I. О выборе сокровищ, которые мы собираем. Каждый человек делает что-то своим сокровищем, своим уделом, к чему он прилепляется сердцем своим, ради чего прилагает все старания свои и на что надеется как на опору для будущего. Это то, что хорошо, что является главным благом, как говорит Соломон, Еккл 2:3. Каждая душа имеет нечто такое, что она ценит как наилучшее, в чем она находит удовольствие и в чем уверена более всего. Христос не намерен лишать нас нашего сокровища, Он только хочет указать нам, как его выбирать.
1. Он предостерегает нас, чтобы мы не делали своим сокровищем видимое и временное и не полагали в нем своего счастья. Не собирайте себе сокровищ на земле. Ученики Христа все оставили, чтобы последовать за Ним, да сохранят они это доброе настроение! Сокровище — это избыток чего-то, что само по себе, по крайней мере, на наш взгляд, драгоценно и полезно, что может пригодиться нам в будущем. Итак, мы не должны собирать себе сокровищ на земле, то есть:
(1) Не должны считать земные блага самыми наилучшими, самыми ценными и самыми полезными для нас предметами, не должны хвалиться ими, как сыновья Лавана, но должны понимать и признавать, что вся слава их — ничто, по сравнению с вечной славой.
(2) Не должны желать изобилия этих благ, стремиться захватить их как можно больше, накапливать их, как делают люди с тем, что считают своим сокровищем, не зная меры своим желаниям.
(3) Не должны полагаться на них как на гарантию обеспеченного будущего; мы не должны говорить золоту: «Ты надежда моя».
(4) Не должны довольствоваться ими, как если бы то было все, в чем мы нуждаемся или чего мы можем желать: мы должны довольствоваться малым в том, что касается нашего земного странствования, но не в том, что относится к нашему уделу. Земные блага не должны быть нашим утешением (Лк 6:24), нашим добром, Лк 16:25. Будем помнить, что мы собираем не для нашего процветания в этом мире, но для самих себя в мире ином. Нам предлагается выбор, и мы делаемся как бы распорядителями своей судьбы, — что мы собираем для себя, то и будет нашим. Это обязывает нас быть мудрыми в своем выборе, ибо мы выбираем для себя самих и будем иметь то, что сами выбрали. Если мы знаем и понимаем, кто мы есть, для чего мы созданы, насколько обширны наши способности и как велика продолжительность нашего существования, что наши души — это мы сами, то поймем, какое это безумие — собирать себе сокровища на земле.
2. Далее указывается причина, почему мы не должны смотреть на земные блага как на свое сокровище, потому что они подвержены истреблению и тлению:
(1) От внутреннего разложения. Моль и ржа истребляют земные сокровища. Если этим сокровищем являются дорогие красивые одежды, то их точит моль, они незаметно портятся и пропадают, тогда как мы думаем, что они лежат в полной сохранности. Если это зерно или другие съестные припасы, как у того человека, который наполнил свои амбары (Лк 12:16), то ржа (как здесь написано) истребляет их, они βρῶσις — съедаются, съедаются людьми, ибо сказано: Умножается имущество, умножаются и потребляющие его, Еккл 5:10. Их пожирают мыши и другие вредители, в манне заводятся черви; или же они плесневеют, становятся затхлыми, портятся, покрываются грязью; фрукты быстро гниют. Если под сокровищами понимать серебро и золото, то они тускнеют, стираются от употребления и портятся при хранении (Иак 5:2−3); ржа появляется в самом металле, и моль — в самой одежде.
Примечание: мирские богатства сами в себе содержат элементы разрушения и тления, они сами по себе усыхают и делают себе крылья.
(2) От внешнего насилия. Воры подкапывают и крадут. Грабитель всегда стремится проникнуть в тот дом, где накоплены сокровища; ничто не может быть так надежно упрятано, скрыто, чтобы не могло быть похищено. Numquam ego fortunate credidi, etiam si videretur pacem agere; omnia illa quae in me indulgentissime conferebat, honores, gloriam, eo loco posui, unde posset ea, since metu meo, repetere — Я никогда не полагался на судьбу, даже если она казалось благосклонной ко мне; как бы щедро она ни одаривала меня своими благами, будь то богатство, честь или слава, я таким образом распоряжался ими, что она, лишая меня их, не вызывала во мне никакой тревоги. Сенека. Consol. ad Helv. Безумно делать своим сокровищем то, что так легко могут у нас украсть.
