I. Вопрос Петра по этому поводу (ст. 21): Господи! сколько раз прощать брату моему, согрешающему против меня? до семи ли раз? Достаточно ли прощать до семи раз?
1. Петр признает свой долг прощать как само собой разумеющееся, Христос уже преподал им этот урок (Мф 6:14), и он его не забыл. Он знает, что не должен испытывать недобрых чувств к своему брату, замышлять против него месть, но должен забыть о причиненной ему обиде и сохранять дружеские отношения с ним, как и прежде.
2. Он думает, что это великий подвиг — прощать до семи раз. При этом он подразумевает не семь раз в день, как Христос однажды сказал им (Лк 17:4), но семь раз за всю жизнь, полагая, что если человек каким-то образом обидел его семь раз, то, даже если тот пожелает примириться с ним, он может отвергнуть его и более не иметь с ним дела. Вероятно, Петр в данном случае руководствовался словами из Притч 24:16: Семь раз упадет праведник; или вспомнил о трех преступлениях и четырех, за которые Бог не щадит, Ам 2:1.
Примечание: наша испорченная природа склонна ограничивать себя в добрых делах, она боится переусердствовать в благочестии, особенно в деле прощения, хотя нам самим так много прощено.
II. Прямой ответ Христа на вопрос Петра (ст. 22): «Не говорю тебе: «до семи...» (Он никогда не устанавливал таких ограничений), но до седмижды семидесяти раз». Это определенное число, выражающее неопределенное, но очень большое количество.
Примечание: нам не подобает подсчитывать обиды, причиненные нам нашими братьями. Есть что-то нехорошее в подсчете прощенных нами обид, он содержит намек на то, что мы собираемся отомстить своему брату, когда мера его прегрешений исполнится. Бог ведет учет прегрешений (Втор 32:34), потому что Он Судья, Ему принадлежит отмщение, но мы не должны этого делать, чтобы не оказаться посягающими на Его престол. Ради сохранения мира внутри и вне следует не замечать обид и не подсчитывать их, но прощать и забывать о них. Бог умножает Свое прощение, и нам должно поступать так же, Пс 77:38,40. Мы должны взять себе за правило прощать обиды и приучить себя к этому, так чтобы это стало нашей привычкой.
III. В продолжение Своей беседы Христос приводит притчу о необходимости прощения причиняемых нам обид. Притчи используются не только для того, чтобы понудить нас к выполнению христианского долга, ибо они производят сильное впечатление и оставляют глубокий след в нашем сердце. Эта притча является своего рода комментарием на пятое прошение в молитве нашего Господа: И прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим. Те, и только те, могут ждать прощения от Бога, кто прощает своим братьям. Притча изображает Царство Небесное, то есть Церковь и управление ею в духе евангельского домостроительства. Церковь — это Божья семья, Его двор, там Он обитает, там Он правит. Бог — наш государь, Его слуги — это мы, по крайней мере, по исповеданию и по долгу. В общем, притча показывает, как много огорчений получает Бог от Своей семьи на земле, как своенравны Его слуги.
В притче следует отметить три момента.
1. Удивительное милосердие государя к своему рабу, который был должен ему: он из чистого сострадания простил ему десять тысяч талантов, ст. 23−27. Заметьте здесь:
(1) Каждый грех, который мы совершаем, это наш долг Богу. Это долг не равному нам человеку, обусловленный договором о купле или кредите, но долг Тому, Кто выше нас. Он подобен долгу царю, когда он лишается признания; или штрафу, налагаемому за нарушение закона или общественного порядка. Он подобен долгу слуги его господину за невыполнение обязанностей и порчу его имущества, что по закону подлежит наказанию. Мы все являемся должниками, все должны дать полное удовлетворение и все подлежим суду.
