Скорее всего, это означает, что Свет сияет для всех людей, независимо от национальности, расы или цвета кожи. Это также означает, что, освещая светом всех людей, Господь Иисус показал их в истинном свете, то есть выявил их сущность. Придя в этот мир как совершенный Человек, Он показал, насколько несовершенны другие люди. Когда комната погружена во мрак, вы не видите пыль на мебели. Но когда в нее проникает свет, комната выглядит такой, какой она есть на самом деле. Точно так же сияние истинного Света показывает человека таким, каков он есть в действительности.
I. Он дает краткую характеристику свидетеля, которого хочет представить. Звали его Иоанн, что значит милостивый; его речь отличалась суровостью стиля, но, несмотря на это, он же был милостивым.
1. О нем в общих чертах сообщается, что он был человек, посланный от Бога. Евангелист засвидетельствовал об Иисусе Христе, что Он был у Бога и что Он был Бог, но об Иоанне он говорит, что это был человек, обыкновенный человек. Богу угодно разговаривать с нами посредством таких же людей, как и мы. Иоанн был великим человеком, но он был человеком, сыном человеческим; он был послан от Бога, он был Божьим Ангелом, так он назван в Мал 3:1. Бог дал ему поручение и послание, верительные грамоты и предписания. Иоанн не сотворил никакого чуда, не находим мы и того, что ему были даны видения и откровения, однако строгость и чистота его жизни и учения, а также целенаправленное стремление преобразовать этот мир и восстановить интересы царства Божьего среди людей были очевидными доказательствами того, что он был послан от Бога.
2. Здесь сообщается, каковы были его служение и дело (ст. 7): Он пришел для свидетельства... чтобы выступить в роли непосредственного очевидца, главного свидетеля. Он пришел ei marturivan — для свидетельства. Долгое время Божьим свидетельством в иудейской церкви служили постановления закона. С их помощью держалась данная свыше религия, именно поэтому мы и читаем о скинии свидетельства, ковчеге откровения, законе и откровении. Теперь же Божественному откровению предстояло устремиться в иное русло: теперь в роли Божьего свидетельства выступает свидетельство Христово, 1Кор 1:6; 1Кор 2:1. Среди язычников Бог действительно не переставал свидетельствовать о Себе (Деян 14:17), но об Искупителе в их среде свидетельства не звучали. О Нем сохранялось глубокое молчание до тех пор, пока не пришел Иоанн Креститель в качестве Его свидетеля. Теперь обратите внимание на:
(1) Суть его свидетельства: Он пришел... чтобы свидетельствовать о Свете... Свет — это такая вещь, которая сама о себе свидетельствует и сама себя делает очевидной, но закрывающие на свет глаза нуждаются в тех, кто бы свидетельствовал о нем. Свет Христа не нуждается в свидетельстве человека — в нем нуждается тьма века сего. Иоанн был подобен ночному стражу, обходящему город и возвещающему о приближении утреннего света тем, кто сомкнул очи и не желает видеть его; или тому сторожу, который был поставлен отвечать спрашивающим его о том, сколько ночи, что близится утро и что если они настоятельно спрашивают, то им следует обратиться, Ис 21:11−12. Он был послан от Бога, чтобы заявить миру о том, что пришел долгожданный Мессия, Который должен был стать светом к просвещению язычников и славой народа Своего Израиля, и провозгласить наступление того домостроительства, в котором будут явлены жизнь и нетление.
(2) Цель его свидетельства: ...дабы все уверовали чрез него, не в него самого, но во Христа, Кому он и был послан приготовить путь. Он учил людей взирать через него на Христа и приходить через него к Христу, через учение о покаянии в грехах к учению о вере в Христа. Он подготавливал людей к принятию Христа и Его Евангелия, открывая их глаза на грех и пробуждая в них сознание своей греховности, чтобы затем, когда откроются глаза их, они были готовы дать место лучам Божественного света, которые уже готовы были засиять, в Личности Мессии и в Его учении, прямо им в лицо. Если бы они только приняли это свидетельство человеческое, то уже вскоре бы обнаружили, что свидетельство Божье — больше, 1Ин 5:9. См. также Ин 10:41. Заметьте: предполагалось, что все люди могли уверовать через него, через благотворное действие его служения, не исключая никого, кроме тех, кто сам себя исключил, как поступили многие, отвергшие волю Божью о себе, и таким образом благодать Божья оказалась тщетно принятой ими.
3. Нам делается предостережение, чтобы мы по ошибке не приняли за Свет того, кто пришел лишь свидетельствовать о Нем (ст. 8): он не был свет, которого ждали и к которому относились обетования, а был только послан, чтобы свидетельствовать об этом великом и господствующем над всем Свете. Он был звездой, подобной той, что привела к Христу мудрецов, звездою утренней, но все же не Солнцем; он был не Женихом а всего лишь другом Жениха, не Царем, а только Его предвестником. Находились те, кто считал крещение Иоанново достаточным и не видел необходимости в чем-то большем, как те ефесяне, Деян 19:3. Чтобы преодолеть это заблуждение, евангелист, говоря о нем с большим почтением, все же подчеркивает, что должен отдать предпочтение Христу. Он был великим, каким великим может быть пророк Всевышнего, но не Сам Всевышний. Мы должны бояться переоценить, равно как и недооценить наших служителей: они для нас не властители, чтобы властвовать над нашей верой, но служители, чтобы поддерживать в нас веру, они слуги в доме нашего Господа. Мы не должны слепо доверять им, ибо они не являются Светом, но должны быть внимательными к их словам и принимать их свидетельство, ибо они посланы, чтобы свидетельствовать о Свете; именно так мы должны относиться к ним и не иначе. Если бы Иоанн претендовал на то, что является Светом, то он не был бы уже верным свидетелем этого Света. Те, кто отнимает у Христа славу, лишаются славы быть служителями Христа; Иоанн же был очень услужливым свидетелем о Свете, хотя и не был тем Светом. Те, кто сияет заимствованным светом, могут, тем не менее, принести нам большую пользу.
II. Прежде чем продолжить изложение свидетельства Иоанна, он возвращается к описанию Иисуса, о Котором свидетельствовал Иоанн. Показав в начале главы славу Его Божества, он переходит здесь к описанию благодати, явленной в Его воплощении, и благоволения Его к человеку как Посредника.
1. Христос был Свет истинный (ст. 9); это не означает, что Иоанн Креститель был ложным светом, но что в сравнении со Христом он был очень слабым светом. Христос — это великий Свет, Который достоин того, чтобы Его так называли. Всякий другой свет лишь образно и двусмысленно называется таковым, Христос же является истинным Светом. Источник всякого познания и утешения обязательно должен быть истинным Светом. Он есть Свет истинный, и в качестве доказательства этого нам приводятся не излучения Его славы в мире невидимом (потоки света, освещающие его), но те лучи Его света, которые направлены вниз и освещают наш мрачный мир. Но каким образом Христос просвещает всякого человека, приходящего в мир?
(1) Своей творческой силой Он просвещает всякого человека светом разума; жизнь, которая есть свет человеков, происходит от Него; все открытия и указания разума, все утешение, какое он дает нам, и вся красота, какой он наделяет нас, — от Христа.
(2) Провозглашая Свое Евангелие всем народам, Он действительно, поистине просвещает всякого человека. Иоанн Креститель был светом, но он осветил только Иерусалим, Иудею и окрестность Иордана, как свеча, освещающая одну комнату; но Христос есть Свет истинный, ибо Он является светом к просвещению язычников. Его вечное Евангелие должно быть проповедовано каждому языку и народу, Откр 14:6. Проповедь Евангелия сравнивается с солнечным светом, который освещает всякого человека, желающего открыть глаза и принять его, Пс 18:7. См. также Рим 10:18. Теперь Божественное откровение не должно ограничиваться, как это было прежде, одним народом, но должно распространиться на все народы, Мф 5:15.
