Хотя фарисей делал вид, что молится, в действительности он не говорил с Богом. Он скорее хвастался своими нравственными и религиозными достижениями. Вместо того чтобы сравнить себя с Божьим совершенным стандартом и увидеть свое подлинное греховное состояние, он сравнивал себя с другими людьми в обществе и хвалился своим превосходством над ними. Частое повторение личного местоимения «я» раскрывает истинное состояние его сердца: самовлюбленность и самодовольство.
1. Они имели высокое мнение о себе и о своих добродетелях, считали себя святыми, вполне отвечающими требованиям святости и более святыми, чем все окружающие их, так что могли служить примером для всех. Но это еще не все.
2. Они были уверены о себе перед Богом, не только имели высокое мнение о своей праведности, но и полагались на нее как на свою заслугу всякий раз, когда обращались с молитвой к Богу. Они были уверены о себе, что они праведны, считали, что сделали Бога своим должником и могут всего потребовать у Него. Далее:
3. Они уничижали других, смотрели на них с презрением, как на недостойных никакого сравнения с ними. Этой притчей Христос хотел показать безумие таковых, что они таким образом лишали себя Божьего благоволения. Хотя эта история называется притчей, однако никаких аналогий здесь нет. Это, скорее, описание различных характеров и высказываний тех, кто гордо оправдывает себя, и тех, кто смиренно осуждает себя, а также их различных положений перед Богом. Это факты из повседневной жизни.
I. Здесь представлены два человека, совершающие молитву в одном и том же месте и в одно и то же время (ст. 10): Два человека вошли в храм помолиться... Это не был час общей молитвы; они пришли в храм для личного поклонения Богу, как обычно поступали благочестивые люди в то время, когда храм был не только местом, но и средством богослужения. Бог обещал в ответ на просьбу Соломона, что всякая молитва, совершенная в храме, или в сторону храма, будет скорее услышана. Христос — наш храм, обращаясь к Богу, мы должны взирать на Него. Фарисей и мытарь вошли в храм помолиться. Отметим, среди поклоняющихся Богу (в видимой церкви) существует смесь добрых и плохих, тех, кто принимается Богом, и тех, кто не принимается Им. Так было всегда, с тех пор как Каин и Авель принесли свои жертвы на одном жертвеннике. Фарисей, при всей своей гордости, не мог ставить себя выше молитвы, и мытарь, при всем своем смирении, не мог смотреть на себя как на лишенного права прибегать к молитве. Однако у нас есть основание думать, что они пришли с разными намерениями.
1. Фарисей пришел помолиться в храм, потому что это было общественное место, более общественное, чем углы улиц, и поэтому здесь на него будет устремлено множество глаз и люди похвалят его набожность; возможно, это было больше, нежели ожидалось. Основанием для такого предположения является данная Христом характеристика фарисеев: все дела свои делают с тем, чтобы видели их люди. Отметим, лицемеры соблюдают внешние религиозные обряды только для того, чтобы сохранить или приобрести добрую репутацию. Существует много тех, которых можно каждый день увидеть в храме, но вполне возможно, что мы никогда не увидим их по правую руку Христа в тот великий день.
2. Мытарь пришел в храм, потому что это был дом молитвы для всех народов, Ис 56:7. Фарисей пришел в храм ради похвалы, а мытарь ради дела; фарисей пришел для того, чтобы показать себя, а мытарь — чтобы принести свое прошение к Богу. Бог видит, с какими настроениями и намерениями мы приходим на служение Ему, и соответственно этому будет судить нас.
II. Обращение фарисея к Богу (ибо назвать это молитвою я не могу): Фарисей став молился сам в себе так, ст. 11−12. Став сам по себе, он молился так — так переводят некоторые это место. То есть он был всецело занят самим собой, не видя никого, кроме самого себя, ища только собственной похвалы, а не славы Божьей. Или, став на видном месте, чтобы выделиться среди остальных, или, приняв на себя очень торжественный и официальный вид, он таким образом молился. Из того, что он говорил, можно заключить следующее:
1. Он был уверен о себе, что он праведен. Он сказал много хорошего о самом себе, и мы можем предположить, что это было правдой. Он был свободен от грубых и позорных грехов, он не был грабителем, не был ростовщиком, не притеснял должников и арендаторов, но был справедлив и добр со всеми, кто зависел от него. Он ни в чем не поступал несправедливо, он никому не сделал зла, он мог сказать как Самуил: У кого я взял вола, у кого взял осла? Он не был прелюбодеем, но содержал свой сосуд в чистоте и чести. И это было еще не все: он постился дважды в неделю, отчасти в силу своего воздержанного характера, а отчасти в силу своей набожности. Фарисеи и их ученики постились дважды в неделю — в понедельник и четверг. Таким образом, он прославлял Бога в своем теле. Мало того, согласно закону, он давал десятую часть из всего, что приобретал, то есть прославлял Бога и имением своим. Все это было весьма хорошо и достойно похвалы. Плохо, если кто не достиг праведности этого фарисея. Однако он не был оправдан; почему же?
