I. Христа предают Пилату, чтобы он исполнил приговор, вынесенный Ему ими. Около ста лет до времени описываемых событий Иудея была завоевана Помпеем, с тех пор она платила дань Риму, а недавно была сделана частью провинции Сирии. С этого времени она находилась под управлением правителя Сирии, в распоряжении которого было несколько прокураторов, ведавших, главным образом, вопросами государственных сборов, но иногда, как это было в конкретном случае с Пилатом, прокураторы наделялись всей властью правителя. Было совершенно очевидно, что отошел скипетр от Иуды, и потому теперь должен был прийти Примиритель, согласно пророчеству Иакова, Быт 49:10. Римские писатели того времени характеризуют Пилата как человека грубого и высокомерного, своевольного и непримиримого, непомерно алчного и деспотичного. Иудеи питали к нему крайнюю неприязнь и очень тяготились его правлением, но, несмотря на это, использовали его как орудие для осуществления своих злобных намерений против Христа.
1. Они связали Иисуса. Его связали еще во время ареста, но Его либо развязали тогда, когда Он предстал перед советом, либо связали еще сильнее теперь. Объявив Его виновным, они связали Ему за спиной руки, как обычно поступали с осужденными преступниками. Он уже был связан узами любви к человеку и узами взятого Им на Себя обязательства, в противном случае Он, подобно Самсону, быстро разорвал бы эти узы. Мы были закованы в узы неправды, содержались в узах нашего греха (Притч 5:22), но Бог возложил ярмо беззаконий наших на шею Господа Иисуса (Плач 1:14), чтобы мы освободились Его узами так же, как и исцелились Его ранами.
2. Они отвели Его с торжеством, повели Его, как овцу на заклание; так, от уз и суда Он был взят, Ис 53:7−8. От дома Каиафы до дома Пилата было около одной мили. Следуя по этому маршруту, они вели Его по улицам Иерусалима, уже с утра наполнявшимся народом, чтобы таким образом сделать Его зрелищем для мира.
3. Они предали Его Понтию Пилату в соответствии со словом Христа, которое Он часто говорил, что Ему должно быть предану язычникам. Как иудеи, так и язычники противились суду Божьему и были заключены под грехом, но Христу надлежало стать Спасителем как иудеев, так и язычников. Поэтому и судим Он был как иудеями, так и язычниками; и те, и другие приняли участие в убиении Его. Посмотрите, как эти коррумпированные церковные вожди злоупотребляли гражданским судьей, используя его для того, чтобы его рукой исполнять свои несправедливые законы и налагать жестокие решения, которые они написали, Ис 10:1. Так папские власти навязывали свою волю царям земли и обрекали их на тяжкую работу по истреблению мечом войны, также как и мечом правосудия, тех, кого они, справедливо или не справедливо, объявляли еретиками в ущерб собственным своим интересам.
II. Иуда возвращает деньги, которые ему заплатили за то, чтобы он предал Христа, и в отчаянии вешается. Обвиняя Христа, первосвященники и старейшины опирались на то, что собственный Его ученик предал Его им, однако теперь, в самом разгаре судебного разбирательства, эта их опора рухнула и даже Иуда оказался для них свидетелем невиновности Христа и памятником Божьего правосудия, что послужило:
1. К прославлению Христа среди Его страданий; это была одна из Его побед над сатаной, вошедшим в Иуду.
2. К уведомлению Его преследователей, лишавшему их всякого извинения. Если бы их сердца не были совершенно настроены делать это зло, то последующие слова и поступки Иуды, возможно, и остановили бы начатое судебное преследование.
(1) Посмотрите, как покаялся Иуда. Он покаялся не так, как Петр, который покаялся, уверовал и был прощен; Иуда покаялся, впал в отчаяние и погиб. Теперь заметьте здесь:
[1] Что привело его к покаянию. Побудительной причиной стало то обстоятельство, когда он увидел, что Он осужден. Иуда, вероятно, думал, что Христос либо избавится от их рук, либо так защитится в их суде, что сможет избежать осуждения. И тогда Христос снова будет в почете, иудеи же будут посрамлены, а у него будут деньги, и никто никакого вреда от его предательства не понесет. Однако у него не было оснований для таких надежд, потому что он множество раз слышал от своего Учителя, что Ему надлежит быть распяту. Тем не менее, он, вероятно, все же имел такие надежды, но, когда события стали развиваться не так, как он тщетно представлял себе, когда он увидел, что на Христа обрушился такой мощный поток и Он подчинился ему, тогда он ужаснулся.
Примечание: кто оценивает свои поступки по их последствиям, а не соизмеряет их с требованиями Божьего закона, тот убедится, что он ошибся в своих оценках. Путь греха ведет вниз, и если мы сами не можем остановиться на нем, то насколько труднее остановить на нем тех, кого мы толкнули на греховный путь. Он раскаялся, то есть исполнился печалью, страданием и негодованием на самого себя, когда поразмыслил над тем, что сделал. Когда он испытывал искушение предать своего Учителя, тридцать серебреников выглядели такими чистыми и сверкающими, подобно вину, когда оно краснеет и искрится в чаше. Но когда дело было уже сделано, а деньги уплачены, это серебро вдруг превратилось в окалину; как змей, оно укусило и ужалило, как аспид. Пробудившаяся совесть краской залила его лицо: «Что я наделал! Какой я безумец, какой я негодяй, что за такой бесценок продал своего Учителя и все свое утешение и счастье в Нем! На мне лежит вина за все эти оскорбления и пренебрежения, причиненные и выказанные Ему. Это я виноват в том, что Его связали и осудили, что на Него плевали и что Его били. Я и не думал, что все так кончится, когда заключал эту нечестивую сделку; как глуп был я и как невежествен, словно грубое животное». Теперь он проклинал ящик, который носил; деньги, которых жаждал, священников, с которыми имел дело, и день, в который родился. Воспоминания о благости к нему Учителя, которую он так низко оценил, о милосердии, которое он с презрением отверг, о справедливых предостережениях, которыми он пренебрег, ужесточили и обострили в нем сознание своей вины. Теперь он мог убедиться в справедливости слов своего Учителя: «...Лучше было бы этому человеку не родиться».
Примечание: вкус греха очень быстро меняется. Хотя бы он был утаен под языком, как лакомый кусок, в утробе он все же превратится в желчь аспидов (Иов 20:12−14), подобно книжке Иоанна, Откр 10:9.