3. Добрый совет — искать радости и славы иного мира, искать свое сокровище в невидимых и вечных вещах и в них полагать свое счастье. Собирайте себе сокровища на небесах.
Примечание:
(1) На небе тоже есть сокровища, как и на земле, и эти небесные сокровища — единственно истинные сокровища. В руке Божьей находятся богатство, слава и наслаждение, которые обретают истинно освященные души, когда они достигают совершенной святости.
(2) Мы поступаем мудро, когда собираем свое сокровище на небесах, небесное сокровище, когда прилагаем все усердие к тому, чтобы обеспечить себе право на жизнь вечную во Христе, когда живем этой надеждой и смотрим на все земное со святым презрением, как на ничего не стоящее в сравнении с вечной жизнью. Мы должны твердо верить, что существует такое блаженство, и принять решение не удовлетворяться ничем, меньшим его. Если мы делаем небесные сокровища своими и собираем их, то можем надеяться, что Бог сбережет их для нас. Обратим же туда все наши помыслы, устремим туда все наши желания и направим все наши усилия и лучшие чувства. Не будем отягощать себя деньгами, которые только обременяют, развращают и обязательно погубят нас, но будем запасать добрые залоги. Обетования — это векселя, по которым все истинные верующие отправляют свои сокровища на небо, как платежеспособные в грядущем Царстве. Таким образом мы обеспечим себе надежное будущее.
(2) Большим ободрением для нас в собирании сокровищ на небесах является то, что там они находятся в полной безопасности: они не сгниют, ни моль, ни ржа не истребят их, воры не подкопают и не украдут, никакая сила и никакой обман не лишат нас их. Иметь наследство нетленное, не зависящее ни от каких перемен и случайностей века сего, — это высшее счастье.
4. Причина, почему мы должны избирать сокровища небесные, а не земные, и доказательства того, что мы поступили именно так (ст. 21): Где сокровища ваши, на земле или на небе, там и сердце ваше будет. Мы должны быть мудры при выборе своего сокровища, потому что настрой нашего ума, а следовательно, и течение всей нашей жизни будут соответственно плотскими или духовными, земными или небесными. Сердце тянется к сокровищу, как игла к магниту или как подсолнух к солнцу. Где сокровище, там и то, чем мы дорожим и что ценим, что любим и к чему привязаны (Кол 3:2), туда устремлены все наши желания, цели и намерения, и все делается с мыслью о нем. Где сокровище, там наши заботы и страх потерять его, на нем сосредоточено все наше внимание, там надежда наша и наше упование (Притч 8:10−11), там будет радость наша и услада (Пс 118:111), там будут и мысли наши: сокровенная мысль, первая мысль, непроизвольная мысль, постоянная мысль, частая мысль, привычная мысль. Сердце по праву принадлежит Богу (Притч 23:26), и, чтобы Он мог иметь его, наше сокровище должно быть положено у Него, и тогда наши души будут вознесены к Нему.
Это указание относительно собирания сокровищ вполне можно связать с предыдущим предостережением о том, чтобы мы никакие благочестивые дела не делали так, чтобы видели люди. Наши сокровища — это наши милостыни, молитвы и посты, а также та награда, которую мы приобретаем за них. Если же мы делаем все это лишь для того, чтобы получить одобрение от людей, то мы собираем себе сокровища на земле, отдаем его в человеческие руки и никогда более ничего о нем не услышим. Но это безумие, ибо похвала человеческая, которую мы так жаждем, также подвержена порче: она ржавеет, съедается молью и тускнеет; маленькая глупость, подобно мертвой мухе, может испортить все, Еккл 10:1. Сплетни и клевета подобны ворам, которые подкапывают и крадут, и мы теряем сокровище своих дел, — мы бежали напрасно, трудились напрасно, потому что трудились с неправильными намерениями. Лицемеры своим служением ничего не соберут на небе (Ис 58:3), когда их душа будет призвана к Богу, они не получат за него награды. Но если мы молимся и постимся и даем милостыню искренне и верно, взирая на Бога, с желанием угодить Ему и проявить себя перед Ним, то собираем сокровища на небесах, ибо пред лицом Его пишется памятная книга, (Мал 3:16) и наши дела, записанные в ней, будут вознаграждены, мы с радостью снова встретимся с ними по ту сторону смерти и могилы. Лицемеры записаны на прахе (Иер 17:13), а имена верных детей Божьих записаны на небесах, Лк 10:20. Божье одобрение — вот сокровище на небесах, которое нельзя ни испортить, ни украсть. Его одобрение будет стоять вечно, и если мы положим свое сокровище на небесах у Бога, то там у Него и сердце наше будет. А где еще есть место лучше?
