Как пророчествовалось в Псалме 21:19, воины делили ризы Его... и бросали жребий о Его цельной одежде. Это было все Его земное имущество. Денни сказал: «Единственная совершенная жизнь, какую когда-либо прожили в этом мире, — это Его жизнь, жизнь Того, Кто ничего не имел и ничего не оставил, кроме Своей одежды».
I. Место, где наш Господь Иисус был предан смерти.
1. Они пришли на место, называемое Голгофа и находящееся вблизи Иерусалима, где, вероятно, обыкновенно совершались казни.
Если бы у Него был Свой дом в Иерусалиме, то, вероятно, они, для большего бесчестья, распяли бы Его у собственного же порога. Но теперь на этом самом месте, где приносились в жертву гражданскому правосудию преступники, был принесен в жертву Божьему правосудию наш Господь Иисус. По мнению некоторых, это лобное место называлось так потому, что оно представляло собой общее кладбище, где складывались кости и черепа мертвецов, чтобы люди не прикасались к ним и не осквернялись таким образом. Здесь лежали трофеи победы смерти над тысячами сынов человеческих; и, когда, умирая, Христос сокрушал смерть, Он добавил к Своей победе еще и то почетное обстоятельство, что восторжествовал над смертью на собственной ее навозной куче.
2. Там они распяли Его (ст. 35), пригвоздили Его руки и ноги к кресту, после чего подняли его с висящим на нем Иисусом; ибо таков был римский обычай распинать. Пусть наши сердца ощутят ту острую боль, которую испытывал в тот момент наш благословенный Спаситель, давайте также взглянем на Того, Кто был так пронзен, и восскорбим. Была ли когда-нибудь скорбь, подобная Его скорби? И, когда мы созерцаем смерть, которой Он умирал, будем тогда же созерцать и любовь, которой Он возлюбил нас.
II. Варварское и оскорбительное обращение с Ним распинавших Его, в котором их остроумие и злоба соперничали друг с другом в превосходстве. Как если бы смерть, такая ужасная смерть, не была страшной в достаточной мере, они замыслили сделать ее еще более горькой и ужасной.
1. Питье, предложенное Ему перед распятием, ст. 34. Обычно приговоренным к смерти предлагалась чаша приправленного специями вина, согласно указанию Соломона (Притч 31:6−7): Дайте сикеру погибающему... Но в чаше, которую предложили выпить Христу, они смешали виноградный уксус и желчь, чтобы сделать ее кислой и горькой. Это указывало:
(1) На грех человеческий, который есть горький корень, произращающий яд и полынь, Втор 29:18. Возможно, грешник катает его под языком, как лакомый кусочек, но для Бога это — ядовитые ягоды, Втор 32:32. Господь Иисус ощутил эту горечь, когда взял на Себя наши грехи, и рано или поздно и сам грешник поймет, что последствия будут горестные, горче смерти, Еккл 7:26.
(2) На гнев Божий, на ту чашу, которую Отец отдал в руку Его, действительно горькую чашу, подобную горькой воде, наводящей проклятие, Чис 5:18. Они предложили Ему это питье, как и было в точности предсказано, Пс 68:22. И:
[1] Отведав, Он таким образом принял наихудшее из этой чаши, ощутил горький вкус ее на устах. Он не дал горькой чаше миновать Его неизведанной, когда совершал искупление за все наше греховное вкушение запретного плода. Теперь Он вкушал смерть во всей ее горечи.
[2] Он не хотел пить, потому что не хотел принимать наилучшее из нее, то есть ее наркотическое действие для уменьшения болевых ощущений, ибо Он хотел умереть в полном сознании, потому что Ему, как нашему Первосвященнику, надлежало совершить так много труда в деле Его страдания.
2. Деление Его одежд, ст. 35. Когда они пригвождали Его к кресту, они сняли с Него одежду, по крайней мере, верхнюю, ибо грех обнажил нас к стыду нашему, а Христос таким образом приобрел для нас белые одежды, чтобы покрыть нас ими. Если же мы когда-нибудь и лишимся наших утешений ради Христа, то будем терпеливо переносить это и помнить о том, что Его лишили одежды ради нас. Враги могут снять с нас наши одежды, но они не могут лишить нас нашего наивысшего утешения, не могут лишить нас славных одежд. Одежды казненных принадлежали палачу. Христа распинали четыре воина, и каждый из них должен был получить свою долю. Его верхняя одежда в разорванном виде не пригодилась бы никому из них, и потому они согласились бросить о ней жребий.
(1) Некоторые полагают, что Его одежда была такой нарядной и богатой, что была достойна этих состязаний, однако такая точка зрения не согласуется с той нищетой, в которой Христос пришел в этот мир.
(2) Возможно, они слышали о том, что некоторые получали исцеление, прикоснувшись к краю Его одежды, и думали, что она обладает какой-то магической силой и потому является многоценной. Или:
(3) Они надеялись получить деньги от Его друзей за такую священную реликвию. Или:
(4) Они делали это ради насмешки, как бы расценивая ее как царскую одежду. Или же:
(5) Они делали это ради развлечения; желая скоротать время в ожидании Его смерти, они решили поиграть в кости на эти самые одежды. Но, какими бы ни были их намерения, в этом исполнилось слово Божье. В том знаменитом псалме, первые слова из которого Христос произнес на кресте, сказано следующее: ...делят ризы мои между собою, и об одежде моей бросают жребий, Пс 21:19. Эти слова ни разу не исполнились в жизни Давида, но они сначала указывают на Христа, о Котором и говорил в духе Давид. Тогда только прекратился соблазн этой стороны креста; ибо она, как кажется, имела место по определенному совету и предведению Божию. Христос лишил Себя Своей славы, чтобы разделить ее между нами.
Потом они, сидя, стерегли Его там, ст. 36. Первосвященники, ставя эту стражу, несомненно, были озабочены тем, как бы народ, которого они по-прежнему боялись, не восстал и не освободил Его. Но Провидение распорядилось так, что те, кого назначили стеречь Его, оказались в силу этой необходимости невольными свидетелями Его воскресения; то, что они видели и слышали, вынудило их произнести это замечательное свидетельство об Иисусе (ст. 54): Воистину, Он был Сын Божий.
3. Надпись, поставленная над Его головой, ст. 37. В целях укрепления общественного правосудия и придания казненных преступников большему позору обычно об их преступлениях возвещал не только крик глашатая, но также и надпись, поставленная над их головами, указывала, за какое преступление они страдают. Поэтому и над головой Христа была поставлена надпись, делающая известной для общественности суть предъявленного Ему обвинения: Сей есть Иисус, Царь Иудейский. Они намеревались посредством этой надписи унизить Его, но Бог употребил это обстоятельство таким образом, что даже Его обвинение способствовало Его славе. Ибо:
(1) Эта надпись не ставила Ему в вину никакого преступления. В ней было сказано не то, что Он претендовал на роль Спасителя или титул Царя, хотя они и хотели, чтобы читающие эту надпись именно так ее и понимали (Ин 19:21); но: Сей есть Иисус, Спаситель. Конечно, в этом не было никакого преступления, как не было его и в словах: Сей есть Царь Иудейский; ибо они и сами считали, что Мессия будет Царем. Так что Его враги сами оказались себе судьями в том, что Он не сделал никакого зла. Более того:
(2) Эта надпись утверждала ту славную истину, что Он есть Иисус, Царь Иудейский, тот самый Царь, Которого ждали иудеи и Которому им следовало бы покориться. Так это Его обвинение было равносильно тому, что Он есть истинный Мессия и Спаситель мира. Как Валаам, когда за ним послали, чтобы проклясть Израиля, благословил его, и притом трижды (Чис 24:10), так и Пилат, вместо того чтобы обвинить Христа как Преступника, провозгласил Его Царем, и тоже трижды, в трех надписях. Так Бог заставляет людей служить Своим целям, которые совершенно не совпадают с их собственными.