[2] В чем выразилось его покаяние.
Во-первых, он возвратил деньги. Он возвратил тридцать сребреников первосвященникам и старейшинам, когда они все вместе были в храме. Теперь эти деньги жгли его совесть и мучили его с такой же силой, с какой некогда грели его душу.
Примечание: то, что приобретается неправедным путем, никогда не приносит добра приобретающим его, Иер 13:10; Иов 20:15. Если бы Иуда покаялся и возвратил деньги прежде, чем предал Христа, то он, возможно, получил бы от этого утешение, тогда бы он примирился, пока еще был на пути; но теперь было уже слишком поздно, теперь он ничего, кроме ужаса, не мог приобрести своими действиями, десять тысяч раз сожалея о том, что вляпался в эту историю. См. Иак 5:3. Он возвратил деньги.
Примечание: добытое несправедливым путем не следует хранить у себя, ибо это означает оставаться в том грехе, посредством которого оно было приобретено, а такое признание своей вины не совместимо с покаянием. Он возвратил деньги тем, от кого их и получил, чтобы они знали, что он раскаялся в своей сделке с ними.
Примечание: те, кто способствовал и утверждал других в их грехе, должны, когда Бог дает им покаяние, уведомить об этом тех, в чьих грехах они участвовали, чтобы пример первых мог привести вторых к покаянию.
Во-вторых, он исповедал свой грех (ст. 4): «Согрешил я, предав Кровь невинную».
1. К славе Христа он объявляет Его кровь невинной. Если бы Он был повинен в каких-нибудь греховных действиях, то Иуда, как Его ученик, конечно же, знал бы о том и, как Его предатель, конечно же, открыл бы это; но он, добровольно и без всякого принуждения к тому, заявил о Его невиновности перед лицом тех, кто перед этим объявил Его виновным.
2. К своему собственному позору он исповедует, что согрешил, предав эту кровь. Он не перекладывает своей вины на кого-то другого, не говорит: «Вы согрешили, наняв меня для этого дела», а берет всю вину целиком на себя: «Я согрешил, сделав это». Так далеко дошел Иуда в своем покаянии, и тем не менее оно не было ко спасению. Он исповедал свой грех, но не перед Богом, он не пошел к Нему и не сказал: «Я согрешил, Отче, против неба». Он исповедался в том, что предал кровь невинную, но не исповедался в том грязном сребролюбии, которое и было корнем этого зла. Есть те, кто предает Христа, но, несмотря на это, оправдывает себя, уступая, таким образом, даже Иуде.
(2) Посмотрите, как первосвященники и старейшины отнеслись к покаянному признанию Иуды. Они сказали: «Что нам до того? смотри сам». Он сделал их своими исповедниками, и то, что они сказали ему, было отпущением грехов, данным ими ему. Действуя таким образом, они более уподобляли себя служителям бесов, нежели священникам святого Бога живого.
[1] Посмотрите, как равнодушно они говорят о предании Христа. Иуда сказал им, что кровь Христа была невинной кровью, а они сказали: «Что нам до того?» Неужели для них ничего не значило то, что они жаждали этой крови, и наняли Иуду, чтобы он предал им ее, и теперь осудили ее на то, чтобы она была несправедливо пролита? Неужели это для них ничего не значит? Неужели это не сильно было остановить то насилие, с которым они вели Его дело, неужели это не сильно было предупредить их остеречься делать то, что они делают с этим Праведником? Так безумцы насмехаются над грехом, как будто они никому не причинили никакого вреда и сами не подверглись никакой опасности от того, что совершили величайшее нечестие. Так, многие пренебрежительно относятся к Христу распятому; что им до того, что Он столько пострадал?
[2] Посмотрите, как равнодушно они говорят о грехе Иуды. Он сказал: «Согрешил я...», а они сказали: «Что нам до того? Какое нам дело до твоего греха, что ты говоришь нам о нем?»
Примечание: думать, что грехи других людей нас не касаются, особенно те грехи, которым мы каким-то образом содействуем или в которых мы участвуем, есть безумие с нашей стороны. Разве ничего не значит для нас то, что Бог бесславится, душам причиняются раны, сатана и его интересы удовлетворяются и что мы помогали и содействовали этому? Разве ничего не значит для Ахава то, что старейшины Изрееля, желая угодить Иезавели, убили Навуфея? Да, он убил, ибо он вступил в наследство, 3Цар 21:19. Вину за грех не так легко переложить на кого-то, как думают некоторые. Они говорят Иуде, что если в этом деле была какая-то неправда, то пусть он сам смотрит, пусть сам несет за это вину.
Во-первых, потому, что это он предал Его им. На нем, действительно, было более греха (Ин 19:11), но из этого вовсе не следовало, что на них вообще греха не было. Попытка приуменьшать свой собственный грех путем усугубления грехов других людей есть обычное проявление лукавства наших сердец. Но суд Божий руководствуется истиной, а не сравнениями.
Во-вторых, потому, что он знал и был убежден в Его невиновности. «Если Он невиновен, то смотри сам, потому что мы не владеем такой информацией; мы уже признали Его виновным и потому имеем право совершать над Ним как над виновным справедливый суд». Нечестивый образ действий зиждется на нечестивых принципах, и, в частности, на таком: грех является грехом только для тех, кто считает его грехом (иными словами, нет никакого греха в преследовании хорошего человека, если мы считаем его плохим). Но те, кто думает таким образом посмеяться над Богом, лишь обманывают и губят самих себя.
[3] Посмотрите, как равнодушно они говорят о самоосуждении Иуды, о состоянии ужаса и об угрызениях совести, которые терзали его. Они были рады использовать его как орудие греха и были тогда очень любезны с ним; никто не был для них желаннее Иуды, когда он сказал: «Что вы дадите мне, и я вам предам Его?» Тогда они не сказали: «Что нам до того?..» Теперь же, когда совершенный им грех привел его в страх, они пренебрегли им, они не нашли что сказать ему, а лишь предоставили его собственным его мучениям; зачем он стал беспокоить их своим больным воображением? Они были слишком заняты для того, чтобы обращать внимание на него. Но почему они так боязливо ведут себя?
