Описание у Матфея начинается со второго этапа — в доме Каиафы, первосвященника. Там собрался синедрион.
Обычно обвиняемым предоставлялась возможность подготовиться к защите. Но безрассудные религиозные вожди поспешили лишить Иисуса темницы и правосудия (Ис 53:8), всячески стараясь отказать Ему в справедливом суде.
В эту же самую ночь фарисеи, саддукеи, книжники и старейшины, которые составляли синедрион, показали абсолютное пренебрежение к законам, по которым они должны были действовать. Они не имели права собираться ночью или в любой из еврейских праздников. Им запрещалось подкупать свидетелей, чтобы те давали ложные показания. Смертный приговор нельзя было приводить в исполнение, пока не прошла ночь. И если они не собирались в Зале обтесанных камней, на территории храма, их приговор не имел силы. В своем нетерпении поскорее избавиться от Иисуса еврейские правящие круги не постеснялись даже опуститься до нарушения своих собственных законов.
I. Заседание суда. Книжники и старейшины заседали, хотя было уже далеко за полночь — время, когда остальные люди давно уже спали. Тем не менее, желая удовлетворить чувство собственной озлобленности против Христа, они отказали себе в этом естественном отдыхе и прозаседали целую ночь, готовые наброситься на жертву, которой Иуда со своими людьми, по их ожиданиям, вот-вот должен был завладеть.
Посмотрите:
1. Кто были эти заседавшие. Это были книжники, то есть главные учители иудейской церкви, и старейшины, то есть ее главные начальники. Они были самыми ярыми врагами Христа, нашего великого Учителя и Начальника, Которому поэтому они и завидовали как Человеку, затмившему их. Возможно, одни из этих книжников и старейшин не были столь озлоблены на Христа, как другие, но, будучи заодно с остальными, и они сделались виновными наравне с ними. Ныне исполнилось место Писания (Пс 21:17): ...скопище злых обступило меня... Иеремия жалуется на скопище вероломных, также и Давид жалуется на своих врагов, собиравшихся против него, Пс 34:15.
2. Где они заседали. Во дворе первосвященника Каиафы. Там они собирались двумя днями ранее, чтобы составить заговор (ст. 3), теперь же они вновь собрались, чтобы и осуществить его. Первосвященника называли аб-бет-дином — отцом дома суда, однако теперь он выступает покровителем беззакония. Его дом должен был быть убежищем притесняемой невинности, однако он оказывается престолом несправедливости, и это не удивительно, если даже Божий дом молитвы стал вертепом разбойников.
II. Узника подводят к скамье подсудимых. Возложившие на Иисуса руки свои повели Его. Несомненно, они подгоняли Его с насилием, вели Его, как трофей своей победы, вели Его, как жертву на алтарь. В Иерусалим Его привели через так называемые Овечьи ворота, так как через них пролегала в город дорога ведущая с Елеонской горы. Они назывались так потому, что овец, предназначенных для жертвоприношения, обычно вели в храм через эти ворота. Поэтому Христу, этому Агнцу Божьему, Который берет на Себя грех мира, надлежало пройти именно этим путем. Сначала Христа привели к первосвященнику, ибо по закону все жертвы вначале должно было представлять священнику и предавать в его руки, Лев 17:5.
III. Трусость и малодушие Петра, ст. 58. Петр же следовал за Ним издали... Этот факт упоминается здесь как предисловие к последующей истории его отречения от Христа. Когда Христа схватили, он оставил Его, как и все остальные, и то обстоятельство, что он следовал за Ним теперь, нисколько не противоречит тому, что он оставил Его тогда. Такие Его последователи были ничуть не лучше тех, кто оставил Его; ибо:
1. Он следовал за Христом, но издали. В его груди кое-где еще теплились искорки любви и сострадания к его Учителю, и поэтому он следовал за Ним; но страх и забота о собственной безопасности превозмогали, и потому он следовал издали.
Примечание: когда желающие быть учениками Христа не хотят, чтобы об этом узнали другие, это не очень хорошо выглядит и предвещает еще худшее. Отречение Петра от Него началось уже здесь, ибо следовать за Ним издали означает мало-помалу отступать от Него. Опасно же не только отступать, но даже оглядываться назад.
2. Он следовал за Ним, однако, вошед внутрь, сел со служителями. Ему следовало бы пойти в зал суда, и послужить своему Учителю, и выступить в Его защиту; но он пошел туда, где был разведен огонь, и сел со служителями, не для того, чтобы заставить замолчать злые языки, а для того, чтобы скрыться. Подвергая себя искушению, Петр проявил самонадеянность, а тот, кто так поступает, лишается Божьей защиты. Христос говорил Петру, что он не может теперь за Ним идти, и особенно предупреждал его об опасности, подстерегавшей его в эту ночь; и тем не менее он позволил себе оказаться в этой нечестивой компании. Ходить в своей непорочности Давиду помогало то, что он ненавидел сборище злонамеренных и не сидел с нечестивыми.
3. Он последовал за Ним, но только для того, чтобы видеть конец, побуждаемый больше любопытством, нежели велением совести. Он вел себя скорее как праздный наблюдатель, чем как ученик, человек, которого происходящее касается непосредственно. Ему следовало бы войти во двор для того, чтобы оказать Христу какую-нибудь услугу или же приобрести мудрость и благодать для себя, наблюдая за тем, как ведет Себя Христос в Своих страданиях; а он вошел туда только для того, чтобы посмотреть на Него. Весьма вероятно, что Петр вошел во двор, ожидая, что Христос чудесным образом избавит Себя от рук Своих гонителей, что теперь Он поразит смертью севших судить Его, как совсем недавно поверг наземь пришедших схватить Его; вот что он надеялся увидеть. Если же все это так, то как неразумно было с его стороны надеяться увидеть какой-то иной конец, кроме предсказанного Христом: Он будет предан смерти.
Примечание: мы должны больше заботиться о том, чтобы приготовить себя к концу, каким бы он ни был, нежели стремиться узнать, каков будет конец. Божье дело — совершать события, а наше дело — исполнять свой долг.