(3) Действиями Своего Духа и благодати Он просвещает всех просвещаемых ко спасению; те же, кто не просвещается Им, гибнут во тьме. О свете познания славы Божьей сказано, что им сияло лицо Иисуса Христа, и он же сравнивается с тем светом, которому в начале было повелено воссиять из тьмы и который просвещает всякого человека, приходящего в мир. Каким бы светом ни обладал человек, будь то естественный или сверхъестественный, им он обязан Христу.
2. Христос в мире был, ст. 10. Он находился в мире еще до Своего воплощения в образе присносущего Слова, поддерживая Собой все; но здесь говорится о Его бытии в мире, когда Он принял на Себя нашу природу и пребывал с нами; см. Ин 16:28. «Я... пришел в мир...» Сын Всевышнего находился здесь, в этом низшем мире, Свет — в этом мрачном мире, Святое — в этом оскверненном грехом мире. Он оставил мир блаженства и славы и пришел сюда, в этот унылый, несчастный мир. Он взял на Себя задачу примирить мир с Богом и для того был в мире, чтобы действовать в соответствии с поставленной целью и достичь ее, чтобы удовлетворить требования Божьей справедливости в отношении этого мира и явить ему Божье благоволение. Он был в мире, но не от мира, Он мог сказать о Себе с оттенком торжества: «Я уже не в мире...» (Ин 17:11). Величайшей честью, когда-либо оказанной этому миру — этой до такой степени мрачной и незначительной части Вселенной, — было то, что Сын Божий однажды был в мире; и как пребывание Христа на небесах в настоящем должно неразрывно связывать наши сердечные желания с интересами неба, так и пребывание Христа однажды здесь в прошлом должно примирять нас с нашим нынешним жительством в этом мире. Он был в мире недолго, об этом сказано как о событии, имевшем место в прошлом; так и о нас скоро скажут: «Мы были в мире». О, если бы, когда нас уже не станет на этой земле, мы водворились там, где живет Христос! Заметим здесь:
(1) Какие были у Христа основания для ожидания самого сердечного и самого вежливого приема, какой только можно оказать в этом мире, — ведь мир чрез Него начал быть. Он пришел спасти этот погибающий мир потому, что Его же руки создали его. Как Он мог не позаботиться о том, что бы поправить свет, который Он же и зажег, обновить жизнь, которую Он же и вдохнул, и освежить образ, который первоначально был Его собственным отображением? Мир чрез Него начал быть и потому должен был оказать Ему почтение.
(2) Какой холодный прием был, тем не менее, оказан Ему: ...мир Его не познал. Великий Творец, Владыка и Искупитель этого мира находился в нем, и только немногие (или даже никто) из его обитателей знали об этом. Вол знает владетеля своего, а мир, более грубый, не знал. Его не узнали, не оказали Ему радушия, потому что не знали Его; а не знали Его потому, что Он не открылся им таким, каким они Его себе представляли, — окруженным видимым великолепием и славой. Царство Его пришло неприметным образом, потому что оно предназначалось как царство испытания и проверки сердец. Когда же Он придет как Судья, тогда мир узнает Его.
3. Он пришел к своим (ст. 11), пришел не просто в мир, который был для Него Своим, но к народу израильскому, который был Его особым народом, отличным от всех остальных; из его среды Он происходил, среди него жил и к нему был послан наипаче. В то время иудеи были слабым, презренным народом — венец был снят с головы его, — но, несмотря на это, какими бы бедными и негодными они ни были, Христос, желая напомнить им о древнем завете, не стыдился обращаться к ним, как к своим. Τὰ ἴδια — Его собственность, а не τοὐς ίδιους — Его собственные люди как названы истинные верующие, Ин 13:1. Иудеи были для Него свои, как являются своими для человека дом, земля, добро, которыми он владеет и пользуется; но верующие — это Свои Ему, как свои человеку его жена и дети, которых он любит и общение с которыми приносит ему наслаждение. Он пришел к своим, чтобы взыскать и спасти их, потому что они были свои. Он был послан к погибшим овцам дома Израилева, ибо эти овцы были Его собственными. Теперь обратите внимание на то, что:
(1) Большинство отвергло Его: ...свои Его не приняли. У Него были все основания ожидать, что те, кто принадлежал Ему по праву, окажут Ему радушный прием, учитывая то, в каком великом долгу были они перед Ним и какая благоприятная возможность познать Его открывалась перед ними. Они имели Божьи предсказания, задолго известившие их о том, где и когда ожидать Его и из какого колена и племени Он должен был восстать. Он пришел к ним Сам, Его приход сопровождали чудеса и знамения, и Сам Он был величайшим из них; и потому о них не сказано, как о мире (ст. 10), что они Его не познали, но как о своих, которые не могли не знать Его, и тем не менее Его не приняли; они не приняли Его учения, не приняли Его как Мессию, но, напротив, настроились против Него. Первосвященники, которые особенно были своими для Него (ибо левиты были коленом Божьим), первыми выказали Ему Свое неуважение и повели за собой остальных. Это была вопиющая несправедливость, потому что они были свои и Он вправе был требовать от них почтительного отношения к Себе; это была жестокая неблагодарность, потому что Он пришел к ним, чтобы взыскать и спасти их и тем самым заслужить их уважительное отношение к Себе.
Примечание. Многие, исповедующие себя своими Христу, тем не менее, не принимают Его, потому что не хотят расстаться со своими грехами и позволить Ему властвовать над собою.
(2) Нашелся, однако, остаток, который признал Его и оказался верным Ему. Хотя свои Его не приняли, все же нашлись те, которые приняли (ст. 12): А тем, которые приняли Его... Хотя Израиль еще не собрался, Христос, тем не менее, прославился. Хотя народ в целом упорствовал и погибал в неверии, все же многие из них были склонны покориться Христу, и еще больше из тех, кто был не сего двора. Заметьте здесь:
[1] Особенность и отличительное качество истинного христианина заключаются в том, что он принимает Христа и верует во имя Его; последнее объясняет первое.
Примечание.
Во-первых, быть поистине христианином — значит веровать во имя Христа; это значит признавать откровения Евангелия о Нем и соглашаться с предложением Евангелия касательно Его. Его имя Слово Божье, Царь царей, Господь — оправдание наше, Иисус Спаситель. Веровать во имя Его — значит признавать, что Он есть то, что обозначают эти великие имена, и соглашаться с тем, что Он может быть таковым для нас.
Во-вторых, веровать во имя Христа — значит принимать Его как дар от Бога. Мы должны принимать Его учение как истинное и доброе, Его закон как справедливый и святой, Его предложения как любезные и полезные и, наконец, мы должны принимать явленную в Нем благодать и излившуюся в наши сердца Его любовь как управляющий принцип всех наших действий и чувств.
[2] Достоинство и привилегия истинного христианина имеют две стороны:
Во-первых, привилегия усыновления, которая делает их детьми Божьими: ...дал власть быть чадами Божьими. До сих пор право сыновства принадлежало исключительно иудеям («Израиль есть сын Мой, первенец Мой»), теперь же через веру во Христа детьми Божьими становятся и язычники, Гал 3:26. Им дана власть, ἐξουσίαν — полномочие; ибо ни один человек не может принять на себя это право, но лишь тот, кто уполномочен хартией Евангелия. Им дал Он право, им дал Он это преимущество. Этой властью наделены все святые. Заметьте: 1. Несказанная привилегия всех истинных христиан состоит в том, что они являются детьми Божьими. По природе они были чадами гнева, чадами этого мира. Если они дети Божьи, то они стали, сделались ими. Fiunt, non nascuntur Christiani — Христианами становятся, а не рождаются (Тертуллиан, Tertullian). Смотрите, какую любовь дал нам Отец... (1Ин 3:1). Бог называет их детьми Своими, они называют Его Отцом, они наделены всеми привилегиями детей — они ведут образ жизни детей и имеют дом. 2. Своей привилегией усыновления они целиком обязаны Иисусу Христу, Он дал эту власть верующим во имя Его. Бог является Его Отцом и поэтому является также и нашим Отцом; именно благодаря нашему обручению и союзу со Христом мы находимся в родстве с Богом как с Отцом. Во Христе мы были предопределены к усыновлению, от Него мы принимаем отличительные особенности детей и Дух усыновления, и Он же является первородным между многими братиями. Сын Божий стал Сыном Человеческим, чтобы сыны и дочери человеческие стали сынами и дочерьми Бога Всемогущего.