(1) Его благодарность Богу за все это, хотя сама по себе она и хороша, однако была, кажется, чисто формальной. Он не сказал: благодатью Божией есмь то, что есмь, как сказал о себе Павел, но заменил это небрежным: Боже, благодарю Тебя. Это было лишь прелюдией к гордому и тщеславному восхвалению самого себя.
(2) Он хвалится этим, с удовольствием, подробно останавливается на этом, как будто единственным его делом в храме было рассказать Всемогущему, каким он был хорошим; он готов был сказать вместе с теми лицемерами, о которых мы читаем в Ис 58:3: Почему мы постимся, а Ты не видишь?..
(3) Он уповал на это как на праведность и не только упоминает о своих делах, но приводит их в свое оправдание, как если бы заслужил ими что-то от Бога, сделал Его своим должником.
(4) Во всем сказанном фарисеем не было ни одного слова молитвы. Он пришел в храм помолиться, но забыл о своем намерении. Он был настолько полон собою, собственной праведностью, что думал, будто ни в чем не нуждается, ни в благоволении Божьем, ни в Его благодати; он, кажется, считал, что об этом вовсе не стоит просить.
2. Он уничижал других.
(1) Он презрительно думал о всех людях, кроме самого себя: я благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди... Он высказывается неопределенно, так, как если бы был лучше любого человека. Мы можем иметь основание благодарить Бога за то, что не таковы, как некоторые, известные своими пороками и низостью, но говорить так опрометчиво, как если бы мы были единственно хорошими людьми, а все остальные распутники и негодяи, значит судить слишком обобщенно.
(2) Он с презрением думал, в частности, об этом мытаре, который остался позади, возможно, во дворе язычников, и с которым он случайно столкнулся, входя в храм. Он знал о том, что это был мытарь, и на этом основании очень немилостиво заключил, что он был грабитель, обидчик, во всех отношениях испорченный человек. Предположим, это так и было и фарисей знал об этом, но какое ему до этого дело? Разве он не мог возносить свои молитвы (это было все, что делали фарисеи) без упреков в адрес своего ближнего? Или это было частью его Боже, благодарю тебя? И не доставляла ли ему греховность мытаря такое же наслаждение, как его собственная праведность? Это самое очевидное доказательство не только недостатка смирения и милосердия, но и преобладания гордости и злобы.
III. Обращение мытаря к Богу было совершенно противоположно обращению фарисея: оно было исполнено смирения и унижения в такой же степени, в какой обращение фарисея — гордости и надменности; исполнено покаяния в грехах и желания к Богу, тогда как фарисей был полон уверенности в себе, в собственной праведности и достаточности.
1. Он обнаружил свое покаяние и смирение в своих действиях: его поза во время обращения к Богу выражала глубокое смирение и серьезность, одежда свидетельствовала о сокрушении, раскаянии и покорности сердца.
(1) Он стал вдали. Фарисей стоял, но забрался так высоко, как только мог, в верхний конец двора; мытарь же держался на расстоянии, сознавая себя недостойным подходить близко к Богу и, вероятно, опасаясь оскорблений от фарисея, смотревшего, как он заметил, с презрением на него, а также помех для молитвы. Этим самым он признавал, что Бог по справедливости мог смотреть на него издали и мог навеки удалить его от Себя, что это было великим благоволением Бога — допустить его до такой близости.
(2) Он не смел даже поднять глаз на небо, а тем более рук, как было принято во время молитвы. Он вознес свое сердце к Богу на небесах, выражая святое желание, но, одолеваемый чувством стыда и сокрушения, не мог поднять глаза свои с уверенностью и святым дерзновением. Его беззакония постигли его, так что он видеть их не может, Пс 39:13. Его потупленный взор свидетельствовал об унынии его духа, вызванного сознанием греха.
(3) Он ударял себя в грудь в святом негодовании на свои грехи: «Так хотел бы я ударить свое злое сердце, если бы мог до него добраться, это отравленный источник, из которого изливаются потоки греха». Сначала сердце поражает грешника своими укоризнами, 2Цар 24:10: И вздрогнуло сердце Давида... Грешник, что ты натворил? А потом он поражает свое сердце угрызениями и сожалениями: Бедный я человек! О Ефреме сказано, что он бил себя по бедрам, Иер 31:19. Великие плакальщики описываются как ударяющие себя в грудь, Наум 2:7.
