Какой же был ответ? Ответа не было никакого, Небеса молчали. Из этого красноречивого молчания мы знаем: для того чтобы оправдать виновных грешников, у Бога не было иного пути, как только Христу, безгрешному Спасителю, умереть как нашему Заместителю.
I. Место, где Он переживал это сильнейшее борение. Им было место, называемое Гефсимания. Это название означает torculusolei — мельница для олив, то есть давильный пресс для олив, подобный виноградному, где давили оливки, Мих 6:15. И это место было самым подходящим для выдавливания масла, ведь оно находилось у подножия Елеонской горы. Здесь начинались страдания нашего Господа Иисуса, здесь Господу угодно было сокрушить Его и поразить Его, чтобы из Него потек свежий елей на всех верующих, чтобы мы воспользовались от корня и тука этой доброй Маслины. Здесь Он топтал точило гнева Отца Своего, и Он топтал его один.
II. Кого Он взял с Собой быть свидетелями этого борения.
1. Он взял с Собой в сад всех Своих учеников, за исключением Иуды, который в это время был занят другими делами. Несмотря на то что время было уже позднее, ночь, когда все уже должны были находиться в кроватях, они продолжали оставаться с Ним и вместе с Ним предприняли это путешествие под луной, подобно Елисею, который, когда узнал, что его учитель вскоре будет вознесен над его головой, заявил, что не оставит его, хотя не он направлял Илию, а Илия — его; так и ученики следуют за Агнцем всюду, куда бы Он ни шел.
2. Но в тот уголок сада, в котором Ему надлежало претерпеть эту мучительную борьбу, Он взял с Собой только Петра, Иакова и Иоанна. Остальных же Он оставил на некотором расстоянии, возможно, у входа в сад, наказав им при этом: «Посидите тут, пока Я пойду, помолюсь там», подобно тому как Авраам оставил такое повеление своим отрокам (Быт 22:5): «Останьтесь вы здесь... а я и сын мой пойдем туда и поклонимся».
(1) Христос отправился молиться один, хотя незадолго до этого Он молился вместе с учениками, Ин 17:1.
Примечание: наши молитвы, совершаемые в семейном кругу, не должны освобождать нас от обязанности творить наши тайные молитвы.
(2) Он приказал им посидеть здесь.
Примечание: нам следует обращать внимание на то, чтобы ничем не беспокоить и не мешать тем, кто уединяется для тайного общения с Богом. Он взял с Собой этих троих потому, что именно они были свидетелями Его славы, открывшейся в момент Его преображения (Мф 17:1−2), а это должно было подготовить их к тому, чтобы стать свидетелями Его борения.
Примечание: лучше всего приготовлены страдать со Христом те, кто верой созерцал Его славу и имел общение с прославленными святыми на святой горе. Если терпим со Христом, то с Ним и царствовать будем; а если мы надеемся на то, что будем царствовать с Ним, то почему бы нам не рассчитывать и на то что мы будем и терпеть с Ним?
III. Само борение, в котором Он находился: И... начал скорбеть и тосковать. Лука называет это состояние борением (Лк 22:44), внутренним конфликтом. Он испытывал не какую-то телесную боль или мучение, ибо ничто извне не причинило Ему такой боли, но это были внутренние терзания; Он возмутился, Ин 11:33. Здесь для описания употреблены очень сильные выражения: Он начал λυπεῖσθαι καὶ ἀδημονεῖν — скорбеть и ужасаться. Это последнее слово обозначает такое состояние скорби, когда находящийся в нем человек не желает общества и оно также тяготится им. Состояние Его духа было как бы утяжелено свинцовой гирей. Врачи используют слово, родственное этому, для обозначения состояния человека во время приступа лихорадочного озноба при малярии или же приступа начинающейся лихорадки. Ныне исполнилось слово (Пс 21:15): Я пролился, как вода... сердце мое сделалось, как воск, растаяло... Исполнились также и другие отрывки книги Псалмов, в которых Давид жалуется на скорби души его, см. Пс 17:5−6; 41:8; 54:5−6; 68:2−4; 87:4; 114:3; а также жалоба Ионы, Иона 2:4−5.
Но что было причиной всего этого? Что привело Его к такому борению? Почему Ты пал на лицо Свое, благословенный Иисус, и почему возмутился духом? Конечно, это был вовсе не приступ отчаяния или недоверия Своему Отцу, тем более не конфликт или борьба с Ним. Так как Отец возлюбил Его за то, что Он полагал душу Свою за овец, то и Он всецело покорился в этом воле Отца Своего. Но:
1. Он вступил в схватку с властями тьмы, на что указывают сказанные Им слова (Лк 22:53): ...но теперь — ваше время и власть тьмы. Он говорил об этом и раньше (Ин 14:30−31): «Идет князь мира сего. Я вижу, как он собирает свои силы и готовится к генеральному сражению, но во Мне он не имеет ничего, ни своих гарнизонов, ни того, кто бы тайно имел сношения с ним. И потому его усилия, хотя и яростные, не будут иметь успеха; но как заповедал Мне Отец, так Я и творю. Как бы тяжело это ни было, Мне должно с ним бороться, Мне еще надлежит выиграть сражение. Поэтому встаньте, пойдем отсюда, поспешим же на поле брани, чтобы встретиться с врагом». Ныне произойдет встреча в единоборстве между Михаилом и драконом, лицом к лицу; ныне суд миру сему. Ныне должен разрешиться великий вопрос и должна состояться решающая битва, в которой князь мира сего обязательно будет разбит и изгнан вон, Ин 12:31. Христа, совершающего наше спасение, Исайя описывает как героя, одерживающего победу в сражении, Ис 59:16−18. Ныне змей совершает свое самое неистовое нападение на семя жены и направляет свое жало, жало смерти, в самое его сердце; animamque in vulnere ponit — и рана оказывается смертельной.
2. Он брал сейчас на Себя наши беззакония, которые Отец возложил на Него, и Своими скорбью и изумлением Он покорился, смирился и согласился исполнить то, что Ему было поручено. Страдания, в которые Он теперь входил, были страданиями за наши грехи. Его ожидали все грехи, совершенные в мире, и Он знал это. Как Он скорбел о грехах всех нас, так и нам должно сожалеть о грехах, совершенных лично нами. Об этом пишет епископ Пирсон (Pearson), см. стр. 191. Ныне, в долине Иосафата, где и был сейчас Христос, Бог собрал все народы и произвел над ними суд в Сыне Своем, Иоиль 3:2,12. Он знал пагубность возложенных на Него грехов и то, какими оскорбительными для Бога и губительными для человека они были; и, поскольку все они теперь выстроились перед Ним и взыскивались с Него, Он скорбел и тосковал. Постигли Его беззакония, так что Он видеть не мог, как было предсказано о Нем, Пс 39:8,13.
3. Он имел полное и ясное осознание всех предлежавших Ему страданий. Он предвидел предательство Иуды, неверность Петра, злобу иудеев и их низкую неблагодарность. Он знал, что через несколько часов Он будет избит, оплеван, увенчан терниями, пригвожден к кресту. Смерть в самых ужасных своих проявлениях, сопровождаемая всеми ее ужасами, смотрела Ему в глаза. Все это заставляло Его скорбеть, особенно потому, что то была плата за наш грех, который Он взялся искупить. Верно то, что мученики, пострадавшие за Христа, перенесли величайшие мучения и самую ужасную смерть, не испытав при этом такой скорби и такого ужаса. Они называли темницы своими прелестными фруктовыми садами и огненное ложе — розовой клумбой, но тогда:
(1) Христу было отказано в той поддержке и тех утешениях, которые имели они, то есть Он Сам отказал Себе в них и Его душа не принимала утешения, не в части страданий, а в части справедливости Его предприятия. Та радость, с которой каждый из них нес свой крест, объяснялась Божьим благоволением к ним, и именно в нем было отказано в этот час Господу Иисусу.
