I. Место, где Он переживал это сильнейшее борение. Им было место, называемое Гефсимания. Это название означает torculusolei — мельница для олив, то есть давильный пресс для олив, подобный виноградному, где давили оливки, Мих 6:15. И это место было самым подходящим для выдавливания масла, ведь оно находилось у подножия Елеонской горы. Здесь начинались страдания нашего Господа Иисуса, здесь Господу угодно было сокрушить Его и поразить Его, чтобы из Него потек свежий елей на всех верующих, чтобы мы воспользовались от корня и тука этой доброй Маслины. Здесь Он топтал точило гнева Отца Своего, и Он топтал его один.
II. Кого Он взял с Собой быть свидетелями этого борения.
1. Он взял с Собой в сад всех Своих учеников, за исключением Иуды, который в это время был занят другими делами. Несмотря на то что время было уже позднее, ночь, когда все уже должны были находиться в кроватях, они продолжали оставаться с Ним и вместе с Ним предприняли это путешествие под луной, подобно Елисею, который, когда узнал, что его учитель вскоре будет вознесен над его головой, заявил, что не оставит его, хотя не он направлял Илию, а Илия — его; так и ученики следуют за Агнцем всюду, куда бы Он ни шел.
2. Но в тот уголок сада, в котором Ему надлежало претерпеть эту мучительную борьбу, Он взял с Собой только Петра, Иакова и Иоанна. Остальных же Он оставил на некотором расстоянии, возможно, у входа в сад, наказав им при этом: «Посидите тут, пока Я пойду, помолюсь там», подобно тому как Авраам оставил такое повеление своим отрокам (Быт 22:5): «Останьтесь вы здесь... а я и сын мой пойдем туда и поклонимся».
(1) Христос отправился молиться один, хотя незадолго до этого Он молился вместе с учениками, Ин 17:1.
Примечание: наши молитвы, совершаемые в семейном кругу, не должны освобождать нас от обязанности творить наши тайные молитвы.
(2) Он приказал им посидеть здесь.
Примечание: нам следует обращать внимание на то, чтобы ничем не беспокоить и не мешать тем, кто уединяется для тайного общения с Богом. Он взял с Собой этих троих потому, что именно они были свидетелями Его славы, открывшейся в момент Его преображения (Мф 17:1−2), а это должно было подготовить их к тому, чтобы стать свидетелями Его борения.
Примечание: лучше всего приготовлены страдать со Христом те, кто верой созерцал Его славу и имел общение с прославленными святыми на святой горе. Если терпим со Христом, то с Ним и царствовать будем; а если мы надеемся на то, что будем царствовать с Ним, то почему бы нам не рассчитывать и на то что мы будем и терпеть с Ним?
III. Само борение, в котором Он находился: И... начал скорбеть и тосковать. Лука называет это состояние борением (Лк 22:44), внутренним конфликтом. Он испытывал не какую-то телесную боль или мучение, ибо ничто извне не причинило Ему такой боли, но это были внутренние терзания; Он возмутился, Ин 11:33. Здесь для описания употреблены очень сильные выражения: Он начал λυπεῖσθαι καὶ ἀδημονεῖν — скорбеть и ужасаться. Это последнее слово обозначает такое состояние скорби, когда находящийся в нем человек не желает общества и оно также тяготится им. Состояние Его духа было как бы утяжелено свинцовой гирей. Врачи используют слово, родственное этому, для обозначения состояния человека во время приступа лихорадочного озноба при малярии или же приступа начинающейся лихорадки. Ныне исполнилось слово (Пс 21:15): Я пролился, как вода... сердце мое сделалось, как воск, растаяло... Исполнились также и другие отрывки книги Псалмов, в которых Давид жалуется на скорби души его, см. Пс 17:5−6; 41:8; 54:5−6; 68:2−4; 87:4; 114:3; а также жалоба Ионы, Иона 2:4−5.
Но что было причиной всего этого? Что привело Его к такому борению? Почему Ты пал на лицо Свое, благословенный Иисус, и почему возмутился духом? Конечно, это был вовсе не приступ отчаяния или недоверия Своему Отцу, тем более не конфликт или борьба с Ним. Так как Отец возлюбил Его за то, что Он полагал душу Свою за овец, то и Он всецело покорился в этом воле Отца Своего. Но:
1. Он вступил в схватку с властями тьмы, на что указывают сказанные Им слова (Лк 22:53): ...но теперь — ваше время и власть тьмы. Он говорил об этом и раньше (Ин 14:30−31): «Идет князь мира сего. Я вижу, как он собирает свои силы и готовится к генеральному сражению, но во Мне он не имеет ничего, ни своих гарнизонов, ни того, кто бы тайно имел сношения с ним. И потому его усилия, хотя и яростные, не будут иметь успеха; но как заповедал Мне Отец, так Я и творю. Как бы тяжело это ни было, Мне должно с ним бороться, Мне еще надлежит выиграть сражение. Поэтому встаньте, пойдем отсюда, поспешим же на поле брани, чтобы встретиться с врагом». Ныне произойдет встреча в единоборстве между Михаилом и драконом, лицом к лицу; ныне суд миру сему. Ныне должен разрешиться великий вопрос и должна состояться решающая битва, в которой князь мира сего обязательно будет разбит и изгнан вон, Ин 12:31. Христа, совершающего наше спасение, Исайя описывает как героя, одерживающего победу в сражении, Ис 59:16−18. Ныне змей совершает свое самое неистовое нападение на семя жены и направляет свое жало, жало смерти, в самое его сердце; animamque in vulnere ponit — и рана оказывается смертельной.
2. Он брал сейчас на Себя наши беззакония, которые Отец возложил на Него, и Своими скорбью и изумлением Он покорился, смирился и согласился исполнить то, что Ему было поручено. Страдания, в которые Он теперь входил, были страданиями за наши грехи. Его ожидали все грехи, совершенные в мире, и Он знал это. Как Он скорбел о грехах всех нас, так и нам должно сожалеть о грехах, совершенных лично нами. Об этом пишет епископ Пирсон (Pearson), см. стр. 191. Ныне, в долине Иосафата, где и был сейчас Христос, Бог собрал все народы и произвел над ними суд в Сыне Своем, Иоиль 3:2,12. Он знал пагубность возложенных на Него грехов и то, какими оскорбительными для Бога и губительными для человека они были; и, поскольку все они теперь выстроились перед Ним и взыскивались с Него, Он скорбел и тосковал. Постигли Его беззакония, так что Он видеть не мог, как было предсказано о Нем, Пс 39:8,13.
3. Он имел полное и ясное осознание всех предлежавших Ему страданий. Он предвидел предательство Иуды, неверность Петра, злобу иудеев и их низкую неблагодарность. Он знал, что через несколько часов Он будет избит, оплеван, увенчан терниями, пригвожден к кресту. Смерть в самых ужасных своих проявлениях, сопровождаемая всеми ее ужасами, смотрела Ему в глаза. Все это заставляло Его скорбеть, особенно потому, что то была плата за наш грех, который Он взялся искупить. Верно то, что мученики, пострадавшие за Христа, перенесли величайшие мучения и самую ужасную смерть, не испытав при этом такой скорби и такого ужаса. Они называли темницы своими прелестными фруктовыми садами и огненное ложе — розовой клумбой, но тогда:
(1) Христу было отказано в той поддержке и тех утешениях, которые имели они, то есть Он Сам отказал Себе в них и Его душа не принимала утешения, не в части страданий, а в части справедливости Его предприятия. Та радость, с которой каждый из них нес свой крест, объяснялась Божьим благоволением к ним, и именно в нем было отказано в этот час Господу Иисусу.
(2) Его страдания совершенно отличались от их страданий. Когда Павел должен был сделаться жертвой за служение вере святых, он мог радоваться и сорадоваться всем им, но быть принесенным в жертву, чтобы совершить очищение за грех, совершенно иное дело. Над крестом этих святых провозглашается благословение, делающее их способными с радостью переносить страдания, Мф 5:10,12. А над крестом Христа тяготело Божье проклятие, заставлявшее Его скорбеть и тосковать в страданиях. Его скорбь под крестом была источником их радости.