2. Затем он выразил это и в произнесенных им словах. Молитва его была краткою. Страх и стыд не позволяли ему сказать больше, слова потонули в стенаниях и вздохах. Однако все сказанное им было сказано с определенной целью: Боже! будь милостив ко мне грешнику! Да будет благословенно имя Божье — молитва эта была услышана, и мы уверены, что произнесший ее человек пошел домой оправданным. И мы получим оправдание через Иисуса Христа, если будем молиться, как молился мытарь: «Боже! будь милостив ко мне грешнику, Боже бесконечной милости, будь милостив ко мне. Если Ты не помилуешь меня, я навеки погибну, буду вечно страдать. Боже, будь милостив ко мне, ибо я был жесток к самому себе».
(1) Мытарь признает себя грешником по природе своей, по делам своим, виновным перед Богом. Вот, я ничтожен; что буду я отвечать Тебе? Фарисей не признает себя грешником, никто из его ближних не может его упрекнуть ни в чем, и он сам не видит причины, чтобы укорять себя, он чист, чист от греха. А мытарь не видит себя никем иным, как только грешником, виновным преступником пред судом Божьим.
(2) Он полностью зависит от милости Божьей, на нее, и только на нее уповает он. Фарисей опирался на заслуги своих постов и десятин, а бедный мытарь отвергает всякую мысль о своих заслугах и прибегает к милости Божьей как к своему городу убежища, хватается за роги этого жертвенника. «Справедливость осуждает меня, ничто не может спасти меня, кроме милости, одной милости».
(3) Он усердно молится о даровании ему этой милости: «О, Боже! будь милостив ко мне, будь благосклонен ко мне, прости мои грехи, примирись со мной и даруй мне Твое благоволение, прими меня великодушно, даруй Твою любовь». Он приходит как нищий за милостыней, когда уже был готов умереть голодной смертью. Вероятно, он повторял эту молитву все с большим и большим чувством, возможно, он еще что-то прибавлял, исповедовался в конкретных грехах и просил о конкретных милостях, в каких он нуждался и какие ожидал от Бога. Но при этом он все повторял и повторял, как припев песни: Боже! будь милостив ко мне грешнику!
IV. Оправдание мытаря Богом. Мы видели, как по-разному обращались к Богу эти два человека; теперь посмотрим, чего они достигли. Некоторые, наверно, превозносили фарисея, сопровождали его одобрительными возгласами, когда он уходил домой, и с презрением смотрели на этого поникшего, стенающего мытаря. Однако наш Господь Иисус, перед Кем открыты все сердца, Кому известны все желания, от Кого не сокрыта никакая тайна и Кто в совершенстве знает все дела небесного суда, уверяет нас в том, что этот бедный, кающийся, сокрушенный сердцем мытарь пошел в дом свой оправданным более, нежели тот. Фарисей полагал, что если один из них должен быть оправдан, то, конечно, этим одним должен быть он, но никак не мытарь. «Нет, — говорит Христос, — сказываю вам, утверждаю со всей уверенностью, заявляю со всей ответственностью, Я сказываю вам, что мытарь оправдан более, нежели фарисей». Гордый фарисей уходит отвергнутым Богом, он не оправдан, его благодарения не только не приняты Богом, но они отвратительны для Него. Он не оправдан, его грехи не прощены, он не избавлен от осуждения. Он не может быть праведным в очах Божьих, потому что праведен в своих собственных глазах. Мытарь же в ответ на свое смиренное обращение к небесам получает прощение грехов своих. Того, кого фарисей не поместил бы со псами стада своего, Господь помещает с чадами Своего дома. Причина этого в том, что Бог гордым противится, а смиренным дает благодать.
1. Гордые люди, возвышающие сами себя, являются противниками Богу, поэтому они обязательно будут унижены. Бог, в Своем разговоре с Иовом, прибегает к следующему доводу: Он есть Бог, Который, посмотрев на все гордое, смиряет его, Иов 40:6.
2. Смиренные люди, унижающие сами себя, покоряются Богу, поэтому они будут возвышены. Бог возвышает того, кто принимает это возвышение как милость, а не требует его как долг. Он будет возвышен до любви Бога к нему, до общения с Ним, до состояния удовлетворения самим собой и в конце концов будет возвышен до самого неба. Обратите внимание, как наказание соответствует греху: Всякий, возвышающий сам себя, унижен будет. И как вознаграждение соответствует долгу: а унижающий себя возвысится. Заметьте также, как благодать Божья сильна извлечь добро из зла; мытарь был великим грешником, и этот великий грех привел его к великому покаянию, из ядущего вышло едомое. И наоборот, смотрите, как злая сила сатаны превращает добро во зло. Это было хорошо, что фарисей не был грабителем и обидчиком, но диавол через это привел его к гордости на его погибель.