(2) Его страдания совершенно отличались от их страданий. Когда Павел должен был сделаться жертвой за служение вере святых, он мог радоваться и сорадоваться всем им, но быть принесенным в жертву, чтобы совершить очищение за грех, совершенно иное дело. Над крестом этих святых провозглашается благословение, делающее их способными с радостью переносить страдания, Мф 5:10,12. А над крестом Христа тяготело Божье проклятие, заставлявшее Его скорбеть и тосковать в страданиях. Его скорбь под крестом была источником их радости.
IV. Его жалоба на Свои страдания. Находясь под гнетом тяжелых душевных переживаний, Он идет к ученикам (ст. 38) и:
1. Он извещает их о Своем состоянии: «Душа Моя скорбит смертельно...» Обремененный дух получает некоторое облегчение, когда рядом оказывается друг, которому можно открыться и излить свою печаль. Христос говорит им здесь:
(1) Что было вместилищем Его печали. Этим вместилищем была Его душа, находившаяся теперь в борении. Это доказывает, что у Христа была настоящая человеческая душа, ибо Он страдал не только телом, но и душой. Мы согрешили и против собственных наших тел, и против наших душ; как те, так и другие служили греху и были повреждены им. И потому Христос страдал душой, также как и телом.
(2) Какова была мера Его скорби. Он сильно скорбел, περίλυπός — был объят скорбью со всех сторон. То была крайняя, наивысшая степень страдания — смертельная скорбь, скорбь убивающая, такая, какую простой смертный не мог бы перенести и остаться в живых. Он был готов умереть от печали: то были смертные страдания.
(3) Какова была ее продолжительность. Она будет продолжаться до самой смерти. «Моя душа будет скорбеть до тех пор, пока она будет оставаться в этом теле. Я не вижу никакой иной отдушины, кроме смерти». Теперь Он только начал скорбеть и не перестал до тех самых пор, пока наконец не воскликнул: «Свершилось». Только тогда окончилась та печаль, которая началась в саду. О Христе было предсказано, что Он будет Мужем скорбей, Ис 53:3. Он был таковым все время, мы нигде не читаем, что Он смеялся. Но все Его скорби, бывшие до сих пор, были ничем в сравнении с этой.
2. Он обращается к сопровождавшим Его с просьбой: «...побудьте здесь и бодрствуйте со Мною». Несомненно, Он на самом деле нуждался в помощи, когда упрашивал тех, которые, как Он знал, будут всего лишь жалкими утешителями, однако Он таким образом желал научить нас видеть преимущество общения святых. Когда мы находимся в каком-нибудь борении, хорошо получать помощь от наших братьев, и потому хорошо также и искать ее; ибо двоим лучше, нежели одному. То же, что Он сказал им, Он говорит всем: «Бодрствуйте» (Mк 13:37). Не только бодрствуйте ради Него, ожидая Его будущего пришествия, но и бодрствуйте с Ним, совершая свой нынешний труд.
V. Что происходило между Ним и Его Отцом в то время, когда Он находился в борении: И находясь в борении... молился... Молитва всегда своевременна, но особенно своевременна она во время борения.
Заметьте:
1. Место, где Он молился. Он отошел немного от них, чтобы исполнилось место Писания: Я топтал точило один... Он уединился для молитвы. Скорбящая душа находит наибольшее облегчение тогда, когда оказывается наедине с Богом, Который понимает сокрушенный язык вздохов и стенаний. Вот благочестивое замечание Кальвина, достойное того, чтобы его здесь привести: Utile est seorsim orare, tunc enim magis familiariter sese denudat fidelis animus, et simplicius sua vota, gemitus, curas, pavores, spes, et gaudia in Dei sinum exonerat — Полезно молиться наедине; ибо тогда верная душа раскрывает себя более естественно и с большей простотой изливает свои мольбы, вздохи, заботы, страхи, надежды и радости у груди Божьей. Этим Своим примером Христос научил нас тому, что личная молитва должна совершаться втайне. Все же некоторые считают, что даже ученики, которых Он оставил у входа в сад, невольно услышали Его; ибо сказано (Евр 5:7), что это был сильный вопль.
2. Его молитвенная поза. Он пал на лицо Свое. Это распростертое положение указывает на:
(1) Состояние борьбы и невыносимой скорби, в котором Он находился. Иов в великой печали пал на землю, и великое мучение выражается внешне при помощи покрытия себя пеплом, Мих 1:10.
(2) Его смирение в молитве. Эта поза выражала Его εὑλαβεἰα — благоговейный страх (о котором сказано в Евр 5:7), с которым Он возносил эти молитвы; и это было во дни плоти Его, в состоянии Его уничижения, до которого Он таким образом смирился.
3. Сама молитва. В ней можно выделить три момента:
(1) Как Он обращается к Богу. Отче Мой!.. Хотя над Ним нависла тяжелая непроницаемая туча, Он, тем не менее, видел сквозь нее Бога как Отца.
Примечание: во всех наших обращениях к Богу мы должны видеть в Нем Отца, нашего Отца. Когда мы находимся в борении, такое обращение к Богу приносит нам особое утешение. Как отрадно тогда в такое время коснуться этой сладкой струны: Отче Мой. Куда еще идти сыну, когда что-то печалит его, как не к отцу своему?
(2) О каком благоволении Он просит Его. ...Если возможно, да минует Меня чаша сия... Он называет Свои страдания чашей, не рекой, не морем, а чашей, дно которой скоро можно будет увидеть. Когда нам случится переживать скорби, не будем тогда преувеличивать их, но, напротив, будем извлекать из них драгоценное. Его страдания вполне можно было назвать чашей, потому что они предназначались для Него, точно так, как на пирах чаша подавалась к каждому блюду. Он просит о том, чтобы эта чаша миновала Его, то есть о том, чтобы Ему можно было избежать предстоящих страданий или, по крайней мере, чтобы они были уменьшены. Этот факт свидетельствует о том, что Он был истинным Человеком и, как Человек, Он не мог не отвращаться от мук и страданий. Отпрянуть от того, что явно мучительно для нас, и желать предотвращения и устранения этого есть первая и вместе с тем простейшая реакция человеческой воли. Закон самосохранения заложен в невинную природу человека, и он правит в ней до тех пор, пока какой-нибудь другой закон не заменит его. Поэтому Христос и допустил в Себе и выразил в мольбе нежелание страдать, чтобы показать тем самым, что Он из человеков избран (Евр 5:1), что Он может сострадать нам в немощах наших (Евр 4:15) и что Он, подобно нам, искушен во всем, кроме греха.
Примечание: молитва веры об избавлении от страданий может очень хорошо сочетаться с терпением упования во время страданий. Когда Давид сказал: «Я стал нем, не открываю уст моих; потому что Ты соделал это»; его следующими словами были: «Отклони от меня удары Твои...» (Пс 38:10−11). Однако обратите внимание на оговорку: ...если возможно... Если Бог может быть прославлен, а человек — спасен и если цель Его миссии может быть достигнута без того, чтобы Ему пить эту горькую чашу, то в этом случае, но не иначе, Он желает быть избавленным от нее. То, что не служит достижению нашей великой цели, мы, как и Христос, должны считать неприемлемым для себя. Id possumus quod jure possumus — Мы можем делать то, что мы можем делать на законных основаниях. Нам не только не позволительно делать что-либо вопреки истине, но мы и не можем ничего делать вопреки ей.
(3) Его всецелая покорность воле Божьей и согласие с ней. ...Впрочем не как Я хочу, но как Ты. Не то чтобы человеческая воля Христа была враждебна или противилась Божественной воле: она только в самом начале разнилась с ней; впрочем, Он свободно покорился ей во втором движении Своей воли, которое сравнивает и избирает.