Во-вторых, привилегия возрождения (ст. 13): ...которые... родились.
Примечание. Все дети Божьи суть рожденные заново, все усыновленные суть возрожденные. Эта внешняя перемена никогда не обходится без перемены внутренней. Всякий раз, когда Бог жалует кому-либо достоинство Своих детей, Он преображает их внутренний образ, влагая в них природу и характер детей. Когда усыновляют люди, им это не под силу. Далее следует описание источника этого нового рождения.
1. Негативный аспект.
(1) Оно не вызывается естественным зачатием от наших родителей. Оно не от крови, не от хотения плоти, не от тленного семени, 1Пет 1:23. Человек назван плотью и кровью, потому что происходит от них; но мы не становимся детьми Божьими так, как стали детьми наших земных родителей.
Примечание. Благодать не передается по наследству, как передается ветхая природа. Падший человек родил сына по подобию своему (Быт 5:3), но святой и возрожденный человек не рождает детей по этому подобию. Иудеи сильно гордились своими родословными и той голубой кровью, которая текла в их жилах: «Мы семя Авраамово...», им потому и принадлежало усыновление, что они родились от этой крови; однако усыновление Нового завета не имеет под собой никакой такой естественной основы.
(2) Оно не достигается природными усилиями нашей воли. А так как оно не от крови и не от хотения плоти, то и не от хотения мужа, страдающего от морального бессилия избрать добро; таким образом, начало Божественной жизни не в наших руках — это благодать Божья пробуждает в нас хотение принадлежать Ему. Не в силах очистить душу от греха и возродить ее для новой жизни. И никакие человеческие законы или предписания не в силах освятить и возродить душу; если бы они могли это сделать, то новое рождение зависело бы тогда от воли человека. Но:
2. Позитивный аспект: оно от Бога. Это новое рождение совершается словом Божьим как средством (1Пет 1:23) и Духом Божьим как великим и единственным зачинателем. Истинные верующие от Бога рождены, 1Ин 3:9; 1Ин 5:1. И это является необходимым условием их усыновления, ибо мы не можем рассчитывать на любовь Божью, если мы не несем в себе частицу Его подобия; не можем мы и претендовать на привилегии сыновства, если мы не находимся под покровительством власти нового рождения.
4. Слово стало плотию, ст. 14. Это полнее, чем все предыдущее, раскрывает смысл воплощения Христа. Своим Божественным присутствием Он всегда был в мире, и в лице Своих пророков Он не раз приходил к своим. Но теперь, когда пришла полнота времени, Он был послан особым образом: родился от жены (Гал 4:4); Бог явился во плоти, что было предметом веры и надежды святого Иова: «...я во плоти моей узрю Бога» (Иов 19:26). Заметьте здесь:
(1) О человеческой природе Христа, которой, как покрывалом, было скрыто Его Божественное естество, сказано две вещи.
[1] Слово стало плотию. А как дети, которые должны были стать чадами Божьими, причастны плоти и крови, то и Он также воспринял оные, Евр 2:14. Социниане признают, что Христос и Бог и человек в то же время, но заявляют, что Он был человеком, а потом, подобно Моисею (Исх 7:1), сделался Богом. Это диаметрально противоположно тому, о чем говорит здесь Иоанн: θεος ἦν — Он был Бог, но σάρς ἐγένετο стал плотию. Сравните с этим ст. 1. Это указывает не только на то, что Он действительно был Человеком, но и на то, что Он добровольно подчинил Себя несчастьям и бедствиям человеческой природы. Он стал плотию, низшей составляющей человека. Плоть обнаруживает слабость человека, и Он был распят в немощи, 2Кор 13:4. Плоть обнаруживает смертность человека (Пс 77:39), и Христос был умерщвлен по плоти, 1Пет 3:18. Более того, плоть обнаруживает оскверненность человека грехом (Быт 6:3), и Христос, хотя и был совершенно святым и безгрешным, явился в подобии плоти греховной (Рим 8:3) и сделался грехом за нас, 2Кор 5:21. Когда Адам согрешил, Бог сказал Ему: «...прах ты...»; не только потому, что он был взят из праха, но потому еще, что грех низвел его в прах. Его падение σωματουν τἡν πσυχην превратило его всего как бы в одно лишь тело, сделало его земным, поэтому Тот, Кто сделался за нас проклятием, стал плотию и осудил грех во плоти, Рим 8:3. Подивитесь тому, что предвечное Слово сделалось плотью, когда плоть имела такую плохую репутацию; тому, что Тот, Кто сотворил все, Сам сделался плотью, одной из наинизших субстанций, и подчинил Себя тому, от чего отстоял дальше всего на свете. Голос, звучавший в Евангелии, возвестил: «Всякая плоть — трава...» (Ис 40:6); и это делает еще более замечательной любовь Искупителя, Который, чтобы искупить и спасти нас, стал плотью и засох, как трава; но Слово Господне, ставшее плотью, пребывает вовек; став плотью, Он не перестал быть Словом Божьим.
[2] ...И обитало с нами... здесь, в этом низшем мире. Облекшись в человеческую природу, Он поставил Себя на место и в условия других людей. Слово могло бы стать плотью и обитать с ангелами, однако Он, приняв тело из того же праха, что и наши тела, пришел в нем и поселился в том же мире, в котором жили и мы. Он обитал с нами — земными червями, человеками, в которых Он не нуждался, с которыми не имел ничего общего, ветхими и испорченными грехом людьми, восставшими против Бога. Господь Бог пришел и обитал даже с противящимися, Пс 67:19. Тот, Кто прежде обитал с ангелами, этими превосходными и прекрасными существами, пришел и обитал с нами, порождениями ехидниными, грешниками, что было для Него хуже, чем для Давида пребывать у Мосоха и Кидара, или для Иезекииля жить у скорпионов, или для Пергамской церкви жить там, где престол сатаны. Когда мы взираем на вышний мир, мир духов, какими низменными и презренными кажутся нам тогда и эта плоть, наше тело, которое повсюду носим с собой, и этот мир, в котором нам выпал жребий жить, и как трудно примириться с ними созерцательному уму! Но то, что предвечное Слово стало плотию, облеклось в такое же тело, каковы и наши тела, и обитало в том же самом мире, в котором обитаем и мы, принесло славу и тому и другому и тем самым побуждает нас не гнушаться жить во плоти, до тех пор пока у Бога остается для нас труд; ибо и Христос обитал в этом нижнем мире, несмотря на всю его порочность, пока не совершил дело, которое Он должен был совершить здесь, Ин 17:4. Он обитал с иудеями, да сбудется Писание: «...да вселится Он в шатрах Симовых...» (Быт 9:27). См. также Зах 2:10. Хотя иудеи были настроены недоброжелательно по отношению к Нему, Он, несмотря на это, продолжал жить среди них; хотя Авгар, царь Эдесский, и оказал Ему лучший прием (о чем свидетельствуют некоторые древние источники), тем не менее Он не пошел ни к какому другому народу. Он обитал с нами. Он находился в мире не как странник, который зашел, чтобы только переждать до утра, но обитал с нами, имел длительное жительство; примечателен оригинальный текст: ἐσκήνωσεν ἐν ἡμῖν — обитал с нами, живя как бы в куще, что указывает на то, что:
Во-первых, Он жил здесь, стесняемый материальными обстоятельствами, подобно тому как живут в шалашах пастухи. Его обитание с нами походило на жительство не во дворце, а, скорее, в куще, ибо Он не имел места где бы преклонить голову и постоянно переходил с места на место.