IV. Суд над нашим Господом Иисусом во дворе первосвященника.
1. Первыми стали допрашивать свидетелей, выступавших против Него, хотя осудить Его было решено заранее — будет ли это решение справедливым или несправедливым. И тем не менее, желая выставить все в лучшем свете, они решили представить улики, имеющиеся против Него. Преступлениями подлежащим рассмотрению в их суде, были лжеучения и богохульство, именно в этих преступлениях они и попытались обвинить Христа. Здесь заметьте:
(1) Их поиски доказательств. ...Искали лжесвидетелей против Иисуса... Его схватили, связали, унизили и после всего этого вынуждены были искать, что бы поставить в обвинение Ему, так как ничем нельзя было оправдать Его арест. Стали расспрашивать друг друга, может ли кто-нибудь из них предъявить какую-либо улику против Него, известную им самим. И начали предлагать одну клевету за другой, которая бы в случае, если бы она оказалась достоверной, могла посягать на Его жизнь. Так человек лукавый замышляет зло, Притч 16:27. В этом они последовали примеру своих предшественников, которые составляли замыслы против Иеремии, Иер 18:18; Иер 20:10. Они объявили, что если кто может дать на суде какие-нибудь показания против этого узника, то они готовы принять их, и вскоре нашлось немало лжесвидетелей против Него (ст. 60); ибо если правитель слушает ложные речи, то и все служащие у него нечестивы и будут сообщать ему лживые слухи, Притч 29:12. Это зло часто встречается под солнцем, Еккл 10:5. Когда Навуфея нужно уничтожить, находятся сыны Велиара, готовые дать свои показания под присягой.
(2) Результаты их поисков. В нескольких попытках они потерпели поражение: они и сами искали лжесвидетельства, и другие приходили им на помощь, однако ими так ничего и не было найдено. Они ничего не могли сделать, не могли собрать и представить доказательства в сколько-нибудь правдивом или логически выстроенном виде, они и сами только назывались судьями. Предъявляемые улики были очевидной ложью, поскольку содержали в себе опровержение на самих себя. Теперь, когда Христа бесчестили, это делало Ему немалую честь.
Но наконец пришли два лжесвидетеля, которые, казалось, были согласны в своих показаниях, поэтому их внимательно выслушали в надежде, что теперь-то желанная цель была достигнута. Они поклялись в том, что Он якобы говорил: «Могу разрушить храм Божий и в три дня создать его» (ст. 61). При помощи этих показаний они намеревались обвинить Его:
[1] Как врага храма, желающего его разрушения, о чем они даже слушать не могли; ибо они гордились храмом Господним (Иер 7:4) и, когда оставили иных идолов, тогда же сделали настоящим идолом его. Стефан был обвинен в том, что говорит хульные слова на святое место сие, Деян 6:13−14.
[2] Как повинного в колдовстве или каких-нибудь иных противозаконных действиях, при помощи которых Он мог бы воздвигнуть такое сооружение за три дня. Они часто высказывали предположение о том, что Он был в сговоре с Веельзевулом. Что же до этого, то:
Во-первых, они неточно процитировали Его слова. Он сказал: «Разрушьте храм сей...» (Ин 2:19), а это ясно указывает на то, что Он говорил о храме, который хотели разрушить Его враги. Они же приходят и клянутся в том, что Он говорил: «Я могу разрушить этот храм», что означает, что Он Сам намеревался это сделать. Он сказал: «...Я в три дня воздвигну его», употребив при этом словосочетание ἐγερῶ αὐτόν, которое может быть употреблено только по отношению к живому храму. Другими словами, Он сказал: «Я возвращу его к жизни». Они же приходят и клянутся в том, что Он говорил: «Могу... οἰκοδομῆσαι — создать его», что может быть сказано только по отношению к храмовому зданию.
Во-вторых, они неправильно истолковали Его слова. А Он говорил о храме Тела Своего (Ин 2:21), и, возможно, произнеся эти самые слова этот храм, Он указал или возложил руку на Свое тело. Они же поклялись в том, что Он говорил: храм Божий, имея в виду это святое место.
Примечание: всегда были, да и сейчас еще находятся люди, превращающие слова Христа к собственной своей погибели, 2Петр 3:16.
В-третьих, они совершенно извратили Его слова. Даже по собственному их закону то, в чем Его обвиняли, не было преступлением, наказуемым смертной казнью. Если бы то, в чем Он обвинялся, было уголовным преступлением, то в таком случае, вне всякого сомнения, Он был бы привлечен к ответственности сразу же после того, как Он произнес эти слова в одном публичном выступлении несколько лет тому назад. Более того, эти слова можно было бы тогда истолковать очень даже похвальным образом, а именно как пожелание блага храму. Если бы он и в самом деле был разрушен, то Он со Своей стороны приложил бы все возможные усилия для того, чтобы восстановить его. Однако все, что выглядело преступным в их глазах, годилось для того, чтобы ужесточить их злобные преследования. Ныне исполнилось место Писания, в котором сказано: ...восстали на меня свидетели лживые... (Пс 26:12; см. также Пс 34:11). Я спасал их, а они ложь говорили на Меня, Ос 7:13. Нам предъявляют справедливые обвинения, закон обвиняет нас, Втор 27:26; Ин 5:45. Сатана и собственные наши совести обвиняют нас, 1Ин 3:20. Творение вопиет против нас. Поэтому, чтобы снять с нас все эти справедливые обвинения, наш Господь Иисус с покорностью принял на Себя обвинения несправедливые и ложные, дабы благодаря Его страданиям нам было дано право восторжествовать над всеми испытаниями. Кто будет обвинять избранных Божьих? (Рим 8:33,34). Он был обвинен, чтобы нам не быть осужденными; и, если нам придется когда-нибудь пострадать таким же образом, когда не только скажут, но и поклянутся против нас ложно, вспомним тогда, что мы не можем ожидать лучшего отношения к себе, нежели то, какого удостоился наш Учитель.
(3) Молчание Христа в ответ на все эти обвинения, приведшее суд в изумление, ст. 62. Первосвященник, будучи судьей этого верховного судилища, поднялся в гневе и сказал: «Что же ничего не отвечаешь?.. Что, подсудимый, Ты слышишь, что они против Тебя свидетельствуют, что Ты имеешь теперь сказать в Свое оправдание? Как можешь Ты защититься? Или что соизволишь предложить в ответ на это обвинение?» Но Иисус молчал (ст. 63), впрочем, не так, как молчит человек, замкнувшийся в себе, или осуждающий сам себя, или пребывающий в состоянии удивления и смущения; молчал не потому, что Ему нечего было сказать или Он не знал, как выразиться, а потому, чтобы таким образом исполнилось место Писания (Ис 53:7): ...как агнец пред стригущим его безгласен и как безгласен он перед мясником, так Он не отверзал уст Своих — и чтобы Ему таким образом быть Сыном Давида, который в то время, когда его враги говорили о его погибели, как глухой, не слышал, Пс 37:13−15. Он молчал потому, что пришел час Его. Он не хотел опровергать возводимые на Него обвинения, потому что добровольно подчинялся приговору; в противном случае Он мог бы и теперь с легкостью повергнуть их в молчание и стыд так же, как неоднократно делал это и прежде. Если бы Бог вступил в суд с нами, то мы молчали бы (Мф 22:12), были бы не способны ответить ни на одно прение из тысячи, Иов 9:3. Поэтому, когда Христос сделался грехом за нас, Он молчал и предоставил возможность говорить Своей Крови, Евр 12:24. Он отказался отвечать на вопросы человеческого суда, чтобы у нас было что сказать перед судом Божьим.
