, о чем говорится в ст. 15−16. Здесь можно заметить:
(1) Доброту Петра по отношению к Христу (хотя она оказалась отнюдь не добротой), проявленную в том, что:
[1] Он следовал за Иисусом, когда Его вели; хотя вначале он и побежал вместе с остальными, но потом нашел в себе некоторое мужество и последовал за Ним, держась на некотором расстоянии и заставляя себя вспомнить данное им обещание оставаться верным Ему, чего бы ему это ни стоило. Тем, кто следовал за Христом, когда Ему воздавали почести, когда народ осыпал Его возгласами Осанна, и разделял с Ним все эти почести, должно было следовать за Ним и теперь, когда на Него сыпались обвинения, и разделить их с Ним. Те, кто поистине любит и ценит Христа, идут за Ним в любую погоду и в любом направлении.
[2] Когда он не смог проникнуть туда, где находился окруженный врагами Иисус, то стоял вне за дверями, желая быть как можно ближе к Нему и ожидая возможности еще более приблизиться. Так и нам следует проявлять доброе расположение к Христу, когда в следовании за Ним мы сталкиваемся с противодействием. Однако доброта Петра оказалась не истинной, потому что в нем не нашлось достаточно силы и мужества сохранить ее до конца, и в результате, как открылось впоследствии, он лишь попался в ловушку. Даже его следование за Христом, если учесть все, заслуживало порицания, потому что Христос, Который знал его лучше, нежели он сам себя, ясно сказал ему (Ин 13:36): «Куда Я иду, ты не можешь теперь за Мною идти», и неоднократно предупреждал его, что он отречется от Него. Да и сам он только что имел возможность убедиться в собственной слабости, когда оставил Его.
Примечание: мы должны остерегаться искушать Бога, отваживаясь на подвиги, превосходящие наши силы, и рискуя зайти слишком далеко на пути страдания. Если мы ясно слышим в себе призыв идти навстречу опасности, то мы можем надеяться на то, что Бог сделает нас способными прославить Его; но если такого призыва мы не слышим, то нам следует остерегаться того, что Бог может предать нас на посрамление.
(2) Доброе дело, сделанное другим учеником для Петра, которое тоже оказалось отнюдь не добрым, как выяснилось впоследствии. Св. Иоанн несколько раз называет себя в этом Евангелии другим учеником, поэтому многие толкователи склонились к необоснованному выводу о том, что этим другим учеником был Иоанн. Следствием этого явились многочисленные предположения о том, каким образом он стал известен первосвященнику; propter generis nobilitatem — будучи знатного происхождения (пишет Иероним, Jerome; см. его Epitaph. Marcel), как если бы он родился в семействе более благородном, нежели его брат Иаков, тогда как оба они были сыновьями одного и того же рыболова по имени Зеведей. Одни поведают вам о том, что он продал свое имение первосвященнику, а другие — о том, что он продовольствовал его семью рыбой; но оба эти предположения крайне невероятны. Я же не вижу никакого основания считать, что этим другим учеником был Иоанн или один из двенадцати; у Христа были и другие овцы, не сего двора, и вполне возможно, что этим другим учеником был, как сказано в арамейском переводе, unus ex discipulis aliis — один из других учеников, которые верили в Иисуса, но жили в Иерусалиме и оставались на своих постах. Может быть, это был Иосиф из Аримафеи или Никодим, оба известные первосвященнику, но в то же самое время не известные ему как ученики Христа.