4. Его товарищи по участию в страданиях, ст. 38. Тогда же были распяты с Ним два разбойника, на том же самом месте, теми же самыми воинами. Это были два разбойника, или грабителя, с большой дороги, что и означает в действительности употребленное здесь слово. Вероятно, этот день был установленным днем казни, и потому они торопились закончить судопроизводство еще утром, чтобы подготовить все необходимое для Его казни вместе с другими преступниками. Одни полагают, что так распорядился Пилат, дабы отправление необходимого правосудия, совершившее казнь над этими разбойниками, искупила его несправедливое решение, осудившее Христа. Другие считают, что так задумали иудеи, дабы сделать страдания нашего Господа Иисуса еще более позорными. Как бы то ни было, в этом также исполнилось Писание (Ис 53:12): ...и к злодеям причтен был...
(1) Унижением для Него было то, что Он был распят вместе с ними. Хотя во время Своей земной жизни Он был отделен от грешников, тем не менее они не разлучились в смерти своей, но Он должен был принять одну и ту же горькую участь с самыми худшими из злодеев, как если бы Он участвовал в их грехах. Ибо Он сделался для нас жертвой за грех и принял на Себя подобие плоти греховной. Но для того Он и был в Своей смерти причтен к злодеям и получил один жребий с нечестивыми, чтобы мы после нашей смерти были причислены к святым и имели жребий с избранными.
(2) Еще одно унижение состояло в том, что Он был распят посредине, между ними как если бы Он был наихудшим из трех, главным злодеем, ибо центральное из трех мест всегда занимает главный. Все было задумано с целью Его обесчестить, как если бы великий Спаситель был величайшим из всех грешников. Это делалось также с той целью, чтобы нарушить спокойствие Его последних минут на земле пронзительными криками, стонами и богохульствами этих злодеев, которые, вероятно, ужасно кричали, когда их пригвождали к кресту. Так, Христос пожелал претерпеть страдания грешников, когда Он Сам страдал ради их спасения. Некоторые из апостолов Христа, как, например, Петр и Андрей, были впоследствии распяты, но ни один из них не был распят с Ним, чтобы это не выглядело так, как если бы они были Его соучастниками в расплате за людской грех и Его соприобретателями жизни и славы. Поэтому Он был распят между двумя злодеями, которых невозможно было заподозрить в том, что они могут внести какой-то вклад в заслугу Его смерти; ибо Он грехи наши Сам понес Телом Своим.
5. Богохульства и поношения, которым Он подвергался, вися на кресте, хотя мы и не находим в тексте того, что каким-нибудь образом были порицаемы разбойники, распятые вместе с Ним. Можно было бы подумать, что, пригвоздив Его к кресту, они уже сделали худшее из всех зол и сама злоба уже исчерпала себя. Действительно, когда преступника ставят к позорному столбу или провозят на телеге, тогда обычно, поскольку такое наказание является менее суровым в сравнении со смертной казнью, оно на самом деле сопровождается подобными оскорблениями; но к умирающему человеку, какую бы дурную репутацию он ни имел, следует проявлять сострадание. Месть, которая не удовлетворяется даже смертью, такой великой смертью, является поистине ненасытимой. Но в довершение уничижения Господа Иисуса и чтобы показать, что, умирая, Он понес на Себе грехи, Он и был тогда обременен поношением, и, насколько это кажется очевидным, никто из Его друзей, еще вчера кричавших Ему осанна, не осмелился показаться у креста, чтобы выразить Ему хоть какое-то почтение.
(1) Проходящие же из простого народа злословили Его. Его ни с чем не сравнимые страдания и удивительное терпение, с которым Он переносил их, нисколько не смягчили их сердец. Напротив, те, кто своими криками добился того, чтобы Он оказался на кресте, теперь, понося Его, надеются оправдать себя в этом, как если бы они хорошо сделали, что осудили Его. Они злословили Его; ἐβλασφήμουν — они хулили Его. Это было богохульство в самом строгом смысле этого слова; они говорили недоброе о Том, Кто не почитал хищением быть равным Богу. Здесь заметьте:
[1] Его злословили люди, проходящие мимо, путники, шедшие по дороге, а это была большая дорога, ведущая из Иерусалима в Гаваон. Эти люди были настроены против Него рассказами и криками первосвященнических ставленников. Нелегкое это дело, требующее больше прилежания и решимости, нежели обычно, — сохранять доброе мнение о ком-то или о чем-то, когда все повсюду принижают их и говорят о них только плохое. Каждый склонен говорить то, что говорит большинство, и бросать камни в того, чье имя опорочено. Turba Remi sequitur fortunam semper et odit damnatos — Настроение римской толпы всегда зависит от настроения человека, и она никогда не остановится до тех пор, пока не расправится с тонущими (Ювенал).
[2] В знак своего презрения к Нему они кивали головами своими. Этим они выражали свое торжество по поводу Его поражения и свою насмешку над Ним, Ис 37:22; Иер 18:16; Плач 2:15. Они как бы говорили этим: «Хорошо! по душе нашей!» (Пс 34:25). Так, они насмехались над Тем, Кто был Спасителем их отечества, точно так же, как филистимляне насмехались над Самсоном, губителем их страны. Об этом самом жесте было предсказано (Пс 21:8): ...ругаются надо мною... кивая головою... См. также Пс 118:25.
[3] Они отпускали насмешки и едкие шутки в Его адрес. Они здесь записаны.
Во-первых, они насмехались над Его предсказанием о разрушении храма. Хотя судьи сами понимали, что смысл сказанных Им слов искажается (как видно из Mк 14:59), тем не менее они усердно распространяли в народе слух о том, что Он якобы имел намерение разрушить храм, желая тем самым вызвать ненависть к Нему со стороны общественности, а ничто другое не могло бы возбудить в сердцах народа большую ярость. И это не единственный раз, когда враги Христа прилагали усилия к тому, чтобы заставить других поверить в то касательно религии и народа Божьего, о чем они сами знали, что это была ложь, а также заставить их поверить в это несправедливое обвинение: «Ты, разрушающий храм, это грандиозное, мощное строение, испытай Свою силу в том, чтобы пересилить этот крест, вырвать эти гвозди и спасти Себя Самого. Если у Тебя есть та сила, которой Ты хвалился, то, вот, теперь самое время проявить ее и доказать наличие ее у Тебя делом, ибо известно, что всякий человек сделает все от него зависящее для того, чтобы спасти себя самого». Таким камнем преткновения делало для иудеев крест Христа то обстоятельство, что он, по их мнению, был не совместим с силою Мессии; Он был распят в немощи (2Кор 13:4), так им казалось, но в действительности распятый Христос есть сила Божья.