Таким образом, допрос свидетелей ни к чему не привел; alia aggrediendum est via — следовало прибегнуть к помощи какого-то иного средства для достижения цели.
2. После этого стали допрашивать Самого нашего Господа Иисуса с клятвой, как бы ex officio (лат. по обязанности. — Прим. ред.); но, поскольку им не удалось обвинить Его, они, в нарушение права справедливости пытаются заставить Его Самого обвинить Себя.
(1) Допрос ведет первосвященник. Заметьте:
[1] Сам вопрос: ...Ты ли Христос, Сын Божий? Другими словами, «Претендуешь ли Ты на звание Сына Божьего?» Ибо они даже и не рассуждают о том, действительно ли Он Сын Божий или нет. Хотя Мессия и должен был быть Утешением Израилевым и хотя много славного было сказано о Нем в Ветхом Завете, тем не менее они были на удивление до того одурманены ревностью ко всему, что угрожало их непомерной власти и величию, что ни за что не соглашались поднимать вопрос о том, был ли Иисус Мессией или нет. Никогда не допускали они даже мысли о том, что Он может быть Мессией. Они хотели лишь одного — чтобы Он исповедал устами, что Он называет Себя Сыном Божьим, чтобы на основании этого признания они имели возможность осудить Его как самозванца. До чего только не доводят людей гордость и злоба!
[2] Торжественность этого обращения: Заклинаю Тебя Богом живым, скажи нам... Не то чтобы он сколько-нибудь чтил живого Бога, нет, но он употребил Его имя напрасно, рассчитывая таким путем добиться своей цели в отношении нашего Господа Иисуса: «Если Ты вообще дорожишь благословенным именем Бога и чтишь Его Величие, то скажи нам это». В случае если бы Он отказался отвечать на этот вопрос после того, как Его так закляли, Его обвинили бы в пренебрежении благословенным именем Божьим. Так, гонители добродетельных людей часто злоупотребляют их совестями, как и враги Даниила злоупотребили его совестью в вопросе его богопочитания.
(2) Ответ Христа на этот вопрос (ст. 64), в котором:
[1] Он признает Себя Христом, Сыном Божьим. Ты сказал..., то есть: «Как ты сказал, так оно и есть», ибо у евангелиста Марка в этом месте значится: Я... До сих пор Он редко с такой же определенностью исповедовал Себя Христом, Сыном Божьим; общее направление Его учения свидетельствовало об этом, и Его чудеса доказывали это, но теперь Он не стал уклоняться от такого исповедания, потому что:
Во-первых, подобное уклонение выглядело бы как отвержение той самой истины, свидетельствовать о которой Он и пришел в этот мир.
Во-вторых, подобное уклонение выглядело бы как уклонение от Его страданий, а Он знал, что признание Им этого факта даст Его врагам все те преимущества в их борьбе против Него, которые они так желают получить. Итак Он исповедал Себя Сыном Божьим в пример для подражания Своим последователям и в целях ободрения их, чтобы и они, когда их призовут к ответу, исповедовали Его пред людьми, чем бы им это ни грозило. И, следуя этому примеру, такие известные мученики, как, например, мученики в Тивеях (Евсевий. История. 50.8, 100.9), охотно исповедовали себя христианами, хотя и знали, что поплатятся за это жизнью. Я не думаю, что Христос ответил на поставленный вопрос из чувства большего уважения к тому заклинанию Богом живым, которое богохульно применил Каиафа, чем то, с которым Он отнесся к подобному же заклинанию, прозвучавшему некогда из уст диавола, Mк 5:7.
[2] В доказательство истинности этого утверждения Он ссылается на Свое второе пришествие, когда Он воистину будет превознесен. Вероятно, они посмотрели на Него с насмешливой, презрительной улыбкой, когда Он сказал им: «Я». «Хорошенький же Он Мессия, — подумали они, — Мессия, Который должен прийти с великой пышностью и властью»; ответом на эту презрительную усмешку и было сказанное Им слово даже. «Хотя Я сейчас и предстою перед вами таким униженным и жалким и хотя вы и считаете смешным то, что Я называю Себя Мессией, тем не менее настанет день, когда Я явлюсь в совершенно ином виде». Отныне, ἀπ' ἄρτι — a modo — вскоре; ибо Его возвеличение началось спустя всего несколько дней после этого, уже совсем скоро начало учреждаться Его Царство; и отныне узрите Сына Человеческого, сидящего одесную силы, чтобы судить этот мир. Прообразом и залогом этого грядущего суда должен был стать Его скорый суд над Израилем.
Примечание: ужасы Судного дня будут ощутимым приговором для самого упорного неверия, приговором не к обращению от злых дел (тогда каяться будет слишком поздно), а к вечному осуждению. Заметьте:
Во-первых, Кого они узрят — Сына Человеческого. Признав Себя Сыном Божьим даже в нынешнем состоянии уничижения, Он говорит о Себе даже в состоянии прославления как о Сыне Человеческом, ибо Он совмещал в Себе эти две противоположные природы. Воплощение Христа сделало Его Сыном Божьим и Сыном Человеческим, ибо Он есть Еммануил — Бог с нами.
Во-вторых, в каком положении они узрят Его:
1. В положении сидящего одесную силы, согласно пророчеству о Мессии (Пс 119:1): «Седи одесную Меня...», что указывает на владычество и на звание, до которого Он превознесен. Хотя сейчас Он и сидит на скамье подсудимых, вскоре они увидят Его сидящим на престоле славы.
2. В положении грядущего на облаках небесных; эти слова отсылают нас к другому пророчеству, в котором говорится о Сыне человеческом (Дан 7:13−14) и которое применяется по отношению к Христу (Лк 1:33), когда Он приходил разрушить Иерусалим. Таким ужасным был суд и такими ощутимыми были знаки гнева Агнца, что то, что произошло с городом, вполне можно было бы назвать видимым явлением Христа. Но, несомненно, сказанное выше относится к всеобщему суду: Он ссылается на этот день и оповещает их о том, что они должны будут явиться на этот суд с тем, чтобы ответить там и тогда за все то, что они делают сейчас. Ранее Он говорил об этом дне Своим ученикам, чтобы утешить их, и призывал их поднять головы свои в виду ожидающей их радости, Лк 21:27−28. Теперь же Он говорит о нем Своим врагам, чтобы устрашить их; ибо ничто так не утешает праведных и не ужасает нечестивых, как суд Христов над этим миром в последний день.