Примечание: как многие кажутся учениками, но таковыми не являются, так многие, являющиеся учениками, не кажутся таковыми. Добрые люди скрываются не только в толпе простолюдинов, но и при дворах знати, даже при дворе Нерона. Мы не должны делать заключения о человеке, что он не может быть другом Христа, только потому, что он знаком и общается с теми, о ком точно известно, что они Его враги. Итак:
[1] Этот другой ученик, кто бы он ни был, услужил Петру тем, что ввел его во двор, желая тем самым не только удовлетворить его любопытство и вознаградить его привязанность, но и дать ему возможность послужить своему Учителю на суде, если такой случай представится. Те, кто испытывает поистине доброе расположение к Христу и Его путям, хотя их истинные настроения могут оставаться не раскрытыми, а обстоятельства могут вынуждать их вести себя осторожно и скрываться, тем не менее, если их вера является искренней, они обнаружат свои сердечные наклонности, когда услышат к этому призыв, и проявят готовность оказать открытому ученику добрую услугу. Возможно, Петр когда-то познакомил этого ученика со Христом, и теперь он отвечает ему на это благодарностью, не стыдясь открыто признать свое знакомство с ним, несмотря на то что вид его в данный момент был, по-видимому, жалким и несчастным.
[2] Однако и это добро оказалось отнюдь не добром, а даже напротив, великим злом; введя Петра во двор первосвященнический, он ввел его в искушение, и последствия были ужасны.
Примечание: любезность наших друзей часто оказывается для нас ловушкой по причине ложного направления их любви.
2. Переступив порог, Петр тут же подвергся атаке искушения и был побежден им, ст. 17. Заметьте:
(1) Какой слабой была эта атака. Простая служанка, выполнявшая такую незначительную роль (она была придверницей), окликнула его и небрежно спросила: «И ты не из учеников ли Этого Человека?» Она заподозрила в нем ученика Христа, вероятно, по его застенчивому виду и по тому, с какой робостью он вошел во двор. Мы могли бы гораздо лучше поддержать доброе дело, если бы действовали смело и держались стойко. У Петра было бы основание для страха, если бы Малх набросился на него со словами: «Вот кто отсек мне ухо, а я за это отсеку ему голову». Но когда служанка спросила его только: «Ты не один ли из них?», он мог бы без всякого страха ответить на это: «А что если и так?» Предположим, что слуги высмеяли бы и оскорбили бы его за это; те, кто не может перенести это ради Христа, едва ли смогут перенести что-то большее; это ведь всего лишь бег с пешими.
(2) Какой скорой была капитуляция. Не тратя времени на то, чтобы собраться с мыслями, он поспешно ответил: «Нет». Если бы он был смелым, как лев, то ответил бы: «Это честь для меня, что я являюсь им». Или если бы он был мудрым, как змея, то промолчал бы на этот раз, ибо это было злое время. Но поскольку все его заботы были сосредоточены на собственной безопасности, то он решил, что не сможет обеспечить ее иначе, как только путем решительного отречения: «Нет». Он не только отрицает сам факт, но делает это небрежно, с презрением относится к словам служанки.
(3) Однако, впав в искушение, он на этом не останавливается: Между тем рабы и служители... стояли... Петр также стоял с ними... (ст. 18).
[1] Посмотрите, как высоко думали о себе эти рабы; так как ночь была холодная, они развели во дворе огонь, не для своих господ (те были настолько заняты преследованием Христа, что забыли о холоде), а для самих себя, чтобы погреться. Их нисколько не беспокоило, что стало со Христом, они были озабочены только тем, как бы сесть и погреться, Ам 6:6.
[2] Посмотрите, как Петр примкнул к ним и стал, как один из них. Он сидел и грелся.
Во-первых, и без того уже весьма прескверно было, что он не сопровождал своего Учителя и не выступал в Его защиту в парадной части двора, где теперь расследовалось Его дело. Он мог бы выступить в качестве Его свидетеля и противостать лжесвидетелям, которые клялись против Него, если бы его Учитель призвал его к этому; по крайней мере, он мог бы стать свидетелем происходящего, чтобы заметить все подробности и потом передать об этом другим ученикам, ни один из которых не был в состоянии попасть на слушание Его дела. Он также мог бы на примере своего Учителя научиться тому, как следует держаться, когда наступит и его очередь пострадать таким образом. Однако ни его совесть, ни его любопытство не смогли заставить его прийти на суд, он оставался сидеть у костра, как если бы, подобно Галлиону, ни мало не беспокоился об этом. Но при всем этом мы имеем основание полагать, что его сердце было исполнено такой скорбью и такой глубокой озабоченностью, какие только могли в него вместиться, хотя у него и не было мужества признать это. Господи, не введи нас во искушение.