IV. Его жалоба на Свои страдания. Находясь под гнетом тяжелых душевных переживаний, Он идет к ученикам (ст. 38) и:
1. Он извещает их о Своем состоянии: «Душа Моя скорбит смертельно...» Обремененный дух получает некоторое облегчение, когда рядом оказывается друг, которому можно открыться и излить свою печаль. Христос говорит им здесь:
(1) Что было вместилищем Его печали. Этим вместилищем была Его душа, находившаяся теперь в борении. Это доказывает, что у Христа была настоящая человеческая душа, ибо Он страдал не только телом, но и душой. Мы согрешили и против собственных наших тел, и против наших душ; как те, так и другие служили греху и были повреждены им. И потому Христос страдал душой, также как и телом.
(2) Какова была мера Его скорби. Он сильно скорбел, περίλυπός — был объят скорбью со всех сторон. То была крайняя, наивысшая степень страдания — смертельная скорбь, скорбь убивающая, такая, какую простой смертный не мог бы перенести и остаться в живых. Он был готов умереть от печали: то были смертные страдания.
(3) Какова была ее продолжительность. Она будет продолжаться до самой смерти. «Моя душа будет скорбеть до тех пор, пока она будет оставаться в этом теле. Я не вижу никакой иной отдушины, кроме смерти». Теперь Он только начал скорбеть и не перестал до тех самых пор, пока наконец не воскликнул: «Свершилось». Только тогда окончилась та печаль, которая началась в саду. О Христе было предсказано, что Он будет Мужем скорбей, Ис 53:3. Он был таковым все время, мы нигде не читаем, что Он смеялся. Но все Его скорби, бывшие до сих пор, были ничем в сравнении с этой.
2. Он обращается к сопровождавшим Его с просьбой: «...побудьте здесь и бодрствуйте со Мною». Несомненно, Он на самом деле нуждался в помощи, когда упрашивал тех, которые, как Он знал, будут всего лишь жалкими утешителями, однако Он таким образом желал научить нас видеть преимущество общения святых. Когда мы находимся в каком-нибудь борении, хорошо получать помощь от наших братьев, и потому хорошо также и искать ее; ибо двоим лучше, нежели одному. То же, что Он сказал им, Он говорит всем: «Бодрствуйте» (Mк 13:37). Не только бодрствуйте ради Него, ожидая Его будущего пришествия, но и бодрствуйте с Ним, совершая свой нынешний труд.
V. Что происходило между Ним и Его Отцом в то время, когда Он находился в борении: И находясь в борении... молился... Молитва всегда своевременна, но особенно своевременна она во время борения.
Заметьте:
1. Место, где Он молился. Он отошел немного от них, чтобы исполнилось место Писания: Я топтал точило один... Он уединился для молитвы. Скорбящая душа находит наибольшее облегчение тогда, когда оказывается наедине с Богом, Который понимает сокрушенный язык вздохов и стенаний. Вот благочестивое замечание Кальвина, достойное того, чтобы его здесь привести: Utile est seorsim orare, tunc enim magis familiariter sese denudat fidelis animus, et simplicius sua vota, gemitus, curas, pavores, spes, et gaudia in Dei sinum exonerat — Полезно молиться наедине; ибо тогда верная душа раскрывает себя более естественно и с большей простотой изливает свои мольбы, вздохи, заботы, страхи, надежды и радости у груди Божьей. Этим Своим примером Христос научил нас тому, что личная молитва должна совершаться втайне. Все же некоторые считают, что даже ученики, которых Он оставил у входа в сад, невольно услышали Его; ибо сказано (Евр 5:7), что это был сильный вопль.
2. Его молитвенная поза. Он пал на лицо Свое. Это распростертое положение указывает на:
(1) Состояние борьбы и невыносимой скорби, в котором Он находился. Иов в великой печали пал на землю, и великое мучение выражается внешне при помощи покрытия себя пеплом, Мих 1:10.
(2) Его смирение в молитве. Эта поза выражала Его εὑλαβεἰα — благоговейный страх (о котором сказано в Евр 5:7), с которым Он возносил эти молитвы; и это было во дни плоти Его, в состоянии Его уничижения, до которого Он таким образом смирился.
3. Сама молитва. В ней можно выделить три момента:
(1) Как Он обращается к Богу. Отче Мой!.. Хотя над Ним нависла тяжелая непроницаемая туча, Он, тем не менее, видел сквозь нее Бога как Отца.
Примечание: во всех наших обращениях к Богу мы должны видеть в Нем Отца, нашего Отца. Когда мы находимся в борении, такое обращение к Богу приносит нам особое утешение. Как отрадно тогда в такое время коснуться этой сладкой струны: Отче Мой. Куда еще идти сыну, когда что-то печалит его, как не к отцу своему?
(2) О каком благоволении Он просит Его. ...Если возможно, да минует Меня чаша сия... Он называет Свои страдания чашей, не рекой, не морем, а чашей, дно которой скоро можно будет увидеть. Когда нам случится переживать скорби, не будем тогда преувеличивать их, но, напротив, будем извлекать из них драгоценное. Его страдания вполне можно было назвать чашей, потому что они предназначались для Него, точно так, как на пирах чаша подавалась к каждому блюду. Он просит о том, чтобы эта чаша миновала Его, то есть о том, чтобы Ему можно было избежать предстоящих страданий или, по крайней мере, чтобы они были уменьшены. Этот факт свидетельствует о том, что Он был истинным Человеком и, как Человек, Он не мог не отвращаться от мук и страданий. Отпрянуть от того, что явно мучительно для нас, и желать предотвращения и устранения этого есть первая и вместе с тем простейшая реакция человеческой воли. Закон самосохранения заложен в невинную природу человека, и он правит в ней до тех пор, пока какой-нибудь другой закон не заменит его. Поэтому Христос и допустил в Себе и выразил в мольбе нежелание страдать, чтобы показать тем самым, что Он из человеков избран (Евр 5:1), что Он может сострадать нам в немощах наших (Евр 4:15) и что Он, подобно нам, искушен во всем, кроме греха.
Примечание: молитва веры об избавлении от страданий может очень хорошо сочетаться с терпением упования во время страданий. Когда Давид сказал: «Я стал нем, не открываю уст моих; потому что Ты соделал это»; его следующими словами были: «Отклони от меня удары Твои...» (Пс 38:10−11). Однако обратите внимание на оговорку: ...если возможно... Если Бог может быть прославлен, а человек — спасен и если цель Его миссии может быть достигнута без того, чтобы Ему пить эту горькую чашу, то в этом случае, но не иначе, Он желает быть избавленным от нее. То, что не служит достижению нашей великой цели, мы, как и Христос, должны считать неприемлемым для себя. Id possumus quod jure possumus — Мы можем делать то, что мы можем делать на законных основаниях. Нам не только не позволительно делать что-либо вопреки истине, но мы и не можем ничего делать вопреки ей.
(3) Его всецелая покорность воле Божьей и согласие с ней. ...Впрочем не как Я хочу, но как Ты. Не то чтобы человеческая воля Христа была враждебна или противилась Божественной воле: она только в самом начале разнилась с ней; впрочем, Он свободно покорился ей во втором движении Своей воли, которое сравнивает и избирает.
Примечание:
[1] Хотя наш Господь Иисус и имел ясное сознание того, какие горькие страдания Ему предстоит перенести, тем не менее Он был готов добровольно принять их ради нашего искупления и спасения, и Он принес Себя в жертву и отдал Себя за нас.
[2] Причина готовности Христа принять на Себя эти страдания заключалась в том, что на то была воля Его Отца. Он говорит: «...как Ты хочешь» (ст. 39). Он основывает Свою готовность на воле Отца и совершает порученное Ему дело по Его воле. Именно потому, что такова была воля Божья, Он и делал все то, что Он делал, и делал все это с удовольствием, Пс 39:9. Он часто ссылался на волю Божью как на то, что определяет все Его дела, все Его служение. Воля же пославшего Меня Отца есть та... (Ин 6:39−40). Ее Он искал (Ин 5:30), ее творить было Его пищей и питием, Ин 4:34.