(2) Эти долги учитываются, и скоро мы должны будем рассчитаться за них. Царь захотел сосчитаться с рабами своими. Сейчас Бог сводит с нами счеты через нашу совесть. Совесть — это Божий ревизор в нашей душе, через которого Он призывает нас к отчету, чтобы сосчитаться с нами. Один из первых вопросов, который задает пробужденный христианин, это: Как много я должен своему Господу? И если совесть наша неподкупна, она скажет правду и не напишет пятьдесят вместо ста. Но грядет другой день расплаты, когда все эти счета будут объявлены и либо будут закрыты, либо отвергнуты. Ничто, кроме крови Христа, не закроет наши счета.
(3) Грех — это самый великий долг; некоторые находятся в большем долгу, чем другие. Когда царь начал считаться, к нему был приведен один должник, который был должен десять тысяч талантов. Невозможно избежать расследования Божьего правосудия, ваш грех обязательно будет обнаружен. Долг составлял 10 100 талантов — огромная сумма денег; это, скорее, была царская субсидия, чем долг раба. Что представляют собой наши грехи?
[1] Они ужасны по природе своей, они измеряются в талантах. Талант — это самая большая величина, которая когда-либо использовалась для оценки денежных сумм или измерения веса. Каждый грех — это большое количество талантов, нечестие — это свинцовый кусок, Зах 5:7−8. Каждый из кредитов, доверенных нам Богом как распорядителям Его даров, равен таланту (Мф 25:15), таланту золота, и за каждый закопанный или растраченный талант мы в долгу, он увеличивает наш счет.
[2] Они громадны по своему количеству, их 10 100, их мириады, их больше, нежели волос на нашей голове, Пс 39:13. Кто усмотрит погрешности свои? (Пс 18:13).
(4) Долг греха так велик, что мы не в состоянии уплатить его. Он не имел чем заплатить. Грешники являются несостоятельными должниками, Священное Писание, которое заключило всех под грехом, — это акт о нашем банкротстве. Серебро и золото не оплатят наши долги, Пс 48:8−9. Наши жертвы и приношения тоже не сделают этого, наши добрые дела — это Божьи дела в нас, они не могут быть представлены в качестве уплаты долга; мы без сил, и не можем помочь себе.
(5) Если бы Бог имел с нами дело по всей строгости правосудия, то мы были бы осуждены как несостоятельные должники, а Бог взыскал бы с нас долг в виде славы, обретенной в нашей гибели. Правосудие требует удовлетворения, Curral, lex — Да исполнится приговор суда. Раб оказался должником в результате своего сознательного расточительства, поэтому по справедливости он подлежал суду. Государь его приказал продать его — в рабы на каторжные работы, на то, чтобы молоть в доме узника, — его и жену его, и детей его, и все, что он имел, и заплатить. Посмотрите, что заслуживает всякий грех, каково возмездие за грех.
[1] Быть проданным. Тот, кто продал себя тому, чтобы делать беззаконие, должен быть продан, чтобы уплатить долг. Пленники греха — это пленники гнева. Человек, проданный в рабство, лишается всякого утешения, у него не остается ничего, кроме его собственной жизни, чтобы он мог чувствовать свои беды; таково положение осужденного грешника.
[2] Раб должен иметь чем заплатить, то есть что-то сделать, чтобы расплатиться, хотя и невозможно, чтобы продажа такого недостойного раба могла покрыть такой великий долг. Осуждением грешников Божье правосудие будет удовлетворяться вечно, но никогда не удовлетворится.
(6) Грешник, осознавший свои грехи, не может не смириться перед Богом и не молить Его о милости. Раб тот пал под тяжестью обвинения и приговора к ногам своего господина и поклонился ему, или, как в некоторых рукописях переведено, умолял его. Его обращение было весьма смиренным и настойчивым: Государь, потерпи на мне, и все тебе заплачу, ст. 26. Раб и прежде знал, что был очень много должен, но не беспокоился об этом, пока не был призван к отчету. Грешники обычно не беспокоятся о прощении своих грехов, пока не окажутся под воздействием пробуждающего слова, или потрясения, посланного им Провидением, или приближающейся смерти, и тогда они вопиют: С чем предстать мне пред Господом?.. (Мих 6:6). Как легко и как просто Бог приводит самых гордых грешников к Своим ногам: Ахава — к власянице, Манассию — к молитвам, фараона — к исповеданию, Иуду — к расплате, Симона волхва — к просьбе, Валтасара и Феликса — к трепету. Самое отважное сердце ослабеет, когда Бог представит ему его грехи. Этот раб не отрицает свой долг, не ищет лазеек, чтобы увернуться от него не собирается скрыться от своего государя.