V. Признание Его виновным на этом суде. Тогда первосвященник разодрал одежды свои по иудейскому обычаю так поступать в тех случаях, когда они слышали или видели что-нибудь такое, что, по их мнению, бесславило Бога; см. Ис 36:22; Ис 37:1; Деян 14:14. Каиафа хотел выглядеть в глазах окружающих так, как если бы он с великим усердием ревновал о том, чтобы слава принадлежала одному только Богу (пойдем, посмотрим на его ревность о Господе Саваофе), но, хотя он и претендовал на то, что ненавидит богохульство, он сам был величайшим богохульником. Он теперь же позабыл закон, запрещавший первосвященнику при каких бы то ни было обстоятельствах разрывать одежду, если только мы не рассматриваем этот случай как исключительный. Заметьте:
1. Преступление, в котором Он был признан виновным, — богохульство. Он богохульствует!.. Иными словами, Он оскорбительно высказывается в адрес Бога живого; именно это мы понимаем под словом богохульство. Поскольку мы грехом оскорбили Господа, Христос, когда Он был сделан для нас жертвою за грех, был осужден как богохульник за то, что сказал им истину.
2. На основании чего Его признали виновным. «Вот, теперь вы слышали богохульство Его! Зачем нам утруждать себя дальнейшими допросами свидетелей? Он Сам признал, что исповедует Себя Сыном Божьим». И тогда они расценили Его слова как богохульство и осудили Его на основании Его исповедания. Первосвященник торжествует, видя, что западня, которую он устроил, сработала удачно: «Думаю, что теперь я закончил Его дело». Хорошо, по душе нашей. Так, на их суде Он был осужден на основании собственных слов, потому что на суде Божьем нам должно было быть судимыми на том же основании. Против нас не нужны никакие свидетели: наша собственная совесть выступает против нас вместо тысячи свидетелей.
VI. Вынесение Ему приговора на основании оглашенного судом вердикта о признании Его виновным, ст. 66.
Здесь:
1. Каиафа обращается к судебным заседателям: «Как вам кажется?» Посмотрите на его подлое лицемерие и пристрастие: несмотря на то что он уже предрешил дело и объявил Христа виновным в богохульстве, он сейчас обращается к своим братьям и спрашивает их мнения, как бы желая получить у них совет, но злоба, даже так ловко скрываемая под мантией правосудия, так или иначе откроется. Если бы он вел слушание честно, то он собрал бы голоса судебных заседателей seriatim — no порядку, и, начав с младших, высказал бы свое мнение последним. Но он знал, что, занимая такое высокое общественное положение, он может влиять на мнение остальных, и потому высказывает свое суждение, полагая, что все с ним согласятся. Он рассматривает преступление Христа pro confesso так, как оно было исповедано, а решение суда pro concesso — так, как они договорились.
2. Судебные заседатели соглашаются с ним. Они сказали: «Повинен смерти». Возможно, не все они были согласны; нет никаких сомнений в том, что Иосиф из Аримафеи, если он присутствовал на том заседании, был иного мнения (Лк 23:51), также и Никодим и, вероятно, другие с ними. Однако большинство все же высказалось за вынесенный приговор. Поскольку же это был необычный совет, а лучше сказать, клика заговорщиков, по-видимому, никто не получил уведомления о предстоящем заседании, кроме тех, кто, как они знали, будет со всем соглашаться, и, таким образом, голосование прошло nemine contradicente — единогласно. Приговор гласил: «Повинен смерти, по закону заслуживает смерти». Хотя в настоящее время они и не имели власти предавать кого бы то ни было смерти, тем не менее посредством вынесения подобного приговора они делали человека изгнанником в собственном народе (qui caput gerit lupinum — он носит волчью голову; так наш старый закон определяет человека, находящегося на положении вне закона) и таким образом могли предать его либо в руки разъяренной толпы, как это было со Стефаном, либо суду озлобившегося народа перед лицом правителя, как это случилось со Христом. Так Господин жизни был приговорен к смерти, чтобы через Него не было никакого осуждения нам.
VII. Оскорбления и унижения, причиненные Ему после вынесения приговора, ст. 67−68. Тогда, после того как признали Его виновным, они плевали Ему в лицо. Так как они не имели власти предавать Его смерти и не могли гарантировать, что им удастся убедить правителя стать их судебным исполнителем, они и постарались, пока Он находится в их руках, причинить Ему все то зло, какое только позволяло им их положение. Осужденные узники находятся под особой защитой закона, перед которым они в долгу, и все цивилизованные народы всегда обращались с ними милосердно: довольно для них того, что они наказаны. Когда же был вынесен приговор нашему Господу Иисусу, с Ним стали обращаться так, как будто целый ад был спущен на Него, как будто Он был не только достоин смерти, но и, как если бы даже и она была слишком хороша для Него, не достоин сострадания, оказываемого наихудшим преступникам. Так Он сделался за нас клятвою. Но кто же были те, проявившие такую жестокость? По-видимому, это были те же самые люди, которые до того вынесли Ему приговор. Они же сказали в ответ: повинен смерти. Тогда плевали Ему в лицо... Начало этим издевательствам положили священники, и не удивительно, что после этого и служители их, которые готовы были делать все, лишь бы развлечься, которые готовы были заискивать перед своими нечестивыми учителями, продолжили насмехательства. Посмотрите, как они уничижали Его:
1. Они плевали Ему в лицо. Так исполнилось место Писания (Ис 50:6): ...лица Моего не закрывал от поруганий и оплевания. Иов жаловался на то же самое оскорбление, которое было причинено и ему, и в этом заключался прообраз Христа (Иов 30:10); Они... не удерживаются плевать перед лицом моим. Смотреть на Него с большим презрением, нежели на самый пол, на который они плевали, есть выражение величайшего презрения и бесчестья, какое только может быть. Когда Мариамь покрылась проказой, в глазах окружающих она была опозорена не меньше, чем в том случае, если бы отец ее плюнул ей в лицо, Чис 12:14. Тот, кто отказывался восстановить семя брату своему, должен был по закону подвергнуться такому же бесчестью, Втор 25:9. Тем не менее Христос принял на Себя этот позор, когда исправлял повреждения в великой семье человечества. Лицо Того, Кто был прекраснее сынов человеческих, Кто был бел и румян и Кого чтят ангелы, было так непристойно поругано подлейшими и нижайшими из сынов человеческих. Такое поругание претерпел Он над Своим лицом, чтобы наши лица не покрылись вечным позором и презрением. Разве те, кто сейчас хулит Его благословенное имя, ругает Его слово и ненавидит Его образ в посвященных Ему людях, поступают лучше тех, кто тогда плевал Ему в лицо? Если бы оно было в пределах их досягаемости, они и сегодня делали бы то же самое.