Примечание:
[1] Хотя наш Господь Иисус и имел ясное сознание того, какие горькие страдания Ему предстоит перенести, тем не менее Он был готов добровольно принять их ради нашего искупления и спасения, и Он принес Себя в жертву и отдал Себя за нас.
[2] Причина готовности Христа принять на Себя эти страдания заключалась в том, что на то была воля Его Отца. Он говорит: «...как Ты хочешь» (ст. 39). Он основывает Свою готовность на воле Отца и совершает порученное Ему дело по Его воле. Именно потому, что такова была воля Божья, Он и делал все то, что Он делал, и делал все это с удовольствием, Пс 39:9. Он часто ссылался на волю Божью как на то, что определяет все Его дела, все Его служение. Воля же пославшего Меня Отца есть та... (Ин 6:39−40). Ее Он искал (Ин 5:30), ее творить было Его пищей и питием, Ин 4:34.
[3] Сообразуясь с примером Христа, мы тоже должны пить из той чаши, которую Бог подает нам в руки, какой бы горькой она ни была. Хотя наша плоть и протестует, наш внутренний человек все же должен подчиниться. Мы только тогда расположены подражать Христу, невзирая на недовольства плоти и крови, когда наша воля во всякой жизненной ситуации растворяется в воле Божьей. ...Да будет воля Господня! (Деян 21:14).
4. Повторение молитвы. Еще, отошед в другой раз, молился (ст. 42), и потом еще и в третий раз (ст. 44), и все с тем же; только, как сказано здесь, во второй и третий раз Он не просил, как в первой молитве, чтобы эта чаша миновала Его.
Примечание: хотя мы и можем молиться Богу о предотвращении страдания и избавлении от него, тем не менее нашей главной просьбой, которую мы особенно настойчиво должны повторять, должна быть просьба о том, чтобы Он дал нам силы перенести его. Мы должны более заботиться о том, чтобы наши скорби были освящены и чтобы наши сердца благодушествовали в них, нежели добиваться того, чтобы они были удалены от нас. Он молился, говоря: ...да будет воля Твоя.
Примечание: молитва есть приношение Богу, притом не только наших желаний, но и нашей покорности Ему. Обращаться к Богу и вверять Ему наш путь и наш труд всякий раз, когда мы страдаем, равносильно желанной молитве: «Да будет воля Твоя». В третий раз Он сказал то же слово, εὑλαβεἰα — то же самое слово, то есть тот же довод, или аргумент; Его последнее слово имело тот же самый смысл, что и первые два. У нас имеются основания полагать, что то, что здесь записано как Его слова, было далеко не все, что Он в действительности сказал, ибо, как следует из ст. 40, Он провел около одного часа в борении и молитве. Но, что бы Он ни говорил еще, смысл этих Его слов был один: сопротивляясь приближающимся страданиям, Он, тем не менее, покорялся воле Божьей, заключавшейся в них, и мы вполне можем быть уверены в том, что, выражая оба наполнявших Его чувства, Он не ограничивал Себя в словах.
Однако какой ответ получил Он на Свою молитву? Можно со всей определенностью сказать, что Его молитва не была напрасной. Тот, Кто слышал Его всегда, и теперь не оставил Его без ответа. Верно то, что эта чаша не миновала Его, ибо Он отозвал это Свое прошение и не настаивал на нем (если бы Он настоял на Своем, то, насколько мне известно, эта чаша миновала бы Его), тем не менее Он получил ответ на Свою молитву, ибо:
(1) В день, когда Он воззвал, вселилась в душу Его бодрость (Пс 117:3), и это был истинный ответ на молитву, Лк 22:43.
(2) Он был избавлен от того, чего Он боялся, то есть от того, чтобы нетерпением и недоверием огорчить Своего Отца и таким образом оказаться неспособным исполнить Свое назначение, Евр 5:7. В ответ на Его молитву Бог гарантировал Ему, что Он не потерпит поражения и не падет духом.
VI. Что происходило между Ним и тремя Его учениками в это время; здесь мы видим, что:
1. Они оказались виновными в том, что в то время, когда Он находился в борении, когда Он скорбел и тосковал, страдал, боролся и молился, они настолько мало сочувствовали Ему, что не могли бодрствовать. Он приходит к ним и находит их спящими, ст. 40. Необычайность происходящего должна была бы побудить их души пойти и посмотреть на сие великое явление — терновый куст горит огнем, но куст не сгорает. В еще большей мере их любовь к своему Учителю и их сострадание к Нему обязывали их к более тесному и более неусыпному общению с Ним, а они были настолько равнодушными, что не могли удержаться от сна. Что стало бы с нами, если бы Христос в тот момент был таким же сонливым, какими были Его ученики? Благо для нас, что наше спасение находится в руках Того, Кто не дремлет и не спит. Христос попросил их бодрствовать с Ним, как бы ожидая от них некоторой поддержки в эту трудную для Него минуту, а они все же уснули. Конечно, это было крайне немилосердно с их стороны. Когда Давид плакал у этой самой горы Елеонской, все люди, сопровождавшие его, плакали вместе с ним (2Цар 15:30); когда же Сын Давидов плакал на этом же самом месте, Его последователи спали. Его враги, следившие за Ним, проявили достаточную бдительность (Mк 14:43), а Его ученики, которые должны были бы бодрствовать с Ним, заснули. Господи, что есть человек! Чем становятся наилучшие из людей, когда Бог предоставляет их самим себе!
Примечание: беззаботность и плотская беспечность, особенно проявляемые тогда, когда Христос находится в борении, являются великими пороками каждого человека, но особенно тех, кто исповедует свои самые близкие родственные отношения с Ним. Церковь Христа, которая есть Его Тело, часто находится в борении, испытывает нападения извне и страхи внутри, поэтому можно ли нам тогда спать, подобно Галлиону, который ни мало не беспокоился о том, или же подобно тем (Ам 6:6), кто лежал в покое и не болезновал о бедствии Иосифа?
2. И все-таки Христос любил их. Те, кто страдает, склонны ворчать, и раздражаться на окружающих, и, если им кажется, что ими пренебрегают, принимать это близко к сердцу; но Христос и в борении остается таким же кротким, каким был всегда, и проявляет такое же терпение в отношениях со Своими последователями, какое проявлял в отношениях со Своим Отцом, и не склонен представлять все в мрачном свете.
В то время как ученики Христа выказали такое неуважение к Нему:
(1) Он пришел к ним, как бы ожидая получить от них некоторое утешение. И если бы они напомнили Ему о том, что когда-то слышали от Него о Его воскресении и славе, то они, возможно, и оказали бы Ему некоторую помощь, однако вместо этого они только прибавили печаль к Его скорби. Несмотря на это Он все же пришел к ним, заботясь о них более, нежели они сами о себе заботились. Хотя Он и был чрезмерно поглощен Своим делом, тем не менее Он пришел присмотреть за ними, ибо те, кто был дан Ему, были у Него на сердце — живые и умирающие.
(2) Он нежно укорил их, ибо Он, кого любит, тех и укоряет. Он адресовал Свой укор Петру, который обычно говорил от лица всех остальных, пусть же теперь он и выслушивает за всех. Этот укор был очень ласковым: Так ли не могли вы один час бодрствовать со Мною? Он говорит, как человек, удивленный такой их бесчувственностью, таким отупением. Каждое слово, если к нему внимательно отнестись, выражает тяжесть этого случая. Посмотрите:
[1] Кем были они. — «Как не могли вы бодрствовать — вы, Мои ученики и последователи? Не удивительно, что другие пренебрегают Мной, когда земля населена и спокойна (Зах 1:11), но от вас Я ожидал большего».