Во-вторых, они насмехались над Его заявлением о том, что Он Сын Божий. «Если Ты Сын Божий, — говорят они, — сойди с креста». Они повторяют слова диавола, которыми тот искушал Его в пустыне (Мф 4:3,6), и совершают повторное нападение: Если Ты Сын Божий... Они считают, что теперь или никогда Он должен доказать, что является Сыном Божьим, забывая при этом, что Он уже доказал это Своими чудесами, особенно воскрешением мертвых; и не желая дожидаться окончательного доказательства этого, которым должно было стать Его воскресение и о котором Он так часто говорил им. Если бы они внимали сказанному, то предвидели бы соблазн креста. Такое непонимание объясняется тем, что люди судят о вещах по их нынешнему состоянию, забывая об их прошлом и не имея терпения ожидать то, что еще может произойти в будущем.
(2) Первосвященники с книжниками (церковными вождями) и старейшинами (государственными чиновниками) насмехались над Ним, ст. 41. Им показалось недостаточным пригласить для глумления над Ним эту чернь, но они предали Христа бесчестью и сами лично развлекались Им или укоряли Его. Им следовало бы сейчас находиться в храме и исполнять свои служебные обязанности, ибо теперь был первый день праздника опресноков, когда должно было собираться священное собрание, Лев 23:7. А они были здесь, на месте казни, и изрыгали свой яд на Господа Иисуса. Как не соответствовало это той нравственной высоте и той серьезности, к которым их обязывало их положение! Могло ли еще что-нибудь представить их более презренными и униженными пред народом? Можно было бы подумать, что, хотя они ни Бога не боялись, ни людей не стыдились, все же простое благоразумие должно было бы научить тех, кто сыграл такую большую роль в предании Христа смерти, оставаться как можно дольше за завесой и менее всего появляться в поле зрения. Однако нет ничего более низменного, чем неперестающая злоба. Разве не унизили они самих себя тем, что изливали свою злобу на Христа? И неужели мы побоимся унизиться, присоединившись к множеству тех, которые чтят Его, вместо того чтобы говорить: «Если совершается такая подлость, то я совершу еще большую подлость?»
Священники и старейшины делали Христу два упрека.
[1] Что Он не может спасти Себя Самого, ст. 42. До этого уже были высмеяны Его пророческое и царское служения, теперь же насмешкам подвергается Его священническое служение (как Спасителя).
Во-первых, они считают само собой разумеющимся, что Он не мог спасти Себя Самого и поэтому не имел той власти, на которую претендовал, тогда как в действительности Он не хотел спасать Себя Самого, потому что хотел умереть, чтобы спасти нас. Им следовало бы рассуждать таким образом: «Он спасал других, поэтому Он мог бы спасти и Себя Самого, и если Он этого не сделает, значит на то имеется какая-нибудь положительная причина».
Но, во-вторых, они хотели внушить другим, что поскольку Он сейчас не спасает Себя Самого, постольку все Его претензии на то, что Он может спасать других, лживы и обманчивы и никогда не имели реального подтверждения, и это несмотря на то, что подлинность Его чудес была неопровержимо доказана.
В-третьих, они упрекают Его за титул Царя Израилева. Они мечтали о земном великолепии и власти Мессии, и потому в их представлении крест никак не соответствовал облику Царя Израилева и совершенно противоречил их понятиям о Нем. Многие с радостью бы приняли такого Царя Израилева, если бы Он всего только сошел с креста, если бы они только могли иметь Его Царство без тех скорбей, которыми и надлежало войти в него. Но суть дела была в том, что без креста не могло быть и Христа, не могло быть и венца. Желающие царствовать с Ним должны быть готовы и страдать с Ним, ибо Христос и Его крест не отделимы друг от друга в этом мире.
В-четвертых, они бросили Ему вызов, потребовав, чтобы Он сошел с креста. Но что стало бы тогда с нами и с делом нашего искупления и спасения? Если бы Он тогда, поддавшись этим насмешкам, согласился сойти с креста и оставить Свое дело неоконченным, то мы погибли бы навсегда. Но Его неизменные любовь и решимость поставили Его выше этого искушения и укрепили Его против него, так что Он не впал в искушение и не был смущен им.
В-пятых, они пообещали, что если Он сойдет с креста, то они уверуют в Него. Пусть Он только представит им это доказательство того, что Он Мессия, и они признают Его таковым. Когда до того они потребовали от Него знамения, Он сказал им, что то знамение, которое Он даст им, будет заключаться не в том, что Он сойдет с креста, а в том, что Он восстанет из гроба, — знамение, которое является большим в сравнении с остальными проявлениями Его силы и которое ожидать два-три дня у них просто недоставало терпения. Если бы Он все-таки сошел с креста, то они могли бы с достаточными для того основаниями заявить, что воины разыграли сцену пригвождения Его к кресту, как заявили они тогда, когда Он воскрес из мертвых, что ученики пришедши ночью, украли Его. Но обещать себе то, что мы уверуем в том случае, если у нас появятся такие-то и такие-то средства и побудительные причины для веры, которые мы сами выберем, тогда как мы не принимаем того, что Бог определил, есть не только очевидное проявление лукавства наших сердец, но и жалкое убежище или, скорее, отговорка упрямого, губительного неверия.
[2] Что Бог, Его Отец, не хочет спасать Его, ст. 43. «Он уповал на Бога, то есть делал вид, что уповает на Него; ибо Он сказал: Я Божий Сын». Те, кто называет Бога Отцом, а себя — Его чадами, тем самым исповедуют, что полагаются на Него, Пс 9:11. Итак, они высказывают суждение о том, что Он лишь обманывал Себя и других, когда выдавал Себя за такого любимца Неба; ибо если бы Он на самом деле был Сыном Божьим (как это похоже на аргументацию друзей Иова!), то Он не был бы предан на все эти страдания и тем более не был бы оставлен в них. Это было поражение костей Его (англ. меч в его костях. — Прим. переводчика.), на которое жалуется Давид (Пс 41:11), и это был обоюдоострый меч, ибо сказанное в Его адрес было нацелено на то, чтобы:
Во-первых, очернить Его и заставить стоящих здесь считать Его обманщиком и самозванцем, как если бы Его якобы ложное заявление о том, что Он Божий Сын, было сейчас действенным образом разоблачено.
Во-вторых, устрашить Его и заставить Его отчаяться и потерять упование на силу и любовь Своего Отца, чего, по мнению некоторых, Он страшился, благоговейно страшился, о чем молился и от чего был избавлен, Евр 5:7. Давид больше жаловался на старания его гонителей поколебать его веру и отнять у него надежду на Бога, нежели на их попытки поколебать его престол и отнять у него царство. Они говорили: «Нет ему спасения в Боге» (Пс 3:3) и: «Бог оставил его...» (Пс 70:11). В этом, как и в прочем, он выступал прообразом Христа. Более того, в этом знаменитом пророчестве о Христе Давид передает эти самые слова как звучащие из уст его врагов (Пс 21:9): «Он уповал на Господа, — пусть избавит его...» Вероятно, эти священники и книжники позабыли свой молитвослов или же они не захотели выражаться теми же словами, которые так точно отвечали прообразу и выражали данное пророчество, но да сбудутся Писания.