Во-вторых, Он находился здесь на военном положении. Воины жили в шатрах; Он издревле объявил войну семени змея и теперь Сам выходит на место сражения, устанавливает Свое знамя и разбивает Свой шатер для того, чтобы можно было вести эту войну.
В-третьих, Его пребывание с нами не должно было длиться бесконечно. Он жил здесь так, как живут в шалаше, а не дома. Патриархи, жившие в шатрах, говорили о себе, что они странники и пришельцы на земле, и имели в мыслях лучшее отечество; то же можно сказать и о Христе, Который оставил нам пример для подражания, Евр 13:13−14.
В-четвертых, как в древности Бог обитал в скинии Моисеевой, за завесой между двумя херувимами, так теперь Он обитает в человеческой природе Христа, являющейся истинной шекиной, символом особого присутствия Бога. И мы всегда должны обращаться к Богу через Христа и от Него же получать Божественные откровения.
(2) Лучи Его Божественной славы, которые сияли сквозь эту завесу плоти: ...мы видели славу Его, славу как единородного от Отца, полного благодати и истины. Солнце не перестает оставаться источником света даже тогда, когда облака находят на него или случается затмение, так и Христос не переставал оставаться сиянием славы Отца даже тогда, когда обитал с нами в этом нижнем мире. И как бы пренебрежительно ни относились к Нему иудеи, все же находились те, кто мог увидеть сквозь эту завесу. Заметьте:
[1] Кто были свидетели этой славы — мы, Его ученики и последователи, которые свободно и просто общались с Ним, — мы, среди кого Он обитал. Другие люди открывают тем, кто им всего ближе, свои слабости, но Христос не так: те, кто был Ему всего ближе, удостоились видеть наибольшую славу Его. И как было с Его учением: ученики знали тайны его, в то время как для всех прочих они были даны под покрывалом притч, — так было и с Его личностью: они созерцали славу Его Божества, в то время как другие видели лишь завесу Его человеческой природы. Он явил Себя им, а не миру. Эти свидетели составляли правомочное число, их было двенадцать — полный состав свидетелей; они были людьми честными и прямыми, далекими от злых умыслов и интриг.
[2] Каково было их свидетельство: ...мы видели... Они основывали свое свидетельство не на слухах, поступающих из вторых рук, но сами являлись непосредственными очевидцами тех доказательств, на которых основывали свое свидетельство о Нем как о Сыне Бога Живого: Мы видели. Это слово означает длительное сосредоточенное созерцание, давшее им возможность для наблюдений. Апостол сам объясняет это так: То возвещаем вам о Слове жизни, что видели своими очами и что рассматривали, 1Ин 1:1.
[3] Какой была эта слава: ...как единородного от Отца. Слава Слова, ставшего плотию, была такой славой, которая могла принадлежать только единородному Сыну Божьему и не могла быть славой кого-либо другого.
Примечание.
Во-первых, Иисус Христос есть единородный от Отца. Верующие суть дети Божьи, ставшие таковыми в силу оказанной им особой милости усыновления и дарованной им особой благодати возрождения. Они имеют, в известном смысле, homousios — естество, подобное Его естеству (2Пет 1:4), поэтому отображают Его совершенства, в то время как Христос есть homousios, то есть имеет то же самое естество, поэтому Он является ясным изображением Его личности, Сыном Божьим, вечно сущим. Ангелы суть сыны Божьи, но Он никогда не сказал ни одному из них: «...Я ныне родил Тебя» (Евр 1:5).
Во-вторых, о том, что Иисус есть единородный от Отца, с очевидностью возвещала та слава, которая была видна во время Его пребывания с нами. Хотя Он и принял вид раба, в смысле внешних обстоятельств, однако с точки зрения Его внутренних совершенств Его вид, как вид четвертого мужа в раскаленной печи, был подобным сыну Божию. Его Божественная слава открылась в святости и небесной правде Его учения, в Его чудесах, у многих вызывавших признание о том, что Он Сын Божий; она открылась в чистоте, любезности и великодушии Его обращения со всеми людьми. Божья благость и есть Его слава; Он ходил по земле, творя добро, и говорил и действовал во всем так, как воплотившееся Божество. Возможно, евангелист особо имел в виду славу Его преображения, очевидцем которого он являлся; см. также 2Пет 1:16−18. То, что Бог назвал Его Сыном Своим Возлюбленным, в Котором было Его благоволение, указывало на то, что Он единородный от Отца; но окончательное подтверждение этого было получено при Его воскресении.
[4] Какое преимущество давало это тем, с кем Он обитал. Он обитал с ними, полный благодати и истины. В древней скинии, в которой обитал Бог, находился закон, а в новой была благодать; первый содержал в себе прообразы — последняя содержала в себе истину. Воплотившееся Слово отвечало всем требованиям поставленной перед Ним задачи Посредника, ибо Оно было исполнено благодати и истины — двух великих вещей, в которых нуждается падший человек; и это, наряду с Божественными силой и величием, открывшимися в Нем, в неменьшей степени доказывало, что Он был Сыном Божьим.
Во-первых, Он имел полноту благодати и истины для Себя Самого; Он имел Духа без меры. Он был исполнен благодати, был вполне приемлемым для Своего Отца и потому подходящим для того, чтобы ходатайствовать за нас; Он также был исполнен истины, полностью посвящен в то, что Ему надлежало открыть людям, и потому мог наставлять нас. В Нем заключались полнота знания и полнота сострадания.
Во-вторых, в Нем заключалась полнота благодати и истины для нас.
Он получил, чтобы давать, и Бог благоволил к Нему, чтобы Он мог в Нем благоволить к нам; в этом заключалась истина прообразов закона.