2. Они заушали Его и ударяли Его по ланитам. Кроме позора эти их действия причиняли Ему еще и боль, ибо и то, и другое вошло в мир вместе с грехом. Ныне исполнились места Писания: Я предал... ланиты Мои поражающим... (Ис 50:6), и: ...подставляет ланиту свою бьющему его; пресыщается поношением (Плач 3:30), но, несмотря на это, молчит (Плач 3:28), и: ...тростью будут бить по ланите судью Израилева, Мих 5:1. Читаем заметку на полях: били Его палками, ибо таково значение слова ἐράπισαν; и Он покорился этому.
3. Предварительно завязав Ему глаза, они заставляли Его отгадывать, кто ударял Его. Прореки нам, Христос, кто ударил Тебя?
(1) Они стали забавляться Им, как некогда филистимляне — Самсоном. Людей, оказавшихся в бедственном положении, огорчает уже то, что другие вокруг них шутят и веселятся, но еще больше их огорчает то, когда подшучивают над ними и их бедой. Здесь был показан пример величайшей развращенности и величайшего упадка человеческой природы, какие только могут быть, и этот пример показывает, что необходима вера, способная возвратить людям утраченное человеколюбие.
(2) Они стали высмеивать Его пророческое служение. Они слышали, что Его называли пророком и что Он славился Своими удивительными откровениями. Они укоряли Его за это и делали вид, что хотят испытать Его как пророка, как будто Божественное всеведение обязано было снизойти до уровня детской игры. Подобным же образом оскорбляют Христа те, кто богохульно подшучивает над Писаниями и потешается над святыми вещами; они уподобляются Валтасару, употребившему для своих пиршеств сосуды из Иерусалимского храма.
А взявшие Иисуса отвели Его к Каиафе [Киафе] первосвященнику, куда собрались книжники и старейшины
Моисей по повелению Божию приказал, чтобы первосвященники получали достоинство в наследие от отцов своих и чтобы в лице священников составлялось непрерывное поколение (series generationis) (Исх 28−29). Иосиф [Флавий] сообщает, что этот Каиафа купил за плату у Ирода первосвященство только на один год. Потому не удивительно, если не настоящий первосвященник совершает неправедный суд
А взявшие Иисуса отвели Его к Каиафе первосвященнику, куда собрались книжники и старейшины
Я думаю, что слово иудейского служения, которым ныне служат, по их утверждению, оставленные [иудеи], — это Каиафа, который воинствует против истины Иисуса и который назван первосвященником. А Иисус — это истинный священник, Слово Божие, которым руководствуются все принявшие Бога Отца и служащие Ему. И где Каиафа первосвященник, там собираются книжники, то есть ученые люди, председательствующие над погибающей буквой. И природе писцов подобны старейшины, которые опираются не на истину, а на древность простой буквы и ничем более не желают заниматься.
Источник: Комментарии на Евангелие от Матфея.
(Воины) же емше Иисуса ведоша к Каиафе архиереови, идеже книжницы и старцы собрашася
Подобное же написал и Марк (14, 53), и Лука (22, 54); но Иоанн, который, начиная с этого места, пишет обо всем обширнее и подробнее, как присутствовавший при всем этом, говорит (18, 12−13): спира же и тысящник и слуги Иудейстии яша Иисуса и связаша Его, и ведоша Его ко Анне первее: бе бо тесть Каиафе, иже бе архиерей лету тому. Затем, рассказав подробно все происходившее в доме Анны, что опустили другие евангелисты, говорит в конце: посла же Его Анна связана к Каиафе архиереови (18, 24).
А взявшие Иисуса отвели Его к Каиафе первосвященнику, куда собрались книжники и старейшины
(Мк 14:53; Лк 22:54; Ин 18:13, 14). Иоанн свидетельствует ясно, что сначала Иисус Христос отведен был к первосвященнику Анне. Но был ли первый допрос именно у Анны, сомнительно. Анна был прежде первосвященником, но теперь был заштатным, находился на покое, как сказано выше. Оба они, Анна и Каиафа, были людьми злыми и, по-видимому, совершенно ничтожными. Неизвестно, хотели ли взявшие Христа выразить своим поступком свое почтение к Анне; или он принимал деятельное участие в заговоре Христа и все делалось согласно его распоряжениям. Анна отослал связанного Христа к зятю своему, первосвященнику Каиафе, куда и собрались, по Матфею, книжники и старейшины, по Марку, первосвященники, старейшины и книжники; а Лука упоминает только о “доме первосвященника.” Это было неофициальное собрание Синедриона в ночное время. Анна и Каиафа жили, вероятно, на одном дворе, хотя и в разных домах.
Источник: Толковая Библия.
Ст. 57−68 А взявшие Иисуса отвели Его к Каиафе первосвященнику, куда собрались книжники и старейшины. Петр же следовал за Ним издали, до двора первосвященникова; и, войдя внутрь, сел со служителями, чтобы видеть конец. Первосвященники и старейшины и весь синедрион искали лжесвидетельства против Иисуса, чтобы предать Его смерти, и не находили; и, хотя много лжесвидетелей приходило, не нашли. Но наконец пришли два лжесвидетеля и сказали: Он говорил: могу разрушить храм Божий и в три дня создать его. И, встав, первосвященник сказал Ему: что же ничего не отвечаешь? что они против Тебя свидетельствуют? Иисус молчал. И первосвященник сказал Ему: заклинаю Тебя Богом живым, скажи нам, Ты ли Христос, Сын Божий? Иисус говорит ему: ты сказал; даже сказываю вам: отныне узрите Сына Человеческого, сидящего одесную силы и грядущего на облаках небесных. Тогда первосвященник разодрал одежды свои и сказал: Он богохульствует! на что еще нам свидетелей? вот, теперь вы слышали богохульство Его! как вам кажется? Они же сказали в ответ: повинен смерти. Тогда плевали Ему в лице и заушали Его; другие же ударяли Его по ланитам и говорили: прореки нам, Христос, кто ударил Тебя?