[3] Сообразуясь с примером Христа, мы тоже должны пить из той чаши, которую Бог подает нам в руки, какой бы горькой она ни была. Хотя наша плоть и протестует, наш внутренний человек все же должен подчиниться. Мы только тогда расположены подражать Христу, невзирая на недовольства плоти и крови, когда наша воля во всякой жизненной ситуации растворяется в воле Божьей. ...Да будет воля Господня! (Деян 21:14).
4. Повторение молитвы. Еще, отошед в другой раз, молился (ст. 42), и потом еще и в третий раз (ст. 44), и все с тем же; только, как сказано здесь, во второй и третий раз Он не просил, как в первой молитве, чтобы эта чаша миновала Его.
Примечание: хотя мы и можем молиться Богу о предотвращении страдания и избавлении от него, тем не менее нашей главной просьбой, которую мы особенно настойчиво должны повторять, должна быть просьба о том, чтобы Он дал нам силы перенести его. Мы должны более заботиться о том, чтобы наши скорби были освящены и чтобы наши сердца благодушествовали в них, нежели добиваться того, чтобы они были удалены от нас. Он молился, говоря: ...да будет воля Твоя.
Примечание: молитва есть приношение Богу, притом не только наших желаний, но и нашей покорности Ему. Обращаться к Богу и вверять Ему наш путь и наш труд всякий раз, когда мы страдаем, равносильно желанной молитве: «Да будет воля Твоя». В третий раз Он сказал то же слово, εὑλαβεἰα — то же самое слово, то есть тот же довод, или аргумент; Его последнее слово имело тот же самый смысл, что и первые два. У нас имеются основания полагать, что то, что здесь записано как Его слова, было далеко не все, что Он в действительности сказал, ибо, как следует из ст. 40, Он провел около одного часа в борении и молитве. Но, что бы Он ни говорил еще, смысл этих Его слов был один: сопротивляясь приближающимся страданиям, Он, тем не менее, покорялся воле Божьей, заключавшейся в них, и мы вполне можем быть уверены в том, что, выражая оба наполнявших Его чувства, Он не ограничивал Себя в словах.
Однако какой ответ получил Он на Свою молитву? Можно со всей определенностью сказать, что Его молитва не была напрасной. Тот, Кто слышал Его всегда, и теперь не оставил Его без ответа. Верно то, что эта чаша не миновала Его, ибо Он отозвал это Свое прошение и не настаивал на нем (если бы Он настоял на Своем, то, насколько мне известно, эта чаша миновала бы Его), тем не менее Он получил ответ на Свою молитву, ибо:
(1) В день, когда Он воззвал, вселилась в душу Его бодрость (Пс 117:3), и это был истинный ответ на молитву, Лк 22:43.
(2) Он был избавлен от того, чего Он боялся, то есть от того, чтобы нетерпением и недоверием огорчить Своего Отца и таким образом оказаться неспособным исполнить Свое назначение, Евр 5:7. В ответ на Его молитву Бог гарантировал Ему, что Он не потерпит поражения и не падет духом.
VI. Что происходило между Ним и тремя Его учениками в это время; здесь мы видим, что:
1. Они оказались виновными в том, что в то время, когда Он находился в борении, когда Он скорбел и тосковал, страдал, боролся и молился, они настолько мало сочувствовали Ему, что не могли бодрствовать. Он приходит к ним и находит их спящими, ст. 40. Необычайность происходящего должна была бы побудить их души пойти и посмотреть на сие великое явление — терновый куст горит огнем, но куст не сгорает. В еще большей мере их любовь к своему Учителю и их сострадание к Нему обязывали их к более тесному и более неусыпному общению с Ним, а они были настолько равнодушными, что не могли удержаться от сна. Что стало бы с нами, если бы Христос в тот момент был таким же сонливым, какими были Его ученики? Благо для нас, что наше спасение находится в руках Того, Кто не дремлет и не спит. Христос попросил их бодрствовать с Ним, как бы ожидая от них некоторой поддержки в эту трудную для Него минуту, а они все же уснули. Конечно, это было крайне немилосердно с их стороны. Когда Давид плакал у этой самой горы Елеонской, все люди, сопровождавшие его, плакали вместе с ним (2Цар 15:30); когда же Сын Давидов плакал на этом же самом месте, Его последователи спали. Его враги, следившие за Ним, проявили достаточную бдительность (Mк 14:43), а Его ученики, которые должны были бы бодрствовать с Ним, заснули. Господи, что есть человек! Чем становятся наилучшие из людей, когда Бог предоставляет их самим себе!
Примечание: беззаботность и плотская беспечность, особенно проявляемые тогда, когда Христос находится в борении, являются великими пороками каждого человека, но особенно тех, кто исповедует свои самые близкие родственные отношения с Ним. Церковь Христа, которая есть Его Тело, часто находится в борении, испытывает нападения извне и страхи внутри, поэтому можно ли нам тогда спать, подобно Галлиону, который ни мало не беспокоился о том, или же подобно тем (Ам 6:6), кто лежал в покое и не болезновал о бедствии Иосифа?
2. И все-таки Христос любил их. Те, кто страдает, склонны ворчать, и раздражаться на окружающих, и, если им кажется, что ими пренебрегают, принимать это близко к сердцу; но Христос и в борении остается таким же кротким, каким был всегда, и проявляет такое же терпение в отношениях со Своими последователями, какое проявлял в отношениях со Своим Отцом, и не склонен представлять все в мрачном свете.
В то время как ученики Христа выказали такое неуважение к Нему:
(1) Он пришел к ним, как бы ожидая получить от них некоторое утешение. И если бы они напомнили Ему о том, что когда-то слышали от Него о Его воскресении и славе, то они, возможно, и оказали бы Ему некоторую помощь, однако вместо этого они только прибавили печаль к Его скорби. Несмотря на это Он все же пришел к ним, заботясь о них более, нежели они сами о себе заботились. Хотя Он и был чрезмерно поглощен Своим делом, тем не менее Он пришел присмотреть за ними, ибо те, кто был дан Ему, были у Него на сердце — живые и умирающие.
(2) Он нежно укорил их, ибо Он, кого любит, тех и укоряет. Он адресовал Свой укор Петру, который обычно говорил от лица всех остальных, пусть же теперь он и выслушивает за всех. Этот укор был очень ласковым: Так ли не могли вы один час бодрствовать со Мною? Он говорит, как человек, удивленный такой их бесчувственностью, таким отупением. Каждое слово, если к нему внимательно отнестись, выражает тяжесть этого случая. Посмотрите:
[1] Кем были они. — «Как не могли вы бодрствовать — вы, Мои ученики и последователи? Не удивительно, что другие пренебрегают Мной, когда земля населена и спокойна (Зах 1:11), но от вас Я ожидал большего».
[2] Кем был Он. — «Бодрствуйте со Мною. Если бы кто-нибудь из вас был болен или находился в борении, то не бодрствовать с ним было бы крайне немилосердно, а не бодрствовать с вашим Учителем, Который так долго охранял вас во благо вам путеводил вас, и питал вас, и учил вас, носил и сносил вас, — значит пренебрегать чувством долга. Так ли вы воздаете Ему за добро?» Он пробудился от сна, чтобы помочь им, когда они бедствовали в море (Мф 8:26), а они не могли проснуться, хотя бы для того только, чтобы показать свое расположение к Нему, особенно если учесть то, что Он страдал сейчас за них и находился в борении сейчас за них? Jam tua res agiture Я страдаю вместо вас.
[3] Сколь немногого Он ожидал от них — только бодрствовать с Ним. Если бы Он попросил их сделать для Него что-то важное, если бы Он попросил их пребыть с Ним в борении или умереть с Ним, то они решили бы, что могут сделать это; однако они не смогли сделать даже то малое, о чем Он их попросил, — бодрствовать с Ним, 4Цар 5:13.
[4] Каким коротким было то время, в продолжение которого Он попросил их не спать, — только один час. Их поставили на стражу не на целые ночи, как того пророка (Ис 21:8), а только на один час. Иногда Он проводил всю ночь в молитве к Богу, но тогда Он не просил Своих учеников бодрствовать с Ним. Он попросил их об этом только теперь, когда для молитвы у Него оставался всего один час.