Во-вторых, еще хуже было то, что он пристал к тем, которые были врагами его Учителя: Петр также стоял с ними и грелся. Желание погреться едва ли извиняло его в том, что он примкнул к ним. Кто влеком любовью к доброму огню, того самая ничтожная вещь может увлечь в худое сообщество. Если бы ревность Петра к своему Учителю не остыла, а продолжала гореть, как она, казалось бы, горела всего несколько часов назад, то теперь у него не было бы повода греться у огня. Петр заслуживал серьезного порицания:
1. Потому что он присоединился к нечестивым людям и поддерживал с ними общение. Для них, несомненно, этот ночной поход был развлечением, они глумились над Христом, над тем, что Он говорил и что делал и торжествовали свою победу над Ним, но что могли дать Петру такие разговоры? Если он говорил то же, что и они, или же молчаливо соглашался с тем, что говорили они, то он участвовал в их грехе, если же нет, то подвергал себя опасности. Если у Петра не нашлось достаточно мужества для того, чтобы открыто встать на сторону своего Учителя, то, по крайней мере, он мог бы проявить достаточную преданность и удалиться в какое-нибудь укромное место, чтобы плакать там втайне о страданиях своего Учителя и о своем грехе, что оставил Его; если он не мог делать доброго, то мог хотя бы уклониться от зла. Лучше скрыться, нежели являться бесцельно или с дурным намерением.
2. Потому что он желал, чтобы его приняли за одного из них, чтобы не заподозрили в нем ученика Христа. Неужели это Петр? Как это противоречит молитве всякого доброго человека: Не погуби души моей с грешниками. То, что Саул во пророках, выглядит не так странно, как то, что Давид оказался среди филистимлян. Те, кто не хочет разделить участь развратителей в потустороннем мире, должны бояться сидеть в собрании развратителей теперь. Плохо греться с теми, с кем мы рискуем сгореть, Пс 110:4.
IV. В то время как Петр, друг Христа, начал отказываться от Него, первосвященник, враг Его, начинает обвинять Его, или, правильнее сказать, убеждает Его обвинить Самого Себя, ст. 19−21. Вначале они, по-видимому, попытались представить Его обольстителем народа, преподающим ложное учение, о чем и повествует этот евангелист; когда же эта попытка их не увенчалась успехом, они обвинили Его в богохульстве, о чем сообщают другие евангелисты, и поэтому здесь не упоминается об этом. Заметьте:
1. По каким статьям, или пунктам, велся допрос Христа (ст. 19): об учениках Его и об учении Его. Заметьте:
(1) Нарушение процедуры следствия; оно совершалось против всякого закона и всякой справедливости. Они арестовывают Его как преступника, и вот теперь, когда Он уже их узник, им нечего предъявить Ему в качестве обвинения — никакой жалобы не было, никакого обвинителя не оказалось; пришлось самому судье занять место обвинителя, а подсудимому — самому выступить свидетелем по собственному делу, и, вопреки здравому смыслу и требованиям справедливости, Его принуждают быть обвинителем Себя Самого.
(2) Умысел. Первосвященник же, поскольку он уже решил сам в себе, что Христа следует принести в жертву их злобе, под видом заботы об общественном благополучии, стал допрашивать Его по вопросам, касавшимся Его жизни. Он допрашивал Его:
[1] О Его учениках, чтобы обвинить Его в подстрекательстве к мятежу и представить Его как человека, представляющего опасность и для Римского правительства, и для Иудейской церкви. Он спросил Его, кто были Его ученики, сколько их было, откуда они происходили, как их звали и что они из себя представляли, намекая на то, что они предназначались стать воинами и составить в свое время грозную организацию. Некоторые полагают, что его вопрос об учениках звучал так: «А что теперь стало со всеми ними? Где они? Почему они не явились?» — и что они задали его с целью укорить Христа за трусость их, оставивших Его, и тем еще более усугубить Его скорбь. Знаменательно то, что призвание и признание Христом Своих учеников было первым предъявленным Ему обвинением, ибо за них Он посвящал Себя и страдал.