Святой евангелист Иоанн Богослов, дополняя рассказы трех первых евангелистов, говорит, что воины и тысяченачальник, и служители иудейские взяли Иисуса, связали Его и отвели Его сперва к Анне. Это был отставной первосвященник, тесть Каиафы, самый хитрый и злобный враг Господа Иисуса. Ему первому и доставили удовольствие — видеть связанным Того, Кто еще так недавно казался неприступным для синедриона Анна спросил Иисуса Христа об учениках Его и об учении Его. Господь ничего не сказал ему об учениках Своих: так берегла их любовь Его; об учении же Своем так ответил Анне: «Я говорил явно» (открыто) «всему миру; Я всегда учил в синагоге и в храме, где всегда Иудеи сходятся, и тайно не говорил ничего. Что спрашиваешь Меня? спроси слышавших, что Я говорил им». Таков был ответ Господа, ответ, полный кротости, простоты, ясности и величия Божественного. Сам первосвященник ничего не нашел возразить против такого ответа, хотя, конечно, не мог быть доволен таким искусным, как думал он, уклонением от дела. Но не так смотрел на все это один из льстецов, служителей Анны: он тотчас ударил Господа по ланите, вскричав при этом: «так-то Ты отвечаешь первосвященнику?» Господь кротко сказал дерзкому оскорбителю: «если Я сказал худо, покажи, что худо; а если хорошо, что ты бьешь Меня?»
Какой трогательный пример терпения для всех последователей Божественного Узника! «Представь, — говорит святитель Златоуст, — Кто сказал, кому сказал, для чего сказал, — эти слова будут для тебя некоторым Божественным и непрестанным припевом, который возможет низложить всякую гордыню. Представь достоинство Безчестимого, ничтожество безчестящего, тяжесть безчестия, ибо не только оскорбил, но и ударил, и не просто ударил, но в ланиту; нет ничего безчестнее этого удара; однако же Он все перенес, чтобы ты вполне научился поступать кротко». Анна все это видел и слышал, но не его дело было обуздывать безрассудную дерзость своих слуг; его дело было судить и преследовать невинных. Потеряв надежду привести Господа в замешательство своим допросом и сам спеша на общее собрание к Каиафе, он послал туда же и Божественного Узника. А взявшие Иисуса отвели Его к Каиафе первосвященнику, куда собрались книжники и старейшины, где с нетерпением ожидал связанного Назарянина синедрион. Была глубокая ночь, когда по Закону нельзя было разбирать уголовных дел; обычай не дозволял разбирать уголовные дела и накануне таких праздников, как Пасха; но синедрион не счел нужным справляться ни с Законом, ни с обычаем, спеша довести дело до конца. В делах неотложных Закон позволял собираться и не всем членам синедриона, которых было семьдесят два: достаточно было двадцати трех, но члены поусердствовали на этот раз и собрались почти все, за исключением Никодима и Иосифа Аримафейского. Поистине это было беззаконное сборище, «сборище злонамеренных», по выражению Псалмопевца (Пс 25:5). Между тем два ученика Господа, Петр и Иоанн, из особенной к Нему любви, последовали за Господом до дома первосвященникова. Петр же, — говорит святой Матфей, — следовал за Ним издали, чтобы не быть замеченным, до двора первосвященникова. Можно думать, что оба первосвященника, Анна и Каиафа, жили в одном доме, и двор их был общий. Святой Иоанн Богослов пишет, что он сам, как знакомый первосвященнику, сказал придвернице и ввел Петра, причем раба придверница из предосторожности спросила Петра: «и ты не из учеников ли Этого Человека? Он сказал: нет». Между тем рабы и служители, разведя огонь, потому что было холодно, у огня стояли и грелись. Петр также стоял с ними и грелся (Ин 18:17−18). Когда Господа привели к Каиафе, Петр оставался во дворе: и, войдя внутрь, сел со служителями, чтобы видеть конец, узнать, чем кончится дело. А дело велось поспешно к желанному для судей концу.
Несмотря, впрочем, на твердое, давно принятое решение лишить жизни Господа Иисуса, «синедрион хотел дать этому делу вид справедливости и какими бы то ни было средствами приписать Иисусу вину, достойную смерти. В самом деле, приятно ли было членам синедриона казаться в глазах народа убийцами Того, Кого народ считал Мессией?.. Члены синедриона потребовали свидетелей. Закон требовал только трех, или даже двух… В глубокую полночь, когда весь город спал, свидетелей надобно было искать — и не без труда» (Иннокентий, архиеп. Херсонский). Начиная от первосвященника и до последнего члена все занялись этими поисками: первосвященники и старейшины и весь синедрион искали лжесвидетельства против Иисуса, искали клеветы, обвинения в каком-либо уголовном преступлении, чтобы предать Его смерти. Каждый приводил себе и другим на память человека, способного лжесвидетельствовать на Иисуса и по своему образу мыслей, и по тому, что слыхал Его беседы, и не находили. «Но почему же, — говорит Иннокентий, архиепископ Херсонский, — не решились воспользоваться услугами Иуды, который, зная учение и все деяния Господа, из угождения врагам Его, за новую плату, и даже в оправдание своей измены Учителю, мог быть самым жестоким обвинителем? Предатель, исполнив преступное обещание указать местопребывание своего Учителя, тотчас удалился, а потому его не сразу можно было отыскать. И едва ли бы сам Иуда имел столько дерзости, чтобы клеветать на своего Учителя в Его присутствии. Мы увидим, что в мрачной душе его и после предательства невольно сохранилось еще сильное чувство уважения к Его невинности. Всеми искавшиеся лжесвидетели, наконец, начали появляться. Что они ставили Господу в вину, неизвестно; только свидетельства их были не согласованы между собой и не содержали в себе уголовного обвинения. Вероятно, они указывали на какие-либо нарушения покоя субботнего, на несоблюдение преданий фарисейских и прочее, но такие преступления не содержали в себе законной причины для осуждения на смерть: между тем, судьям хотелось найти преступление именно такого рода», и потому святой Матфей говорит: и, хотя много лжесвидетелей приходило, желанного лжесвидетельства не нашли. Но наконец пришли два лжесвидетеля и сказали: Он неуважительно отзывается о храме Божием… Члены синедриона обрадовались: эти лжесвидетели хотели обратить в уголовное обвинение слова Спасителя, произнесенные Им за два года перед этим в храме Иерусалимском; Он сказал тогда: «разрушьте храм сей, и Я в три дня воздвигну его» (Ин 2:19), причем подразумевал не храм Иерусалимский, а собственное тело, так что Его слова были пророчеством о Его крестной смерти и воскресении.