II. Мы должны остерегаться лицемерия и мирских наклонностей в выборе цели, к которой направлен наш взгляд. Наша забота об этом представлена здесь в образе чистого и худого ока, ст. 22−23. Используемые здесь выражения не совсем понятны, по причине их краткости, поэтому мы будем рассматривать их в различных интерпретациях. Светильник для тела есть око, это понятно: глаз видит и направляет, без этого светильника нам было бы очень мало пользы от светила мира; светлый взгляд радует сердце (Притч 15:30), но здесь сравнивается с оком в теле:
1. Око, то есть сердце (как понимают некоторые). Чистое сердце — haplous — это щедрое и милосердное сердце (так переводится это слово в Рим 12:8; 2Кор 8:2; 2Кор 9:11; Иак 1:5; о щедром сердце мы читаем в Притч 22:9). Если сердце щедрое, склонное к благости и милосердию, то оно будет побуждать человека к христианским поступкам, все его поведение будет полно света, полно доказательств и проявлений истинного христианства, чистого и непорочного благочестия перед Богом и Отцом (Иак 1:27), полно света добрых дел, которые представляют собой свет, сияющий перед людьми. Но если сердце злое, алчное, жестокое и завистливое, скупое и сварливое (такой нрав часто выражается словами завистливое око, Мф 20:15; Mк 7:22; Притч 23:6−7), то все тело будет темным, то есть все поведение человека будет нехристианским, языческим. У коварного и действования гибельные, а честный и мыслит о честном, Ис 32:5−8. Если свет, который в нас, то есть наклонности, которые должны были бы побуждать нас к добрым делам, тьма, если они порочные и мирские, если в человеке нет ничего доброго, даже добрых наклонностей, то как велико развращение этого человека и как велика тьма, в которой он находится. Такой смысл, по-видимому, согласуется с контекстом: мы должны собирать сокровища на небесах, щедро давая милостыню, не с огорчением, но с радостью, Лк 12:33; 2Кор 9:7. Однако в параллельном месте слова об оке приводятся не по такому поводу (Лк 11:34), поэтому связь с контекстом здесь, у Матфея, не определяет однозначно смысла этих слов.
2. Око, то есть разумение (так понимают другие), практическая рассудительность, совесть, играющая такую же роль для других способностей души, как око для тела, управляющее его движениями. Итак, если око твое чисто, если оно выносит верные и справедливые решения, способно различать добро от зла, особенно в вопросе собирания сокровищ (как сделать правильный выбор в этом), то оно способно правильно руководить чувствами и действиями, и они наполняются светом благодати и утешения. Но если око худо и развращено, если оно, вместо того чтобы управлять низменными чувствами, оказывается под их влиянием, если оно вводится в заблуждение и ошибается, то и сердце и жизнь будут полны тьмы и все поведение человека будет неправильным. Сказано, что неразумеющий ходит во тьме, Пс 81:5. Печально, когда дух человека, который должен быть светильником Господним, оказывается блуждающим огоньком, когда вожди народа и вожди душ вводят в заблуждение, ибо в таком случае водимые ими погибнут, Ис 9:16. Ошибки практического суждения губительны, они заключаются в том, что зло называется добром, а добро злом (Ис 5:20), поэтому мы должны заботиться о правильном понимании вещей, о помазании глаз глазной мазью.