Во-первых, возможно, они несколько опасались, как бы искры его самоосуждения, проносившиеся слишком близко, не зажгли огня в собственных их совестях и как бы его воздыхания, услышанные ими, не пробудили в них собственное самоосуждение.
Примечание: упрямые грешники стоят на страже против обличений совести, а грешники, упорно не желающие каяться с презрением смотрят на грешника кающегося.
Во-вторых, однако, они не были заинтересованы помочь Иуде. Уловив его в сеть греха, они не только оставили его, но и посмеялись над ним.
Примечание: грешники, сознающие свою греховность, найдут лишь жалких утешителей в лице своих прежних товарищей по греховной жизни. Ненавидеть предателя является обычным делом для тех, кто любит измену.
(3) Крайнее отчаяние, в которое это повергло Иуду. Если бы первосвященники пообещали ему приостановить судопроизводство, то это уже было бы для него некоторым утешением; но, не видя надежды на это, он все больше отчаивался, ст. 5.
[1] Он бросил сребреники в храме. Первосвященники не пожелали взять деньги из опасения взвалить таким образом всю вину за содеянное на себя; они хотели, чтобы бремя этой вины понес на себе Иуда. Иуда же больше не мог держать у себя эти деньги, они жгли ему руки, поэтому он бросил их в храме, чтобы, хотят ли они этого или не хотят, эти самые деньги оказались в руках первосвященников. Посмотрите, какими ненужными становились деньги тогда, когда к ним приставала вина греха или когда было видно, что она к ним пристанет.
[2] Он вышел, пошел и удавился.
Во-первых, он уединился — ἀνεχώρησεν; он удалился в какое-то пустынное место, подобно тому одержимому, который был гоним бесом в пустыни, Лк 8:29. Горе тому, кто, пребывая в отчаянии, остается один. Если бы Иуда пошел к Христу или к кому-нибудь из учеников, то, возможно, он и получил бы облегчение, каким бы плохим ни было его положение. Но, не видя никакой возможности обрести покой у первосвященников, он предался отчаянию, и тот же самый бес, при помощи которого первосвященники втянули его в грех, с их помощью увлек его в отчаяние.
Во-вторых, он сам совершил над собой суд; он удавился; он задохнулся от печали, считает д-р Хаммонд (Dr. Hammond), но точка зрения д-ра Уитби (Dr. Whitby) поддерживает наш перевод. Иуда осознал и признал свой грех, но не познал милости Божьей во Христе и так исчах за свое беззаконие. Можно предположить, что его грех, по самой природе своей, допускал возможность прощения: некоторые из предателей и убийц Христа были спасены, однако он, подобно Каину, решил, что его преступление слишком велико для того, чтобы быть прощенным, и потому пожелал лучше отдаться на милость диавола, нежели на милость Бога. Кто-то даже высказал мнение, что Иуда больше согрешил тем, что отчаялся в милости Божьей, чем тем, что предал кровь своего Учителя. Теперь ужасы Всемогущего выстроились против него в боевой порядок. Все проклятья, записанные в Божьей книге, теперь вошли, как вода, во внутренность его и, как елей, в кости его, как было предсказано о нем (Пс 118:18−19), и привели его к этому отчаянному шагу, который должен был помочь ему избежать внутреннего ада при помощи прыжка в тот ад, который открывался перед ним и был всего лишь совершенным и вечным воплощением нынешнего ужаса и отчаяния. Он бросается в огонь, чтобы избежать пламени; но как печально положение того, кто отправляется в ад, чтобы облегчить земные страдания.
В этом повествовании:
1. Мы находим пример того, какой ужасный конец ожидает тех, в кого входит сатана, и, в частности, тех, кто предался сребролюбию. Это есть бедствие, в которое любовь к деньгам погружает многих желающих обогащаться, 1Тим 6:9−10. Вспомните, что случилось с теми свиньями и тем предателем, в которых вошел диавол, и не давайте места диаволу.
2. Мы находим здесь пример того, как открылся гнев Божий с неба на нечестие и неправду человеков, Рим 1:18. Как в повествовании о Петре мы видели благость Божью и торжество благодати Христа в обращении одних грешников, так в повествовании об Иуде мы видим строгость Божью и торжество власти и правосудия Христа в смущении других грешников. Когда Иуда, в которого вошел сатана, повесился, Христос властно подверг позору начальства и власти, отнять у которых силы Он обязался, Кол 2:15.
3. Мы находим здесь пример того, как ужасны последствия отчаяния: оно часто заканчивается самоубийством. Печаль, даже о грехе, если она не ради Бога, производит смерть (2Кор 7:10), наихудшую смерть; ибо пораженный дух — кто может подкрепить его? Давайте думать о грехе самое плохое, что только можно думать о нем, но при условии, что мы не будем считать его непростительным; давайте отчаиваться в самих себе, но не в Боге. Тот, кто думает облегчить свою совесть уничтожением своей жизни, на самом деле бросает вызов Богу Всемогущему, заставляя Его поступить с его душой наихудшим образом. Что же касается самоубийства, то оно, хотя и предписывается некоторыми языческими моралистами, несомненно, является лекарством худшим, нежели сама болезнь, какой бы тяжелой она ни была. Давайте же замечать самое начало уныния и молиться: «Господи, не введи нас в искушение».
(4) Как первосвященники распорядились деньгами, возвращенными Иудой, ст. 6−10. Их употребили на покупку поля, прозванного землей горшечника. Это поле было прозвано так потому, что какой-то горшечник владел им, или арендовал его, или жил неподалеку от него, или же потому, что туда выбрасывали разбитые сосуды горшечников. И это поле должно было стать местом для погребения странников, то есть прозелитов-иудаистов, которые были из языческих народов и которые, придя в Иерусалим для поклонения, случайно умерли там.
[1] Как проявление гуманности с их стороны выглядело то, что они проявили заботу о погребении странников; и это также указывало на то, что и они сами ожидали того (как сказал апостол Павел, Деян 24:15), что будет воскресение мертвых, праведных и неправедных. Ибо мы заботимся о мертвом теле не только потому, что оно было местом обитания разумной души, но и потому, что оно вновь должно стать им. Но:
[2] Отнюдь не проявлением смирения было то, что они сами выразили желание хоронить странников в каком-нибудь месте, как если бы те были не достойны того, чтобы покоиться в местах их погребения. Странники, как живые, так и мертвые, должны были соблюдать дистанцию, и этот принцип должен был снизойти до милости: остановись, не подходи ко мне, потому что я свят для тебя, Ис 65:5. Сыновья Хета были лучше расположены к Аврааму, несмотря на то что он был странником среди них, когда они предложили ему выбрать лучшее из собственных их погребальных мест, Быт 23:6. Но сыновья иноплеменника, присоединившиеся к Господу, хотя и были погребены ими, воскреснут со всеми умершими во Христе.