Но оба лжесвидетеля злонамеренно или от непонимания и давности времени исказили слова Иисуса Христа; один утверждал: Он говорил: могу разрушить храм Божий и в три дня создать его. «В таком ложном виде слова, приписываемые Иисусу Христу, — говорит Иннокентий, архиепископ Херсонский, — могли перед судьями показывать дерзость и самохвальство, соединенное с неуважением к самым священным вещам, каков храм Другой лжесвидетель объявлял, будто ему слышалось, как Господь говорил: «Я разрушу храм сей рукотворенный, и в три дня воздвигну другой, нерукотворенный». В таком превратном виде слова эти казались обнаружением чего-то мятежного, богопротивного, как будто Иисус Христос не только имеет самое низкое понятие о храме Иерусалимском, «ибо слово рукотворенный в Священном Писании употребляется для обозначения идола и храма идольского, — но и намерен разрушить его, чтобы создать другой, неизвестно какой, храм, всего вероятнее никакого. Это представлялось явной хулой на храм, равной хуле на Бога и Моисея, которая, по Закону, вела за собой смерть хулившему». «Поистине это были ложные свидетели! Ибо Христос не говорил: могу разорить, но — разорите, притом не сказал церковь Божию, но храм сей, т.е. тело Мое; опять же, не говорил созижду, но воздвигну. Ясно, что лжесвидетели приписывали Иисусу Христу то, что Он не говорил» (блаженный Феофилакт). Поэтому, несмотря на все желание судей осудить Господа Иисуса, и это свидетельство было признано ими недостаточным, как неясное, сбивчивое и несогласное в выражениях. Все время, пока выслушивали лжесвидетелей, Господь безмолвствовал. При этом величественном безмолвии судьи должны были невольно почувствовать, будто обвиняемыми были сами они, а Христос был им Судией… «Это Его молчание для их мелкого самолюбия казалось непростительным невниманием или презрением, — говорит Иннокентий, архиепископ Херсонский. — Если бы Господь защищал Себя, то могли надеяться, что в собственных Его словах найдется что-либо противное Закону, ибо первосвященники и книжники уже не раз испытали на себе строгость Его обличений, почитаемую ими за дерзость и богохульство. И вот Каиафа, который доселе сидел на своем месте и сохранял, хотя и не без принуждения, важность председателя нечестивого совета, первым потерял терпение». И, встав со своего места и выступив на середину, где находился Господь, первосвященник с гневом сказал Ему: что же ничего не отвечаешь? Разве не слышишь, что они против Тебя свидетельствуют? Иисус молчал: «как овца, веден был Он на заклание, и как агнец пред стригущим его безгласен» (Ис 53:7), так не отверзал Он уст Своих.
«Да и к чему было говорить? — вопрошает Филарет, архиепископ Черниговский. — Он говорил, когда готовы были слушать Его, по крайней мере, без ненависти к истине. А теперь? Теперь и само дело говорило о себе ясно. Мнимые свидетели были не более, как клеветники». «Ответ был безполезен, когда никто не слушал, и когда суд их имел только наружный вид суда, а на самом деле был ничем иным, как нападением разбойников, которые бросаются на проходящих из своего вертепа» (свт. Иоанн Златоуст). «Раздраженный этим молчанием, — говорит Иннокентий, архиепископ Херсонский, — первосвященник скорее всего согласился бы посчитать это молчание за признание в преступлении, но некоторый остаток приличия еще обуздывал его личную ненависть. Между тем, вступив в разговор с Узником, он не мог уже без стыда закончить его ничем. Хитрость саддукея нашла средство, не прибегая к явно несправедливым мерам, не только заставить Подсудимого говорить, но и сказать нечто такое, чем весь допрос в немногих словах мог быть совершенно окончен. Как первый служитель Бога Израилева, первосвященник, при всем недостоинстве своем, имел право спрашивать обвиняемого под клятвой: тогда уже нельзя было не отвечать, не преступив должного уважения к клятве, к сану первосвященника и к самому Закону. К этому-то средству и прибег Каиафа». Перед лицом Бога обвиняемый не мог сокрыть истины. И первосвященник сказал Ему с притворным уважением к словам, которые сам произносил: заклинаю Тебя Богом живым, Богом истинным, проклинающим тех, которые ложно говорят от Его имени или ложно клянутся Им: скажи нам, Ты ли Христос, Сын Божий? Сын Бога, вовеки благословенного? Ты ли — Мессия? Вопрос был так поставлен, что грешно было не отвечать, и из любого ответа судьи могли вынести обвинение Господу. Если Он скажет: да, — Его объявят богохульником; если скажет: нет, — Его обвинят как обманщика, потому что Он перед народом явно выдавал Себя за Мессию. В том и другом случае приговор готов: повинен смерти… И Господь наш, благоговея перед именем Отца Своего Небесного и подавая всем нам пример такого благоговения, дал Каиафе ответ… Со спокойным сознанием Своего Божественного достоинства Иисус говорит ему: ты сказал… Ты сказал справедливо, что Я Христос Я действительно Сын Бога Живаго. «Хотя Господь знал, что не уверуют в Него, однако исполняет Свой долг, чтобы потом не могли сказать они: если бы Он исповедал Себя после заклинания, то мы уверовали бы в Него».