[2] О Его учении, чтобы обвинить Его в ереси и подвести под статью закона о лжепророках, Втор 13:9−10. Подобное дело могло быть рассмотрено только в этом суде (Втор 17:12), поэтому пророк не мог погибнуть вне Иерусалима, где этот суд заседал. Они не могли приписать Ему никакое лжеучение, но надеялись на то, что им удастся вытянуть из Него что-либо и извратить это к обвинению Его, сделать Его нарушителем за то или другое слово, Ис 29:21. Они ничего не сказали Ему относительно Его чудес, посредством которых Он сделал столько добра и разбил всякие сомнения относительно истинности Своего учения, потому что к ним, даже по их собственному убеждению, невозможно было придраться. Так противники Христа, усердно борясь против Его истины, упрямо закрывают глаза на ее доказательства и не обращают на них никакого внимания.
2. Апелляция Христа в ответ на эти расспросы.
(1) В отношении Своих учеников Он не сказал ничего, потому что этот вопрос не имел никакого отношения к делу; если Его учение было здравым и добрым, то иметь учеников, с целью передачи его, было самым обычным делом, которое практиковалось и дозволялось их же собственными учителями. Если же Каиафа, спросив Его о Его учениках, замыслил их изловить и причинить им зло, то Христос ничего не мог сказать о них из любви к ним, ибо Он повелел: «Оставьте их, пусть идут». Если же ему захотелось просто укорить Его за их трусость, то неудивительно, что Он ничего не сказал на это, ибо: Rudet haec opprobria nobis, Et dici potuisse, et non potuisse refelli — Краской заливается лицо, когда предъявляются обвинения, которые невозможно опровергнуть.
Он ничего не хотел говорить для осуждения их и ничего не мог сказать в оправдание их.
(2) В отношении Своего учения Он не сказал ничего конкретного, но в общем сослался на слышавших Его, представляя Себя не только Богу, но также и их совестям, ст. 20−21.
[1] Он без слов обвиняет Своих судей в противозаконном ведении дела. Он не злословит начальствующих в народе Своем, не говорит Он этим князьям: «Вы нечестивцы», но апеллирует к установленным правилам их же собственного судопроизводства: беспристрастны ли они в обращении с Ним? Подлинно ли правду говорите вы, судьи? (Пс 57:2); так и здесь: «Что спрашиваешь Меня?» Этот вопрос обнаруживает две нелепости их расследования.
Во-первых: «Что спрашиваешь Меня об учении Моем теперь, когда вы уже осудили его?» Они приняли решение об отлучении от синагоги всех тех, кто признавал Его (Ин 9:22), и издали распоряжение о Его задержании, и вдруг теперь спрашивают, что представляет собой Его учение! Так, Его осудили, не выслушав, как обычно поступают и теперь с Его учением и Его делом.
Во-вторых: «Что спрашиваешь Меня? Неужели Я должен обвинять Себя Самого, когда у вас нет никаких показаний против Меня?»
[2] Он ссылается на то, как честно и открыто обращался с ними, когда возвещал им Свое учение, и этим оправдывает Себя. По закону синедрион должен был расследовать преступления, связанные с нелегальным распространением опасных учений, тайно обольщающих людей, Втор 13:6. Поэтому Христос полностью оправдывает Себя в отношении этого.
Во-первых, что касается стиля Его проповеди. Он говорил открыто, παρρησίᾳ — непринужденно и понятно, не произносил ничего двусмысленного, как это делал Аполлон в своих оракулах. Желающие исказить истину и распространить извращенные понятия для достижения своей цели прибегают к лукавым внушениям, сеют сомнения, ставят неразрешимые вопросы и ничего не утверждают определенного. Христос же изъяснялся совершенно ясно: Истинно, истинно говорю вам. Его укоризны были искренними и смелыми, Он прямо свидетельствовал против пороков того времени.