Эта покупка земли горшечника состоялась не в день смерти Христа (тогда они были слишком заняты, чтобы думать еще о чем-либо помимо того, чтобы загнать Его до смерти), а некоторое время спустя, ибо Петр говорит об этом вскоре после вознесения Христа. Однако этот факт упоминается здесь с тем, чтобы:
Во-первых, показать лицемерие первосвященников и старейшин. Они злобно преследовали этого благословенного Иисуса, и теперь:
1. Они совестятся класть в сокровищницу храма, или корван, деньги, на которые они нанимали предателя. Хотя, возможно, они и взяли их из сокровищницы, претендуя на служение этим обществу, и хотя они и были ярыми приверженцами корвана и старались перенести все благосостояние нации в церковную казну, тем не менее они не хотели класть их туда, потому что это была цена крови. Плата предателя расценивалась ими как плата блудницы, а цена злодея (каковым они сделали Христа), по их мнению, была равносильна цене пса — ни та, ни другая не вносились в дом Господа, Втор 23:18. Так они пытались сохранить доверие народа к себе, навязывая ему мнение о своем великом почтении к храму. Так оцеживали комара те, кто поглощал верблюда.
2. Они думают искупить соделанное ими этим публичным актом милосердия, обеспечив странников местом для погребения, хотя и не за свой собственный счет. Так, во времена неведения людей принуждали верить, что строительство церквей и обеспечение постоянным доходом монастырей послужит компенсацией безнравственности.
Во-вторых, выразить то благоволение, которое несет в себе кровь Христа, по отношению к странникам и грешникам из язычников. Ценой Его крови им обеспечивается место покоя после смерти. Так многие древние комментаторы объясняют этот отрывок. Могила и есть то «поле горшечника», куда сбрасываются тела, подобно презренным разбитым сосудам. Но Христос Своей кровью купил его для тех, кто, исповедуя себя странниками на земле, ищет лучшего отечества. Он изменил свойства этого «поля» (как в таких случаях и поступает покупатель), так что теперь и смерть, и могила, и место покоя — все наше. Немцы на своем языке называют места погребения Божьими полями, ибо на них Бог сеет Свой народ как пшеничное зерно, Ин 12:24. См. также Ос 2:23; Ис 26:19.
В-третьих, увековечить бесчестье тех, кто покупал и продавал кровь Христа. Это поле было прозвано Акелдама — земля крови; прозвано не первосвященниками, которые надеялись похоронить в этом месте погребения память о своем преступлении, а народом, который отметил признание Иуды, исповедавшего, что он предал кровь невинную, хотя первосвященники и пренебрегли этим. Они закрепили это имя за полем in perpetuam rei memoriam — для вечной памяти.
Примечание: у Божественного провидения есть много способов как покрыть бесчестьем нечестивые поступки даже великих людей, которые, хотя и пытаются скрыть свой позор, предаются вечному сраму.
В-четвертых, показать нам, как исполнилось Писание, ст. 9−10. Тогда сбылось реченное чрез пророка Иеремию... Процитированные здесь слова записаны в книге пророка Захарии, Зах 11:12. Трудно ответить на вопрос, почему они были приписаны здесь пророку Иеремии, но истинность учения Христа не зависит от этого; ибо оно само доказывает свое происхождение свыше, хотя, когда речь заходит о маловажных обстоятельствах, и проступают кое-где человеческие недостатки летописцев. В древнем арамейском переводе говорится только: Тогда сбылось реченное чрез пророка, — при этом имя самого пророка не указывается, почему некоторые и думают, что слово Иеремия было добавлено каким-то книжником. Некоторые высказывают предположение, что если все писания пророков были собраны в одну книгу и пророчество Иеремии было первым в этом списке, то вполне уместно было currente calamo — для переписчика цитировать любой отрывок из этого сборника под его именем. Иудеи обычно говорили, что дух Иеремии был в Захарии, так что они были как бы одним пророком. Другие предполагают, что эти слова были сказаны Иеремией, а записаны они были Захарией или что Иеремия написал девятую, десятую и одиннадцатую главы пророчества Захарии. Этот отрывок писания упомянутого пророка изображает картину того великого пренебрежения Богом, которое имело место среди иудеев, и той скупой благодарности, которой они отплатили Ему за обильные благости, полученные от Него. Но что было образно выражено Захарией, то здесь осуществилось реально. Сумма денег одна и та же — тридцать сребреников; их они отвесили в уплату Ему, в такую цену они оценили Его, а это была высокая цена. И эти серебреники были брошены в дом Господень для горшечника, что исполнилось здесь буквально.
Примечание: мы лучше понимали бы действия Провидения, если бы мы лучше были знакомы с самим языком и выражениями Писания; ибо они иногда бывают написаны по особому промыслу Провидения настолько понятно, что читающий (англ. бегущий. — Прим. переводчика.) легко может прочитать. Что Давид выразил образно (Пс 41:8), то Иона применил буквально; ...все воды Твои и волны Твои проходили надо мною, Иона 2:4.
То обстоятельство, что сумма денег, в которую они оценили Его, была отдана не за Него, а за землю горшечника, говорит о том, что:
1. Цена, которая полагалась за Христа, была высокой. Цена была уплачена, но не за Него, нет; когда ее уплатили за Него, она вскоре после того была возвращена с презрением, как бесконечно далеко отстающая от Его ценности. Его невозможно оценить золотом Офирским, ни за какие деньги нельзя купить этот неизреченный Дар Божий.