Для Каиафы и его союзников этого ответа было достаточно, но Спаситель грешников и теперь искал их заблудших душ, и теперь призывал их — одуматься, остановиться в кровавом замысле, и для того напомнил им древние пророчества о будущей славе Мессии. Он сказал: даже сказываю вам: отныне узрите Сына Человеческого, сидящего одесную силы, одесную Бога всесильного, как говорит пророк Давид, и грядущего на облаках небесных, как пророчествует Даниил. Скоро самые дела покажут вам, что Я — тот самый Царь, Который, по описанию пророка Даниила, сидит на облаках одесную Ветхого денми, и Который грядет со славою судить вселенную. Итак, знайте, на какое ужасное дело вы идете. Каиафа не хотел слушать, не хотел понимать голоса пророческого; ему нужно было теперь только из приличия скрыть свою радость, и он спешит принять на себя вид ревнителя славы Божией, который пришел в ужас от богохульства. Тогда первосвященник разодрал одежды свои, разорвал переднюю часть одежды своей, и без всякого расследования объявил слова Господа Иисуса богохульством, и сказал: Он богохульствует! на что еще нам свидетелей? вот, теперь вы слышали богохульство Его!… Все молчали, притворяясь, что поражены ужасом по причине мнимого богохульства. Как вам кажется? как вы думаете, что заслуживает Он? — спросил наконец он… Они же сказали в ответ: повинен смерти!.. Так произнесен смертный приговор над нашим Спасителем. Святитель Иоанн Златоуст говорит: «первосвященник не объявляет своего мнения, но требует его от своих советников, как будто об очевидных преступлениях и явном богохульстве. Но так как первосвященники знали, что если дело будет исследовано и тщательно рассмотрено, то Христос окажется совершенно невиновным, поэтому сами осуждают Его и, предупреждая слушателей, говорят: «вы слышали богохульство Его». Смотрите, как они едва не вынуждают, едва не насильно исторгают суждение о Нем. Они сами обвиняют Его, сами произносят приговор, сами все делают». Было уже далеко за полночь. Оставалось в утреннем заседании подтвердить уже вынесенный приговор и передать дело римскому прокуратору для окончания. «Но почему они не умертвили Его тайно? — спрашивает святитель Златоуст и отвечает; — потому, что хотели самую славу Его уничтожить. Много было таких, которые слышали Его беседы и удивлялись Ему; поэтому враги Его стараются предать Его смерти публично, перед всеми. А Христос, со Своей стороны, не препятствует этому, но злобу их употребляет как орудие истины: через это смерть Его стала всем известной.
Таким образом, случилось совсем не то, чего хотели. Враги хотели предать Его публичному позору, а Он через это самое еще более прославил Себя. Они говорили: прежде убьем Его, а то «придут Римляне и овладеют и местом нашим и народом» (Ин 11:48); но когда убили, то наперекор их осторожности это с ними и случилось. И здесь хотели публичным распятием повредить Его славе, но вышло напротив. А что они имели власть сами по себе предать Его смерти, то это видно из слов Пилата: «возьмите Его вы, и по закону вашему судите Его» (Ин 18:31). Но они не хотели этого, чтобы показать другим, что Он предан смерти как законопреступник, как самозванец, как возмутитель. Поэтому и распяли вместе с Ним разбойников; поэтому также говорили: «не пиши: Царь Иудейский, но что Он говорил» (Ин 19:21). А все это делалось для утверждения истины. Таково обыкновенно коварство: что оно злоумышляет, тем самым и разрушается». В ожидании нового собрания синедриона, Господь был выведен из палат Каиафы во двор и отдан на поругание буйной толпе стражников храма и слуг архиерейских. «Те и другие почитали за долг выказать свое раздражение и презрение к Человеку, Который, по их мнению, имел дерзость быть врагом их начальников. Может быть даже, что от первосвященников дан был слугам намек, как поступать с Узником» (Иннокентий, архиеп. Херсонский). «Пророк Галилейский, Мессия самозванец!» Такими насмешками началось поругание. Но скоро от слов перешли к делу. Тогда плевали Ему в лице, чтобы показать крайнее к Нему презрение и унижение, и заушали Его: били по голове, по устам, ударяли руками с пригнутыми пальцами, или проще — били кулаками: другие же ударяли Его по ланитам. Иные хотели показать свое остроумие: закрывали лице Его одеждой, и при каждом ударе спрашивали, со злым издевательством и говорили: прореки нам, Христос, кто ударил Тебя? Угадай, Христос, кто Тебя ударил? Если Ты Мессия всеведущий, то должен знать все. Господь переносил все эти поругания, не говоря ни слова. Евангелисты не сочли за нужное даже упомянуть об этом. Еще через пророка Исайю Мессия сказал о Себе: «Я предал хребет Мой биющим и ланиты Мои поражающим: лица Моего не закрывал от поруганий и оплевания» (Ис 50:6). И теперь это пророчество исполнилось в точности. «И для чего они все это делали, когда уже вознамерились умертвить Его? — восклицает святитель Златоуст. — Что за нужда в ругательстве таком? Разве та, чтобы видел ты наглый нрав их? Подлинно, как будто нашедшие добычу, они прорывались бешенством, со злобной радостью бросались на Него, высказывая убийственный свой нрав.
Подивись при этом любомудрию учеников. Безчестное, как видим, они пересказывают со всей точностью; ничего не утаивают, ничего не стыдятся; так как они за великую честь считают, и справедливо, что Владыка всяческих благоволил понести толикие за нас страдания. Это показывало неизреченную Его попечительность и непростительную злобу врагов Его, которые со столь Кротким и Тихим поступали так, как только может поступать лев с агнцем. Ничего здесь не опущено — ни с Его стороны в кротости, ни с их — в злобе и жестокости. Все это предвозвестил и пророк Исайя: «Как», — говорит, — «многие изумлялись, смотря на Тебя, — столько был обезображен паче всякого человека лик Его, и вид Его — паче сынов человеческих!» (Ис 52:14). И что может сравниться с этим оскорблением? На то самое лице, которого море устыдилось, от которого солнце, узрев Его на кресте, сокрыло свои лучи, — на то самое лице плевали, то самое лице заушали, били по главе, по щекам, к язвам присовокупляли оплевания, но и этого мало: громко повторяли едкие насмешки. Об этих-то событиях должны мы читать Писание как можно чаще; об этом-то слушать со всем вниманием, это-то начертывать в сердце нашем, так как все это для нас истинно честь. Сим я хвалюсь, хвалюсь не тысячей только мертвецов, которых воскресил Он, но и теми страданиями, которые Он понес. Об этом и Павел непрестанно повторяет; он то говорит: «Итак выйдем к Нему за стан, нося Его поругание» (Евр 13:13), то проповедует: «Который, вместо предлежавшей Ему радости, претерпел крест, пренебрегши посрамление» (Евр 12:2)…».
Источник: Троицкие листки. №801−1050.
Вам будут доступны следующие комментарии:
• Заметки Барнса
• Комментарий Бенсона
• Кембриджская Библия для школ и колледжей
• Комментарий Кларка
• Синопсис Библии Дарби
• Комментарий Библии Экспозитора
• Словарь текстов Экспозитора
• Женевская учебная Библия
• Экспозиция Библии Гилла
• Джеймисон-Фоссет-Браун
• Полный комментарий Мэтью Генри
• Комментарий Мэтью Пула
• Библия проповедей – Николл
• День за днем по Библии – Мейер
• Заметки Уэсли
• Комментарий Кейла и Делича к Ветхому Завету
• «Гномон Нового Завета» Бенгеля
• «Греческий Завет» (Николл, Робертсон)
• Комментарий Нового Завета ICC
• Комментарий Нового Завета Мейера
• «Новый Завет» народный (Бартон Джонсон)
• «Слововедение» Винсента