Во-вторых, что касается тех, кому Он проповедовал: Он говорил миру, всем, кто имел уши, чтобы слышать, и был готов слушать Его, будь то человек знатный или простой, ученый или невежда, иудей или язычник, друг или враг. Его учение выдерживало критику смешанной аудитории, и никому не отказывал Он в возможности узнать о нем (как поступают обычно авторы каких-нибудь редких открытий), но великодушно возвещал его, подобно солнцу, щедро посылающему свои лучи на каждого.
В-третьих, что касается тех мест, в которых Он проповедовал. Во время Своего путешествия по стране Он обычно проповедовал в синагогах — местах собраний, предназначенных для религиозного поклонения, причем по субботам — во время, отведенное для таких собраний. Когда же Он приходил в Иерусалим, то проповедовал то же самое учение в храме во время торжественных празднеств, когда в нем собирались иудеи со всех концов страны. Хотя Он часто проповедовал в частных домах, и на горах, и на берегу моря, чтобы показать, что Его слово и поклонение не должны ограничиваться храмами и синагогами, тем не менее учение, которое Он проповедовал частным образом, было тем же самым, с которым Он выступал публично.
Примечание: учение Христа, проповедуемое чисто и ясно, не будет посрамлено ни в каком самом многочисленном собрании, ибо оно несет в себе силу и красоту. Верные служители Христа желают, чтобы проповедуемое ими услышал весь мир. Мудрость взывает в местах собраний людей, Притч 1:21; Притч 8:3; Притч 9:3.
В-четвертых, что касается самого учения. Он тайно не говорил ничего противоположного тому, что говорил открыто, а только повторял и изъяснял уже сказанное: и тайно не говорил ничего, как говорит человек, сомневающийся в истинности своих слов или сознающий свой дурной замысел. Он не искал потайных углов, ибо не скрывал Своих истинных убеждений и не говорил ничего того, чего должен был стыдиться; что Он говорил Своим ученикам наедине, то повелел им возвещать на кровлях, Мф 10:27. Бог говорит о Себе (Ис 45:19): «Не тайно Я говорил...»; заповедь Его не недоступна, Втор 30:11. Подобным же образом говорит и праведность от веры, Рим 10:6. Veritas nihil metuit nisi abscondi — Истина не боится ничего, кроме скрытности (Тертуллиан, Tertullian).
[3] Он апеллирует к тем, кто Его слышал, и желает, чтобы их допросили относительно проповеданного Им учения, имело ли оно ту опасную направленность, в которой его подозревают: «Спроси слышавших, что Я говорил им; некоторые из них, возможно, находятся сейчас в зале суда, а за кем-то можно послать и вытащить их из постели». Он не имеет в виду Своих друзей и последователей, которые, как можно предположить, стали бы говорить в Его защиту, но предлагает допросить любого незаинтересованного слушателя, в том числе и собственных их служителей. Некоторые считают, что Он указал в их сторону, когда сказал, что они знают, что Он говорил, имея в виду сделанное ими донесение по поводу Его проповеди (Ин 7:46): «Никогда человек не говорил так, как Этот Человек». Более того, можно было бы спросить и самих заседавших в зале суда, ибо кто-то из них, наверняка, слышал Его проповедь и был приведен Им в молчание.
Примечание: учение Христа может свободно апеллировать ко всем, кто с ним знаком, и имеет на своей стороне столько правды и здравого смысла, что те, кто судит непредвзято, не могут об этом не засвидетельствовать.
V. Пока судьи допрашивали Христа, стоявшие здесь рабы бесчестили Его, ст. 22−23.
1. Один из служителей нанес Ему грубое оскорбление; несмотря на то что Он говорил так спокойно и с такой убедительностью, этот дерзкий человек ударил Его ладонью руки (в русском Синодальном переводе: ударил Иисуса по щеке. — Прим. переводчика.), вероятно, по голове или по лицу, сказав при этом: «Так отвечаешь Ты первосвященнику?» — как если бы Он грубо вел Себя перед судом.