Но:
[1] Он просит отсрочки: Потерпи на мне. Терпение и снисходительность — это великая милость Божья, но неразумно полагать, что этого одного достаточно для спасения; отсрочка — это еще не прощение. Бог многих терпит, и тем не менее это не приводит их к покаянию, долготерпение не приносит им пользы.
[2] Раб обещает заплатить: Потерпи на мне, и я заплачу тебе все. Отметим: Многие ошибаются, когда, осознав свои грехи, воображают, что могут рассчитаться с Богом за совершенные преступления, подобно тем несостоятельным должникам, которые желают прийти к компромиссу со своими кредиторами и надеются выплатить долг, отдав первенца своего за преступления свои (Мих 6:7) или усиливаясь поставить собственную праведность, Рим 10:3. Тот, кто ничего не имел, чем заплатить (ст. 25), воображает, что сможет все заплатить. Обратите внимание, как прочно прилипает гордость даже к пробужденным грешникам — они осознают свой грех, но не смиряются.
(7) Бог, по Своей безграничной милости, готов из чистого сострадания простить грехи тем, кто смиряется пред Ним, ст. 27. Государь того раба, который мог бы по справедливости погубить его, милостиво отпустил его и, не имея возможности получить долг, решил прославить себя прощением его. Раб просил его: Потерпи на мне; государь же дарит ему полное освобождение от долга. Отметим:
[1] Прощением грехов мы обязаны исключительно милосердию Божьему, Его нежному, кроткому милосердию (Лк 1:71,78): Государь, умилосердившись, отпустил его. Причины Божьего милосердия заключены в Нем Самом, Он проявляет милость, потому что Он милостив. Бог с состраданием взирает на весь род человеческий, потому что он несчастен, и посылает Своего Сына, чтобы Он стал их Поручителем; Он с жалостью глядит на кающихся грешников, потому что сочувствует их скорби (их сердца разбиты и сокрушены), и принимает их в Возлюбленном Сыне.
[2] У Бога есть прощение для величайших грехов, если мы в них раскаиваемся. Хотя долг раба был весьма велик, государь простил ему весь долг, ст. 32. Хотя наши грехи огромны и отвратительны, однако на евангельских условиях они могут быть прощены.
[3] Простить долг — значит развязать, освободить должника. Он отпустил его. Долг аннулирован, и суд распущен. Мы никогда не будем свободны, пока наши грехи не прощены. Однако заметьте: хотя государь освободил раба от наказания как должника, он не освободил его от обязанностей как раба. Прощение грехов не ослабляет, но усиливает нашу обязанность к послушанию, и мы должны считать за милость, что Богу угодно оставить таких негодных рабов, какими были мы на такой выгодной службе, как Его; Он для того избавил нас, чтобы мы служили Ему, Лк 1:74. Я Твой раб, потому что Ты развязал узы мои.
2. Безрассудная жестокость раба по отношению к своему товарищу, несмотря на милость, проявленную к нему со стороны его господина, ст. 28−30. Здесь представлен грех тех, которые хотя и не предъявляют несправедливых притязаний на то, что им не принадлежит, однако слишком строги и немилосердны в своих справедливых требованиях на принадлежащее им, и их настойчивость иногда превращается в настоящее зло. Summum jus summa inuria — Законные требования, доведенные до крайности, становятся беззаконием. Требование удовлетворить за причиненный ущерб, не с целью возмещения и не ради общественного блага, но исключительно из желания мести и по причине жестокосердия, чуждо христианскому духу, даже если закон позволяет это in terrorem для того, чтобы вселить страх. Взыскивать через суд денежный долг, когда должник не в состоянии выплатить его, позволить ему погибнуть в тюрьме — это значит любить деньги больше, а своего ближнего — меньше, чем должно, Неем 5:7.