2. Цена, в которую Его оценили, была низкой. Сыны Израиля сильно недооценили Его, если цена, предложенная за Него, оказалась достаточной лишь для покупки какой-то земли горшечника, жалкого кусочка земли, не стоящего и внимания. Столь низкая цена лишь сделала куплю-продажу Его еще более позорной. Брось это горшечнику (так сказано в пророчестве Захарии), какому-то мелкому, презренному ремесленнику, но не купцу, торгующему ценными вещами. И заметьте: так недооценили Его сыны Израиля — те, кто был собственным Его народом, кому следовало бы лучше знать, чего Он стоит, к кому первым Он был послан, чьей славой Он был и кого Он так высоко оценил и так дорого купил. Он отдал в выкуп за них царей и богатейшие страны (так они дороги были в очах Его, Ис 43:3−4), Египет, Эфиопию и Савею, а они дали за Него цену раба (см. Исх 21:32), оценили Его в стоимость земли горшечника. Так была попрана та кровь, ценой которой было куплено для нас Царство Небесное. Но все это было, как сказал Господь; так пророческое видение, в образах предвозвестившее это событие, и само это событие, равно как и другие примеры страданий Христа, были по определенному совету и предведению Божию.
Ст. 3−10 Тогда Иуда, предавший Его, увидев, что Он осужден, и, раскаявшись, возвратил тридцать сребренников первосвященникам и старейшинам, говоря: согрешил я, предав кровь невинную. Они же сказали ему: что нам до того? смотри сам И, бросив сребренники в храме, он вышел, пошел и удавился. Первосвященники, взяв сребренники, сказали: непозволительно положить их в сокровищницу церковную, потому что это цена крови. Сделав же совещание, купили на них землю горшечника, для погребения странников; посему и называется земля та «землею крови» до сего дня. Тогда сбылось реченное через пророка Иеремию, который говорит: и взяли тридцать сребренников, цену Оцененного, Которого оценили сыны Израиля, и дали их за землю горшечника, как сказал мне Господь
Самоубийство Иуды
Решение бессовестных обвинителей: надо убить Иисуса. А это самый безумный приговор, произнесенный на этой планете: надо убить Бога. В этом жизненная проблема первосвященников и старейшин народа. Они сперва убивали правду и милость в Законе Божием; убивали и остальные святые добродетели по остальным заповедям Закона; теперь же, логично и естественно по их логике и их правде: следует убить Законодателя — Бога. Охваченные этим единственным желанием, которое они своей завистью превращают во всежелание, и они и не замечают, и не хотят знать, что происходит с Иудой: что нам до того? (стих 4). Иуда же всем своим существом вырастает в огромную проблему, проблему совести, всякой совести, а прежде всего — всечеловеческой совести. Его трагедия — самая сложная трагедия человеческого существа на земле, ибо его злодеяние самое большое в роде человеческом. В нем весь человек, вся человеческая природа восстала против Бога, предала Бога, убила Бога. Зло человеческое, которое проистекло из Адама, и в течение веков разливалось по всему естеству человеческому, по всем людям, выковало в людях свою логику, логику зла. По этой логике: людям не нужен Бог. Своим присутствием Он им только мешает; надо устранить Бога из человеческого существа, из естества человеческого, из всего мира. Значит: надо убить Бога везде, и во всех, и во всем. Логическое оправдание для этого предоставляет логика зла, наиболее богато и роскошно растворенная в Иуде. А впоследствии в инквизиторском папизме. Завороженный соблазнительными силлогизмами логики зла и диалектики греха и порока, Иуда и решает предать Бога и убить Бога. Иуда ясно знал, что перед собой в Иисусе имеет Бога. Это сознание остается ясным в нем и после предательства: согрешил я, предав кровь невинную (стих 4). Но в том и ужас и кошмар богопредательства Иудиного, что он сознательно, логически, диалектически оправданно предает Бога, убивает Бога. Все логические причины философии зла тут стоят на стороне богопредательства и богоубийства. Но личность Иудина, в которой логика и сила зла дошла до такого совершенства и силы, что даже тогда, когда он хочет покаяться, уже не может, потому что все пронизано и сведено с ума злом: и совесть, и ум, и сердце, и воля. В своем покаянии Иуда обращается не к Богу, но к себе. В этом средоточие и сердцевина Иудиной трагедии. Он обращается к себе, рабу зла и рабу логики и диалектики зла; поэтому его покаяние сводится к тому, что он бросил сребренники в храме, перед первосвященниками и старейшинами, пошел и удавился (стих 5).
Все это доказывает, что Иуда внутренне, логически не видел выхода из своего греха. И эта же логика зла, эта диалектика зла привела его к тому, чтобы совершить еще один грех, второй по величине из всех грехов в человеческом мире: самоубийство. Самоубийство всегда второй, а богоубийство всегда первый грех. Если спросить: какой в человеческом мире самый большой грех? можно было бы сказать — богоубийство. Это первый и величайший грех. А второй такой же, как и этот: самоубийство. Каяться перед собой не есть покаяние, ибо человек не может себя освободить от греха, себе простить грех, отпустить себе грех. Эту власть и силу имеет только Бог, Сын Божий (Мф 9:6). Поэтому покаяние, настоящее покаяние и означает каяться перед Богом. Ибо Бог имеет и силу, и власть, и любовь, чтобы человеку простить грехи. В Иуде на мгновение блеснула искра покаяния и тут же утонула во тьме его страшного греха. Поэтому в Евангелии сказано о нем: раскаявшись, и сразу же добавлено: пошел и удавился. А первосвященники? О, они тут же оцеждают комара, хотя и проглотили верблюда: взяв сребренники, сказали: не позволительно положить их в сокровищницу церковную; потому что это цена крови (стих 6−8). Так в них диалектика зла поедает саму себя.
Ст. 3−5 Тогда Иуда, предавший Его, увидев, что Он осужден, и, раскаявшись, возвратил тридцать сребренников первосвященникам и старейшинам, говоря: согрешил я, предав кровь невинную
Тяжесть нечестия превосходит размеры скупости: Иуда, видя Господа осужденным на смерть, возвратил цену священникам, как будто в его власти было изменить решение преследователей. Таким образом, хотя он изменил свое желание, однако не мог изменить исхода, или последствий своего первоначального желания. Но если согрешил он, предавший кровь праведную, то насколько больше согрешили иудеи, которые купили кровь праведную и, принеся плату, побудили ученика к предательству? Те, которые пытаются доказывать, что есть различные качества природы, и утверждают, что Иуда предатель был злым по природе и не мог сохранить избрания к апостольству, — [те] пусть ответят, каким образом злая природа могла принести раскаяние.