(3) Он дал им добрый совет: «Бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение...» (ст. 41).
[1] Приближался час искушения, он был уже очень близок. Страдания Христа представляли для Его последователей большое искушение: они могли разувериться и разочароваться в Нем, отречься и оставить Его, порвать с Ним всякие отношения.
[2] Они находились в большой опасности впасть в это искушение, подстерегавшее их, подобно сети или западне; в опасности пойти на переговоры с ним или же переменить свое плохое мнение о нем на доброе, в опасности оказаться под его влиянием и склониться к соглашательству с ним, что является первым шагом к поражению им.
[3] Поэтому Он призывает их бодрствовать и молиться: «Бодрствуйте со Мной и молитесь со Мной». Проспав все это время, они тем самым лишили себя преимущества присоединиться к молитве Христа. «Бодрствуйте над собой и молитесь о себе. Бодрствуйте и молитесь против нынешнего искушения к дремоте и беспечности. Молитесь о том, чтобы бодрствовать. Теперь, пока еще есть такая возможность, умоляйте Бога о том, чтобы Он силой Своей благодати помог вам бодрствовать». Если мы в поклонении Богу дремлем, то нам в таком случае следует молиться так же, как помолился однажды один добрый христианин: «Господи, освободи меня от этого духа сонливости!» Господи, животвори меня на пути Твоем. Или: «Бодрствуйте и молитесь против следующего искушения, могущего застать вас врасплох; бодрствуйте и молитесь, чтобы этот грех не стал лазейкой для множества других грехов».
Примечание: когда мы замечаем, что уже впадаем в искушение, нам необходимо бодрствовать и молиться.
(4) Он проявил к ним милость, оправдав их немощи: «...дух бодр, плоть же немощна». Мы не находим ни одного слова, которое они могли бы сказать в свое оправдание (сознание собственной немощи не позволяло им открыть уста), но тогда же у Него нашлось доброе слово в защиту их, ибо Его служение быть Заступником. В этом Он подает нам пример любви, которая покрывает множество грехов. Он учел то, что они персть, и потому не стал бранить их, ибо Он не забыл о том, что они всего лишь плоть, а плоть немощна хотя дух и бодр, Пс 77:38−39.
Примечание:
[1] Пока ученики Христа находятся в этом мире, они имеют и тела, равно как и души, и в них сосуществуют прежняя ветхая природа и господствующая ныне благодать, подобно Иакову и Исаву, находившимся в одной утробе, и подобно хананеям и израильтянам, жившим в одной земле, Гал 5:17,24.
[2] Великое несчастье учеников Христа заключается в том, что их тела не в состоянии поспевать за их душами в делах благочестия и поклонения Богу, но очень часто служат им препятствием и помехой; в том, что, когда их дух ощущает свободу и стремится к добрым делам, их плоть противится и восстает против этого стремления. Апостол Павел так оплакивает это (Рим 7:25): «...я умом (моим) служу закону Божию, а плотию закону греха». Наше бессилие в служении Богу является великим беззаконием и неверностью нашей ветхой природы, оно порождается этими жалкими останками ее, которые суть постоянная печаль и бремя народа Божьего.
[3] Однако наше утешение заключается в том, что наш Учитель великодушно учитывает это обстоятельство и принимает порывы нашего духа, снисходя, сочувствуя и извиняя слабости и немощи нашей плоти, ибо мы не под законом, а под благодатию.
(5) Хотя они и продолжали спать дальше, Он уже больше не укорял их; ибо, хотя мы и огорчаем Его каждый день, Он не бранит нас постоянно.
[1] Придя к ним вторично, Он не сказал им ни слова, ст. 43. ...Находит их опять спящими... Казалось бы, вполне достаточно было того, что Он предупредил их о том, чтобы они бодрствовали, однако избавиться от духа дремоты трудно. От единожды овладевшей людьми плотской беспечности избавиться нелегко. Слова: ...у них глаза отяжелели — указывают на то, что они, сколько могли, боролись со сном, но сон все же одолел их, как ту невесту, которая говорит: «Я сплю а сердце мое бодрствует...» (Песн 5:2); и потому их Учитель посмотрел на них с состраданием.
[2] Придя к ним в третий раз, Он подал им тревожный сигнал о приближающейся опасности (ст. 45−46): «Вы все еще спите и почиваете?..» В Его словах слышится ирония: «Теперь спите, если сможете, спите, если отважитесь. Я не побеспокою вас более, если только того не сделает Иуда со своим сборищем». Посмотрите, как Христос обращается с теми, кто страдает самоуверенностью и не желает расстаться с ней.
Во-первых, иногда Он оставляет их во власти ее; ...все еще спите?.. Кто хочет спать, пусть продолжает спать. Проклятие духовной дремоты является справедливым наказанием за этот грех, Рим 11:8; Ос 4:17.
Во-вторых, часто Он посылает какой-нибудь страшный суд, чтобы пробудить тех, кто не желает поддаваться воздействию слова, а тех, кого не могут пробудить доводы разума, пусть лучше пробудят меч и копье, нежели они останутся погибать в своей самоуверенности. Пусть же те, кто не верит слову, почувствуют на себе, как опасно спать.
Что же касается учеников здесь, то:
1. Их Учитель предупредил их о скором приближении врагов, которые, вероятно, находились теперь уже в пределах видимости или слышимости, ибо они пришли со свечами и факелами и подняли, по-видимому, большой шум. ...Сын Человеческий предается в руки грешников... И еще: ...вот, приблизился предающий Меня.
Примечание: для Самого Христа Его страдания не были неожиданными; Он знал, как и когда Он должен был пострадать. К этому времени самый накал Его борьбы был уже позади или, по крайней мере, Его внимание было отвлечено от него; несмотря на это Он с неустрашимостью и бесстрашием готовится к следующей схватке, подобно сильному воину, рвущемуся в бой.
2. Он пригласил их подняться и идти. Он не говорит им: «Вставайте, побежим от опасности», но: «Встаньте, пойдем навстречу ей». Прежде Он молился, Он страшился Своих страданий, а теперь Он преодолел Свой страх. Однако:
3. Он указал им на то, как безумны они были, проспав то время, которое им следовало бы потратить на приготовления к близящемуся испытанию. Теперь же оно застало их не приготовившимися к нему и привело их в ужас.