Бе Свет истинный, Иже просвещает всякого человека, грядущаго в мир
Евангелист, говоря выше об Иоанне, заметил, что он пришел, да свидетельствует о Свете, и что именно в то время он для этого был послан. А чтобы, слыша это, кто-нибудь, по поводу недавнего явления свидетеля, не возымел подобного подозрения и касательно самого свидетельствуемого лица, евангелист возводит мысль выше и устремляет ее к бытию безначальному, никогда нескончаемому и непрестающему. Но как может, скажешь ты, иметь такое бытие Тот, Кто есть Сын? Мы говорим о Боге, а ты спрашиваешь, как это возможно? И ты не страшишься и не ужасаешься? Если бы кто спросил тебя, каким образом наши души, а потом и тела будут жить вечно, ты, конечно, посмеялся бы над таким вопросом, потому что не уму человеческому изведывать такие предметы, а его долг только верить, да и не испытывать того, что сказано, так как достаточным доказательством сказанного служит для него могущество Того, Кто изрек это. И ты спрашиваешь у нас, как это возможно, когда мы говорим, что безначален Тот, Кто создал души и тела, и бесконечно превосходит всякое создание? Кто в полном рассудке и в здравом уме станет говорить это? Ты слышал, что бе Свет истинный. Зачем же понапрасну усиливаешься обнять своим умом эту жизнь бесконечную? Это невозможно. Для чего исследуешь неисследимое? Для чего испытуешь непостижимое? Для чего изведываешь неведомое? Рассмотри самый источник солнечных лучей. Ты не можешь этого сделать, однако ж ты в этом случае не досадуешь и не скорбишь о своем бессилии. Отчего же ты так смел и опрометчив в предметах гораздо важнейших? Сын громов, Иоанн, возглашающий чрез духовную трубу, услышав от Духа, что бе Свет, ничего больше и не испытывал. А ты, не имея его благодати, рассуждая только по своим слабым умозаключениям, — ты усиливаешься переступить даже за черту его ведения? За это ты не сможешь достигнуть и меры его ведения. Таково-то коварство диавола: доверившихся ему он выводит за пределы, положенные для нас Богом, как будто бы мы могли иметь гораздо более (знания). А обольстив нас такими надеждами и лишив благодати Божией, он не только ничего более не сообщает нам (да и как он, диавол, может это?), но и не допускает возвратиться в прежние пределы, в которых мы были безопасны, а всюду заставляет нас блуждать и нигде не дает остановиться. Таким образом он и первозданного человека довел до изгнания из рая. Наделив его надеждою большего ведения и почести, диавол лишил его и того, чем он прежде спокойно пользовался. Человек не только не соделался равным Богу, как обещал ему диавол, но и подпал под иго смерти; не только чрез вкушение от древа не получил ничего более, но в надежде большего ведения утратил не мало и прежнего знания. Он стал стыдиться своей наготы и скрывать ее, тогда как до обольщения он был выше подобного стыда. Даже то, что он стал видеть свою наготу и почувствовал нужду в прикрытии себя одеждою, — эти и другие, еще большие скорби были следствиями обольщения. Чтобы не потерпеть и нам того же, будем повиноваться Богу и пребывать в Его заповедях, ничего более не испытуя; иначе мы лишимся уже и дарованных нам благ, как наказаны и эти (еретики). Они, как скоро стали изыскивать начало жизни безначальной, лишились и того, что могли иметь. Не нашли они и того, чего искали; да это и невозможно. А между тем от правой веры в Единородного они отпали. Но мы не будем преступать пределов вечных, которые положили Отцы наши, а во всем будем следовать законам Духа и, слыша, что бе Свет истинный, ничего больше не будем исследовать; да и невозможно никому простираться далее этого изречения. Если бы Бог рождал подобно человеку, то необходимо было бы какое-либо разделение между рождающим и рождаемым. Но как это рождение неизреченное и только Богу свойственное, то оставь обыкновенные понятия: прежде и после. Это — выражение времени, а Сын есть Творец и всех веков.
Следовательно, говорят иные, Бог не Отец (Сыну), а брат. Но, скажи мне, какая нужда (в подобном заключении)? Если бы мы говорили, что Отец и Сын имеют бытие разделенное в своем начале, то, может быть, ты имел бы право говорить так. Но мы избегаем такого нечестия и говорим, что Отец и безначален, и нерожден, а Сын безначален, но рожден от Отца. Какая же надобность из такого учения выводить такое нечестивое заключение? Никакой нет надобности. Сын есть отблеск. А отблеск представляется нераздельно с тем естеством, которого есть отблеск. Поэтому-то и Павел так назвал (Сына) (Евр 1:3), чтобы мы не предполагали никакого разделения между Отцом и Сыном. Вот что выражается этим наименованием. Таким подобием Апостол исправляет нелепые мысли, приходящие в голову людям бессмысленным. Слыша об отблеске, говорит Апостол, не думай, что Сын не имеет собственной ипостаси. Мысль такая нечестива и свойственна безумию савелиан и маркеллиан [Еретики]. Мы учим не так; а говорим, что Он имеет Свою собственную ипостась. Поэтому, назвав Его отблеском, Апостол присовокупляет, что Он есть и образ ипостаси Его (Отца) (Евр 1:3), чтобы тем выразить и собственную Его ипостась, и единосущие с Тем, Которого есть образ. Нет, как я уже говорил, одного какого-либо достаточного выражения, чтобы передать людям все это учение о Боге. Желательно, по крайней мере, совокупив несколько выражений, из каждого извлечь то, что приличествует. Таким образом мы можем воздать достойное славославие Богу, — достойное, говорю, то есть по нашим силам А если бы кто думал, что может говорить достойно о самом существе Божеском и усиливался доказать, что знает Бога, как Бог знает Самого Себя, тот-то именно и не имел бы никакого познания о Боге. Зная это, будем твердо держаться того, что предали нам иже исперва самовидцы и слуги бывшии Словесе, и больше ничего не будем испытывать. Две опасности угрожают страждущим этою болезнию: одна та, что они напрасно трудятся, отыскивая то, чего нельзя найти; другая — что прогневляют Бога, усиливаясь преступить пределы, Им положенные. А какой это возбуждает гнев в Боге, нет нужды говорить вам, потому что вам всем это известно. Итак, удаляясь от сумасбродства еретиков, будем с трепетом внимать Его словам, чтобы Он всегда охранял нас. На кого воззрю, говорит Он, токмо на кроткаго и смиреннаго, молчаливаго и трепещущаго словес моих (Ис 66:2).
Был Свет истинный, Который просвещает всякого человека, приходящего в мир
Бе Свет истинный. Божественный Евангелист благополезно возвращается к разъяснению сказанного и ясно различает истинный Свет, то есть Единородного, от того, что не таково, то есть тварных существ. Ясно различается то, что по природе, от того, что по благодати, — от того, чему сообщается, то, что сообщается, — подающее себя нуждающимся от того, чему подается. И если Сын есть истинный Свет, то нет, следовательно, кроме Него никакого истинного Света, и тварь ни в себе самой не имеет возможности быть и называться светом, ни может произвести свет как плод собственной природы, но как из небытия есть, так и, не будучи светом, может возвыситься до бытия светом чрез восприятие в себя блеска Света истинного и чрез осияние причастием Божественной природы по подражанию ей называться, а вместе и быть светом. А Слово Бога по существу есть свет, не будучи таковым только вследствие причастия по благодати и имея в Себе это достоинство не в качестве случайного или прившедшего, как благодать, но в качестве неизменного плода непреложной природы и неотчуждаемого блага, перешедшего от Отца к Наследнику сущности Его. Тварь же не так может достигнуть того, чтобы быть светом: она, как неимеющая, получает; как тьма, освещается; обретенною имеет благодать, — по человеколюбию Дающего — достоинство. Таким образом, Сын есть Свет истинный, тварь же отнюдь нет. При таком различии и столь далеком расстоянии Сына Божия от твари, по отношению к тождеству природы, — разве не следует со всею справедливостью предполагать, что говорят вздор, даже более — вне всякого здравого смысла окажутся те, кои будут называть Его тварным и Творца всяческих ставить в ряд с тварями, не видя, как мне кажется, до какого нечестия эта дерзость может довести их, «не разумеющих ни того, что говорят, ни того, о чем утверждают» (1Тим1:7). А что для нас, обыкших точнее исследовать истину в предлежащих словах, Сын, то есть «Свет истинный», отнюдь не окажется тварным, или созданным, или и вообще соприродным твари в каком бы то ни было отношении, — это каждый может увидеть отовсюду и весьма легко, а не менее из следующих далее рассуждений, собранных для уразумения предлежащих слов.