Они же сказали ему: что нам до того? смотри сам И, бросив сребренники в храме, он вышел, пошел и удавился
Нисколько не было полезным приносить покаяние, которым не может быть исправлено преступление. Если таким образом когда-нибудь один брат согрешит против другого, что будет в силах вознаградить то, в чем согрешил, то он может быть и прощенным. Но если у него не остается дела, то тщетно его словесное раскаяние. Это именно и говорится о несчастнейшем Иуде в псалме: И молитва его да будет в грех (Пс 108:7), так что он не только не мог изгладить преступления предательства, но к прежнему преступлению еще присоединил преступление собственного человекоубийства. Подобное нечто говорит и апостол во Втором послании к Коринфянам: Чтобы брат не был поглощен чрезмерною скорбью (2Кор 2:7).
Ст. 3−5 Тогда Иуда, предавший Его, увидев, что Он осужден, и раскаявшись, возвратил тридцать сребреников первосвященникам и старейшинам, говоря: согрешил я, предав Кровь невинную. Они же сказали ему: что нам до того? смотри сам И бросив сребреники в храме, он вышел, пошел и удавился
Запаздывает раздумьем Иуда; раскаивается, но не на добро. Сознаться — хорошо, но удавиться — дьявольское дело. Не перенося бесславия в будущем, сам себя лишает жизни, тогда как надлежало ему плакать и умолять Преданного. Некоторые говорят, впрочем, будто Иуда, будучи сребролюбивым, думал, что и серебро он приобретет, продав Христа, и Христос не будет умерщвлен, но избегнет иудеев, как часто избегал Теперь же, увидев, что Он осужден и приговорен к смерти, раскаялся, потому что дело вышло не так, как он предполагал По той причине будто бы и удавился, чтоб предварить Иисуса во аде и, умолив Его, получить спасение. Знай к тому же и то, что Иуда надел себе на шею петлю, повесившись на каком-то дереве, но так как дерево наклонилось, то он остался жив, ибо Бог хотел сохранить его или для покаяния, или же в посмех и поношение. Ибо говорят, что он впал в водяную болезнь, так что там, где свободно проходила колесница, он не мог пройти, а впоследствии, упавши ниц, разорвался, или «проседеся», как говорит Лука в Деяниях (Деян 1:18).
Ст. 3−5 Тогда Иуда, предавший Его, увидев, что Он осужден, и раскаявшись, возвратил тридцать сребреников первосвященникам и старейшинам, говоря: согрешил я, предав Кровь невинную. Они же сказали ему: что нам до того? смотри сам И бросив сребреники в храме, он вышел, пошел и удавился
Давайте теперь посмотрим, сможем ли мы (потому что это место содержит некий скрытый смысл) с помощью Божией объяснить слова: Тогда Иуда, предавший Его, увидев, что Он осужден, и раскаявшись, возвратил тридцать сребренников первосвященникам, и далее. Ведь если бы было написано, что Иуда поступил так уже после решения Пилата, после предательства Иисуса на бичевание иудеям, чтобы они распяли Его, то, конечно, мы ничего такого не искали бы в словах: увидев, что Он осужден. А теперь, каким же образом Иуда видит, что Он осужден (ведь Иисус еще не был осужден, ни спрошен Пилатом)? Быть может, кто- то сказал бы (хотя и с натяжкой), что по рассуждении своего ума он видит исход Царя, что Он осужден, потому что заметил, что Он предан [Пилату] первосвященниками и старейшинами народа. Другой сказал бы так, что слова: увидев, что Он осужден, относятся к самому Иуде. Ибо после того как первосвященники и старейшины предали Иисуса Пилату, тогда Иуда осознал свое злодеяние и понял, что тот, кто осмелился на такое, без сомнения, осужден Богом. Возможно, и сатана, который вошел в Иуду после обмакнутого куска хлеба, пребывал в нем, пока Иисус не был предан Пилату, а после того как сделал, что хотел, отошел от него. Когда же дьявол отошел, Иуда понял и увидел, что предавший кровь праведную осужден Богом, и смог понять его умысел, уже будучи свободным и не имея дьявола, действующего в себе. Поэтому он смог, когда дьявол отступил от него, раскаяться и вернуть тридцать сребренников давшим их, и смог сказать, когда отошел дьявол, то, что не смог бы сказать, пока он не отошел от него. Ибо, когда дьявол уже не наполнял его сердце, он смог сказать: Согрешил я, предав кровь невинную. Но мы не говорим того, что дьявол, отступив от кого-то такого, уже никоим образом не кознодействует против него. Нет, он снова наблюдает время, сможет ли снова пристать к нему; а после того, как кто-то осознает и второе свое согрешение, дьявол ищет в нем место для третьего обольщения.
Источник: Комментарии на Евангелие от Матфея.
Тогда видев Иуда предавый Его, яко осудиша Его, раскаявся возврати тридесять сребреники архиереем и старцем, глаголя: согреших предав кровь неповинную
увидев, что Иисус Христос осужден иудеями на смерть. Следовало бы ему раскаяться до предательства; но таков уже дьявол: прежде совершения греха он не позволяет видеть зла, чтобы не последовало раскаяние, а после совершения он предоставляет эту возможность, чтобы повергнуть человека в печаль и отчаяние. Согреших, — сказал Иуда, — предав Кровь неповинную на пролитие.
Они же реша: что есть нам; ты узриши
Говоря: Согреших, предав Кровь неповинную, Иуда свидетельствовал, что Иисус Христос невинно умирает, и иудеи, сказав: что есть нам; ты узриши — согласились с его свидетельством; таким образом истина была засвидетельствована врагами. Но побуждаемые гневом, они сложили всю вину на Иуду, и упоенные страстью, спешат на убийство.