[2] Кем был Он. — «Бодрствуйте со Мною. Если бы кто-нибудь из вас был болен или находился в борении, то не бодрствовать с ним было бы крайне немилосердно, а не бодрствовать с вашим Учителем, Который так долго охранял вас во благо вам путеводил вас, и питал вас, и учил вас, носил и сносил вас, — значит пренебрегать чувством долга. Так ли вы воздаете Ему за добро?» Он пробудился от сна, чтобы помочь им, когда они бедствовали в море (Мф 8:26), а они не могли проснуться, хотя бы для того только, чтобы показать свое расположение к Нему, особенно если учесть то, что Он страдал сейчас за них и находился в борении сейчас за них? Jam tua res agiture Я страдаю вместо вас.
[3] Сколь немногого Он ожидал от них — только бодрствовать с Ним. Если бы Он попросил их сделать для Него что-то важное, если бы Он попросил их пребыть с Ним в борении или умереть с Ним, то они решили бы, что могут сделать это; однако они не смогли сделать даже то малое, о чем Он их попросил, — бодрствовать с Ним, 4Цар 5:13.
[4] Каким коротким было то время, в продолжение которого Он попросил их не спать, — только один час. Их поставили на стражу не на целые ночи, как того пророка (Ис 21:8), а только на один час. Иногда Он проводил всю ночь в молитве к Богу, но тогда Он не просил Своих учеников бодрствовать с Ним. Он попросил их об этом только теперь, когда для молитвы у Него оставался всего один час.
(3) Он дал им добрый совет: «Бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение...» (ст. 41).
[1] Приближался час искушения, он был уже очень близок. Страдания Христа представляли для Его последователей большое искушение: они могли разувериться и разочароваться в Нем, отречься и оставить Его, порвать с Ним всякие отношения.
[2] Они находились в большой опасности впасть в это искушение, подстерегавшее их, подобно сети или западне; в опасности пойти на переговоры с ним или же переменить свое плохое мнение о нем на доброе, в опасности оказаться под его влиянием и склониться к соглашательству с ним, что является первым шагом к поражению им.
[3] Поэтому Он призывает их бодрствовать и молиться: «Бодрствуйте со Мной и молитесь со Мной». Проспав все это время, они тем самым лишили себя преимущества присоединиться к молитве Христа. «Бодрствуйте над собой и молитесь о себе. Бодрствуйте и молитесь против нынешнего искушения к дремоте и беспечности. Молитесь о том, чтобы бодрствовать. Теперь, пока еще есть такая возможность, умоляйте Бога о том, чтобы Он силой Своей благодати помог вам бодрствовать». Если мы в поклонении Богу дремлем, то нам в таком случае следует молиться так же, как помолился однажды один добрый христианин: «Господи, освободи меня от этого духа сонливости!» Господи, животвори меня на пути Твоем. Или: «Бодрствуйте и молитесь против следующего искушения, могущего застать вас врасплох; бодрствуйте и молитесь, чтобы этот грех не стал лазейкой для множества других грехов».
Примечание: когда мы замечаем, что уже впадаем в искушение, нам необходимо бодрствовать и молиться.
(4) Он проявил к ним милость, оправдав их немощи: «...дух бодр, плоть же немощна». Мы не находим ни одного слова, которое они могли бы сказать в свое оправдание (сознание собственной немощи не позволяло им открыть уста), но тогда же у Него нашлось доброе слово в защиту их, ибо Его служение быть Заступником. В этом Он подает нам пример любви, которая покрывает множество грехов. Он учел то, что они персть, и потому не стал бранить их, ибо Он не забыл о том, что они всего лишь плоть, а плоть немощна хотя дух и бодр, Пс 77:38−39.
Примечание:
[1] Пока ученики Христа находятся в этом мире, они имеют и тела, равно как и души, и в них сосуществуют прежняя ветхая природа и господствующая ныне благодать, подобно Иакову и Исаву, находившимся в одной утробе, и подобно хананеям и израильтянам, жившим в одной земле, Гал 5:17,24.
[2] Великое несчастье учеников Христа заключается в том, что их тела не в состоянии поспевать за их душами в делах благочестия и поклонения Богу, но очень часто служат им препятствием и помехой; в том, что, когда их дух ощущает свободу и стремится к добрым делам, их плоть противится и восстает против этого стремления. Апостол Павел так оплакивает это (Рим 7:25): «...я умом (моим) служу закону Божию, а плотию закону греха». Наше бессилие в служении Богу является великим беззаконием и неверностью нашей ветхой природы, оно порождается этими жалкими останками ее, которые суть постоянная печаль и бремя народа Божьего.
[3] Однако наше утешение заключается в том, что наш Учитель великодушно учитывает это обстоятельство и принимает порывы нашего духа, снисходя, сочувствуя и извиняя слабости и немощи нашей плоти, ибо мы не под законом, а под благодатию.
(5) Хотя они и продолжали спать дальше, Он уже больше не укорял их; ибо, хотя мы и огорчаем Его каждый день, Он не бранит нас постоянно.
[1] Придя к ним вторично, Он не сказал им ни слова, ст. 43. ...Находит их опять спящими... Казалось бы, вполне достаточно было того, что Он предупредил их о том, чтобы они бодрствовали, однако избавиться от духа дремоты трудно. От единожды овладевшей людьми плотской беспечности избавиться нелегко. Слова: ...у них глаза отяжелели — указывают на то, что они, сколько могли, боролись со сном, но сон все же одолел их, как ту невесту, которая говорит: «Я сплю а сердце мое бодрствует...» (Песн 5:2); и потому их Учитель посмотрел на них с состраданием.
[2] Придя к ним в третий раз, Он подал им тревожный сигнал о приближающейся опасности (ст. 45−46): «Вы все еще спите и почиваете?..» В Его словах слышится ирония: «Теперь спите, если сможете, спите, если отважитесь. Я не побеспокою вас более, если только того не сделает Иуда со своим сборищем». Посмотрите, как Христос обращается с теми, кто страдает самоуверенностью и не желает расстаться с ней.
Во-первых, иногда Он оставляет их во власти ее; ...все еще спите?.. Кто хочет спать, пусть продолжает спать. Проклятие духовной дремоты является справедливым наказанием за этот грех, Рим 11:8; Ос 4:17.
Во-вторых, часто Он посылает какой-нибудь страшный суд, чтобы пробудить тех, кто не желает поддаваться воздействию слова, а тех, кого не могут пробудить доводы разума, пусть лучше пробудят меч и копье, нежели они останутся погибать в своей самоуверенности. Пусть же те, кто не верит слову, почувствуют на себе, как опасно спать.
Что же касается учеников здесь, то:
1. Их Учитель предупредил их о скором приближении врагов, которые, вероятно, находились теперь уже в пределах видимости или слышимости, ибо они пришли со свечами и факелами и подняли, по-видимому, большой шум. ...Сын Человеческий предается в руки грешников... И еще: ...вот, приблизился предающий Меня.
Примечание: для Самого Христа Его страдания не были неожиданными; Он знал, как и когда Он должен был пострадать. К этому времени самый накал Его борьбы был уже позади или, по крайней мере, Его внимание было отвлечено от него; несмотря на это Он с неустрашимостью и бесстрашием готовится к следующей схватке, подобно сильному воину, рвущемуся в бой.
2. Он пригласил их подняться и идти. Он не говорит им: «Вставайте, побежим от опасности», но: «Встаньте, пойдем навстречу ей». Прежде Он молился, Он страшился Своих страданий, а теперь Он преодолел Свой страх. Однако:
3. Он указал им на то, как безумны они были, проспав то время, которое им следовало бы потратить на приготовления к близящемуся испытанию. Теперь же оно застало их не приготовившимися к нему и привело их в ужас.