Иже просвещает всякаго человека грядущаго в мир. (В мире бе). Тверд Богослов (в своем учении о Боге Слове), ибо считает нужным сказать не только то, что Единородный есть «Свет истинный», но тут же присоединяет к сказанному и доказательство, как бы так восклицая сильным гласом: свет Он есть, говорю, истинный, «который просвещает всякого человека грядущаго в мир». Так неужели же, спросит кто-либо обыкший не без исследования внимать Божественным догматам, Ангелы не просвещают ум людей? А Корнилий, скажи мне, чрез кого узнал, что крещенный получает спасение от Бога (Деян 10 и дал.)? А Маной, отец Сампсона, разве не посредством гласа Ангела получал предведение будущего (Суд 13 и дал.)? Подобно же и Захария пророк не возвещает ли нам ясно: «и рече Ангел глаголяй во мне: аз покажу ти, что суть сия» (Зах 1:9)? И снова говоря те же самые слова, не указывает ли ясно, что Ангелы открывали его уму знание сокровенного? Ибо говорит: «и се Ангел глаголяй во мне стояше, и Ангел ин исхождаше во сретение ему, и рече к нему глаголя: тецы и рцы к юноши оному, глаголя: плодовито населится Иерусалим от множества человеков и скотов, иже посреде его» (Зах 2:3−4). А премудрейший Даниил, удостоившийся досточудных видений, разве не чрез Ангелов получает объяснение видимого? Выслушай, что говорит он: «и бысть егда видех аз Даниил видение и взысках видения, и се ста предо мною аки образ мужеск. И слышах глас мужеск среде Увала, и призва, и рече: Гаврииле, скажи видение оному» (Дан 8:15−16). Итак, и Ангелы могут просвещать. И не только они, но и человек получает просвещение от человека. Так, любознательный евнух, не уразумев пророчеств о Спасителе нашем, разве не говорит Филиппу: «молю тя, о ком пророк глаголет? О себе ли, или о инем некоем» (Деян 8:34). И те, кои обращаются к учителям жизни, думаю, делают это не ради чего другого, как именно по этому одному. Но зачем останавливаться нам на этом, когда можем и помимо этого привести в доказательство слова Спасителя нашего к святым апостолам: «вы есте свет мира» (Мф 5:14)?
Такие недоумения, естественно, может высказать кто-либо. Но против этого он услышит от нас следующее. Все тварное, любезнейший, мы видим сложным и нет в нем ничего простого. Посему кто может сообщать мудрость другим, если он тварен, не есть сама премудрость, но служитель присущей ему премудрости? Ведь премудрый премудр премудростью, и кто научает других разумению, не есть само разумение, но посредник присущего ему разумения, ибо и они разумны разумением. Так и тот, кто может просвещать других, не должен быть мыслим как свет в собственном смысле, но только как раздаятель находящегося в нем света, посредством учения пересылающий его в других и сообщающий прочим то благо, какое получил. Посему-то и сказано было святым апостолам: «туне приясте, туне дадите» (Мф 10:8). Что было у них благого, все это, конечно, есть и богоданное. Да и вообще, природа не только людей, но даже и святых Ангелов не может похваляться собственными благами, ибо вместе с призванием к бытию каждое существо имеет от Бога и самый образ бытия, и мы не должны представлять в них ничего существенно присутствующего, что не было бы даром милости Творца и не коренилось бы в благодати Создателя. Итак, поелику все твари сложны, то свет не может быть в них собственно и просто или несложно, но вместе со всем другим и свет они имеют по причастию и чрез получение от Бога. Напротив, Свет истинный есть тот, который просвещает, а не от другого просвещается, каков и есть Единородный, представляемый с простою и несложною природой, ибо Божество чуждо всякой сложности.
Это, конечно, так. Но противник опять может сказать нам: если бы святые не были светом по природе, то по какой причине Спаситель не называл их причастными свету, но именовал светом? Каким образом тварь будет иметь другую, отличную от Него, природу, если как Сам назван Светом, так и разумные твари (называются) — «вы есте свет мира», слышали ученики (Мф 5:14)? Но почему же, любезнейший, снова скажем ему, сынами Бога и богами названы мы в Божественных Писаниях, согласно сказанному: «Аз рех: бози есте и сыны Вышняго вси» (Пс 81:6)? Неужели же, перестав быть по природе тем, что мы есть, мы должны возвыситься до Божественной и неизреченной сущности — и, лишив Слово Божие истинного сыновства, вместо Него будем присидеть Отцу и благодать Почтившего нас (ею) соделаем предлогом нечестия? Да не будет. Но Сын должен быть неизменно с теми свойствами, какие присущи Ему, — мы же суть сыны по усыновлению и боги по благодати, не не ведая о том, что мы есть. Таким же образом и святые, веруем, суть свет. Думаю, что должно обратить внимание и на следующее. Ведь разумные твари просвещают (других), будучи просвещаемы (сами), посредством сообщения научений, вливаемых из одного ума в другой, — и такое просвещение справедливо следует называть скорее учением или откровением. Но Слово Божие «просвещает всякаго человека, приходящаго в мир», не чрез научение, как иногда Ангелы или даже и люди, но, напротив, — как Бог, чрез создание каждому из призываемых к бытию влагает семя премудрости или богопознания и прирождает корень разума и таким образом совершает разумное животное, являя его причастным собственной Своей природы и посылая в его ум как бы некие световидные пары неизреченного Своего блеска, каким Сам ведает образом и способом, о чем не излишним почитаю сказать. Посему-то и праотец Адам оказывается не во времени, как мы, приобретшим себе премудрость, но является совершенным по разуму тотчас же с первых времен бытия, сохраняя в себе еще незагрязненным и чистым данное его природе от Бога просвещение и имея неиспорченным достоинство своей природы. Итак, Сын просвещает как Творец, будучи Сам Светом истинным, тварь же блистает по причастию к Свету, почему и называется светом, восходя до превышающего ее природу по благодати Прославившего ее и Венчающего разными почестями, так что каждому из удостоенных такой чести со всей справедливостью следует выступить на средину и, вознося благодарственные молитвы, воспеть наконец великим гласом: «благослови душе моя Господа и не забывай всех воздаяний Его, — очищающаго вся беззакония твоя, исцеляющаго вся недуги твоя, избавляющаго от истления живот твой, венчающаго тя милостию и щедротами, исполняющаго во благих желание твое», ибо действительно «творит милостыни Господь» (Пс 102:2−6), малое и ничтожное по своей природе являя великим и досточудным посредством Своей благости к нему, как, без сомнения, и нас благоволил как Бог преизобильно украсить Своими собственными благами, почему и называет богами и светом и всякими другими благами.
Потом что говорит кроме этого (Евангелист)? Что и «в мире бе». И это благополезно присоединяет Богослов, сообщая нам здесь необходимейшее научение. Поелику сказал: «бе Свет истинный, Иже просвещает всякаго человека грядущаго в мир», но для слушателей было не очень ясно, «человека» ли, приходящего в мир, просвещает Свет или же сам «Свет» истинный, как бы из некоего другого места переходя в мир, совершает просвещение всех людей; то Духоносец почитает необходимым открыть нам истину и изъясняет значение своих речений, тут же говоря о Свете, «что в мире бе», дабы выражение ἐϱχόμενον εἰς τὸν ϰόσμον ты разумел уже о человеке и дабы этим яснее указать на освещаемую природу, как призываемую из небытия к бытию. Прежнее небытие можно ведь представлять в уме как бы некое место для тварей, из коего они некиим образом переходя к бытию, получают уже другое место в существовании. Посему вполне естественно и свойственно человеческой природе то, что она просвещается уже с самых первых времен и одновременно с устроением своего бытия получает и разумение от сущего в мире света, то есть от Единородного, Который неизреченной силой Божества наполняет все, соприсутствует Ангелам на небе, пребывает и среди обитателей земли, не оставляет лишенным Своего Божества и самый ад и, присутствуя везде во всем, ни в чем не отсутствует, так что премудрый Псалмопевец, со всей справедливостью удивляясь сему, говорит: «камо пойду от духа Твоего и от лица Твоего камо бежу?Аще взыду на небо, Ты тамо еси; аще сниду во ад, тамо еси; аще возму криле мои рано и вселюся в последних моря, и тамо бо рука Твоя наставит мя и удержит мя десница Твоя» (Пс 138:7−10). Всякое место и всякое создание объемлет Божественная рука, сохраняя бытие тварей, и содержа жизнь нуждающимся в жизни, и всевая духовный свет в способных к разумению. Но Сам Он, как мы сказали уже, не пребывает в месте и не подлежит местному передвижению, ибо это есть свойство тел, а, напротив, наполняет все как Бог.