Тогда Иуда, предавший Его, увидев, что Он осужден, и, раскаявшись, возвратил тридцать сребренников первосвященникам и старейшинам
О гибели Иуды рассказывается у Матфея и в Деян 1:16−20. Не подлежит сомнению, что в обоих этих местах рассказывается об одном и том же. Но в подробностях оба рассказа совершенно различны. О том, что Иуда возвратил сребренники первосвященникам и старейшинам, бросив их в храме, в Деяниях не говорится. Напротив, сообщается, что Иуда сам купил на эти деньги поле. Показания о смерти Иуды также различны. По Матфею, он удавился; по Луке (Деян) — низринулся, рассеклось чрево его, и выпали все внутренности его. На основании этих и других различий одни считали или оба рассказа “легендарными,” или только рассказ Матфея, или — Луки. Но на самом деле нет “никакого реального различия в рассказах Матфея и Деяний”. Происхождение разноречия объясняли тем, что ни Матфей, ни Лука, ни другие лица не были, как само собою понятно, свидетелями — очевидцами гибели Иуды, и потому в своих рассказах передали только те сведения, какие распространены были в народе. Твердо установлено, что “земля крови” в обоих рассказах есть одно и то же. Столь же достоверно, что Апостол Петр в Деян словами “неправедною мздою” означает ни что иное, как тридцать сребренников, о которых пишет Матфей. Но деньги, которые Иуда некогда тайно присваивал себе из ящика, не могли быть “неправедною мздою.” Иуда, вероятно, сам купил землю, как только получил деньги за предательство, в среду или четверг. Но вскоре после того он отказался от своей покупки, еще не уплатив денег. Он принес их к первосвященникам, затем ушел и удавился. Петр, говоря, что Пс 68:26 исполнился на Иуде, объясняет, каким образом принадлежавшая Иуде земля получила название “земли крови.” Он производит название “земля крови,” очевидно, от кровавого конца Иуды, а не от денег за кровь, как Матфей. Но оба эти производства не исключают одно другого. Весьма вероятно, что Иуда умер на купленном им поле. Это могло дать повод первосвященникам купить именно то поле, где удавился Иуда.
О значении μεταμέλομαι см. прим к 21:32. Μεταμεληθείς и здесь не значит: “раскаявшись” “в библейском смысле,” а одумавшись, потому что если бы Иуда действительно раскаялся, то был бы прощен, как и Петр. Слово μεταμεληθείς имеет здесь особенный смысл. Когда Иуда увидел, что Спаситель осужден на смерть, то не раскаялся, не почувствовал сожаления, а только потерял последнюю надежду. На самом деле ему не удалось пристать к первосвященникам и их партии. Дело было сделано, и Иуда, из учеников Христа, стал теперь врагам Христа совершенно не нужен. С другой стороны, ученики Христа после поступка Иуды также не могли возвратить его в свою среду. Таким образом, Иуда остался наедине с самим собою и своими деньгами. Он почувствовал себя одиноким в этом мире, и это одиночество было страшно. У него не было друзей. При таких обстоятельствах преступление его могло принимать в его глазах все более и более чудовищные размеры, начало казаться ему таким, каким действительно было, без всяких прикрас, перетолкований и оправданий в смысле практической пользы и необходимости. Пред совершением всякого греховного деяния оно всегда представляется с привлекательной стороны; иначе не было бы и поводов ко греху и люди обходились бы без него. До предательства Иуда мог рассматривать свое деяние не иначе, как с его приятных сторон; это были нажива и расположение важных и влиятельных лиц, — воображение Иуды рисовало все это в самом розовом и привлекательном свете. Тогда не было нужды, если от удовлетворения алчности Иуды кто-нибудь может пострадать. Он решился на преступление и совершил его. Но как только оно было совершено, вся привлекательность его мгновенно исчезла и остался один только смрад. “Дорога, улицы, народ — все, казалось, свидетельствовало против Иуды и за Христа”. Христос был теперь осужден на смерть и предан Пилату. От Него Иуда не получал никаких обид; все, сказанное ему Христом, клонилось только к назиданию и исправлению предателя. Он начал раздумывать обо всем этом (μεταμεληθείς) и почувствовал, в каком ужасном положении он теперь находился. Для Иуды сделался весь его душевный смрад невыносим; он препятствовал даже его действительному покаянию. Что делать? Полученные им сребренники его тяготили, и он решился с ними расстаться. Но как? Раздать эти деньги нищим? Это он мог бы сделать, если бы, действительно, жалел о нищих. Но какая от этого была бы польза? Нищие получили бы деньги и ушли от Иуды. Преступники обыкновенно мало думают о благотворениях. Вся привлекательность благотворения исчезает, когда оно совершается при помощи неправильно приобретенных средств. Иуда счел за лучшее возвратить деньги тем, от которых они были получены. Этим хотя сколько-нибудь можно было скрасить преступление, совершенное предателем, и оно, по крайней мере, могло бы получить вид бескорыстного деяния. Глагол εστρεψεν тот же, как у LXX Ис 38:8 — здесь значит возвращать что-нибудь, свое обращать назад; в других случаях обыкновенно употребляется άποστρέφειν.
Источник: Толковая Библия.
Ст. 3−10 Тогда Иуда, предавший Его, увидев, что Он осужден, и, раскаявшись, возвратил тридцать сребренников первосвященникам и старейшинам, говоря: согрешил я, предав кровь невинную. Они же сказали ему: что нам до того? смотри сам И, бросив сребренники в храме, он вышел, пошел и удавился. Первосвященники, взяв сребренники, сказали: непозволительно положить их в сокровищницу церковную, потому что это цена крови. Сделав же совещание, купили на них землю горшечника, для погребения странников; посему и называется земля та «землею крови» до сего дня. Тогда сбылось реченное через пророка Иеремию, который говорит: и взяли тридцать сребренников, цену Оцененного, Которого оценили сыны Израиля, и дали их за землю горшечника, как сказал мне Господь
С тревогой мятущейся совести следил сын погибели — Иуда Искариот за тем, что происходило во дворце Каиафы в достопамятную ночь страданий Господних. Предавая Господа, он думал, может быть, что дело не дойдет до осуждения Господа на смерть; или стража не посмеет взять Чудотворца, или Сам Он уйдет от стражи невредимым… Но вот, все говорят, что Он осужден… Вдруг, со всей безпощадной силой проснулась и заговорила в нем совесть… все расчеты, самая страсть исчезли, как адское привидение; осталась одна совесть с мучениями! терзания совести влекли его к отчаянию. Не зная, что делать, он решился на самый отважный поступок — идти к первосвященникам, возвратить им гибельные сребренники, те сребренники, которые еще так недавно казались ему такими пленительными, а теперь стали отвратительными и жгли его руки, — возвратить их и всенародно засвидетельствовать, что он согрешил тяжко, — предал кровь невинную. Тогда Иуда, предавший Его, увидев, что Он осужден, и, раскаявшись, возвратил тридцать сребренников первосвященникам и старейшинам, говоря: согрешил я, предав на пролитие кровь невинную. «Дружеское участие в таком положении какого-либо священника, какого-либо доброго человека, может быть, остановило бы душу, готовую упасть в ад. От нескольких минут зависело все. Что же слышит самоосужденный предатель?» (Иннокентий, архиепископ Херсонский). Они же сказали ему: что нам до того если ты считаешь себя виновным, нам какое до этого дело? смотри сам… «Они приняли раскаяние Иуды и его свидетельство о невинности Иисуса с презрительной холодностью людей, которые, исполняя законы, не имеют времени обращать внимание на порывы мечтательной чувствительности» (Иннокентий, архиеп. Херсонский). Огорченный холодным упреком первосвященников, бедный предатель действительно обратил взор на самого себя, но это был взор безнадежного отчаяния, перед которым так скоро является и такой приятной кажется смерть! Гонимый совестью, он бежит в храм, и, бросив сребренники в храме, он вышел. Но и это не облегчило его мучений, и он отдается первой мысли, какую подсказывает ему диавол: спешит в уединенное место и там, где-нибудь над обрывом скалы, на каком-нибудь дереве, ищет своей погибели: пошел и удавился… или сучок дерева обломился, или веревка оборвалась, и тело Иуды упало вниз, в пропасть под скалой, и разбилось так, что выпали внутренности.