Ст. 36−50 Потом приходит с ними Иисус на место, называемое Гефсимания, и говорит ученикам: посидите тут, пока Я пойду, помолюсь там И, взяв с Собою Петра и обоих сыновей Зеведеевых, начал скорбеть и тосковать. Тогда говорит им Иисус: душа Моя скорбит смертельно; побудьте здесь и бодрствуйте со Мною. И, отойдя немного, пал на лице Свое, молился и говорил: Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем не как Я хочу, но как Ты. И приходит к ученикам и находит их спящими, и говорит Петру: так ли не могли вы один час бодрствовать со Мною? бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение: дух бодр, плоть же немощна. Еще, отойдя в другой раз, молился, говоря: Отче Мой! если не может чаша сия миновать Меня, чтобы Мне не пить ее, да будет воля Твоя. И, придя, находит их опять спящими, ибо у них глаза отяжелели. И, оставив их, отошел опять и помолился в третий раз, сказав то же слово. Тогда приходит к ученикам Своим и говорит им: вы все еще спите и почиваете? вот, приблизился час, и Сын Человеческий предается в руки грешников; встаньте, пойдем: вот, приблизился предающий Меня. И, когда еще говорил Он, вот Иуда, один из двенадцати, пришел, и с ним множество народа с мечами и кольями, от первосвященников и старейшин народных. Предающий же Его дал им знак, сказав: Кого я поцелую, Тот и есть, возьмите Его. И, тотчас подойдя к Иисусу, сказал: радуйся, Равви! И поцеловал Его. Иисус же сказал ему: друг, для чего ты пришел? Тогда подошли и возложили руки на Иисуса, и взяли Его
Так как ученики неразлучно были со Христом, то Он и говорит им: седите ту, дондеже шед помолюся. Он имел обыкновение молиться без них. Делал же это Он для того, чтобы и нас научить доставлять себе во время молитвы безмолвие и совершенный покой. С Собою берет только троих, и говорит им: прискорбна есть душа Моя до смерти. Для чего Он не взял всех? Для того, чтобы они не подверглись падению, и взял только тех, которые были зрителями Его славы. Но и этих он оставляет. И прешед мало молится, говоря: Отче, аще возможно, да мимоидет от Мене чаша сия, обаче не якоже Аз хощу, но якоже Ты. И прешед к ним, и обрете их спящих, и глагола Петрови: тако ли не возмогосте единаго часа побдети со Мною? Бдите и молитеся, да не внидете в напасть: дух бо бодр, плоть же немощна (ст. 39−41). Не без причины Он обращается особенно к Петру, тогда как и другие ученики также спали; но и здесь укоряет его по той же причине, которую я указал раньше. Потом, так как и прочие то же самое говорили, — когда Петр сказал: аще ми есть с Тобою и умрети, не отвергуся Тебе, такожде, свидетельствует евангелист, и вси ученицы реша (Мф 26:35), — то обращается ко всем и обличает их слабость. Те, которые прежде решались умереть с Ним, теперь не могли бодрствовать и сострадать Ему в Его скорби, но побеждены были сном. Он же прилежно молится, чтобы это действие не показалось притворством. По той же причине истекает из Него и пот, чтобы еретики не сказали, что Его скорбь была лицемерною. Поэтому и пот истекает из Него в виде каплей крови, и для подкрепления Его явился ангел; и было много других признаков страха, чтобы кто не сказал, что это слова ложные. По этой же причине Он и молится. А когда говорит: аще возможно, да мимоидет, то показывает этим Свое человеческое естество; словами же: обаче не якоже Аз хощу, но якоже Ты, показывает Свое мужество и твердость, научая нас повиноваться Богу, не смотря на противодействие природы. А так как для неразумных не довольно выражать скорбь на одном лице, то Он прибавляет и слова. Опять, так как недостаточно было одних слов, а требовались самые действия, то Он со словами соединяет и самое дело, чтобы самые притязательные противники поверили, что Он и вочеловечился, и умер. Если и при всех этих знамениях находятся такие люди, которые не верят этому, то тем более не поверили бы, если бы ничего такого не было. Смотри, какими знамениями Он доказывает истину благодатного строительства? И словами, и страданиями. Затем, придя к ученикам, говорит Петру: тако ли не возмогл еси единаго часа побдети со Мною (Мк XIV, 37)? Все спали, между тем Он обличает Петра, напоминая ему прежние его слова. Слово: со Мною Он употребил здесь не без причины, и как бы так сказал: ты не можешь со Мною бодрствовать; как же положишь за Меня душу? То же самое выражается и в следующих словах: бдите и молитеся, да не внидете в напасть. Смотри, как и здесь Он учит их не гордиться, но смирить мысль свою и сердце, и предать все Богу! То обращается к Петру, то ко всем вместе. Именно говорит одному ему: Симоне Симоне, се сатана просит вас сеяти, и Аз молихся о тебе (Лк XXII, 31). А всем: молитесь, да не внидете в напасть, — везде сокрушая их гордость, и заставляя заботиться о себе. Далее, чтобы обличение Его не показалось жестоким, прибавляет: дух бо бодр, плоть же немощна. Хотя ты, говорит Он, и желаешь презреть смерть, однако не можешь, пока Бог не поможет тебе, потому что все плотское унижает дух. И снова молился о том же, говоря: Отче, аще не может сия (чаша) мимоити от Мене, аще не пию ея, буди воля Твоя (ст. 42), — показывая тем, что Он совершенно согласуется с волею Божиею, и что во всем должно сообразоваться с нею и искать ее. И пришед, обрете их спящих (ст. 43). Кроме того, что тогда была глубокая ночь, очи их были еще отягчены печалью. И отойдя от них, в третий раз помолился, сказав то же самое, чтобы подтвердить, что Он был совершенный человек. Слова: во второй раз и в третий раз, в Писании употребляются для означения несомненной достоверности чего-либо. Так Иосиф говорит фараону: во второй раз тебе явился сон ради истины и чтобы уверить тебя, что это действительно исполнится (Быт XLI, 32). Поэтому и Христос говорит то же самое и в первый, и во второй и в третий раз, для того, чтобы уверить в Своем домостроительстве. Для чего Он приходит во второй раз? Для того, чтобы обличить их в том, что так погрузились в печаль, что не чувствовали даже Его присутствия. Впрочем, Он не стал обличать более, но несколько удалился от них, обнаруживая этим их великую слабость, когда они не смотря и на обличение не могли бодрствовать. А не разбудил их и не обличает снова для того, чтобы не поразить еще более уже пораженных, но отошедши от них, помолился еще, и возвратившись сказал: спите прочее и почивайте (ст. 45). Хотя это время надлежало бодрствовать, но Христос, желая показать, что они не перенесут зрелища бедствий и рассеются от ужаса, что Он не имеет нужды в их помощи, и что Он необходимо должен быть предан, говорит: спите прочее и почивайте. Се приближися час, и Сын человеческий предается в руки грешников. Этим Он снова показывает, что все происходившее с Ним было делом домостроительства.
Не только первые слова, но и следующие — в руки грешников, — служат к ободрению их духа, показывая, что совершающееся над Ним есть дело злобы грешников, а не Его вины в каком-либо грехе. Возстаните, идем отсюду, се приближися предаяй Мя (ст. 46). Всем этим Он научает их, что происходившее есть дело не необходимости, и не немощи, но некоторого высочайшего промышления. Он предвидел, что придет Его предатель, и не только не бежал, но пошел даже на встречу. Еще бо Ему глаголющу, се Иуда, един от обоюнадесяте, прииде и с ним народ мног с оружием и дреколми, от архиерей и старец людских (ст. 47). Хороши же орудия у священников! Они идут с мечами и дреколием. И Иуда, сказано, с ними, один из двенадцати учеников. Евангелист опять называет его одним из двенадцати, и не стыдится. Предаяй же Его, даде им знамение, глаголя: егоже аще лобжу, той есть, имите Его (ст. 48). О, какое злодеяние взял на душу свою Иуда! Какими глазами он смотрел тогда на Учителя? Какими устами лобызал Его? О, преступная душа! Что он умыслил, на что отважился? Какое дал знамение предательства? Его же аще лобжу, сказал он; он надеялся на кротость Учителя; а между тем более всего и должно было посрамить его и лишить всякого извинения то, что он предал столь кроткого Учителя. Но для чего же, ты скажешь, он дал знак? Для того, что Иисус часто, когда Его брали, удалялся от них невидимо. И в этом случае могло быть то же самое, если бы Он сам не восхотел предаться. Желая вразумить Иуду, Он ослепил пришедших взять Его и сам спросил их: кого ищете (Ин XVIII, 4). Но они не узнали Его, хотя были с факелами и светильниками и имели с собою Иуду. Потом, когда отвечали: Иисуса, тогда Он сказал им: Аз есмь, егоже ищете; и, обращаясь к Иуде, говорит ему: друже, на сие ли пришел еси (ст. 50)? Таким образом позволил взять Себя тогда уже, когда показал Свое могущество. А евангелист Лука повествует, что и в этот самый час Христос старался вразумить Иуду, говоря: Иудо, лобзанием ли Сына человеческаго предаеши (Лк XXII, 48)? Не стыдно ли тебе предавать таким образом? Впрочем, так как Он ему не воспрещал и этого, то и допустил лобзание, и сам Себя добровольно предал. И враги возложили на Него руки и взяли в ту самую ночь, в которую совершали пасху. Так они раздражены были, так неистовствовали. Впрочем, они ничего бы не могли сделать, если бы Он сам не попустил этого. Но это не освобождает Иуду от ужасного наказания, а подвергает его гораздо большему осуждению, потому что он, видя столь великое доказательство и могущества, и снисхождения, и смирения, и кротости своего Учителя, оказался лютее всякого зверя. Итак, зная это, будем избегать любостяжания. Оно именно тогда довело Иуду до неистовства; оно научает крайней жестокости и бесчеловечию тех, которыми обладает. В самом деле, если оно заставляет отказываться от собственного спасения, то тем более располагает к пренебрежению спасением других. И страсть эта настолько сильна, что иногда превозмогает над самым сильнейшим плотским вожделением.