Заметьте здесь:
(1) Как мал был долг его товарища, как ничтожен он был по сравнению с 10 100 талантов, которые господин его простил ему: это было всего лишь сто динариев. Отметим: согрешения людей против нас ничего не стоят по сравнению с нашими преступлениями против Бога. Оскорбление, нанесенное человеку, с которым мы равны, — это всего лишь горошина, пылинка, мошка, но оскорбление, нанесенное Богу, — это талант, бревно, верблюд. Из этого не следует, что мы можем легко относиться к нашим согрешениям против ближнего, ибо они также являются преступлениями против Бога; но из этого следует, что мы должны снисходительно относиться к согрешениям нашего ближнего против нас, не преувеличивать их, не мстить за них. Давид не переживал об оскорблении, нанесенном ему, я, как глухой, не слышу, но принимал близко к сердцу грехи, совершенные против Бога, — потоки слез текут из моих глаз.
(2) Как сурово он требовал уплаты долга: ...и, схватив его, душил, говоря: отдай мне, что должен. Гордые и злые люди думают, что справедливость их требований оправдывает их действия, даже если они очень жестоки и немилосердны, но это не так. Зачем нужно было такое насилие? Можно было потребовать долг, и не хватая должника за горло, не подавая на него исковое заявление, не вызывая судебного пристава. Какая господская осанка у этого человека и какой низменный, рабский дух! Если бы ему надо было самому идти в темницу за неуплату своего долга, то он еще имел бы некоторое основание для такой крайности в требовании к своему должнику; но гордыня и злоба часто заставляют человека быть более суровым и жестоким, чем того требует самая крайняя необходимость.
(3) Каким покорным оказался должник: Тогда товарищ его, хотя и равный ему по положению, сознавая свою зависимость от его милосердия, пал к ногам его, унизился перед ним из-за такого ничтожного долга до такой же степени, как тот унижался перед своим господином из-за громадного долга, — должник делается рабом заимодавца, Притч 22:7.
Примечание: тот, кто не может вернуть долг, должен быть очень почтителен со своим кредитором, и не только говорить с ним по-доброму, но и делать для него всяческое добро, какое в его силах; ему не следует ни сердиться на тех, кто требует своего, ни злословить их, даже если они очень суровы с ним, но предоставить защиту своего дела Богу. Этот несчастный умолял его: Потерпи на мне. Он честно признает свой долг и не заставляет своего кредитора доказывать его, он только просит об отсрочке уплаты долга. Отметим: терпимость к должнику хотя и не освобождает от долга, однако иногда является весьма необходимым и похвальным проявлением милосердия. Не следует быть ни слишком жесткими, ни слишком поспешными в своих требованиях, но всегда помнить о том, как Бог долготерпелив к нам.
(4) Каким неумолимым и безжалостным оказался кредитор (ст. 30): Но тот не захотел, не захотел выслушать его честное обещание и без всякого милосердия посадил его в темницу. Как нагло он попрал такого же, как он сам, покорившегося ему! Как жестоко он обошелся с тем, кто не причинил ему никакого вреда, хотя в этом не было никакой выгоды для него самого. В этой притче, как в зеркале, могут увидеть свое лицо безжалостные кредиторы, которые ни в чем другом не находят большего удовольствия, как поглощать и уничтожать (2Цар 20:19), и похваляются костями своих несчастных должников.
(5) Как сильно были огорчены остальные рабы. Товарищи его сильно огорчились (ст. 31), они скорбели о жестокости заимодавца и бедствии должника. Отметим: грехи и страдания наших товарищей должны стать для нас предметом скорби и огорчения. Печально, что некоторые из наших собратьев делаются либо хищными зверями из-за своей жестокости и бесчеловечности, либо подневольной скотиной из-за бесчеловечного обращения с ними власть имущих. Когда мы видим своего товарища, рычащего, как медведь, или попираемого, как будто он червь, то не можем не испытывать огорчения, если имеем какую-то ревность о достоинстве своей человеческой природы или о чести своей религии. Смотрите, какими глазами Соломон взирает на слезы угнетенных и силу угнетающих их, Еккл 4:1.