Поистине, лучше было бы, если бы не родился ужасно несчастный человек этот!.. «Раскаялся Иуда, — говорит святитель Златоуст, — но уже поздно и медленно, и сам над собой произнес осуждение. Таков диавол! Не дает безпечным взглянуть на грех свой прежде, чем совершать его, чтобы, быв однажды пойманы, не раскаялись. Конечно, хорошо, что Иуда сознался, повергнул сребренники, не боясь Иудеев; но что сам на себя надел петлю — это грех непростительный, это дело злого демона. Но истина сияет всюду. Такая смерть предателя не заграждает ли уста осудивших Иисуса? Ибо что они могут сказать, когда предатель сам против себя подал такой голос? Заметьте и вы, сребролюбцы, и подумайте, что стало с предателем? Как он и имения лишился, и согрешил? Как и сребролюбием не насладился, и душу погубил? Таково тиранство сребролюбия!» «Отчего начало покаяния Иудина во грехе кончилось ожесточением и самоубийством? — спрашивает один толкователь слова Божия. — Иуда не туда обратился с мучениями своей грешной совести, куда призывает человека истинное покаяние. Он обратился к архиереям, подкупившим его на злодеяние. А следовало бы прямо обратиться к Богу, повергнуться перед Его безпредельным милосердием и изливать свою скорбь душевную в молитве о помиловании и в слезах покаяния, потому что истинное покаяние не может быть без молитвы и слез. Раскаяние без молитвы и слез большей частью кончается самоубийством мучимых совестью преступников. Если же преступники не приходят к такому несчастному концу, то не приходят и к покаянию. Болезнь души от времени утихает и остается навсегда достоянием заглохшей совести. Такой преступник делается смелее в совершении других преступлений и переносит их уже без болезни душевной: совесть у него уже убита». Первосвященники, — повествует далее святой Матфей, — взяв сребренники, сказали: непозволительно положить их в сокровищницу церковную, потому что это цена крови, это — деньги нечистые; за них куплена кровь Иисусова! «Сами видят, — говорит святитель Златоуст, — что купили убийство, и потому не положили деньги в сокровищницу: вот свидетельство против них и обличение в предательстве!» Как поразительно это оцеживание комара — соблюдение ничтожного предания старцев о чистоте монеты — наряду с поглощением верблюда (Мф 23:24) — страшным злодеянием Христоубийства! Сделав же совещание, купили на них землю, пустое безплодное место за городом, у одного горшечника (где он добывал себе глину), для погребения странников, может быть и Иудеев, которые, во многих тысячах приходя в святой город, оканчивали нередко там земное свое поприще, а более, кажется, язычников, которых Иудеи считали нечистыми, а потому и место для погребения им было отведено отдельное.
Глас народа, в котором так часто выражается глас Божий, дал вскоре этому кладбищу соответствующее название: посему и называется земля та «землею крови», по-еврейски Акелдама (Деян 1:19), до сего дня. «Название места, — говорит святитель Златоуст, — громче трубы возвещает всем о гнусном их убийстве. Если бы они положили деньги в сокровищницу, то дело не обнаружилось бы так повсеместно; купив землю, они сделали все гласным и для будущих родов». Совершая такую покупку, синедрион, не подозревая об этом, исполнил и одно из древних пророчеств, в позор себе и в похвалу Иисусу: тогда сбылось, исполнилось, реченное (древними пророками) через пророка Иеремию (Иер 32:9, 18:2) ((В книге пророка Иеремии буквально такого места нет. Одни толкователи предполагают, что место, приведенное евангелистом, было выброшено из книги Иеремии Иудеями; другие думают, что в рукопись Евангелия вкралась в этом месте описка: вместо Иеремии следует читать: Захарии.), а еще яснее и точнее 3ахарией (3ах. 11:12−13), который говорит: и взяли тридцать сребренников, цену Оцененного, Которого оценили сыны Израиля, и дали их за землю горшечника, как сказал мне Господь. В окрестностях Иерусалима и теперь показывают остатки села крови…
Источник: Троицкие листки. №801−1050.
Вам будут доступны следующие комментарии:
• Заметки Барнса
• Комментарий Бенсона
• Кембриджская Библия для школ и колледжей
• Комментарий Кларка
• Синопсис Библии Дарби
• Комментарий Библии Экспозитора
• Словарь текстов Экспозитора
• Женевская учебная Библия
• Экспозиция Библии Гилла
• Джеймисон-Фоссет-Браун
• Полный комментарий Мэтью Генри
• Комментарий Мэтью Пула
• Библия проповедей – Николл
• День за днем по Библии – Мейер
• Заметки Уэсли
• Комментарий Кейла и Делича к Ветхому Завету
• «Гномон Нового Завета» Бенгеля
• «Греческий Завет» (Николл, Робертсон)
• Комментарий Нового Завета ICC
• Комментарий Нового Завета Мейера
• «Новый Завет» народный (Бартон Джонсон)
• «Слововедение» Винсента