(3) В довершение всех этих поношений также и разбойники, распятые с Ним, не только не были злословимы так, как Он (как если бы они были святыми в сравнении с Ним), но, хотя и страдали вместе с Ним, присоединились к Его гонителям и поносили Его, точнее поносил Его только один из них, тот самый, который сказал: «Если Ты Христос, спаси Себя и нас» (Лк 23:39). Можно предположить, что из всех людей этот разбойник имел меньше всего оснований для того, чтобы насмехаться над Христом, и потому меньше всех остальных желал этого. Товарищи по несчастью, хотя их несчастья и разнятся между собой, обычно сочувствуют друг другу, и немногие, что бы они ни сделали до того испускают свой последний вздох с проклятиями на устах. Однако, по-видимому, самые действенные умерщвления плоти и самые смиренные укоры Провидения не в состоянии сами собой, без участия благодати Божьей, ни умертвить разлагающиеся начала души, ни пресечь нечестие нечестивых.
Так, поскольку наш Господь Иисус взял на Себя задачу удовлетворить Божье правосудие, требовавшее возмездия за оскорбление, причиненное Его чести грехами людей, Он и осуществил это, приняв бесчестье от людей. При этом Он не только лишил Себя того, что полагалось Ему, как Сыну Божьему, но и понес такое поругание, какого удостоиться могли бы только наихудшие из людей. Поскольку Он сделался грехом за нас, постольку же Он сделался и клятвой за нас, чтобы сделать укоры легкими для нас, если мы когда-нибудь подвергнемся им и услышим ложные обвинения в свой адрес за правду.
III. Далее следует описание того, как среди всех этих унижений и оскорблений, исходивших от людей, померкли небеса над нашим Господом Иисусом. Заметьте:
1. Чем был отмечен гнев небес — необычайным и чудесным затмением солнца, продолжавшимся в течение трех часов, ст. 45. Тьма была ἐπὶ πᾶσαν τὴν γῆν — пo всей земле; так понимает этот текст большинство истолкователей, хотя наш перевод сужает его значение до слов над той землей. Некоторые из писателей древности ссылаются на народные летописи, описывающие это необычайное затмение солнца, имевшее место перед смертью Христа, как хорошо известное событие, сообщившее тем частям света о наступлении чего-то великого. Это затмение было сродни обращению движения солнца в дни Езекии. Сообщается, что Дионис в египетском Гелиополисе заметил эту тьму и сказал: Aut Deus naturae patitur, aut mundi machina dissolvitur — To ли страдает Бог природы, то ли рушатся основания мира. Необычайный свет с неба возвестил о рождении Христа в этот мир (Мф 2:2), и потому вполне закономерным является то, что и Его смерть была отмечена необычайной тьмой, ибо Он есть Свет мира. Эти оскорбления, причиненные нашему Господу Иисусу, заставили небеса подивиться и ужаснуться и даже привели их в беспорядок и замешательство. Солнце никогда прежде не видело такого беззакония, как это, и потому скрылось, чтобы не видеть его. Эта удивительная, потрясающая тьма была послана для того, чтобы заградить уста тех богохульников, которые глумились над Христом тогда, когда Он висел на кресте. И, по-видимому, в тот момент она нагнала на них такой ужас, что, хотя сердца их и не переменились, они все же умолкли и пришли в недоумение, силясь понять, что бы это явление означало, пока наконец по истечении трех часов эта тьма не рассеялась, и тогда (как видно из ст. 47), подобно фараону, который ожесточался, когда казни заканчивались, они тоже ожесточили свои сердца. Но главное, что подразумевала собой эта тьма, заключалось в следующем:
(1) Христос вступил сейчас в открытое противостояние с властями тьмы. Ныне князь этого мира и его силы, мироправители тьмы века сего, должны были быть изгнаны вон, обобраны и побеждены. И, чтобы сделать эту победу более славной, Он сражается с ними на собственной их земле, предоставляет им все преимущества темноты, которые они могли бы иметь в борьбе против Него, отдает в руки их и ветер, и солнце и, тем не менее, поражает их и таким образом выходит из этой схватки больше чем просто победителем.
(2) Ему недоставало сейчас небесных утешений. Эта тьма ознаменовала ту темную тучу, которая нависла теперь над человеческой душой нашего Господа Иисуса. Бог повелевает солнцу Своему светить на праведных и неправедных, а наш Спаситель был лишен даже солнечного света, когда сделался грехом за нас. Приятно для глаз видеть солнце, но, поскольку теперь Его душа была преисполнена печалью и чаша Божьего негодования была наполнена для Него вином цельным, перестал на время светить даже солнечный свет. Когда земля отказала Ему в глотке холодной воды, небо отказало Ему в луче света. Чтобы избавить нас от тьмы внешней, Он Сам, погрузившись в пучину страданий, ходил во мраке, без света, Ис 50:10. В течение трех часов, пока продолжалась эта тьма, Он не произнес ни единого слова, но все это время пребывал в безмолвии, погрузившись в собственную Свою душу, переживавшую сейчас агонию, борясь с силами тьмы и находясь под печатью негодования Своего Отца, направленного не против Него Самого, а против человеческого греха, за который душа Его приносила теперь жертву умилостивления. Никогда еще, со дня сотворения человека Богом, не было на земле таких трех часов, никогда еще не видел мир такой мрачной и потрясающей сцены. Это был критический момент в великом деле искупления и спасения человека.
2. Как Он жаловался на это, ст. 46. Около девятого часа, когда небо начало проясняться, после долгой и безмолвной борьбы возопил Иисус громким голосом: Или, Или, лама савахфани? Эти слова переданы на арамейском языке (на котором они и были произнесены) потому, что они заслуживают особого внимания, а также для того, чтобы показать, как превратно истолковали их Его враги, заменив Или на Илия. Заметьте здесь:
(1) Откуда Он позаимствовал эту жалобу — из Пс 21:2. Крайне маловероятно, что Он (как прежде полагали некоторые) повторил весь псалом, однако таким образом Он все же указал на то, что к Нему следует относить весь псалом целиком и что Давид, находясь в духе, говорил в нем о Его унижении и возвышении. Эти и следующие за ними слова: ...в руки Твои предаю дух Мой — Он взял из псалмов Давида (хотя мог бы выразиться и собственными словами), чтобы научить нас тому, насколько полезно для нас Слово Божье, чтобы дать нам направление в молитве и чтобы рекомендовать нам использовать в наших молитвах выражения из Писания, которые могут подкрепить нас в немощах наших.
(2) Как Он произнес эти слова — громким голосом. Это свидетельствует о том, что Он испытывал мучительную боль и страдания, что в Нем по-прежнему оставалась сильна Его человеческая природа и что Его дух с великим рвением противостоял этому противодействию. Ныне исполнилось место Писания (Иоиль 3:15−16): Солнце и луна померкнут... И возгремит Господь с Сиона, и даст глас Свой из Иерусалима... Давид часто говорит о том, что он вопиет в молитве, Пс 54:18.