(6) Как было доложено о случившемся государю. Товарищи его... рассказали государю своему все бывшее. Они не осмелились укорять своего товарища за его поступок, он был слишком неразумен и разъярен (лучше встретить человеку медведицу, лишенную детей, нежели глупца с его глупостью), но пошли к своему государю и просили его вступиться за притесняемого против притеснителя.
Примечание: тот, кто подает нам повод для скорби, тем самым дает повод к молитве. Будем же приносить Богу и предавать Ему все наши жалобы, как на злые дела злых людей, так и на огорчения обиженных ими.
3. Справедливый гнев государя на своего раба, виновного в жестокости. Если рабы были так возмущены, то тем более должен был возмутиться государь, чье сострадание неизмеримо больше нашего. Заметим здесь:
(1) Как он укоряет своего раба за жестокость (ст. 32−33): Злой раб!
Примечание: немилостивое отношение к ближнему есть зло, и притом великое зло.
[1] Государь попрекает раба той милостью, которую он оказал ему: весь долг тот я простил тебе. Пользующиеся благоволением Божьим никогда не услышат подобного укора, но злоупотребляющие им могут ожидать его, Мф 11:20. Обратите внимание на слова — весь долг тот, тот огромный долг.
Примечание: чем больше совершенный грех, тем больше богатство прощающей милости. Мы должны помнить о том, как много нам было прощено, Лк 7:47.
[2] Как он показывает ему, что оказанная ему милость обязывала и его быть милостивым к своему товарищу: не надлежало ли тебе помиловать товарища твоего, как и я помиловал тебя?
Примечание: вполне справедливо ожидать, что обретший милость и сам будет милостив. Dat ille veniam facile, cui venia est opus — Нуждающийся в прощении легко прощает. Сенека. Агамемн. Государь показывает рабу, что:
Во-первых, он должен был с большим сочувствием отнестись к беде своего товарища, потому что сам испытал то же самое. Мы должны больше сочувствовать своим ближним в том, что пережили сами. Израильтяне знали душу пришельца, потому что сами были пришельцами, и этот раб должен был бы лучше знать душу арестованного должника и не быть с ним столь жестоким.
Во-вторых, ему следовало бы подражать милосердию своего господина, после того как испытал его на самом себе и поимел от него выгоду. Отметим: утешительное ощущение прощающей благодати должно располагать наши сердца прощать братьев наших. В день очищения звучали трубы, возвещая о прощении долгов (Лев 25:9); мы должны иметь сострадание к нашим братьям такое же, какое Бог проявляет к нам.
(2) Как он отменяет свое прощение и аннулирует погашение долга, возобновляя против него суд (ст. 34): И разгневавшись государь его отдал его истязателям, пока не отдаст ему всего долга. Хотя преступление его было весьма велико, однако государь не возложил на него никакого иного наказания, кроме уплаты его собственного долга. Отметим: тех, кто не хочет подниматься до евангельских условий, не ожидает наказание более ужасное, чем попасть в руки закона и испытать на себе его действие. Обратите внимание на то, что наказание соответствует греху: кто не прощает, тот не будет прощен: И разгневавшись государь его отдал его истязателям. Самое большое, что раб мог сделать своему товарищу, — это бросить его в темницу, сам же он был предан истязателям. Отметим: сила Божьего гнева, обрекающего нас на гибель, намного превосходит самую крайнюю степень человеческого гнева. Мучительные укоры собственной совести человека будут истязать его, это червь, который не умирает; злые духи, палачи Божьего гнева, которые сейчас искушают грешников, будут их вечными мучителями. Раб был отправлен в тюрьму до тех пор, пока не выплатит весь долг. Отметим: Бог никогда не пойдет на компромисс с нашими грехами: либо нам все прощается, либо с нас все взыскивается. Прославленные святые на небесах прощены полностью благодаря совершенной жертве Христа; проклятые грешники в аду платят за все, то есть несут наказание за каждый грех. Грех, совершенный против Бога, — это оскорбление Его чести, которое невозможно компенсировать путем компромисса, не унизив ее при этом, что совершенно недопустимо. Поэтому либо сам грешник, либо его Поручитель должен дать полное удовлетворение.