3. Око, то есть цели и намерения. Глазами мы ставим перед собою цель, мишень, по которой стреляем, место, к которому идем, мы держим это в поле нашего зрения и соответственно направляем свои движения. Во всех наших религиозных делах мы преследуем ту или иную цель, глаз наш на что-то устремлен. Итак, если наше око чисто, если наши цели честны и справедливы, если мы правильно следуем к ним, если наши устремления чисты и направлены только к славе Божьей, если мы ищем Его чести и благоволения к себе, если все направляем к этому, тогда око наше чисто. Таким было око Павла, когда он сказал: «Для меня жизнь — Христос». Если в этом вопросе у нас все в порядке, тогда все наше тело светло, все наши действия правильны и благородны, угодны Богу и несут нам утешение. Но если око наше худо, если, вместо того чтобы искать славы Божьей и Его одобрения, мы озираемся по сторонам, ища похвалы от людей, если, исповедуя поклонение Богу, мы поклоняемся самим себе и, притворяясь, будто ищем Христова, на самом деле ищем своего, то этим все оскверняется, все наше поведение будет извращенным и неустойчивым, — поскольку основание положено не ровно, то и в самом здании не может быть ничего, кроме неустройства и всего худого. Проведите линии от окружности до любой точки, расположенной вне центра круга, и они пересекутся. Если свет, который в тебе, не просто тусклый, но сама тьма, то это фундаментальная ошибка, губительная для всего остального. Цель определяет действие. Самое важное в религии — быть правдивым, искренним в своих целях, сделать своей целью не видимое, а невидимое, 2Кор 4:18. Лицемер подобен гребцу, который смотрит в одну сторону, а гребет в другую, а истинный христианин подобен путнику, который идет к своей цели. Лицемер парит высоко, подобно коршуну, но глаза его устремлены вниз, на добычу, к которой он готов спуститься, как только появится благоприятная возможность. Истинный же христианин подобен жаворонку, который поднимается все выше и выше, забывая о том, что осталось внизу.
III. Мы должны остерегаться лицемерия и мирской настроенности также в выборе господина, которому намерены служить, ст. 24. Никто не может служить двум господам. Человек с чистым оком не может служить двум господам, ибо очи раба обращены на руку его господина, Пс 112:2. Наш Господь Иисус разоблачает здесь самообман тех, кто думает, что можно разделиться между Богом и миром, иметь сокровище на земле и сокровище на небесах, угождать Богу и угождать людям. «Почему бы нет? — говорят лицемеры. — Хорошо иметь много средств для достижения своих целей». Они хотят заставить служить свое благочестие своим мирским интересам, обратить в свою пользу все средства. Претендовавшая на чужого ребенка была согласна на рассечение его, самаритяне смешивали служение Богу и идолам. «Нет — говорит Христос, — это невозможно, это лишь плод воображения, будто благочестие служит прибытку» (1Тим 6:5). Здесь дано:
1. Изложение общего правила. Среди иудеев, вероятно, в ходу была поговорка: Никто не может служить двум господам, и тем более двум богам, ибо их повеления когда-нибудь пересекутся или будут противоречить друг другу, а их интересы придут в столкновение. Пока два господина идут рядом, слуга может служить тому и другому, но если они разойдутся, вы увидите, кому он принадлежит, он не сможет обоих любить, служить и оставаться верным обоим. Если одному, то не другому, либо одного, либо другого он будет ненавидеть и презирать сравнительно с другим. В обыденной жизни это довольно простая и понятная истина.
2. Применение этой истины к рассматриваемому вопросу. Не можете служить Богу и маммоне. Маммона — это сирийское слово, означающее прибыль. Все, что является или рассматривается нами в этом мире как прибыль, выгода, есть маммона, Флп 3:7. Все, что в мире — похоть плоти, похоть очей, гордость житейская, является маммоной. Для некоторых маммона — их чрево, и они служат ему (Флп 3:19), для других маммона их покой, сон, развлечения (Притч 6:9), для третьих — земное богатство (Иак 4:13); для фарисеев маммоной были почести и привилегии, человеческие похвала и одобрение. Одним словом, маммона есть наше эго, чувственное, светское «я», средоточие триединства мира сего: совместное служение маммоне и Богу невозможно, потому что служение маммоне обязательно приведет к соперничеству и противоречию со служением Богу. Господь не говорит, что мы не должны или что нам не следует служить, но что мы не можем служить Богу и маммоне; мы не сможем любить того и другого (1Ин 2:15; Иак 4:4), держаться обоих или обоим оказывать внимание, послушание, доверие, зависеть от обоих, ибо они совершенно противоположны друг другу. Бог говорит: «Сын Мой, отдай Мне сердце твое». Маммона говорит: «Нет, отдай его мне». Бог говорит: «Довольствуйся тем, что имеешь». Маммона говорит: «Хватай все, что можешь. Rem, rem, quoncunque modo rem — Деньги, деньги, честными средствами или бесчестными, но деньги». Бог говорит: «Не обманывай, не лги, будь честным и справедливым во всех своих делах». Маммона говорит: «Обмани собственного отца, если это принесет тебе выгоду». Бог говорит: «Будь милосерден». Маммона говорит: «Держи все при себе, эти милостыни разорят вконец». Бог говорит: «Не заботься ни о чем». Маммона говорит: «Обо всем надо заботиться». Бог говорит: «Святи субботу». Маммона говорит: «Используй этот день, как любой другой, для мира». Настолько противоречивы повеления Бога и Маммоны, поэтому мы не можем служить обоим. Так не будем же больше колебаться между Богом и Ваалом, но изберем ныне, кому мы хотим служить, и будем твердо держаться своего выбора.