И, отойдя немного, пал на лице Свое, молился и говорил: Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем не как Я хочу, но как Ты
«Аще возможно есть, да мимоидет чаша», обратите внимание на то, почему Сказавший это в ином случае сделал упрек Петру: «не мыслиши яже Божия, но человеческая» (Матф. 16, 23). Об отменении чего просил, Сам того хотел, на то и пришел. Но как Ему было свойственно хотеть сего, потому что на сие и пришел, так плоти свойственно было и страшиться; почему как человек сказал Он эти слова. И опять, то и другое сказано было Им в доказательство, что Он — Бог, Сам хотел сего, но, сделавшись человеком, стал иметь страшливую плоть, и по причине ее Свою волю срастворил человеческою немощью, чтобы, и сие также уничтожив, снова сделать человека не боящимся смерти. Вот подлинно необычайное дело! Кого христоборцы почитают говорящим по боязни, Тот мнимою боязнью сделал людей отважными и небоязненными. И блаженные апостолы после Него вследствие этих слов столь начинают презирать смерть, что не обращают внимания на судей своих, но говорят: «повиноватися подобает Богови паче, нежели человеком» (Деян 5:29). Другие же святые мученики до того простирали небоязненность, что скорее можно было почитать их преходящими в жизнь, нежели претерпевающими смерть. Итак, не явная ли несообразность — удивляться мужеству служителей Слова и приписывать боязнь Самому Слову, силою Которого и они презирали смерть? Самою твердою решимостью и мужеством святых мучеников доказывается, что не Божество имело боязнь, но нашу боязнь отъял Спаситель. Ибо как смерть привел в бездействие смертью и все человеческое — Своим человечеством, так и мнимою боязнью отъял нашу боязнь и сделал, что люди не боятся уже смерти. Поэтому и говорил и вместе делал сие. Человечеству свойственно было говорить: «да мимоидет… чаша», и: «вскую Мя еси оставил»; а по Божеству сделал Он, что меркнет солнце и восстают мертвые. И опять, говоря по — человечески: «ныне душа Моя возмутися», говорил божески: «область имам положити душу Мою, и область имам паки прияти ю». Возмущаться свойственно было плоти, а иметь власть положить и приять душу, когда хочет, не человекам уже свойственно, но возможно только силе Слова. Человек умирает не по собственной своей власти, но по необходимости природы и против воли; Господь же, Сам будучи бессмертен, но имея смертную плоть, был властен как Бог разлучиться с телом и снова восприять оное, когда Ему было угодно. Об этом и Давид воспевает: «не оставиши душу Мою во аде, ниже даси преподобному Твоему видети истления» (Псал. 15, 10). Плоти тленной прилично было не оставаться более смертною сообразно с естеством своим, но пребывать нетленною по причине облекшегося в нее Слова. Как Оно, быв в нашем теле, подражало свойственному нам, так мы, прияв Его, от Него приобщаемся бессмертия.
Источник: На ариан слово третье.
И, отойдя немного, пал на лице Свое, молился и говорил: Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем не как Я хочу, но как Ты
Если Сын истинно говорил: «Отче, аще возможно, да мимоидет чаша сия»; то не только обнаружил Свою боязнь и немощь, но и думал, что есть нечто невозможное и для Отца. Ибо слова: «аще возможно», показывали сомневающегося, а не уверенного, что Отец может спасти Его. Почему же бы Дарующий жизнь и мертвым не мог тем паче сохранить жизнь живым? Для чего Воскресивший Лазаря и многих мертвых не дает жизни Сам Себе, но просит жизни у Отца, со страхом говоря: «Отче, аще возможно, да мимоидет чаша сия»? И если не по Своей воле умер; то не смирил Себя, и не был «послушлив Отцу даже до смерти» (Флп 2,8); то не Сам Себя предал, как говорит Апостол: «давшаго Себе избавленье по гресех наших» (Гал 1,4; 1Тим 2:6). Если же умер по Своей воле; то для чего было нужно говорить: «Отче, аще возможно, да мимоидет чаша сия»? Поэтому слова сии разуметь должно не о Нем, но о тех, которые имели согрешить против Него, чтобы они не согрешили. За них и распятый говорил Он: «Отче отпусти им: не ведят бо, что творят» (Лук. 23, 34). Поэтому сказанного по домостроительству не должно принимать за сказанное просто.
Источник: Опровержение на защитительную речь злочестивого Евномия. Книги IV-V.
Здесь, буквально, мы находим два противоположные одно другому желания, т. е. Отец желает, чтобы Он был распят, а сам Он не желает. Между тем везде мы видим, что Он желает одного и того же с Отцом, предызбирает одно и то же с Ним. Так, когда Он говорит: «дай им, как Я и Ты едино, так и они да будут в Нас едино» (Ин 17:11:21) — выражает не что иное, как то, что у Отца и Сына одна воля. И когда Он говорит: «не Я говорю но Отец, пребывающий во Мне, Он творит дела» эти (Ин 14:10), — выражает тоже. И когда Он говорит: «не Сам от Себя» (Ин 7:28), и: «Я ничего не могу творить Сам от Себя» (Ин 5:30), — выражает не то, будто Он не имеет власти говорить или делать — нет — но хочет показать с точностью, что Его воля согласна с волею Отца и на словах и на деле, и во всех распоряжениях одна и та же у Него с Отцом, как уже неоднократно мы объясняли, потому что слова: «не Сам от Себя», означают не лишение власти, а согласие. Как же здесь Он говорит: «впрочем не как Я хочу, но как Ты»?
Он, как алкал, как спал, как утомлялся, как ел, как пил, так просит избавить Его и от смерти, показывая свое человечество и немощь природы, которая не может без страдания лишиться настоящей жизни. Подлинно, если бы Он не говорил ничего такого, то еретик мог бы сказать: если Он был человеком, то Ему надлежало и испытать свойственное человеку. Что же именно? То, чтобы, приближаясь к распятию на кресте, страшиться и скорбеть и не без скорби лишаться настоящей жизни, потому что в природу вложена любовь к настоящей жизни. Поэтому Он, желая показать истинное облечение плотью и удостоверить в истине этого домостроительства, с великою ясностью обнаруживает свои страдания. Это одна причина. Но есть и другая, не меньше этой. Какая же именно? Христос, пришедши, хотел научить людей всякой добродетели; а научающий учить не только словом, но и делом; это самое лучшее учение учителя. Так кормчий, посадив ученика, показывает ему, как держать руль, присоединяя и слово к делу; он и не говорит только и не делает только; подобным образом и домостроитель, поставив желающего научиться от него, как строится стена, показывает ему это делом, показывает и словом; точно так же (поступает) и ткач, и вышиватель украшений, и золотых дел мастер, и медник, и всякое искусство имеет учителем слово и дело. Поэтому, и Христос, пришедши научить нас всякой добродетели, и словами внушает, что должно делать, и Сам делает. «Кто сотворит и научит», говорит Он, «тот великим наречется в Царстве Небесном» (Мф 5:19).