(1) Он ударил Его, ἔδωκεν ῥάπισμα — нанес Ему удар. Некоторые считают, что это греческое выражение, происходящее от слова ῥάβδος, подразумевает удар жезлом или скипетром, или посохом, который символически отражал смысл Его служения. Так исполнилось Писание (Ис 50:6): «Я предал... ланиты Мои поражающим», είς ῥάπίσματα (Септуагинта) — ударам (слово, употребленное в данном тексте). Будут бить по ланите судью Израилева, Мих 5:1. В этом исполнился также прообраз (Иов 16:10): Ругаясь, бьют меня по щекам. Бить Того, Кто не сказал и не сделал ничего худого, было несправедливо; бить Того, Кто, по признанию многих, был выдающимся Человеком, было дерзостью со стороны презренного раба; бить Того, Кто стоял со связанными руками, было подлостью; бить узника, стоящего перед судом, было жестокостью. Это было нарушение общественного порядка, происходящее прямо на глазах у суда, и тем не менее судьи нисколько не препятствовали этому. Христос взял на Себя посрамление, которого заслуживали мы: «На Мне пусть будет это проклятие, этот стыд».
(2) Он прервал Его речь с выражением надменности и высокомерия: «Так отвечаешь Ты первосвященнику?» Как будто бы благословенный Иисус был недостаточно хорош, чтобы разговаривать с его господином, или же недостаточно мудр, чтобы знать, как следовало с ним разговаривать, и, подобно грубому и невежественному арестанту, нуждался в тюремщике, который бы следил за Его действиями и учил Его тому, как нужно вести себя. Некоторые древние богословы высказывают предположение, что этим служителем был Малх, который был обязан Христу исцелением уха и сохранением головы и который, несмотря на это, ответил Ему такой злой неблагодарностью. Но кем бы он ни был, это было сделано в угоду первосвященнику, ради того чтобы снискать его благоволение, ибо сказанное им показывало его ревнивое отношение к чести и достоинству первосвященника. Нечестивые правители никогда не будут иметь недостатка в нечестивых слугах, содействующих страданиям тех, кого их господа преследуют. Преемником этого самого первосвященника был Анания, который приказал стоявшим перед ним людям бить Павла по устам, Деян 23:2. Некоторые считают, что этот служитель был оскорблен тем, что Христос апеллировал к окружавшим Его людям относительно Своего учения, как бы призывая его в свидетели; возможно, он был одним из тех служителей, которые почтительно отзывались о Нем (Ин 7:46), и чтобы теперь его не приняли за тайного друга Христа, он выступает как Его непримиримый враг.
2. Христос перенес это оскорбление с удивительной кротостью и терпением (ст. 23): «Если Я сказал сейчас худо, покажи, что худо. Представь это суду, и пусть рассудят те, кто поставлен быть судьями; а если хорошо, как и подобает Мне, что ты бьешь Меня?» Христос мог бы в ответ ему, изъявляя гнев, совершить чудо, поразив его немотой или смертью или иссушив поднявшуюся на Него руку. Но то был день Его терпения и страдания, и Он ответил ему с мудрой кротостью, желая тем самым научить нас не мстить за себя и не воздавать ругательством за ругательство, а с простотой голубя сносить оскорбления даже тогда, когда мы, подражая нашему Спасителю, с мудростью змеи указываем людям на их несправедливость и обращаемся к судье по поводу их поведения. Христос не обратил здесь другую щеку, из чего становится ясно, что это правило (Мф 5:39) не должно пониматься буквально; можно обратить и другую щеку, но при этом сердце будет оставаться исполненным злобой. Сравнивая то, чему учил Христос, с тем, как Он Сам поступал, мы можем сделать вывод о том, что:
(1) В подобных случаях мы не должны мстить за себя или брать на себя роль судьи. Мы, скорее, должны быть готовы принять, нежели нанести, второй удар, который всегда вызывает ссору; нам позволено защищаться, но не мстить за себя. Судья (если это необходимо для сохранения общественного спокойствия и для обуздания и устрашения злых делателей) должен стать нашим отмстителем, Рим 13:4.