Источник: Беседы на Евангелие от Матфея.
Потом приходит с ними Иисус на место, называемое Гефсимания, и говорит ученикам: посидите тут, пока Я пойду, помолюсь там
Гефсимания значит: долина плодоноснейшая. В ней Он приказал ученикам Своим посидеть немного и подождать Его возвращения, пока [Он] Господь один помолится за многих.
Источник: Толкование на Евангелие от Матфея.
Потом приходит с ними Иисус на место, называемое Гефсимания, и говорит ученикам: посидите тут, пока Я пойду, помолюсь там
Иисус с учениками пришел на то место, которое называется Гефсимания, взяв их из того места, где вкушал с ними пасху. Ибо не подобало, чтобы Он был схвачен в том месте, где вкушал пасху со Своими учениками, когда Он был предан Но подобало прежде того, как Он будет предан, помолиться и избрать чистое место для молитвы. Ведь Он знал, что, как отличается воздух от более чистого воздуха, так и земля святого места от более святого, как написано: Место, на котором ты стоишь, есть земля святая (Ис 3:5).
Источник: Комментарии на Евангелие от Матфея.
Тогда прииде с ними Иисус в весь, нарицаемую Гефсимания, и глагола учеником: седите ту, дондеже шед помолюся тамо
Уходит для молитвы один, показывая, что следует наедине молиться тому, кто желает горячо помолиться. Молился, как человек, научая людей во время напасти молиться, обращать свои мысли к Богу и усерднее просить помощи.
Источник: Толкование на Евангелие от Матфея.
Потом приходит с ними Иисус на место, называемое Гефсимания, и говорит ученикам: посидите тут, пока Я пойду, помолюсь там
(Мк 14:32; Лк 22:40). Слово Гефсимания Иероним объясняет vallis pinguissima (долина плодороднейшая), вероятнее производство от гет шемет — масличное точило. Место находилось на западной стороне горы Елеонской, внизу, и было первым по выходе из Иерусалима и переходит через поток Кедрон. Оно долго было не огорожено; но недавно его огородили и развели сад. Огороженное место в настоящее время занимает почти четырехугольник приблизительно 23×21 квадратных сажень, и находится во владении католических монахов, которые пускают в сад и показывают его путешественникам Там в настоящее время растет восемь старых маслин Вероятно, те маслины, которые росли там во время Христа, были срублены, и на месте их выросли новые, которые также устарели. Рядом с католической Гефсиманией такой же сад устроен и греками. Какое место было действительно местом молений Христа, нельзя решить. Но подходя к загороженным садам или вступая в них, путешественник может быть уверен, что он находится на месте священнейших событий христианской истории. Слово Гефсимания по-гречески пишется разно: Γεθσημανεί, — σημανί и μανή. Из этих чтений более вероятным признается первое.
“Посидите тут” = μείαατε, ст. 38; “здесь” — оригинальное греческое выражение αύτοΰ, вм. ώδε, как у LXX Быт 22:5; Деян 15:34; 18:19; 21:4. Наречие εκεί вероятнее относить к άπελθών — отойдя туда — έκεισε, а не к “помолюсь там,” как в русском. Выражение показывает, что, оставив учеников, Спаситель отошел в более тенистую часть Гефсимании для молитвы. “Он имел обыкновение молиться без них,” т.е. без учеников (Иоанн Златоуст). Так как Пасха всегда праздновалась евреями во время мартовского полнолуния, то следует думать, что луна в это время освещала Гефсиманию своим тихим блеском.
Источник: Толковая Библия.
Ст. 36−44 Потом приходит с ними Иисус на место, называемое Гефсимания, и говорит ученикам: посидите тут, пока Я пойду, помолюсь там И, взяв с Собою Петра и обоих сыновей Зеведеевых, начал скорбеть и тосковать. Тогда говорит им Иисус: душа Моя скорбит смертельно; побудьте здесь и бодрствуйте со Мною. И, отойдя немного, пал на лице Свое, молился и говорил: Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем не как Я хочу, но как Ты. И приходит к ученикам и находит их спящими, и говорит Петру: так ли не могли вы один час бодрствовать со Мною? бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение: дух бодр, плоть же немощна. Еще, отойдя в другой раз, молился, говоря: Отче Мой! если не может чаша сия миновать Меня, чтобы Мне не пить ее, да будет воля Твоя. И, придя, находит их опять спящими, ибо у них глаза отяжелели. И, оставив их, отошел опять и помолился в третий раз, сказав то же слово
К востоку от Иерусалима, по глубокой долине протекает поток Кедрон, тот поток, через который переходил печальный Давид, преследуемый собственным сыном Авессаломом. За потоком, у подножия горы Елеонской, находится сад Гефсиманский. Несколько старинных масличных деревьев и поныне сохранились: они обнесены теперь невысокой каменной оградой. Здесь любил уединяться Господь наш Иисус Христос со Своими учениками; здесь Он часто беседовал в молитве со Своим Небесным Отцом; сюда же пришел Он, Спаситель наш, после Тайной вечери с апостолами, в ночь перед Своими страданиями: потом приходит с ними Иисус на место, называемое Гефсимания. В раю сладости, в саду Едемском, совершилось грехопадение первого Адама; в саду Гефсиманском начинаются искупительные страдания второго Адама — Господа Иисуса. И сколько внутренних страданий, сколько мук душевных должен был Он вытерпеть здесь еще прежде, чем взяли Его, прежде чем начались Его телесные страдания — там, во дворе Анны и Каиафы, в претории Пилата, и наконец на Голгофе, на кресте! Да, это была ночь, подобной которой не было и не будет, пока мир стоит; это была ночь предсмертных страданий Спасителя мира, страданий самых лютых и невыносимых… И говорит ученикам: посидите тут, пока Я пойду, помолюсь там Сказав ученикам, чтобы они подождали Его, пока Он помолится, и, взяв с Собою Петра и обоих сыновей Зеведеевых, Иакова и Иоанна, Он пошел далее, в глубину сада. «Не всех взял, чтобы они не подверглись падению, а только тех, которые были зрителями Его славы» (свт. Иоанн Златоуст). Они были свидетелями Его славы на Фаворе, они присутствовали при воскрешении дочери Иаира, и потому были способнее других видеть и уничижение Его в Гефсимании. Настал час великой скорби, великого искушения. Иисус Христос начал скорбеть и тосковать, начал ужасаться… «Скорбит Он и тоскует благопромыслительно, — говорит блаженный Феофилакт, — чтобы уверовали, что Он истинный человек, так как человеческой природе свойственно бояться смерти.
Смерть вошла в человеческий род не по природе, и потому природа человеческая боится ее и бежит от нее. Скорбит и для того, чтобы утаить Себя от диавола, чтобы диавол устремился на Него, как на простого человека, и умертвил Его, а таким образом и сам был низложен». Он раскрыл перед учениками все сердце Свое: тогда говорит им Иисус: душа Моя скорбит смертельно; побудьте здесь и бодрствуйте со Мною. Такие слова были совершенно новы и неожиданны для учеников, «которые привыкли видеть Учителя своего всегда мирным и благодушным, — говорит Иннокентий, архиепископ Херсонский. — Не понимая, однако же, всей важности настоящих минут, они не могли чувствовать и всей нужды в молитве: принялись за это святое дело, но так, что Богочеловек вскоре ощутил, что и это малое общество не соответствует состоянию Его духа, и, оставив учеников, углубился в чащу деревьев, «отошел от них на вержение камня» , не так далеко, и ученики, при сиянии луны, могли Его видеть». В сильных чертах изображают евангелисты гефсиманские скорби Спасителя: святой Матфей говорит: «начал скорбеть и тужить»; Марк: «начал ужасаться и тосковать»; Лука: «был в борении и был пот Его, как капли крови, падающие на землю». Сам Господь говорит: «душа Моя скорбит смертельно». Изведал Он и прежде скорби человеческие, плакал Он над Лазарем, плакал об Иерусалиме; но все эти скорби были слишком малы в сравнении с той жгучей скорбью, какой была полна теперь душа Его. И, отойдя немного, пал на лице Свое, преклонил колена Свои, пал лицем на землю, молился… «Когда подумаешь, — говорит Филарет, митрополит Московский, — что это Единородный Сын Божий, от вечности со Отцем и Святым Духом царствующий на пренебесном престоле и теперь сего престола не оставивший, — что Он, облекшись в нашу нищету, немощь, низость, повергается в молитве на землю, чтобы молитвой исходатайствовать нам спасение, а смирением обличить, загладить и уврачевать нашу гордость, тогда пораженная мысль ищет, есть ли в мире достаточно униженное место или положение, в которое бы человек мог себя уничижительно повергнуть, чтобы ему не слишком стыдно было перед этим Божественным уничижением? После такого размышления как должны быть для нас легки и сладостны наши молитвенные коленопреклонения и земнопоклонения, которые такими тяжкими кажутся иногда для нашей немощи, а, может быть, для нашей лености!» «Пал на лице Свое», пал на землю… За грех Адама земля проклята была от своего Создателя; теперь Создатель снимает с нее проклятие; падая на лице, с распростертыми руками, Он как бы лобызает и объемлет ее. Он падает и делает ее землей живых, землей благословения.