Так, заповедав молиться: «и не введи нас в искушение», Он научает тому же и самим делом, когда говорит: «Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия», научая всех святых не подвергаться опасностям, не бросаться на них самим, но ожидать нападающих и являть всякое мужество, а не самим стремиться к ним, и не самим первым идти на бедствия. Для чего? Для того, чтобы внушить смиренномудрие и избавить от обвинений в тщеславии. Потому и здесь, когда Он говорил эти слова, Он «пал на лице Свое, молился», говорит (евангелист), и после молитвы сказал ученикам: «так ли не могли вы один час бодрствовать со Мною? бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение» (Мф 26:40−41). Видишь ли, как Он не только молится, но и убеждает: «дух бодр», говорит, «плоть же немощна» (Мф 26: 41). Это говорил Он для того, чтобы предохранить души их от тщеславия, удалить от гордости, сделать их смиренными и приучить к кротости. Таким образом, как Он хотел научить их молиться, так и Сам молился по-человечески, не по Божеству — потому что Божество не причастно страданию — а по человечеству, Он молился, чтобы научить нас молиться и всегда просить об избавлении от бедствий; но если это будет невозможно, то с любовью принимать угодное Богу. Потому Он и сказал: «впрочем не как Я хочу, но как Ты»; не потому, чтобы иная воля Его, и иная Отца; но чтобы научить людей, хотя бы они бедствовали, хотя бы трепетали, хотя бы угрожала им опасность, хотя бы не хотелось им расставаться с настоящею жизнью, не смотря на это предпочитать собственной воле волю Божию.
Источник: Беседа на слова: «Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия…»
И, отойдя немного, пал на лице Свое, молился и говорил: Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем не как Я хочу, но как Ты
Господь, наставив учеников Своих в том, чтобы против постоянного искушения бодрствовали в молитве, и Сам молится: Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем не как Я хочу, но как Ты. Первое прошение происходит из слабости, второе — из крепости: Он первого хотел, основываясь на нашей природе, второго — на Своей собственной. Равный Отцу, Сын знал, что все возможно для Бога; Он сошел в этот мир принять крест против воли Его, чтобы теперь Он выстрадал эту борьбу чувств с разумом. И вот показана разница между воспринятой природой и принимающей: свойственное человеку требовало Божественной силы, а свойственное Богу взирало на человеческое. Воля более низкая соединялась с волей вышней, и это показывает, о чем может молиться страшащийся человек и чего не может гарантировать Божественный Целитель. Ибо мы не знаем, о чем молиться, как должно (Рим 8:26), и благо для нас, что по большей части то, чего мы просим, нам не дается. Бог, благой и праведный, являет милость Свою к нам, когда не дает нам то, что просим, потому что оно нам вредно.
Источник: Проповеди.
И, отойдя немного, пал на лице Свое, молился и говорил: Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем не как Я хочу, но как Ты
Слова: да мимоидет чаша не означают: пусть не подходит или не приближается ко Мне. Мимоходящее сначала всегда бывает возле и вблизи того, мимо чего проходит, и если бы не приблизилось, не могло бы и пройти мимо. Итак, чувствуя, что она уже приблизилась, Он начал печалиться, скорбеть, тосковать и волноваться; и так как она была близко и находилась уже пред Ним, Он говорит не просто: чаша, но прибавляет: сия. И ввиду того, что мимоxoдящее не есть нечто неподвижное и не остается на одном месте, Спаситель прежде всего и просит, чтобы миновало искушение, которое приближалось к Нему хотя и явно, но медленно и постепенно. Вот первый способ, как не впасть во искушение, — тот способ, о котором Он советует молиться слабым: они должны молиться, не чтобы искушение не приходило, — нужда бо есть приити соблазном (Матф. XVIII, 7), — а чтобы сами они не впали во искушение. Самый же совершенный способ не впасть во искушение есть тот, о котором Он просит потом не просто словами: не якоже Аз хощу, — но: якоже Ты. Бог бо несть искуситель злым (Иаков. I, 13), ведь Он желает давать нам блага в избытке, — более того, о чем мы просим или помышляем. Конечно, Возлюбленный Сам знал совершенную волю Его; Он часто говорит, что пришел творить эту волю, a не свою, т. е. человеческую. Но ведь сделавшись человеком, Он усвояет Себе и лицо человеческое. Вот почему теперь низшая воля Его отказывается исполнять, а высшая воля требует исполнения божественной воли Отца, которая, конечно, по божеству есть одна, как у Него, так и у Отца. Воля же Отца заключалась в том, чтобы Он испытал всякое угрожающее Ему искушение, и при этом Сам Отец чудесным образом вел Его, конечно, не к искушению и не для того, чтобы Он впал во искушение, но к тому, чтобы Он оказался выше искушения и остался после него. И во всяком случае Спаситель не просит ничего невозможного, неосуществимого и противного воле Отца. То, чего Он просит, возможно, как говорил Его словами Марк: Авва Отче, вся возможна Тебе (Марк. XIV, 36), — и возможно под тем условием, если Он захочет, как Сам Он, по свидетельству Луки, сказал: Отче, аще волиши мимо нести чашу сию от Мене (Луки XXII, 42). Так Дух Святый, распределенный между евангелистами, из слов каждого из них составляет все состояние нашего Спасителя: Он не просит от Отца того, чего не хочет Отец. При этом слова: аще волиши были обнаружением подчинения и смирения, а не обнаружением неведения или сомнения. Как мы, испрашивая у отца, или начальника, или учителя, или одного из тех, кому мы служим, чего-либо угодного им, обыкновенно говорим: «если угодно тебе», хотя мы и не сомневаемся в этом, так и Спаситель сказал: аще волиши, в тоже время зная, что не иного желает и Отец. Итак, спрашивая об этом, но в то же время точно зная, что Отец желает пронести мимо Него чашу, Он справедливо полагал, что желаемое Им возможно для Него. Вот почему другое Писание говорит: вся возможна Тебе. И Матфей словами аще возможно также описывает смирение и покорность Его. Если мы не так и будем понимать мысли апостола, то некоторые легко могут понять слова аще возможно в нечестивом смысле, — как будто бы и независимо от того, что Бог не желает делать, существует еще нечто такое, чего Бог не может сделать. Итак, Он вознес моление не самовольное и угодное только Ему одному или даже противоположное воле Отца, но угодное вместе с тем и Богу. Но, скажет кто-нибудь, Он терпел принуждение, Он переменяет мысли, Он тотчас же просит другого, не того, чего просил раньше; Его воля уже не действует, а распоряжается воля Отца. Правда; но дело, которое Он начинает, не во всем отлично от прежнего. Теперь он приемлет только иной путь и отличный способ одного и того же действия, угодного Им Обоим, вместо способа, который кажется Ему менее высоким и неугодным Отцу, — способ более высокий и изумительный, по усмотрению Отца. Он просит: да мимоидет чаша, обаче не якоже Аз хощу, говорит Он, но якоже Ты. В том и другом случае Он со скорбью просит, чтобы чаша прошла мимо, но лучше — так, как хочет Отец. Вместо: да мимоидет, Он после не сказал: да не мимоидет, но, сказав ранее: да мимоидет, после просит только о том, чтобы это произошло, как желает Отец. Мимоходящее может пройти мимо двояким образом: иногда, появившись возле и прикоснувшись, оно тотчас же удаляется, подвергаясь преследованию, или же пробегает мимо, как скороходы, бегущие навстречу друг другу; иногда же остается возле, медлит и осаждает, подобно разбойничьей шайке, или войску, а затем, потерпев поражение и утомившись, с трудом отходит в беспомощном состоянии. Если бы они победили, то не прошли бы мимо, а отвели бы вместе с собою взятых в плен; а когда они оказываются не в состоянии одолеть, то со стыдом проходят мимо. Он хотел, чтобы чаша пришла в руки Его первым путем и затем, быстро выпитая Им, как можно скорее и легче отошла бы от Него; но вместе с тем и по человечеству немедленно укрепленный божеством Отца, он высказывает другое более решительное моление: он хочет выпить чашу уже не так, но как угодно Отцу, — со славою, силою и всю без остатка.