Но на это, быть может, скажет кто: что же, благороднейший, ответим мы на то, когда нам поставят на вид Христа, говорящего: «Аз свет в мир приидох» (Ин 12:46)? Или когда Псалмопевец воскликнет: «посли свет Твой и истину Твою» (Пс 42:3)? Вот здесь Сам Он ясно говорит, что Он пришел в мир, очевидно, как не сущий в нем, — также и Псалмопевец умолял послать еще не присутствующего, судя по образу речи и по значению посольства к нам Ответим на это, что Богослов, усвояя Единородному боголепное достоинство, говорит, что Он всегда находится в мире, как жизнь по природе, как Свет по существу, наполняя тварь, как Бог, будучи неограничен местом, неизмерим расстоянием, не обдержен количеством, ничем вообще не объемлется, не нуждается в переходе с места на место, но пребывает во всем и ничего не лишает Себя. А если утверждал, что Он пришел в мир, хотя и присутствовал в нем, то это в отношении к вочеловечению. Он «явися на земли и с человеки поживе» (Вар 3:38) с плотию, соделывая чрез это очевиднейшим Свое присутствие в мире, — и, некогда доступный (одному только) уму, становясь видимым уже и самыми телесными очами, влагал нам более, так сказать, сильное чувство богопознания, будучи познаваем чрез чудесные и великие дела. Так же и Псалмопевец молит послать к нам Слово Божие для освещения мира, как мне кажется, не в другом каком отношении, но в том же самом. Но любознательному, полагаю, надо, кроме того, обратить внимание и на то, что ум острее всякого слова и движение мысли быстрее языка. Посему тонкостью ума и быстрым движением его мы можем созерцать разнообразную красоту Божественной природы, но говорить о ней мы можем только человекообразно и по подобию с нами, так как язык не может простираться до полного выражения истины. Поэтому и Павел, распорядитель таинств Спасителя, просил слова у Бога «во отверзении уст» его (Еф 6:19). Итак, нисколько не должна вредить природным достоинствам Единородного бедность нашей речи, но должно мыслить о Нем богоприлично, что по нужде говорится человекообразно — Им ли Самим (говорится) ради нас или и святыми о Нем — по ограниченности нашей природы.
Сказанного, кажется, вполне достаточно для объяснения данных слов. Но так как думаю, что трость, служащая Божественным догматам, должна препобеждать леность, то, предложив опять то же самое чтение, исследуем точнее, как надлежащим образом должно разуметь в отношении к человеку изречение: «приходящаго в мир». Ведь «был в» нем («мире») свет, как засвидетельствовал уже сам Евангелист, — и не «свет» приходит в мир, но, как утверждаем мы, просвещаемый «человек». Посему некоторые говорят, «изрыгая из сердца своего, а не от уст Господних», как написано (Иер 23:16), что души людей до устроения тел предсуществовали на небе, долгое время живя в бестелесном блаженстве и в чистоте наслаждаясь истинным благом. Но поелику в них стало входить пресыщение наилучшим (состоянием) и, склоняясь наконец к худшему, они стали нисходить к беззаконным помыслам и пожеланиям, то Творец, справедливо вознегодовав, посылает их в мир, — облек телами из земли, заставив их носить эту тяжесть, и, как бы заключив их в какую пещеру беззаконных удовольствий, рассудил наказать их (души) посредством самого испытания их (чувственных наслаждений), сколь горько увлечение к худшему и полное пренебрежение благом. И в доказательство столь смешного баснословия своего прежде всего хватаются за это самое толкуемое теперь нами изречение: «бе Свет истинный, Иже просвещает всякаго человека грядущаго в мир». А кроме того, приводят и некоторые другие доказательства от Божественного Писания, как, например: «прежде даже смиритимися, аз прегреших» (Пс 118:67). Не стыдясь своей болтовни, они говорят: вот «прежде смирения», то есть вотелесения, душа, сказано, согрешила, почему и справедливо унижена, связанная смертью и тлением, как подобно же и Павел называет тело, говоря: «окаянен аз человек: кто мя избавит от тела смерти сея» (Рим 7:24)? Если же согрешает, говорится, прежде унижения душа, то и приходит в мир, очевидно, как предсуществующая, ибо каким образом вообще могло бы согрешить еще не существовавшее? Приходит же в мир, очевидно, двигаясь от некоторых мест. Болтая подобный вздор вопреки догматам Церкви и нелепостями пустых толкований засоряя уши простецов, они справедливо услышат: «люте прорицающим от сердца своего и отнюдь не видящим» (Иез 13:3). Действительно, видения и гадания и пророчества сердца своего противопоставив словам Духа, они не чувствуют, до каких ужасных последствий должно дойти их предприятие ввиду слов Псалмопевца к Богу: «Ты страшен еси, и кто противостанет Тебе от гнева Твоего» (Пс 75:8). А что весьма нелепо думать, что душа предсуществует и что она за прежние грехи ниспосылается в земные тела, это мы постараемся доказать, по нашим силам, посредством ниже приведенных рассуждений, зная написанное: «даждь премудрому вину, и премудрейший будет: сказуй праведному, и приложит приимати» (Притч 9:9).
Источник: Толкование на Евангелие от Иоанна. Книга I.
Бе Свет истинный, Иже просвещает всякого человека, грядущаго в мир
От начала, говорит, был всюду Бог, который просвещает и животворит всякого человека, грядущего в мир. И прежде создания мира был Он. И все было у Бога, прежде проявления в бытии. Потом, когда создал Бог чувственный мир сей, то не отдалился от него местом, потому что есть везде сый и вся исполняяй, но из всего сущего в мире ничто не приблизилось к Нему по естеству и славе Божества Его. Бог, будучи не отдален от всего сущего, явно есть во всем, и, однако ж, никто не знает Его, как говорит Господь наш: ни Отца кто знает, токмо Сын, и емуже аще волит Сын открыти (Мф 11:27).
Источник: Слова (Слово 57-е).
Был Свет истинный, который просвещает всякого человека, приходящего в мир
Евангелист намерен говорить о Домостроительстве Единородного во плоти, что Он пришел к Своим, что Он стал плотию. Итак, чтобы кто-нибудь не подумал, что Он не существовал прежде Воплощения, для сего возводит мысль к бытию прежде всякого начала и говорит, что Свет истинный был и прежде Воплощения. Этим он ниспровергает и ересь Фотина, и Павла Самосатского, утверждавших, что Единородный тогда получил бытие, когда родился от Девы, а прежде сего не существовал. И ты, арианин, не признающий Сына Божия истинным Богом, слушай, что говорит евангелист: «Свет истинный» И ты, манихей, говорящий, что мы созданы злым творцом, слушай, что Свет истинный просвещает всякого человека. Если злой творец есть тьма, то он не может никого просвещать. Посему мы создания истинного Света. И как, скажет иной, просвещает всякого человека, когда мы видим некоторых омраченными? Сколько зависит от Него Самого, Он просвещает всех. Ибо скажи, пожалуй, разве не все мы разумны? Разве не все по природе знаем добро и противное ему? Разве не имеем способности чрез размышление о тварях познавать Творца? Посему разум, данный нам и наставляющий нас природою, который и называется законом естественным, может быть назван светом, данным нам от Бога. Если же некоторые худо воспользовались разумом, те сами омрачили себя. Иные разрешают это возражение так: просвещает, говорят, Господь всякого человека, приходящего «в мир» (по-гречески — украшение, порядок), то есть в лучшее состояние, и старающегося украсить свою душу, а не оставлять ее беспорядочною и безобразною.