«Земля, земля, — восклицает святитель Димитрий Ростовский, — внуши слово: Бог Слово припадает к тебе лицем Своим как друг, оплакивая прежнее отпадение твое, и теперь снова обнимает тебя, как Свою искреннюю, в лоно Его возвращенную!»… «Пал на лице Свое, молился» Отче Мой! если возможно, а Тебе все возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем не как Я хочу, но как Ты… «Когда говорит: да минует, показывает Свое человеческое естество; когда же говорит: не как Я хочу, но как Ты, показывает Свое мужество и твердость, научая нас повиноваться Богу, несмотря на противодействие природы» (свт. Иоанн Златоуст). Но что значат эти моления и молитвы к Могущему спасти Его от смерти, молитвы с воплем крепким и слезами, с великой тугой сердечной? «Справедливо, что мучения составляют великое искушение для всякой плоти человеческой; неоспоримо и то, что мучения долженствовали быть несказанно более тяжки для пречистой плоти Искупителя человеков, которая, как непричастная греху, была несравненно чувствительнее к мучениям» (Иннокентий, архиеп. Херсонский). «Но Он самые оскорбления и страдания, не в воображении, а в самом их действии, — говорит Филарет, митрополит Московский, — в продолжении многих часов этой же ночи и следующего дня переносил, не изъявляя никакого страха, с победоносной твердостью, то с высоким спокойствием, с величием молчания, то со словом любви и молитвы о других, а не скорби о Себе. И если в одну новую таинственную минуту воззвал: «Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?», то немедленно покрыл свой вопль торжественным гласом: «свершилось!» Мог ли этот Агнец, заколенный от сложения мира, убегать Своего жертвенника? Тот, «Которого Отец освятил и послал в мир» (Ин 10:36), Тот, Который от века приял на Себя служение примирения человеков с Богом, мог ли поколебаться в деле этого служения мыслью о страдании? Если Он мог иметь какую нетерпеливость, то разве нетерпеливость совершить наше спасение и облагодетельствовать нас. «Крещением должен Я креститься», — говорит Он, — «и как Я томлюсь, пока сие совершится!» (Лк 12:50). Отчего же еще прежде видимых страданий — скорбь, туга, ужас, прискорбие души даже до смерти? Какую горечь, какую тягость заключала в себе эта таинственная чаша, о которой Он молился, да мимо идет, и которую в то же время принимал по предвечной воле Отца Своего, глаголя: «впрочем, не как Я хочу, но как Ты»? Увы, это горечь наших грехов, это тягость нашей виновности перед Богом и заслуженных нами казней, которые все принял на Себя Агнец Божий, вземляй грехи мира, и таким образом Он скорбел, тужил, ужасался, прискорбен был душею даже до смерти не потому, чтобы истощалось Его терпение, но потому, что Своими внутренними страданиями Он очищал наши внутренние нечистоты.
Заглаждал нашу виновность, удовлетворял раздраженному на нас правосудию Божию, и вместе с тем молился о нашем помиловании, прощении и спасении, и был услышан. Он скорбел не собственной, но нашей скорбью (Ис 53:3−4). Чаша, которую подает Ему Отец Его, потопила бы весь мир, если бы Он один не восприял, удержал, иссушил ее». Это молится Сын Человеческий, под тяжестью скорбей; это молится святое человечество Его с чувствами святыми, но с чувствами человека. Все грехи человеческие, все то, что должен был претерпеть весь мир за свои беззакония, вся эта тяжесть легла теперь на Него одного. Тяжек и один грех; а если таких грехов больше, чем песка на берегу морском? Как не изнемочь было под этой тяжестью греховной Господу нашему? «Он видел все грехи рода человеческого, от первого греха Адамова, до последнего богохульства антихристова и последователей его, — говорит Филарет, архиепископ Черниговский, — видел все безобразие, всю гнусность их пред святостью Божией, и это в святой, чистейшей душе Его отражалось муками нестерпимыми. Он, Примиритель человечества, стоял теперь перед грозной правдой Божией, совершавшей над Ним суд за грехи человечества, принятые Им на Себя. Благоволение Отца Небесного было для Него дороже всего; каково же было Ему чувствовать неблаговоление, негодование Отца Небесного! «Ибо не знавшего греха Он сделал для нас жертвою за грех, чтобы мы в Нем сделались праведными пред Богом» (2 Кор 5:21). Искупителю человеков надлежало претерпеть все и быть искушенным «во всем» (Евр 4:15). «Но искушения, которым подлежит род человеческий, бывают двух видов, — говорит Иннокентий, архиепископ Херсонский, — искушение удовольствием и искушение страданиями. Первое искушение во всех видах прошел Сын Человеческий в самом начале Своего служения, когда в пустыне был искушаем от диавола. Второе, более тяжкое, искушение предстояло теперь. Оно было разделено на два: гефсиманское и голгофское. На Голгофе встретил Сына Человеческого крест, окруженный всеми ужасами, но открытый для взора всех, даже врагов Его; поэтому этот крест надлежало перенести с видимым величием; но внутренний крест Его страданий душевных, с выражением немощи человеческой, не мог быть показан нечистому взору всех и каждого. И вот, этот-то внутренний крест или, точнее, эта-то сокровеннейшая и, может быть, мучительнейшая половина креста встречает Божественного Крестоносца в уединении вертограда Гефсиманского и обрушивается на Него всей тягостью своею до того, что заставляет преклониться к земле и вопиять: если возможно, да мимо идет чаша! Это было совмещение всех страданий и всех смертей всех людей.