если же око твое будет худо, то все тело твое будет темно. Итак, если свет, который в тебе, тьма, то какова же тьма
Таким образом, Спаситель обращает Свое слово к наглядным примерам Так как Он упомянул о порабощении и пленении ума, а это для многих было неудобопонятно, то Он Свое учение прилагает к предметам внешним и перед очами находящимся, чтобы по ним могли уразуметь и то, чему подвергается ум. Как бы так говорил Спаситель: если не знаешь, что значит повреждение, случающееся с умом, то научись этому из рассмотрения вещей телесных. Что значит глаз для тела, то самое и ум для души. Конечно, ты никогда бы не захотел носить золота, облекаться в шелковые одежды и, вместе, быть слепым, — но здравие очей предпочел бы всей такой пышности. Ведь если лишишься зрения, то никакой не будет для тебя приятности в жизни. Но как при слепоте очей и прочие члены, не пользуясь более светом, очень ослабевают в своей деятельности, так равно и по растлении ума жизнь твоя исполнится бесчисленных зол. Поэтому, как касательно тела мы наиболее заботимся о том, чтобы иметь здоровое зрение, так и касательно души преимущественно должны заботиться о здравии ума. Если ослепим ум, долженствующий доставлять свет и прочим способностям, то чем смотреть будем? Загради источник — иссушишь и реку; подобным образом кто помрачает ум, тот приводит в беспорядок все действия его в настоящей жизни. Потому Спаситель и говорит: «если свет, который в тебе, тьма, то какова же тьма». Когда кормчий сделается добычей волн, когда светильник угаснет, когда вождь будет пленен, тогда какая уже надежда останется для подчиненных?
Потому теперь уже не упоминая о наветах, ссорах и тяжбах, возникающих из-за богатства (на них Он указал выше, когда сказал: «чтобы соперник не отдал тебя судье, а судья не отдал бы тебя слуге» (Мф 5:25)), поставляет здесь на вид неизбежное и более тяжелое, отклоняя, таким образом, от злой страсти корыстолюбия. Поработить ум этой болезни — гораздо тяжелее, нежели быть ввергнутым в темницу. Притом последнее не всегда случается, а то непременно следует за привязанностью к богатству. Потому-то Христос уже после того зла упомянул об этом зле, как тягчайшем и непременно случающемся. Бог, говорит Он, даровал нам ум для того, чтобы мы рассеивали мрак неведения, имели правильное понятие о вещах и, пользуясь им, как орудием и светом против всего скорбного и вредного, пребывали в безопасности. А мы этот драгоценный дар промениваем на лишние и бесполезные вещи. Что пользы в воине, украшенном золотом, когда военачальник пленен? Какая выгода в украшенном корабле, когда кормчий сделается добычей волн? Что пользы в стройном теле, когда глаза будут лишены зрения? Если бы кто врача, который должен быть здоровым, чтобы лечить болезни других, повергнув в болезнь, положил в позолоченной храмине на серебряную кровать, то из этого какая польза вышла бы для больных? Так и ты, если повредишь ум, могущий обуздывать страсти, и привяжешь его к сокровищу, то не только не получишь никакой пользы, но, напротив, много потеряешь, и нанесешь своей душе великий вред.
Источник: Беседы на Евангелие от Матфея.
аще ли око твое лукаво будет, все тело твое темно будет. Аще убо свет, иже в тебе, тма есть, то тма кольми
Т.е. тело и чувства, которые сами по себе не обладают разумным светом, рождающим истину и бесстрастие. Если же свет, который в тебе, будет чистым, когда плотские помыслы не омрачают, тогда душою ты станешь всецело лучезарным, как когда светильник озаряет тебя светом.
Источник: Омилия 12. В Неделю четвертую Святой Четыредесятницы.
Господь сказал «око» в единственном числе, чтобы показать, что таким образом Он называет «ум»; потому что у тебя не один глаз. Это и чрез заключение Он явил, говоря: «все тело твое темно будет»: потому что когда из двух телесных глаз один не видит, не значит, что все тело пребывает слепым. И из того, что Он не сказал, что «если оно находится в дурном состоянии», а сказал: «если оно само дурно»; тем Он ясно показал, что ведет речь о болезненном состоянии, которое бывает в душе одержимой греховными страстями; посему и прибавляет, говоря еще: — «Аще свет иже в тебе (т.е. ум и рассудительность) — тьма есть, то тьма (именно: тело и чувство ощущения) кольми?!»