(2) Возмущение, вызванное причиненным нам злом, должно всегда оставаться под контролем разума, а не под влиянием чувств. Именно так вел Себя Христос: страдая, Он убеждал, а не угрожал. Он кротко увещевал того, кто нанес Ему оскорбление, и мы должны поступать так же.
(3) Когда мы призваны страдать, то должны с терпением примиряться с неприятным положением страдающего человека, и, перенеся одно оскорбление, готовиться к принятию другого, извлекая таким образом лучшее из всего.
VI. В то время как рабы оскорбляли Его, Петр продолжал отрекаться от Него, ст. 25−27. Это печальная история, доставившая Христу немалые страдания.
1. Петр снова повторяет этот грех, ст. 25. Когда он грелся у костра вместе с рабами, как один из них, они спросили его: «Не из учеников ли Его и ты? Что ты здесь делаешь среди нас?» Возможно, он услышал о том, что Христа допрашивали о Его учениках, и боялся, как бы его не схватили или, по меньшей мере, не наказали, как и его Учителя, если он сознается в том, что является Его учеником, поэтому решительно отверг их предположение, сказав: «Нет».
(1) Продолжая оставаться в обществе неподходящих для него людей, с кем у него не было ничего общего, Петр сам себя подвергал искушению, и в этом было его великое безрассудство. Он остался с ними, чтобы погреться, но греющиеся с теми, кто делает зло, охладевают к добрым людям и к добрым делам, а тем, кто любит сидеть у огня диавола, угрожает диавольское пламя. Петр мог бы очутиться на скамье подсудимых рядом со своим Учителем и согреться лучше, нежели здесь, у огня Его любви, которую большие воды не могут потушить, Песн 8:6−7. Там он мог бы согреть себя огнем ревности о своем Учителе и огнем негодования на Его гонителей; однако он предпочел погреться вместе с ними, чем пламенеть против них. Но одному (одному ученику) как согреться (Еккл 4:11)?
(2) Он снова подвергся атаке искушения, и в этом было его великое несчастье; да и невозможно было ожидать иного, ибо это было место и это был час искушения. Когда судья спросил Христа о Его учениках, тогда, вероятно, слуги поняли его намек и приняли Петра за одного из них, сказав: «Назови свое имя». Заметьте здесь:
[1] Коварство искусителя, старающегося окончательно низложить того, кто, как он заметил, начал падать, и применяющего еще большую силу против него — теперь это была уже не какая-то служанка, а все рабы.
Примечание: поражение в одном искушении открывает дверь для другого искушения, возможно, более сильного. Сатана удваивает число своих атак, когда мы отступаем.
[2] Опасность худого сообщества. Обычно мы стараемся зарекомендовать себя перед теми, кого выбираем для общения: мы ценим себя на основании их добрых слов и стремимся казаться правыми в их глазах. Когда мы выбираем своих людей, то выбираем себе похвалу и соответственный образ поведения. Поэтому важно не ошибиться в первоначальном выборе и не связываться с теми, угождая кому, мы не можем угодить Богу.
(3) Он проявил большую слабость и, даже более того, великое нечестие, не устояв в этом искушении и сказав: «Нет, я не из Его учеников». Он уподобился человеку, стыдящемуся того, что было для него честью, и боящемуся пострадать за нее, хотя это принесло бы ему еще большую честь. Посмотрите, как боязнь пред людьми ставит сеть. Когда Христом восхищались, когда Его любили и с почтением относились к Нему, Петру это нравилось, и он, возможно, гордился тем, что был учеником Христа, и, таким образом, претендовал на часть славы, воздаваемой его Учителю. Так, многие делают вид, будто заботятся о славе религии, когда она бывает в моде, но стыдятся ее, когда она оказывается в поругании; однако мы должны принимать ее во всякое время.
2. Он в третий раз повторяет этот грех, ст. 26−27. Теперь на него наступает один из рабов, который был родственником Малха; услышав, как Петр отрицал то, что был учеником Христа, он уверенно изобличает его во лжи: «Не я ли видел тебя с Ним в саду? Свидетель тому — ухо моего родственника». Петр опять отрекся, как если бы он ничего не знал ни о Христе, ни о саде, вообще ни о чем, связанном с этим делом.