(3) В чем состояла эта жалоба — Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил? Странно слышать такую жалобу из уст нашего Господа Иисуса, о Котором мы точно знаем, что Он был избранным Божьим, к Которому благоволила душа Его (Ис 42:1), Тем, в Котором всегда пребывало Его благоволение. Отец и теперь любил Его, даже более того, Он знал, что Он потому любит Его, что Он жизнь Свою полагает за овец, и все же Он оставил Его, притом среди таких страданий! Несомненно, никогда и никто еще не испытывал такой скорби, как эта, выдавившая такую жалобу из уст Того, Кто, будучи полностью свободным от греха, никогда не смог бы стать ужасом для Себя Самого, но сердце знает свою горечь. И не удивительно, что такой жалобный вопль заставил землю трястись и камни расседаться, ибо этого достаточно для того, чтобы заставить зазвенеть в обоих ушах у того, кто услышит об этом, и о нем следует говорить с великим почтением.
Примечание:
[1] Наш Господь Иисус был на время оставлен Своим Отцом в Своих страданиях. Он Сам так сказал, и мы уверены в том, что Он не мог заблуждаться относительно того, что происходило с Ним в данный момент. Не то чтобы союз между Божественной и человеческой природой сколько-нибудь ослабел или пошатнулся, нет: Он сейчас Духом Святым приносил Себя в жертву; и не то чтобы ослабла любовь Отца к Нему или любовь Его к Отцу: мы уверены в том, что на уме у Него не были ни страх перед Богом, ни отчаяние от того, что Его расположение потеряно, ни адские муки; но Отец оставил Его, то есть:
Во-первых, Он предал Его в руки Его врагов и не выступил, чтобы избавить Его из этих рук. Он позволил силам тьмы выступить против Него и попустил им творить худшее из того, что они могли, поступать с Ним хуже, чем с Иовом. Ныне исполнилось место Писания (Иов 16:11): ...Бог... в руки нечестивым бросил меня... Ангел с небес не был послан, чтобы избавить Его, и друг на земле не поднялся, чтобы вступиться за Него.
Во-вторых, Он отнял у Него имевшееся до сих пор утешительное сознание того, что Он совершенно удовлетворен Им. Когда однажды душа Его возмутилась, Он услышал с неба глас, который и утешил Его (Ин 12:27−28); когда Он боролся в Гефсиманском саду, ангел с небес явился Ему и подкреплял Его; теперь же Он не имел ни того, ни другого. Бог сокрыл от Него лицо Свое и на время удалил в долину мрака Свои жезл и посох. Бог оставил Его не так, как оставил Саула, отдав его во власть непрекращающегося отчаяния, но как иногда оставлял Давида, покидая его во временном унынии.
В-третьих, Он излил на Его душу горечь Своего гнева на человека за грех. Христос сделался Грехом за нас, Проклятием за нас, и потому, хотя Бог и любил Его, как Сына, в тот момент Он с неодобрением смотрел на Него, как на Поручителя за грешников. Ему угодно было согласиться с происходящим и отказаться от того противодействия Своей участи, которое Он мог бы оказать; потому что Он желал покориться и этой части Своего предприятия точно так же, как прежде Он покорился всем остальным частям его, хотя в Его власти было избежать этой участи.
[2] То обстоятельство, что Христос был оставлен Своим Отцом, больше всего усугубляло Его страдания и вызывало в Нем наибольшие жалобы. Об этом Он высказался с выражением наисильнейшей скорби. Он не сказал: «Почему Меня бичуют? И почему на Меня плюют? И почему пригвождают Меня к кресту?» Он не сказал также и ученикам, когда те отвернулись от Него: «Для чего вы Меня оставили?» Но когда Его Отец отстранился от Него, Он возопил, ибо это было тем, что добавило полыни и желчи в Его страдание и бедствие. Это самое подняло воды до души Его, Пс 68:2−4.
[3] Наш Господь Иисус даже и тогда невзирая ни на что продолжал держаться Отца как Своего Бога, когда был оставлен Им. Он говорит: «Боже Мой, Боже Мой, хотя Ты и оставляешь Меня, Ты все равно Мой». Христос был Божьим рабом, совершающим дело искупления, Ему Он должен был возместить причиненный грехом ущерб, Им Он должен был быть совершен и увенчан, и на этом основании Он называет Его Своим Богом; ибо Он теперь исполнял волю Его. См. также Ис 49:5−9. То обстоятельство, что даже в глубине Его страданий Бог оставался Его Богом, поддерживало и укрепляло Его, и Он твердо держится за это.
(4) Посмотрите, как Его враги нечестиво подшутили и посмеялись над этой жалобой, ст. 47. Они говорили: Илию зовет Он. Одни полагают, что то была невежественная ошибка римских воинов, слышавших разговоры об Илии и об ожидании иудеями пришествия Илии, но не знавших значения слов Или, Или и потому неверно истолковавших эти слова Христа, возможно, потому, что они не услышали окончания сказанного Им из-за шума волнующегося народа.
Примечание: многие из укоров, направляемых в адрес слова Божьего и народа Божьего, берут свое начало в грубых ошибках. Божественные истины часто искажаются вследствие незнания языка и стиля Писания. Слышащие только наполовину извращают слышанное. Другие же считают, что то было умышленное искажение Его слов какими-то иудеями, очень хорошо понявшими, что Он говорит, но хотевшими посмеяться над Ним, повеселиться самим и повеселить своих товарищей и представить Его в ложном свете, как того, кто, будучи оставленным Богом, был вынужден обратиться за человеческой помощью. Возможно, они тем самым также намекали на то, что Тот, Кто прежде Сам претендовал на звание Мессии, теперь был бы рад выразить Свою признательность Илии, которого считали только предвестником и предтечей Мессии.
Примечание: нет ничего нового в том, что самые благочестивые высказывания лучших из людей высмеиваются нечестивыми насмешниками и подвергаются ими оскорбительным извращениям. Не следует считать странным также и то, что хорошо сказанное в молитве и проповеди оказывается неправильно истолковано и обращено нам в упрек. Так точно извращали и слова Христа, хотя Он говорил так, как никогда не говорил ни один из людей.
IV. Жестокое утешение, предложенное Ему Его врагами в этой агонии, утешение, которое мало чем отличалось от всех предшествующих унижений.
1. Кто-то давал Ему пить уксуса, ст. 48. Вместо того чтобы предложить Ему какой-нибудь стимулирующий напиток, который бы освежил и обновил Его силы, ослабленные этим тяжелым бременем, они ложно дразнили Его тем, что не только увеличивало тот позор, которым они срамили Его, но и слишком явственно изображало ту чашу опьянения, которую Его Отец вложил в руку Его. Один из них побежал за уксусом, желая показаться услужливым, в действительности же радуясь возможности унизить и оскорбить Его и боясь, как бы кто-то другой не опередил его.
2. Другие, также с целью оскорбления и глумления над Ним, отправляют Его к Илии (ст. 49): «Постой; посмотрим, придет ли Илия спасти Его. Оставим Его одного, Его положение безнадежно, ни небеса, ни земля не в силах помочь Ему. Не будем ничего делать для того, чтобы либо ускорить Его смерть, либо задержать ее наступление. Он обратился за помощью к Илии, пусть к Илии и отправляется».