Бе Свет истинный, Иже просвещает всякаго человека, грядущаго в мир
Он был всегда, согласно изложенному выше богословскому учению о Нем. Как Бог, Он был всегда, а как человек, Он начал Свое бытие. Если же Он просвещает всякого человека, приходящего в мир, то каким образом осталось столько непросвещенных? Сколько зависит от Него Самого, Он просвещает всех, остаются же некоторые непросвещенными по своей воле. Благодать света, подобно солнцу, излилась на всех, но нежелающие воспользоваться этой благодатью сами виновны в том, что не просвещены. Истинным назвал этот свет, как ни с каким другим не сравнимый и превосходящий всякий другой, как свет по преимуществу. Свет истинный… называется истинным образом и истинной мудростью, и истинной жизнью, и т. п. не для порицания других святых образов или мудрости Божественных Писаний, или настоящей жизни, не говоря уже о будущей, но таким образом выражение указывает всегда на что-либо не сравнимое ни с чем другим по своему превосходству. В мир, или иначе: приходящего в истинный мир добродетелей.
Поэтому добавляется: Был Свет истинный, Который просвещает всякого человека, приходящего в мир. Истинным Светом именует он само сущего Сына Божия, рожденного прежде всех век от самосущего Бога Отца. Истинным светом именует он того Сына, что ради человек стал человеком от человеков. [Это] Он — свет истинный, Который говорит о себе самом: ”Я свет миру; кто последует за Мною, тот не будет ходить во тьме, но будет иметь свет жизни вечной« (Ин 8:12).
Он был Свет истинный, который просвещает всякого человека, приходящею в этот мир. А что значит приходящего в мир? и кто этот всякий человек, приходящий в мир? откуда пришел он в мир? и в какой мир пришел? Если ты отнесешь эти слова к тем, кто приходит в здешний мир из потаенных недр природы посредством возникновения в [каком-либо] месте и времени, то какое просвещение в этой жизни у рождающихся, чтобы умереть, у возрастающих, чтобы разрушиться, у составленных, чтобы распасться, у падающих из покоя безмолвной природы в непокой волнующихся невзгод? Скажи мне, какой свет был духовным и истинным у рожденных в мимолетной и лживой жизни? Неужели сей мир — подобающая обитель для отчужденных от истинного света? Неужели [не] справедливо говорят о стране сени смертной (Ис 9:2), долине плача (Пс 83:7), бездне неведения и бренной обители (Иов 4:19), отягощающей человеческий дух (Прем 9:15) и отграничивающей внутренние очи от лицезрения истинного Света?
Следовательно, не тех, кто из потаенных причин семян исходит в телесные виды, должны мы подразумевать в словах «который просвещает всякого человека, приходящего в этот мир”, но тех, кто духовно, через возрождение благодати, что дается в крещении, приходит в мир невидимый; тех, кто рождение по тленному телу отвергает, кто избирает рождение по духу; кто нижний мир попирает и к вышнему миру восходит; кто тень неведения и смерти покидает, света мудрости и жизни взыскует; тех, кто сынами человеков быть прекращает и сынами Божиими становится; кто мир порока отстраняет и в себе разрушает, кто мир добродетели перед мысленным взором помещает и всеми силами взойти к нему жаждет. Поэтому истинный Свет просвещает тех, кто приходит в мир добродетели, а не тех, кто низвергается в мир порока.
Источник: Гомилия на пролог Евангелия от Иоанна.
Был Свет истинный, Kоторый просвещает всякого человека, приходящего в мир
«Был Свет истинный». Большинство древних толкователей видели указание на состояние Логоса до воплощения и переводят это выражение так: «существовал от века (ἦν) Свет истинный». Таким образом, здесь находят противоположение вечного бытия Логоса временному и преходящему существованию Предтечи. Многие новые толкователи, наоборот, видят в рассматриваемом выражении указание на то, что Логос, истинный Свет, уже пришел на землю, когда о Нем начал свидетельствовать Предтеча. Перевод нашему месту они дают такой: «Свет истинный уже пришел» или, по другому переводу, «уже выступал из состояния сокрытости» (в котором прошла Его жизнь до 30-летнего возраста). При таком переводе греческому глаголу ἦν придается значение не самостоятельного сказуемого, а простой связки, относящейся к последнему выражению стиха ἐρχόμενον εἰς τὸν κόσμον.
Наши толкователи (в том числе и Знаменский) держатся первого мнения, находя второе сочетание выражений «слишком искусственным». Но нам кажется, что при втором толковании мы избегаем перерыва в течении мыслей, который необходимо получается при допущении первого перевода. В самом деле, если здесь находить указание на существование Света до воплощения, то это будет значить, что евангелист без нужды снова возвратился к своему рассуждению о Логосе, которое он уже окончил, когда начал говорить о выступлении Предтечи (стих 6). Между тем при втором переводе вполне сохраняется последовательность мыслей: пришел Иоанн; он был послан для того, чтобы свидетельствовать о Свете истинном; этот Свет истинный уже появился в то время в мире, и потому-то Иоанн и захотел о Нем свидетельствовать.
Далее, если в выражении ἐρχόμενον εἰς τὸν κόσμον видеть приложение к выражению τὸν ἄνθρωπον, то это выражение будет совершенно лишним, оно ничего не прибавит к понятию «человек» (ὁ ἄνθρωπος). Наконец, если некоторым кажется неестественным такое разделение глагольной связки ἦν от сказуемого ἐρχόμενον εἰς τὸν κόσμον, то сомневающимся можно указать и на другие подобные сочетания в Евангелии Иоанна (Ин 1:28, 11:1, 18:18). И у синоптиков подобным же выражением ἐρχόμενος обозначается Мессия, т. е. Логос в состоянии воплощения (Мф 11:3; Лк 7:19).
В каком смысле евангелист назвал Христа «истинным Светом»? Слово ἀληθινός — «истинный», может означать: действительный, достоверный, искренний, верный себе, справедливый, но здесь наиболее подходящим является особое значение этого прилагательного: вполне осуществляющий идею, лежащую в основе бытия того или другого предмета, вполне отвечающий своему наименованию. Так и мы употребляем это выражение, когда говорим: истинная свобода, истинный герой. Если о Боге Иоанн говорит, что Он есть Θεός ἀληθινός, то этим он хочет указать на то, что Он есть единый, Kому приличествует это наименование «Бог». (ср. Ин 17:3; 1 Ин 5:20). Kогда же он употребляет о Боге прилагательное ἀληθής, то указывает этим на истинность обетований Божиих, на верность Бога Своим словам (Ин 3:33). Таким образом, называя здесь Христа истинным Светом (ἀληθινόν), Иоанн хочет сказать этим, что всякий другой свет — будет ли то свет чувственный, свет для глаз наших или же свет духовный, который старались распространять в мире некоторые лучшие представители человечества, даже посланные от Бога, как Иоанн Предтеча, — не мог сколько-нибудь приблизиться по достоинству ко Христу, единственно отвечавшему тому понятию, какое мы имеем о свете.
Источник: Толковая Библия.
Вам будут доступны следующие комментарии:
• Заметки Барнса
• Комментарий Бенсона
• Кембриджская Библия для школ и колледжей
• Комментарий Кларка
• Синопсис Библии Дарби
• Комментарий Библии Экспозитора
• Словарь текстов Экспозитора
• Женевская учебная Библия
• Экспозиция Библии Гилла
• Джеймисон-Фоссет-Браун
• Полный комментарий Мэтью Генри
• Комментарий Мэтью Пула
• Библия проповедей – Николл
• День за днем по Библии – Мейер
• Заметки Уэсли
• Комментарий Кейла и Делича к Ветхому Завету
• «Гномон Нового Завета» Бенгеля
• «Греческий Завет» (Николл, Робертсон)
• Комментарий Нового Завета ICC
• Комментарий Нового Завета Мейера
• «Новый Завет» народный (Бартон Джонсон)
• «Слововедение» Винсента