Иоанн, записавший на память самые великие и божественные из речей и дел Спасителя, слышал от него Самого следующие слова: чашу, юже даде Мне Отец Мой, не имам ли пити ея? (Иоан. XVIII, 11). А пить чашу значило исполнить служение и, проникшись изволением Отца, мужественно совершить все домостроительство искупления и пройти ужасные страдания. Так хотел Он пройти и отстранить назад то, о приближении чего простил Сам Отец. Проходит же мимо, как говорят, и то, и другое: и остающееся мимо удаляющегося, и удаляющееся мимо остающегося. Но Матфей весьма ясно показывает, что хотя Он и просил, чтобы прошла мимо чаша, однако молился, чтобы это произошло не так, как Он сам хотел, но как хотел Отец. Согласно с этим следует понимать и слова, переданные Марком и Лукою. Марк сказал: не еже Аз хощу, но еже Ты (Марк. XIV, 36). А Лука же: обаче не Моя воля, но Твоя да будет (Луки XXII, 42). Сам Он говорил и хотел, чтобы страдание ослабело и прекратилось скорее, а Отец хотел, чтобы Он выдержал борьбу медленно и твердо. И так прошло мимо все, что случилось с Ним; и как стрелы, падающие на железное или несокрушимое оружие и отскакивающие от твердой скалы, сокрушались и отражались заушения, заплевания, бичевания, смерти и жала смерти. И когда все это совершалось, Он молчал и терпел мужественно, как будто Он ничего и не претерпевал или как будто бы даже умер. Когда же смерть замедлилась и силы его были чрезмерно сокрушены, то Он воскликнул к Отцу: вскую Мя еси оставил? (Матф. XXVII, 46). Слова эти согласны были с тем, чего просил Он ранее, «Почему, говорил Он, доныне смерть связана для Меня и Ты еще не проносишь чаши мимо Меня? Пока Я еще не выпил ее до дна, боюсь, как бы не был Я поглощен ею, когда она приблизится ко Мне полною, что может случиться, если Ты оставишь Меня; она останется преисполненною, и я уйду, не выпив ее. Пусть, наконец, совершится крещение: давно и ранее томился Я, пока оно не совершится» (ср. Лук. XII, 50). Такова, по моему мнению, была мысль Спасителя в этих кратких словах. И Он сказал истину, и не был оставлен, но немедленно выпил, как просил, и отошел. И символом этого, как кажется, был поднесенный Ему оцет; ибо измененное вино обозначало, быть может, Его быстрое превращение и перемену, происшедшую с Ним, когда вместо страдания получил Он бесстрастие, вместо смерти — бессмертие, вместо тления — нетление, вместо осуждения — право судить и вместо рабского подчинения — царство. А губка, как я думаю, обозначала бывшую в Нем полноту Святого Духа, а трость знаменовала царский скипетр и божественный закон, иссоп же — живительное и спасительное воскресение Его, которым и нас исцелил Он.
Источник: Фрагменты с толкованием на евангельские повествования в саду Гефсиманском.
И прешед мало, паде на лицы Своем, моляся и глаголя: Отче мой, аще возможно есть, да мимоидет от Мене чаша сия: обаче не якоже Аз хощу, но якоже Ты
Отче Мой, аще возможно есть, да мимоидет от Мене чаша сия: обаче не якоже Аз хощу, но якоже Ты
Сию молитву приносил Он Богу не потому, чтобы боялся мучений или чтобы не надеялся перенести их, но потому, что Своим примером хотел научить нас преданности воле Божией, так как Он учил нас смирению Своими первыми искушениями, ибо Он сошел с неба, не оставляя оного, вселился между нами на земле и уподобился нам, чтобы искупить нас Своим смирением и жизнью Своею. Он умер за нас, был погребен, воскрес, освободил пленников ада и вознесся на высоту неба, где Он прежде был. Итак, вы видите, дети мои, сколь возлюбил нас Бог Слово. Он вывел нас из ада и возвел на высоту неба.
Источник: Письма к монахам
Вопрос. Если Он самовластен и могуществен, как Отец, то как же Он боится Креста и молится Отцу, говоря: «Отче, если возможно, то пусть чаша эта пройдет мимо Меня»? А это не принадлежит власти или знающей себя воле прибегать в беде к другому, требовать от него помощи.
Ответ. Мне думается, что и это наносит смертельную рану тем, кто суетно мыслит, ибо то, что здесь, именно являет Сына, равным по силе Родителю. Ведь Его обращение к Отцу было именно об этом. Не принято бы было Его Божественное пришествие, если бы не было утверждено сильным смирением и человеколюбием. А Промысл у Него — не силой Божества мстить гонителю, не владычески разбить его войско, но скорее кротостью и долготерпением совершить суд над противником. Если бы Он пришел и был, имея Свою природную выдержку, то думалось бы, что ничего нет поразительного в том, что Он совершает чудеса, что Бог борется с ангелом-отступником. Но это диавол безумно превознесся, как богоборец, и потому прекрасно, что Бог воспринял человеческую слабость, и разрушает гордыню диавола, даруя нам победу-одоление. Не человек прельщенный в древности, тем самым видимый, но Бог, умом постигаемый, был бы взят в плен, и думается, трудным было бы исправление рода нашего. Но святое Слово пришло в Божией природе, и Лик погиб, победил противоборца. И против него Он как Бог даст нам властительство, богословя: «Вот, дал Я вам власть наступать на змея и скорпиона, и всю силу врага» (Лк 10:19).
Источник: Вопросы св. Сильвестра и ответы прп. Антония. Вопрос 132.
Вопрос. Но почему Распинаемый скорее отрекается, раз говорит: «Отче, если возможно, пусть мимо пройдет чаша сия»?
Ответ. Не может быть иначе. Просто человек не может спасти. А Бог как таковой не причастен страсти. Но Он — Бог и человек — един из двух, ибо природа та и другая соединились и стали единым: Он рожден богочеловечески от Приснодевы, сохранив Ее невредимой; Он же Бог — Он же человек. Когда Он восходит на Крест, то не становится причастен какой-то другой природе, поэтому иногда и говорит, как полагается Богу, а иногда — как человеку, как случается временно. Тогда враг (диавол) не может ничего поделать, по причине слов и знамений. И Бог Себя показывает способным быть покоренным, и когда при этом диавол приходит и смотрит, воистину ли Тот — Бог, тогда, возглашая и вызывая его на битву, Бог опять таит Свою человеческую природу — и противник, испугавшись, бежит. Так Господь совершает подвиг до распятия и смерти, в котором осуществилась вся Божественная победа.
Источник: Вопросы св. Сильвестра и ответы прп. Антония. Вопрос 133.
И, отойдя немного, пал на лице Свое, молился и говорил: Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем не как Я хочу, но как Ты
Слово Божие, соделавшись истинным Человеком, в действительности исполнило все человеческое. Так и во время страданий молит избавить от чаши, показывая, что надлежит не вдаваться самому в опасности, но, когда настали они, встречать их терпеливо. Ибо и Христос молит избавить от Креста еще уготовляемого, но осужденный на Крест, подняв его на рамена, взошел на него, как Победитель.
Источник: Письма. Книга I.