Ст. 35−38 Распявшие же Его делили одежды Его, бросая жребий; и, сидя, стерегли Его там; и поставили над головою Его надпись, означающую вину Его: Сей есть Иисус, Царь Иудейский. Тогда распяты с Ним два разбойника: один по правую сторону, а другой по левую
То, что они делили одежды Его по жребию, а не разрывали их, означает постоянную нетленность тела Христа. И вот, с древа свисает спасение и жизнь всего живого, слева и справа пригвождены воры, указывая всему роду человеческому, что он призван к таинству страданий Господа.
Источник: Комментарий на Евангелие от Матфея.
А после того, как они распяли Его, разделили Его одежды, бросая жребий, так что исполнилось сказанное чрез пророка, который говорит: Разделили между собою одежды Мои, и об одежде Моей бросали жребий. — И это было предсказано в том же псалме: Делят ризы мои между собою, и об одежде моей бросают жребий (Пс 21:19).
Ст. 35−38 Распявшие же Его делили одежды Его, бросая жребий; и, сидя, стерегли Его там; и поставили над головою Его надпись, означающую вину Его: Сей есть Иисус, Царь Иудейский. Тогда распяты с Ним два разбойника: один по правую сторону, а другой по левую
И доныне есть те, кто, не имея Самого [Господа], имеет одежды, то есть слова, заключенные в Писаниях, и то не в полной мере, а отчасти. Тем не менее пророк называет тайной то, что ныне исполнилось. Разорвана ли какая-то одежда Его при этом дележе, или осталась каждая из них целой, как была, и какие это были одежды, об этом не написано у трех евангелистов От Иоанна мы узнаем, что воины же, когда распяли Иисуса, взяли одежды Его и разделили на четыре части, каждому воину по части, и хитон; хитон же был не сшитый, а весь тканый сверху. Итак сказали друг другу: не станем раздирать его, а бросим о нем жребий (Ин 19:23−24). Значит, они не все получили его, но тот, кто вытянул жребий. И если кто рассуждает о различии тех, которые имеют одежды Господа, тот, без сомнения, обнаружит, что не имеющие Самого [Господа] в своих учениях, тем не менее имеют Его хитон, весь тканый сверху, а другие — не его, а какую-то частицу Его одежды.
Притворно или искренно проповедуется о Христе, все Писание свидетельствует о Его Царстве: будь то на греческом, или латинском, или еврейском. И на венце над головою Его было написано: «Сей есть Иисус, Царь Иудейский». И поскольку не находилась никакая другая причина Его смерти (ибо ее не было), единственная причина состояла в том, что Он был Царь Иудейский, о чем Он и сказал, говоря: Он поставил Меня Царем над Сионом, святою горою Его. Первосвященник, согласно букве закона, носил на своей голове изображение знака: освящение Господне, написанное на металлическом листе, а истинный Первосвященник и Царь Иисус имеет на кресте надпись: «Сей есть Иисус, Царь Иудейский» и, восходя к Отцу и принимая Отца, имеет Его в Себе вместо букв и названия. <…>
Источник: Комментарии на Евангелие от Матфея
Распеншии же Его разделиша ризы Его, вергше жребия
Весьма близко к этому говорит и Лука (23, 34). Марк (15, 24) сказал: метающе жребий о них, кто что возмет. Но эти евангелисты просто и не разграничивая написали, что распинатели разделили и что бросали жребий, а Иоанн (19, 23−24) об этом предмете написал яснее: воины же, егда пропяша Иисуса, прияша ризы Его и сотвориша четыре части, коемуждо воину часть, и хитон: (т.е. прияша) бе же хитон нешвен, свыше исткан весь. Реша же к себе: не предерем его, но метнем жребия о нем, кому будет: да сбудется Писание глаголющее: разделиша ризы Моя себе и о иматисме Моей меташа жребия. Одни только одежды Иисуса Христа были разделены, хотя они были и хуже одежд разбойников, чтобы исполнилось пророчество о них Давида. Разделяли их, конечно, насмехаясь, как будто царские одежды; но все это устроилось так, чтобы исполнилось, как сказано, пророчество о них. Однажды разделили, а о несшитом хитоне, который пророчество назвало одеждою (ιματισμον), бросали жребий. Но сколько было одежд, этого не указал ни один из евангелистов Некоторые говорили, что их было пять: четыре были разделены между четырьмя воинами, а пятый был этот несшитый хитон. Но это мнение представляется невероятным, особенно в виду того, что Спаситель довольствовался малым, между тем как во столько одежд не одевался никто даже из других людей. Поэтому мы предполагаем, — и может быть, это не слишком далеко от действительности, — что всех одежд было три: одна — вот этот несшитый хитон, прямо прилегающий к телу, затем другая одежда на этом хитоне и, наконец, поверх этих двух — третья, верхняя… Этот хитон, по преданию Отцов, был делом Богоматери; он был соткан с самого верху, т.е. ткань начиналась от шеи и шла вплоть до ног. На этом основании изъясняют его аллегорически, говоря, что воспринятая от Богоматери только плоть была соткана свыше, т.е. с неба имела соткавшее ее Божество, или — была соткана Богом, а не человеческим семенем. Две другие одежды распинатели разделили на четыре части, предварительно разодрав их, Сказав относительно несшитого хитона: не предерем его, показали, что другие одежды они разодрали. Поделили их не так, как драгоценные одежды, и не удержались от того, чтобы их не разорвать, но делили насмехаясь, как выше было сказано. Как будто не имеющие никакой цены разделили драгоценные одежды, чрез которые совершились столь великие чудеса; но и тогда сила их удерживалась. Некоторые недоумевают, как это оказалось, что Иисус Христос, дав апостолам заповедь не приобретать двух одежд (χιτωνας), Сам имел больше? Таким следует ответить, что и Сам имел один только хитон, который непосредственно прилегает к телу, а остальные одежды были не хитоны, а верхние; только нижняя одежда есть, собственно, хитон. Так нужно думать и относительно остальных одежд (т.е. что каждой из них было по одной). Смотри, как все тело Спасителя было поругано: голова — терновым венцом и ударами трости, лицо заплеваниями, ланиты — ударами, уста — желчью и уксусом, ухо — бранью, шея — заушениями, спина и грудь — бичеванием, руки и ноги — гвоздями, ребро — копьем, как повествует Иоанн (19, 34); остальные части — одеянием в хламиду и обнажением, а все тело — торжественным распятием. Поэтому, когда нас поносят, бесчестят или выставляют на позор, то и мы, помня все это, отвергнем всякое раздражение, имея в виду то, что Иисус Христос был Бог, а мы — люди, Он Владыка, а мы рабы, Он безгрешен, а мы грешны, Он пострадал от слуг, а мы от сослужителей, Он пострадал за нас, а мы за себя, Он — пред иудеями, римлянами и греками, а мы пред немногими, или по крайней мере не пред столь многими. (Толкование святого Максима): Сотканный сверху хитон есть связь между собою и ткань добродетелей, сотканная благодатью свыше и покрывающая собою наш разум; этот хитон часто снимают с нас убийцы наши — демоны чрез небрежение и леность, но им не позволяется раздирать его так, чтобы мы вовсе уже не знали добродетели; поэтому мы всегда знаем добродетель, хотя и не облекаемся ее покровом. Разорванные одежды означают внешнюю одежду чувственных богатств, разделяемую на четыре стихии мира; страстно пользоваться ими убеждают нас люди, издевающиеся над нами и осквернившие себя убийством. В другом смысле — сотканным сверху хитоном может быть душа каждого человека, как вдохнутая в него свыше: она не сшита, как простая и не сложная, — не разрываема, как бессмертная, а разделенная одежда — это тело, как разлагающееся посредством тления на четыре стихии.