Наконец, в заключение дается применение этой притчи (ст. 35): Так и Отец Мой Небесный поступит с вами... Имя, которым Христос называет здесь Бога, использовалось в утешительном обетовании (ст. 19): ...будет им от Отца Моего Небесного; здесь же оно звучит в грозном предостережении. Если Бог управляет нами как Отец, то это значит, что Его правление праведное; но из этого вовсе не следует, что оно должно быть не строгим или что мы не должны трепетать перед Его божественным гневом. Слово Божье учит нас, что когда мы обращаемся к нашему Отцу на небесах, то должны просить Его простить долги наши так, как мы прощаем должникам нашим.
1. Обязанность прощать: мы должны прощать от сердца своего. Отметим: если мы не простили брата своего от всего сердца, то наше прощение неправильное и неприемлемое, ибо Бог смотрит именно на сердце. Никакое зло и никакая вражда не должны таиться в нем, никакие мстительные замыслы не должны вынашиваться в нем, как это бывает со многими, примирившимися только внешне. И этого еще недостаточно. Мы должны желать и искать благополучия даже тем, кто согрешил против нас.
2. Опасность непрощения: Так и Отец Мой Небесный поступит с вами...
(1) Это не значит, что Бог забирает Свое прощение от кого-либо, но что Он отказывает в прощении тем, кто не отвечает евангельским условиям прощения, хотя они могут казаться смиренными, как казался Ахав, и считать себя, как и другие считают их, прощенными и даже осмеливаться утешать себя этим. В Священном Писании имеется довольно много указаний об отмене прощения в качестве предупреждения самонадеянным людям, и в то же время в нем содержится достаточно гарантий прощения для утешения тех, кто искренен, но робок, чтобы одни могли бояться, а другие — надеяться. Тот, кто не прощает брату своему согрешений его, никогда по-настоящему не каялся в своих собственных согрешениях, никогда искренно не верил в Евангелие, и поэтому когда ему отказывается в прощении, то он лишается лишь того, чего он никогда не имел, что ему только казалось, что он имел, Лк 8:18.
(2) Это учит нас тому, что суд без милости не оказавшему милости, Иак 2:13. Обязательное условие для получения прощения и мира — не только творить правду, но и любить миловать. Это является неотъемлемой частью того благочестия, которое чисто и непорочно перед Богом Отцом, той мудрости свыше, которая скромна и полна милосердия. Смотрите, как ответят в день суда те, которые, называясь христианами, упорствовали в самом суровом и немилосердном обращении со своими ближними, как будто можно пренебрегать строгими законами Христа ради удовлетворения своих разнузданных страстей; они навлекают на себя проклятие каждый раз, когда произносят Господню молитву.
Источник: Беседы на Евангелие от Матфея.
«Посему Царство Небесное подобно царю, который захотел сосчитаться с рабами своими», — показывал, что Он говорит эту притчу для того, чтобы ты знал, что если бы ты и «до седмижды семидесяти раз» в день оставил брату согрешения, то не сделал бы еще ничего великого, но далеко, несказанно далеко отстоял бы от человеколюбия Господня, и дал бы не столько, сколько получил.