Источник: Омилия 56, говорящая о том, что после пришествия Господня во плоти, как награда увеличилась для праведно живущих, так и наказание умножилось для непокоряющихся.
Поскольку глаз управляет всем телом, делает светлым и украшает лице, служит светильником для всех членов, то и утвержден он и посажден как бы на царском некоем месте, получив высший удел и председательствуя среди всех чувств. Ибо, что солнце во вселенной, то и глаз в теле, и как, очевидно, если солнце угаснет, все придет в замешательство, так, если угаснет глаз, и ноги, и руки, и все почти тело сделается бесполезным.
К чему же сказал я это? К тому, что учитель есть глаз в теле Церкви. Посему, если он светел, то есть, сияет лучами добродетелей, то будет светло и все тело, которым он правит, и о котором прилагает надлежащее попечение. А если он темен, то есть, делает достойное тьмы, то помрачится все почти тело, потому что, хотя иные из состоящих в чине членов и здравы, и выполняют, что им следует, и нимало не терпят вреда от испорченности учителя, однако же не имеют столько же, как и он, силы, когда повреждение поядает главнейшие части тела и порок поощряет и прочих соревновать наставнику, остающихся же здравыми осуждает и всеми способами старается и их ввергнуть в ту же болезнь.
Посему—то и сказано: аще убо свет, иже в тебе, тма есть, то тма кольми? Так и Церкви, у которой наставник предан самоуправным похотям, может иной сказать: если тот, кто должен приносить пользу и просвещать, не терпит просвещения, да и вознамерившихся быть полезными гонит вон, то чего не сделают его подначальные?
Источник: Письма. Книга I.
аще ли око твое лукаво будет, все тело твое темно будет. Аще убо свет, иже в тебе, тма есть, то тма кольми
Аще убо свет, иже в тебе, тма есть, то тма кольми
Если свет, который находится в тебе, т.е. ум, дарованный для просвещения и руководительства души, есть тьма, т.е. потемнел, то сколь велика для помрачения души будет тьма, происходящая от страстей, когда помрачен свет, который восходил для нее.
См. также Толкование на Мф 6:22
если же око твое будет худо, то все тело твое будет темно. Итак, если свет, который в тебе, тьма, то какова же тьма
Потемнение же этой высшей душевной силы, отчего бы оно ни произошло, дает неправильное направление всей деятельности душевной, в каковом состоянии человек не может различить ясно и точно предметов и стремиться к достижению истинно драгоценных из них, привязывается к земным и чувственным, а не к небесным и духовным предметам (ср.: Златоуст, Феофилакт).
Если свет… тьма. Если глаз болен — потемнел, если разум и озаренный помрачился от чего-либо и не понимает истинно божественного, драгоценного для души, то какова же тьма? Каков же ум естественный, сам по себе, без всякой помощи благодатного озарения? Насколько он может понимать предметы духовные, чтобы направлять к ним все стремления души? «Кто помрачает ум, тот приводит в беспорядок все действия его в настоящей жизни… Когда кормчий сделается добычею волн, когда светильник угаснет, когда вождь будет пленен, тогда какая уже надежда останется для подчиненных»? (Златоуст).
Источник: Толковое Евангелие.
Источник: Троицкие листки. №801−1050.
Вам будут доступны следующие комментарии:
• Заметки Барнса
• Комментарий Бенсона
• Кембриджская Библия для школ и колледжей
• Комментарий Кларка
• Синопсис Библии Дарби
• Комментарий Библии Экспозитора
• Словарь текстов Экспозитора
• Женевская учебная Библия
• Экспозиция Библии Гилла
• Джеймисон-Фоссет-Браун
• Полный комментарий Мэтью Генри
• Комментарий Мэтью Пула
• Библия проповедей – Николл
• День за днем по Библии – Мейер
• Заметки Уэсли
• Комментарий Кейла и Делича к Ветхому Завету
• «Гномон Нового Завета» Бенгеля
• «Греческий Завет» (Николл, Робертсон)
• Комментарий Нового Завета ICC
• Комментарий Нового Завета Мейера
• «Новый Завет» народный (Бартон Джонсон)
• «Слововедение» Винсента