два человека вошли в храм помолиться: один фарисей, а другой мытарь
Желая ясно представить пользу, проистекавшую от смирения, а также и вред, проистекающий от гордости, Он разделил на две категории всех в храм приходящих, лучше же сказать — восходящих (ориг. ανεβησαν «взошли, поднялись») в него. Ибо таковыми являются те, которые приходят в храм Божий ради молитвы, а таково именно — свойство молитвы: она возвышает человека от земли на небо и восходя выше всего наднебесного, всякого имени и высоты и достоинства, представляет его Самому, сущему над всем, Богу. Был же и оный древний храм лежащим на холме, на возвышенности города, на вершине, где некогда во время мора в Иерусалиме, Давид, видя смертоносного Ангела, извлекшего меч на город, возшедши, учредил на том месте жертвенник Господу и принес на нем жертву Богу, и остановил мор: и это было в знак спасительного и духовного восшествия, вследствие молитвы, и благодаря ей — умилостивления; если же пожелаешь, то также и в образ сей нашей священной Церкви, воистину покоящейся на высоте, сущей неким ангельским и сверхмирным местом, где приносится бескровная и великая и воистину благоприятная Богу Жертва за умилостивление о всем мире и за уничтожение смерти и преизбыток бессмертной жизни. Посему-то Он не сказал: «человека два пришли в церковь», но сказал: — «взошли в церковь».
Фарисей же и Мытарь взошли в церковь, потому что у обоих у них была одна цель: помолиться, хотя Фарисей, после того, как взошел, однако свел себя вниз по той причине, что извратил направление свое; итак, цель восхождения у обоих была тождественна, но направление (в молитвенном устроении) было взаимно-противоположное. Ибо один взошел сокрушенным и смирившимся, научившись у Псалмопевца-Пророка, что сердце сокрушенное и смиренное Бог не уничижит: поскольку и сам о себе, конечно, по опыту зная, Пророк говорит: «Смирихся, и спасе мя Господь» (Пс 114:5). И что говорю — пророк, — когда Бог Пророков, ради нас ставший тем, что — мы, смирил Себя, почему Бог Его и превознес, как говорит Апостол (Фил.2:8)! А фарисей взошел весьма надмеваясь и кичась и выставляя себя праведником, и то — пред лицом Бога, перед Которым вся наша праведность не больше драных рубищ; так поступал Фарисей, ибо он не послушал, говорящего: «Нечист пред Богом всяк высокосердый» (Притч 16:5); и — «Господь гордым противится» (Притч 3:34); и — «Горе, иже мудри в себе самих, и пред собою разумни» (Ис 5:21).
Не только же нрав и направление, будучи различными, разделяли их, но — и самая форма молитвы: ибо и она также была двояка. Потому что молитва есть дело не только прошения, но и благодарения: так, один молящийся входит в церковь Божию, славя и благодаря Бога за те блага, который восприял от Него; а другой — вымаливает себе то, что еще не получил и в чем у него особенно недостаток в данное время; к этому же относится и прошение об отпущении грехов.
Источник: Омилия 2. В Неделю притчи Господни о мытаре и фарисее.
два человека вошли в храм помолиться: один фарисей, а другой мытарь
Вошли в храм: т. е. в один из дворов или притворов, окружавших храм (см. прим к Мф 21:12); может быть разумеется двор Израильтян, или двор священников, где приносились жертвы. — Помолиться: это цель их прибытия в храм — молитва, как сущность и средоточие всего и всякого общественного богослужения (ср. Ис 56:7). — Фарисей: с прим к Мф 3:7. — Мытарь: см. прим к Мф 5:46.
Источник: Толковое Евангелие.
два человека вошли в храм помолиться: один фарисей, а другой мытарь
«Вошли» — точнее: «поднялись» (ἀνέβησαν). Храм стоял на горе.
«Фарисей» (см. комментарии к Мф 3:7).
«Мытарь» (см. комментарии к Мф 5:46).
Вам будут доступны следующие комментарии:
• Заметки Барнса
• Комментарий Бенсона
• Кембриджская Библия для школ и колледжей
• Комментарий Кларка
• Синопсис Библии Дарби
• Комментарий Библии Экспозитора
• Словарь текстов Экспозитора
• Женевская учебная Библия
• Экспозиция Библии Гилла
• Джеймисон-Фоссет-Браун
• Полный комментарий Мэтью Генри
• Комментарий Мэтью Пула
• Библия проповедей – Николл
• День за днем по Библии – Мейер
• Заметки Уэсли
• Комментарий Кейла и Делича к Ветхому Завету
• «Гномон Нового Завета» Бенгеля
• «Греческий Завет» (Николл, Робертсон)
• Комментарий Нового Завета ICC
• Комментарий Нового Завета Мейера
• «Новый Завет» народный (Бартон Джонсон)
• «Слововедение» Винсента