(1) Эта третья атака искушения была более ожесточенной, нежели первые две: до сих пор его только подозревали в связи со Христом, а теперь она подтверждается устами человека, который видел его с Иисусом, видел, как он вытащил меч, чтобы защитить Его.
Примечание: те, кто думает выйти из затруднительного положения при помощи греха, приводят себя этим только в еще большее затруднение. Будьте же храбры, ибо истина выведет вас из ваших затруднений. Птица небесная может пересказать то, что мы стараемся скрыть посредством лжи. Родство этого раба с Малхом упоминается потому, что это обстоятельство вселило в Петра еще больший ужас. «Теперь, — размышляет он, — я пропал, моя песенка спета, нет нужды ни в каких других свидетелях и обвинителях». Если возможно с нашей стороны, не следует делать своим врагом ни одного конкретного человека, ибо может настать такое время, когда мы можем оказаться во власти либо его самого, либо кого-то из его родственников. Кто может вознуждаться в друге, тот не должен наживать себе врага. Однако заметьте: хотя против Петра и была выставлена достаточно сильная улика и хотя его отречение было достаточным, чтобы возбудить против него судебное дело, тем не менее он выходит из положения, не потерпев никакого вреда, и даже никакой попытки причинить ему вред не было.
Примеч
Сия же рекшу ему, един от предстоящих слуг удари в ланиту Иисуса, рек: тако ли отвещаваеши архиереови
Содрогнись небо, ужаснись земля от такой дерзости рабов и долготерпения Владыки! О, безумнейший! Что обидного ответил Господь? Не оказал ли Он скорее чести первосвященнику тем, что не изобличил первосвященника, который с коварным умыслом спрашивал о том, о чем знал? Хотя Он всех их мог рассеять, поразить, или другим каким-либо образом жестоко погубить, долготерпит и произносит слова, могущие укротить всякое зверство, но не их.
Ст. 22−23 Kогда Он сказал это, один из служителей, стоявший близко, ударил Иисуса по щеке, сказав: так отвечаешь Ты первосвященнику? Иисус отвечал ему: если Я сказал худо, покажи, что худо; а если хорошо, что ты бьешь Меня
Один из служителей, сопровождавших Христа, желая угодить первосвященнику, нанес Христу удар по щеке. Это был крайне гнусный поступок: бить подсудимого считалось недопустимым даже у варваров. Но здесь исполнилось предсказание пророка Михея: «тростью будут бить по ланите судью Израилева» (Мих 5:1). Христос, однако, не оставляет без ответа нелепый поступок слуги. Из этого можно заключать, что заповедь Христа о непротивлении злу (Мф 5:39) нельзя понимать так буквально, как ее некоторые понимают: Христос требует, чтобы Его наказывали по закону, а не произволу. И если Иоанн приводит это требование Христа, высказанное только по поводу удара, нанесенного Христу, то этим он хочет указать на произвол, проявленный по отношению ко Христу иудейскими властями и всем неверующим иудейством вообще.
Вам будут доступны следующие комментарии:
• Заметки Барнса
• Комментарий Бенсона
• Кембриджская Библия для школ и колледжей
• Комментарий Кларка
• Синопсис Библии Дарби
• Комментарий Библии Экспозитора
• Словарь текстов Экспозитора
• Женевская учебная Библия
• Экспозиция Библии Гилла
• Джеймисон-Фоссет-Браун
• Полный комментарий Мэтью Генри
• Комментарий Мэтью Пула
• Библия проповедей – Николл
• День за днем по Библии – Мейер
• Заметки Уэсли
• Комментарий Кейла и Делича к Ветхому Завету
• «Гномон Нового Завета» Бенгеля
• «Греческий Завет» (Николл, Робертсон)
• Комментарий Нового Завета ICC
• Комментарий Нового Завета Мейера
• «Новый Завет» народный (Бартон Джонсон)
• «Слововедение» Винсента