Одни страдания совести должны иметь лютость мучений адских. Ибо если самый грубый человек изнемогает нередко из-за страданий пробудившейся совести, мучимый только представлением его греховной жизни, то какое мучение должно было быть для пречистой души Богочеловека, когда она, в сознании своем, представила себя покрытой грехами всего мира? Это-то самое, что чаша предстоящего страдания и смерти была растворена, преисполнена грехами человеческими, проклятием Закона и гневом небесным, делало ее такой ужасной и неудобоприятной». К довершению искушения присоединилась живая, неотразимая мысль, что в безднах премудрости Божией есть средства спасти людей, не вознося на крест Сына; кольми паче есть средства отнять у этого креста хотя несколько его нестерпимой лютости, или отложить казнь эту на другое время. «В отягчение того внутреннего креста, вероятно, дано было действовать как слуге и князю мира диаволу, подобно тому, как он действовал некогда на испытание добродетели Иова. Не напрасно же, при конце вечери, Божественный Страдалец сказал: «идет князь мира сего» (Ин 14:30) и после этого, можно сказать, прямо пошел навстречу ему» (Иннокентий, архиеп. Херсонский). И вот теперь, в тишине ночи, во мраке Гефсиманского сада, Христос Спаситель наш, один, покрытый потом, изнемогающий от мук душевных, повергается на землю, как самый последний из потомков Адамовых, скорбит смертельно и борется с искушением: «И, находясь в борении, прилежнее молился», — говорит святой Лука (Лк 22:44), — «и был пот Его, как капли крови, падающие на землю». Воды потопа некогда погубили беззаконников, но не смыли беззаконий с лица земли. Пала некогда на землю кровь невинного Авеля, но она вопияла на небо об отмщении; падает кровавый пот Спасителя, но вопиет об отпущении и прощении. «И был пот Его, как капли крови, падающие на землю». «Но кто же, Господи, не нанося Тебе ран, так изранил Тебя? — вопрошает святитель Димитрий Ростовский, и сам же отвечает: — Это — любовь, любовь крепкая, как смерть, к роду человеческому!.. Два чувства в это время боролись в святейшей душе Богочеловека, Спасителя нашего: это страх и любовь. Страх предстоящих ужасных мучений за грехи всего мира понуждает Его взывать к Отцу Небесному: «Отче, да минует Меня чаша сия!» А любовь жаждет этой чаши страданий, простирает к ней руку свою и говорит: «Отче Мой!., да будет воля Твоя!» Силен страх, крепка любовь и вот эти-то два чувства борются в Нем и обливают Его кровью! Иов говорит: кто сеет нечестие, тот пожинает печаль; а Ты, кроткий и незлобивый Господь наш, Ты не сеял нечестия, а вот пожинаешь печаль! Истинно слово Твое: ин есть сеяй и ин есть жняй»: мы посеяли грех, а Ты пожинаешь за нас болезни!..
Воистину болезни адовы объяли дух Его, море скорбей окружило Его душу в этот несказанно скорбный для Него час! «О, как несмысленны, как безчувственны мы, любя грехи, столько терзавшие Сына Божия! Каких мук, каких казней стоим мы, пренебрегая муками Спасителя нашего, томившегося из-за наших беззаконий! Помилуй, помилуй нас, безконечное Милосердие! — восклицает Филарет, архиепископ Черниговский, — Твоими страданиями умоляем Тебя, даруй нам страх против грехов, столь ужасавших Тебя; исполни нас негодованием и ненавистью против нечестии вероломного сердца нашего!»… В душевной скорби Иисус Христос прекращает молитву и идет к трем возлюбленным ученикам, чтобы утешить Себя их присутствием и молитвой и чтобы укрепить их словом предостережения. Но Он находит их спящими — от печали… И приходит к ученикам и находит их спящими. Скорбное чувство, хотя и не ясное, но все же томительное ожидание близкой разлуки, о которой так недавно говорил им Сам Господь, усталость после трудов целого дня — все это ослабило их телесные силы до того, что они были вовсе неспособны теперь к молитве. Спал и Петр, тот Петр, который за час перед этим обещал душу свою положить за Учителя… С сердечной тугою сказал ему Господь: и говорит Петру:Симоне! Спишь ли? Или ты перестал уже быть Петром, камнем веры? Так ли не могли вы один час бодрствовать со Мною? Не ты ли говорил, что готов умереть за Меня? Ты уже теперь спишь; что же будет, когда настанет действительная опасность? А эта опасность близится; не надейтесь же на себя, бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение. «Я извиняю вас, потому что воздремали не по невниманию ко Мне, а по немощи», — говорит блаженный Феофилакт. Дух бодр, душа ваша, конечно, расположена к борьбе с грядущим искушением и способна, из любви ко Мне, побороть его, плоть же ваша, природа человеческая, немощна при виде страданий и бедствий. Уже самый голос Спасителя показывал, что эти слова изливаются из растерзанного печалью сердца!.. «Кто на себе не испытал справедливости этих слов Господних? — вопрошает Филарет, архиепископ Черниговский. — Когда начинаем мы думать о жизни земной, столь суетной, о жизни загробной, столь грозной для грешника; сколько в нас рождается благих намерений, святых чувств, великих предприятий! Это значит, что дух бодр, что плоть немощна. Бедное человечество!..» Господь отошел от учеников, и опять стал молиться: еще, отойдя в другой раз, молился, говоря: Отче Мой! если не может чаша сия миновать Меня, чтобы Мне не пить ее, да будет воля Твоя!.
Молитва была та же, но в чувстве сердца молящегося Богочеловека уже последовала перемена: «уже не слышно прямой молитвы об удалении чаши страданий; сильнее убеждение в святой благопотребности креста; умолчано о прежней мысли — «все возможно Тебе»; преданность в волю Божию выражается живее и полнее; а собственное желание приметно слабеет и начинает переходить в безусловную покорность определениям небесным». Никогда еще с такой ясностью не выступало в Нем единение Божества и человечества, как в этот страшный час. Это был час величайшего самоуничижения Христова. Так чистейшая, безгрешная, святая природа человеческая в лице Иисуса Христа добровольно отдалась в волю Божию: Господь, уклонявший от Себя чашу страданий, как немощной человек, приемлет ее из рук Отца Небесного, как не причастный страданию Бог. Чрезвычайное смирение Его побуждает Его снова идти к Своим друзьям, чтобы найти Себе некую отраду и подкрепление в их молитве; Его любовь озабочена и их немощью, она не может забыть их и среди собственных страданий, — и Он опять находит их спящими! И, придя, находит их опять спящими, ибо у них глаза отяжелели, и они не знали даже, что сказать Ему в ответ. И снова Он оставляет их, и снова повергается на землю, и еще прилежнее молится Он, обливаясь потом кровавым… И, оставив их, отошел опять и помолился в третий раз, сказав то же слово. Так исполнилось на Нем слово ветхозаветного евангелиста, пророка Исайи: «Я топтал точило один, и из народов никого не было со Мною» (Ис 63:3). И вот, вместо видимого ответа на молитву, предстал Ангел для укрепления Иисуса, предстал, кажется, так, что и находившиеся вблизи ученики могли заметить, что кто-то тайно беседует с Учителем. Как после первого искушения от диавола в пустыне ко Господу приступили Ангелы и служили Ему, так и теперь к Гефсиманскому Молитвеннику явился Ангел, чтобы укрепить Его человеческую природу для предстоящих страданий, умиротворить смятенную и скорбящую душу, восполнить для Него то утешение, которое Он мог бы иметь от молитвенного сочувствия довереннейших учеников, если бы они не были побеждены немощью плоти. Ангел укрепляет Иисуса — укрепляет Того, Кто Сам вся носит глаголом силы Своея! Какая дивная тайна заключается в этих словах! Какая воистину непостижимая глубина Божественного смирения Спасителя нашего!.. «Я не знал бы, — говорит блаженный Августин, — как велико благодеяние и любовь ко мне, грешному, моего Господа и Спасителя, если бы Он не обнаружил предо мною, чего они стоят Ему».
«Если и с нами случится искушение, станем пред изображением молящегося Иисуса, посмотрим на чашу, сходящую свыше, повергнемся в прах пред Отцом Небесным и скажем Ему словами Единородного Сына Его, да мимо идет — и от нас — чаша сия; однако же не как мы хотим, но как Ты: «да будет воля Твоя!» И Отец Небесный услышит молитву нашу, как услышал Он моление Единородного, и спокойствие совести, тишина сердца будет для нас вместо Ангела укрепляющего» (Филарет, митр. Московский).
Источник: Троицкие листки. №801−1050.
Вам будут доступны следующие комментарии:
• Заметки Барнса
• Комментарий Бенсона
• Кембриджская Библия для школ и колледжей
• Комментарий Кларка
• Синопсис Библии Дарби
• Комментарий Библии Экспозитора
• Словарь текстов Экспозитора
• Женевская учебная Библия
• Экспозиция Библии Гилла
• Джеймисон-Фоссет-Браун
• Полный комментарий Мэтью Генри
• Комментарий Мэтью Пула
• Библия проповедей – Николл
• День за днем по Библии – Мейер
• Заметки Уэсли
• Комментарий Кейла и Делича к Ветхому Завету
• «Гномон Нового Завета» Бенгеля
• «Греческий Завет» (Николл, Робертсон)
• Комментарий Нового Завета ICC
• Комментарий Нового Завета Мейера
• «Новый Завет» народный (Бартон Джонсон)
• «Слововедение» Винсента