Распявшие же Его делили одежды Его, бросая жребий
(Мк 15:24; Лк 23:34; Ин 19:23). Порядок событий у синоптиков сравнительно с Иоанном изменен. У Иоанна (19:18−22) помещены здесь рассказы о распятии со Христом двух разбойников и прикреплении ко кресту надписания вины Христа, и только уже после этого Иоанн рассказывает о разделении одежд Христа; потом, что воины стерегли Христа (только у Мф 36), затем о крестной надписи и, наконец, о распятии вместе со Христом двух разбойников. Если признать порядок у Иоанна точным, то рассказы синоптиков следует расположить в таком порядке: Ин 19:18 — Мф 27:38 — Мк 15:27 — Лк 23:33 (с добавлением Лк 23:34); Ин 19:19 — Мф 27:37 — Мк 15:26; Лк 23:38. Затем у одного только Иоанна рассказ 19:20−22, а 23 стих Иоанна совпадает с Мф 27:35 — Мк 15:24 — Лк 23:34. Выделяя одного Матфея, находим, что, при соглашении с Иоанном, порядок событий должен быть таков: Мф 27:38, 37, 35 и 36.
Одежды осужденных, как это бывает и теперь, принадлежали палачам Впрочем, Эдершейм замечает: “обыкновенно думают, что таков был всеобщий римский обычай. Но на это нет никаких доказательств, а позднее это было ясно воспрещено (Ulpianus, Digest. 48:20, 6). Но если было воспрещено, то, стало быть, обычай существовал раньше. Из сообщения Иоанна (19:23) видно, что одежды Христа были разделены на четыре части потому, что распятие совершенно было четырьмя воинами (quaternion). Другие евангелисты об этом не говорят, ограничиваясь только замечанием, что воины делили одежды Христа. К этим словам у Матфея и Марка сделана была древняя прибавка “да сбудется реченное… бросали жребий,” заимствованная из Пс 21:19, подлинная у Иоанна (19:24), но правильно выпущенная у Матфея (Мк 15:28 не однозначно достоверен), как в русском, так и в славянском текстах. Таким образом, сообщая о разделении одежд, Матфей и Марк, очевидно, не думали о том, что здесь исполняется, и притом весьма удивительно и оригинально, древнее пророчество. Об этом вспомнил, и притом гораздо позже, один только Иоанн. Мнения о том, распят ли был Христос совершенно нагим, или так, как Он изображается на кресте, с “лентием” (lenteum), разнятся. Обыкновенно пред распятием с осужденных снимали все одежды, Афанасий Великий, Амвросий, Августин и др. утверждали, что Христос был распят совершенно обнаженным; действительно, ничем нельзя доказать, что он имел subligaculum. Только в апокрифическом Евангелии Никодима сказано, что «expoliaverunt eum vestimentis et praecinxerunt lenteo et coronam de spinis imposuerunt super caput ejus.» “После того, как насмеялись над Ним, повели Его на распятие и, обнаживши Его, взяли себе одежды Его и, севши, выжидали, когда Он испустит дух. И разделили одежды Его, как это обыкновенно бывает с осужденными самого низкого рода, с отверженными, с беззащитными и беспомощными; разделили те ризы, которые произвели столько чудес и которые, однако же, не оказывали тогда никакого действия, так как Христос удерживал Свою неизреченную силу” (Иоанн Златоуст).
Источник: Толковая Библия.
Ст. 35−43 Распявшие же Его делили одежды Его, бросая жребий; и, сидя, стерегли Его там; и поставили над головою Его надпись, означающую вину Его: Сей есть Иисус, Царь Иудейский. Тогда распяты с Ним два разбойника: один по правую сторону, а другой по левую. Проходящие же злословили Его, кивая головами своими и говоря: Разрушающий храм и в три дня Созидающий! спаси Себя Самого; если Ты Сын Божий, сойди с креста. Подобно и первосвященники с книжниками и старейшинами и фарисеями, насмехаясь, говорили: других спасал, а Себя Самого не может спасти; если Он Царь Израилев, пусть теперь сойдет с креста, и уверуем в Него; уповал на Бога; пусть теперь избавит Его, если Он угоден Ему. Ибо Он сказал: Я Божий Сын
Начались крестные муки Божественного Страдальца. Распявшие же Его четыре воина, окончив свое дело, делили одежды Его, которые, по римскому закону, поступили в их собственность: верхнюю одежду, сандалии, пояс, головной покров, все поделили на четыре части, раздирая на части то, что не могло достаться одному; но хитон (нижнюю одежду) им жаль было рвать: он был не шитый, а весь тканый сверху донизу: это был дар и труд Его любящей Матери. Воины решили затруднение, бросая жребий, кому достанется 1).
Они, конечно, действовали по своему расчету, может быть, даже с грубыми насмешками, как будто делили царские одежды; но воля Божия творила свое: через это с поразительной точностью сбылось пророчество, за много веков до того изреченное устами Давида: «делят ризы мои между собою и об одежде моей бросают жребий» (Пс 21:19). «Разделяли те ризы, — говорит святитель Златоуст, — которыми произведено столько чудес, и которые, однако же, не оказывали тогда никакого действия: Христос удерживал Свою неизреченную силу». Так одно за другим исполнялись все ветхозаветные пророчества у креста Христова, показывая, что этот крест был делом не буйства человеческого, а премудрости Божией. И cидя, у подножия креста, воины стерегли Его там; стерегли, чтобы кто-нибудь не снял Его с креста, чтобы не произошло каких-либо безпорядков от толпы народной. И поставили (прикрепили) над головою Его, на верхнем роге креста, надпись на выбеленной дощечке, означающую вину Его: Сей есть Иисус, Назарянин, Царь Иудейский. Эту надпись Пилат приказал сделать нарочито на трех языках: еврейском, греческом и латинском, чтобы и все, пришедшие из далеких стран по случаю Пасхи, плохо понимавшие язык еврейский, могли читать ее. Эту дощечку несли впереди Господа, когда вели Его на Голгофу, а может быть она повешена была тогда на шее Его. Только тогда, когда эта дощечка была прибита над главою Господа, Иудеи заметили, как зло посмеялся над ними Пилат. По смыслу надписи, которую «читали многие из Иудеев, потому что место… было недалеко от города», выходило, что Иисус Христос есть действительно Царь Иудейский, Которого подданные или не смогли защитить, или же изменнически предали, а не самозванец, как представляли Его Пилату первосвященники. Пришлые Иудеи могли укорять их за поругание Царя Иудейского, а язычники — смеяться над ними. Эта мысль совершенно отравила дикое торжество врагов Господних и они отправились к Пилату с просьбой переменить эту, возмущавшую их надпись. «Не пиши», — говорили они, — «Царь Иудейский, но что Он говорил: Я Царь Иудейский. Пусть каждый знает, что мы не признавали Его Царем, а Он Сам выдавал Себя за Мессию». Но Пилат ответил им: «что я написал, то написал» (Ин 19:21), т.е. переменять не стану. И первосвященники со стыдом и досадой возвратились на Голгофу, чтобы вознаградить свое безчестие клеветами и насмешками над распятым Иисусом. «Пилат, — говорит блаженный Августин, — что написал, то написал; так, как Господь — что сказал, то сказал. Он сказал: Я Царь, поставленный над Сионом; сказал, что Ему должно пострадать, чтобы войти в славу Свою. Оставалось провозгласить нового Царя. И Пилат, язычник, торжественно провозглашает Его, наперекор властям Иудейским.