И, отойдя немного, пал на лице Свое, молился и говорил: Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем не как Я хочу, но как Ты
Христос, Владыка всяческих нимало не устрашился смерти. Он пришел пострадать для спасения человеков. Посему, когда слышишь, что говорить Он: «Отче, аще возможно есть, да мимо идет от Мене чаша» смерти (Мф 26:39), — разумей, что не с боязнью и трепетом произносит сие, но смирением в речах уловляет мысленного змия, чтобы, признавая Его простым человеком, трепещущим и боящимся страдания, исполнил чрез служивших ему иудеев то, что Сам Он предположил и старался совершить за нас. Ибо враг, сам от себя измышляя крест, не знал, что исполнится сим сказанное в псалмах: «в делех руку своею увязе грешник» (Пс 9:17), и: «обратится» лукавство «его на главу его» (Пс 7:17), уловленного в погибель рабиим зраком и смиренными речами Владыки. Ибо уловляем был уловляющий нас, называемый китом и змием. И о Христе сказано в книге Иова, что «имать одолети великаго кита» (Иов 3:8), и извлечет змия удицею Своего домостроительства по плоти (Иов 40:20). И когда слышишь также, что Господь взывает на Кресте: «Боже Мой, Боже Мой, векую Мя еси оставил!» (Мф 27:46)- знай, что говорить сие от лица всех от Адама рожденных человеков. Как и Ходатай, не потерпев обиды и расхищения, от лица защищаемого им взывает Судии: мы обижены ограблены, расхищены. Ибо, если бы все мы, происшедшее от Адама человеки, не были оставлены Богом, то не подверглись бы поруганию тысячей грехов и не стали бы приносить жертв, поклоняясь камням, деревьям, водам, неодушевленным звездам, обезьянам, псам, волкам, крокодилам, злым демонам и самому диаволу.
Источник: Письма на разные темы. Постельничему Мефодию.
И прошедши немного вперед, Он пал на лице Свое, молясь и говоря: Отче Мой, если возможно, пусть пройдет мимо Меня чаша сия; однако не как Я хочу, но как Ты
Дав апостолам повеление, чтобы они остались и бодрствовали, Он прошел немного вперед, пал ниц и просил, чтобы, — если возможно, — отошла от Него чаша страданий, о которой мы сказали выше; в то же время Он положением тела Своего, показал смирение духа (mentis) и говорил [так сказать] с лаской: Отче Мой. Он настоятельно просит не вследствие боязни страданий, но из милосердия к народу, занимавшему первое место, т. е. чтобы не от него испить уготованную Ему чашу. Поэтому Он многозначительно говорит не: Пусть пройдет мимо Меня чаша , а именно: чаша эта, т. е. [чаша из рук] народа иудейского, который не может привести в оправдание себя незнание, если умертвит Меня, ибо он имеет закон и пророков, которые непрестанно (quotidie) провозвещают обо Мне. Однако, снова возвращаясь к Своему сознанию (reverteus in semetipsum), Он от лица Бога и Сына [Божия] утверждает то, что от лица человеческого с трепетом отвергал: Тем не менее не так, как Я хочу, но так, как Ты, т. е. не так пусть будет, — говорит Он, — как Я говорю по человеческому побуждению; но пусть будет соответственно тому, ради чего Я по воле Твоей сошел [с неба] на землю.
Источник: Толкование на Евангелие от Матфея.
И, отойдя немного, пал на лице Свое, молился и говорил: Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем не как Я хочу, но как Ты
Слова если возможно Господь относил не к одной силе Бога, но и к Его праведности. Ибо что касается силы Божией, то для нее все возможно, как праведное, так и неправедное, а что касается Его праведности — Который не только всемогущ, но и праведен, — не все возможно, но только то, что праведно.
Источник: Комментарии на Евангелие от Матфея.
Моляся и глаголя: Отче Мой, аще возможно есть, да мимоидет от Мене чаша сия: обаче не якоже Аз хощу, но якоже Ты
Говоря: аще возможно есть, да мимоидет от Мене чаша сия, обнаружил человеческий страх, называя чашею смерть; а словами: обаче не якоже Аз хощу, но якоже Ты, показал, что если даже природа влечет в противную сторону, нужно следовать воле Божией и предпочитать ее своей воле, как более полезную для нас. Эти же слова: обаче не якоже Аз хощу, но якоже Ты яснее выразил Лука (22:42), говоря: обаче не Моя воля, но Твоя да будет. А Марк (14, 34−35) говорит, что Спаситель молился, чтобы, если возможно, миновал Его час сей, т.е. смерти, и говорил: Авва Отче, вся возможна Тебе: мимо неси от Мене чашу сию: но не еже Аз хощу, но еже Ты. Еврейское слово Авва значит Отец, поэтому и присоединено значение его. Прибавление: не еже Аз хощу, но еже Ты есть неполная речь; здесь опущено: пусть будет. А полная мысль такая: пусть будет не то, чего Я хочу, но то, чего Ты хочешь. У Луки (22:42) написано: Отче, (аще) волиши мимонести чашу сию от Мене, и тоже речь не полная; пропущено: мимонеси. Сказал: аще возможно, т.е. допустимо, как человек, потому что человеку свойственно колебаться; а как Бог, Он знал, возможно ли это, или не возможно. Вероятно, что все это было сказано по частям, так как в молитвах мы обыкновенно выражаем одно и то же различным образом.
Источник: Толкование на Евангелие от Матфея.
И, отойдя немного, пал на лице Свое, молился и говорил: Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем не как Я хочу, но как Ты
(Мк 14:35; Лк 22:41). Лука поясняет: отошел от учеников на расстояние, на какое можно забросить камень, — приблизительное определение расстояния, вполне понятное. На таком расстоянии три ученика не могли расслышать всех молитвенных слов, произнесенных Спасителем, но были в состоянии уловить некоторые моменты Его молитвы. Как это ни странно, во многих кодексах здесь употреблено слово, совершенно противоположное слову “отошед,” и значит “подошед” (προσελθών) у Матфея и Марка. Это считали ошибкой переписчика, который здесь вставил лишнее “σ” и написал προσελθών вместо προελθών (так в ΒΜΠΣ, лат., Вульгате и Сиросинайском. По некоторым чтениям, следовательно, выражение не значит, что Спаситель отошел от учеников немного, а приблизился к ним немного. Считать это выражение ошибкой переписчика нелегко, потому что “σ” встречается у двух евангелистов Можно думать, поэтому, что Спаситель, удалившись на расстояние, на какое можно бросить камень, потом приблизился опять к ученикам немного. Такое толкование примиряет вполне показания Матфея и Марка с показанием Луки, который говорит только об удалении (έπισπάσθη). Понятно, что μικρόν (немного) может относиться только к προσελΰών, а не к επεσεν. Во время Своей молитвы Спаситель “пал на лицо Свое,” т.е. пал на землю и, может быть, распростерся, хотя об этом последнем и нельзя непременно заключать из επεσεν επί πρόσωπον αύτοΰ (Μф.), или έπιπτεν επί της γης (указывается на неоднократное падение на землю — Марк). Оба эти выражения можно понимать так, что Он преклонил только колена (Лука) и лицом наклонялся до земли. Повторял ли Спаситель одни и те же слова во время Своей молитвы, или прибавлял и другие, неизвестно. Три ученика, которым одним они были слышимы, сохранили только то, что изложено в разбираемом стихе и параллелях. Спаситель молился о том чтобы, если возможно, Ему не подвергаться страданиям, которые Он называет “чашею страданий” (см. прим к 20:22). Но Он в этом деле отклоняет, так сказать, действие Своей собственной человеческой воли, и желает, чтобы все было так, как угодно Отцу.
Источник: Толковая Библия.
Вам будут доступны следующие комментарии:
• Заметки Барнса
• Комментарий Бенсона
• Кембриджская Библия для школ и колледжей
• Комментарий Кларка
• Синопсис Библии Дарби
• Комментарий Библии Экспозитора
• Словарь текстов Экспозитора
• Женевская учебная Библия
• Экспозиция Библии Гилла
• Джеймисон-Фоссет-Браун
• Полный комментарий Мэтью Генри
• Комментарий Мэтью Пула
• Библия проповедей – Николл
• День за днем по Библии – Мейер
• Заметки Уэсли
• Комментарий Кейла и Делича к Ветхому Завету
• «Гномон Нового Завета» Бенгеля
• «Греческий Завет» (Николл, Робертсон)
• Комментарий Нового Завета ICC
• Комментарий Нового Завета Мейера
• «Новый Завет» народный (Бартон Джонсон)
• «Слововедение» Винсента