Здесь и пророческий символ событий, которые скоро последовали. Народ Иудейский увидел и, к посрамлению своему, видит, как народы языческие один за другим признают распятого Иисуса своим Царем, Спасителем и Господом». Тогда, после распятия Иисуса Христа, распяты с Ним два разбойника: один по правую сторону, а другой по левую, чтобы Святый святых и на кресте представился как бы преступнейшим из злодеев, главой разбойников. Диавол, по замечанию святителя Златоуста, хотел через это помрачить славу Господа, но, сам не зная, увеличил ее, потому что через это самое исполнилось одно из пророчеств о том, что Иисус Христос будет вменен с беззаконными. Древнее предание называет разбойника, распятого по правую сторону Господа — Дисмасом, а по левую — Гестасом. Вероятно, это были сообщники Вараввы в мятеже и убийствах. У подножия креста раздается своего рода проповедь об Иисусе — это ругательства и насмешки над Ним. Проходящие же злословили Его, кивая, в знак презрения, головами своими и говоря: Разрушающий храм и в три дня Созидающий! Если ты действительно такой великий Чудотворец, то спаси Себя Самого; если Ты Сын Божий, сойди теперь с креста. Какой же Ты Сын Божий, если не можешь даже Себя Самого спасти от крестного позора и смерти?.. Нетрудно угадать, чей это голос раздается из толпы мимо проходящих. Это кричат те же наемные слуги синедриона, те же лжесвидетели, которые уже клеветали на Господа прошлой ночью в первом собрании синедриона Теперь им подсказали владыки их, что кричать; с какой точностью исполнялось то, что говорил о Себе Мессия устами Давида: «Все, видящие меня, ругаются надо мною, говорят устами, кивая головою» (Пс 21:8). А это — «сойди с креста» — как напоминает оно то сатанинское предложение, еще в начале служения Иисуса Христа, во время Его сорокадневного поста: «если Ты Сын Божий, бросься вниз!» Ясно, что и теперь устами слуг саддукейских говорил тот же адский искуситель, предлагая Господу нашему мысль употребить Свою всемогущую силу для избавления Себя от нестерпимых крестных мук… Присутствие духа адского, сатанинского, с особенной силой чувствуется в этих злорадных издевательствах над страждущим Господом нашим и ужас невольно приводит душу в содрогание при размышлении о них. Видимо, сатана пытался проникнуть в святейшую душу Его со своими богопротивными помыслами…
Подобно и первосвященники (наконец, и сами первосвященники не утерпели: не стыдясь своих седых волос, не щадя своего почтенного сана, они становятся наряду со своими низкими прислужниками) с книжниками и старейшинами и фарисеями, со всеми членами своего верховного судилища, насмехаясь над чудесами Иисуса Христа, друг другу говорили: смотрите, других спасал Он от разных бед, страданий, опасностей, а Себя Самого не может спасти. Пусть спасет Себя, если Он действительно Христос, Божий избранный! Люди книжные и говорят по книжному. Избранником Божиим называется Христос у пророка Исайи (Ис 42:1). Видно, хотят показать народу, что они знают Писание, исследовали его и, значит, знают, что говорят, — надо им верить! Да и много ли нужно, если Он действительно есть Мессия, чтобы доказать это? Если Он Царь Израилев, как написал над Ним Пилат, пусть теперь, сейчас же, сойдет с креста, и мы уверуем в Него, примем Его за Мессию. «Но хвалясь знанием Писаний, — говорит Филарет, архиепископ Черниговский, — эти слепые учителя народа на самом деле не хотели знать Писаний. Что говорит Давид о Мессии? Его псалом 21 все издревле признавали за песнь о Мессии. А в этом псалме Мессия-страдалец говорит: «пронзили руки мои и ноги мои» (Пс 21:17). Во времена Давида вовсе была неизвестна казнь распятия. Ясно, как нельзя более, что Давид в духе пророческом видит в отдаленном будущем судьбу Мессии, — видит то, что теперь совершилось над Иисусом стараниями синедриона». Но даже припоминая пророчества о Мессии, фарисеи с насмешкой прилагают их теперь к страждущему Господу и тем поразительно исполняют эти пророчества: уповал на Бога, повторяют они хулу, которую в псалме у Давида произносят нечестивые в оскорбление Мессии; пусть теперь избавит Его, если Он угоден Ему. Ибо еще так недавно, в нашем присутствии, Он сказал: Я Божий Сын. Разве Отец оставил бы Сына в таком положении? «О, скверные и пребеззаконные! — восклицает святитель Златоуст, — пророки разве не были пророками, или праведники праведными оттого, что Бог не исхитил их от напастей? И они также страдали. Что может сравниться с вашим безумием? Если их слава не омрачилась бедствиями, тем более не надлежало вам соблазняться о Христе, Который и делами и словами искоренил в нас эту мысль». «Не человеки на Голгофе ругаются Божию величеству, — говорит святитель Филарет Московский, — Божий Промысл посмевается буйству человеческому, без нарушения свободы заставляя его служить высочайшей Своей премудрости; не лукавые рабы прехитряют Господа; всеблагий Отец не щадит Сына, чтобы не погубить рабов лукавых.
Не вражда земная уязвляет любовь небесную; небесная любовь скрывается во вражду земную, чтобы смертью любви убить вражду и распространить свет и жизнь любви сквозь тьму и сень смертную. Таким образом, то, чего не хотели, не могли, не знали, перед целым светом совершилось теми самыми, которые не хотели, не могли, не знали»…
Источник: Троицкие листки. №801−1050.
Вам будут доступны следующие комментарии:
• Заметки Барнса
• Комментарий Бенсона
• Кембриджская Библия для школ и колледжей
• Комментарий Кларка
• Синопсис Библии Дарби
• Комментарий Библии Экспозитора
• Словарь текстов Экспозитора
• Женевская учебная Библия
• Экспозиция Библии Гилла
• Джеймисон-Фоссет-Браун
• Полный комментарий Мэтью Генри
• Комментарий Мэтью Пула
• Библия проповедей – Николл
• День за днем по Библии – Мейер
• Заметки Уэсли
• Комментарий Кейла и Делича к Ветхому Завету
• «Гномон Нового Завета» Бенгеля
• «Греческий Завет» (Николл, Робертсон)
• Комментарий Нового Завета ICC
• Комментарий Нового Завета Мейера
• «Новый Завет» народный (Бартон Джонсон)
• «Слововедение» Винсента