Послушаем же притчи: она кажется ясною сама по себе, однако ж содержит в себе несказанное сокровище мыслей. «Посему Царство Небесное подобно царю, который захотел сосчитаться с рабами своими». Не пробегай без внимания это изречение, но открой мне судилище то, и вошедши в свою совесть, подумай о том, что сделано тобою во всю жизнь. И когда услышишь, что (царь) считается с рабами своими, представь себе и царей, и военачальников, и градоправителей, и богатых и бедных, и рабов и свободных, и всех: «ибо всем нам должно явиться пред судилище Христово» (2Кор 5:10). Если ты богат, — подумай, что отдашь отчет, на блуднице истратил ты деньги, или на бедных; на тунеядцев и льстецов, или на нуждающихся; на распутство, или на человеколюбие; на удовольствие, лакомство и пьянство, или на вспоможение несчастным? И не в одной только трате потребуют у тебя отчета, но и в приобретении имущества: праведными ли трудами собрал ты его, или хищением и лихоимством; получив ли родительское наследство, или разоривши домы сирот и расхитивши имущества вдовиц? Как мы у своих слуг требуем отчета, не только в расходе денег, но и в приходе, допрашивая, откуда и от кого, и как, и сколько получили они денег, — так и Бог требует от нас отчета не только в употреблении, но и в приобретении. И не богач только, но и бедный дает отчет — в бедности: благодушно ли и с благодарением ли перенес бедность, не впал ли в уныние, не подосадовал ли, не возроптал ли на Божий Промысл, видя другого в роскоши и удовольствиях, а себя в нужде? Как у богача потребуют отчета в милостыне, так у бедного в терпении, или — лучше — не в терпении только, но и в самой милостыне, потому что бедность не мешает милостыне: свидетель — вдовица, положившая две лепты — и этим малым вкладом превзошедшая тех, которые положили по многу. И не богатые только да бедные, но и начальники с судьями истязуются с великою строгостью: не извратили ли они правду, не произнесли ли приговора над подсудимыми по пристрастию или по ненависти, не дали ли, уступив лести, неправедного решения, или, по злопамятству, не сделали ли зла невинным? Да и не светские только начальники, но и предстоятели церквей дадут отчет в своем начальстве, и они особенно подвергнутся строжайшим и тягчайшим взысканиям. Тот, кому вверено служение слова, даст там строгий отчет, не опустил ли по лености или по злорадству чего-либо такого, что бы сказать надлежало, и доказал ли на деле, что изъяснил он все и не скрыл ничего полезного. Опять, получивший епископство, сколько на высшую взошел он степень, столько же строжайший даст и отчет, не только в учении и предстательстве за бедных, но и в испытании рукополагаемых и в бесчисленном множестве других дел.
Итак, когда услышишь, что господин «захотел сосчитаться с рабами своими», не проходи без внимания этого изречения, но представь себе людей всякого достоинства, всякого возраста, обоих полов, мужей и жен, подумай, каково тогда будет судилище, припомни все грехи свои. Хоть сам ты и забудешь свои преступления, но Бог никогда не забудет, и представит все (грехи) пред глаза наши, если только мы не предупредим загладить их теперь покаянием и исповедью и тем, что никогда не будем злопамятствовать на ближнего. Для чего же Он делает этот расчет? Не потому, чтобы Он не знал (как не знать Тому, Кто знал все вещи прежде их бытия?), но для того, чтобы убедить тебя — раба, что всем, чем ни должен ты, должен по правде; а лучше сказать, не для того, чтобы ты только узнал, но чтобы и очистился. Так и пророку для этого повелел Он говорить о грехах иудеев: «укажи», говорит, «народу Моему на беззакония его, и дому Иаковлеву» (Ис 58:1), не для того, чтобы они только услышали, но чтобы исправились.
Источник: Беседа на притчу о должнике десятью тысячами талантов, взыскивавшем сто динариев, и о том, что злопамятство хуже всякого греха.
Ст. 23−35 Здесь «Царем Человеком» Он называет Своего Отца, как бы этими словами включая и Себя в число должников. Если же и говорит, что «уподобися» Он «человеку», но это говорится в форме притчи. Сам же Он (Господь наш Иисус Христос) «уподобися человеку» не в образе притчи, но истинно так Он стал Человеком, таким как — мы. Единый, воистину, престол и единое царство у Сына и Отца, но так как, увещевая к благодеянию в отношении ближнего, Он в тех словах говорил: «Я голоден был», «Я жаждал» и проч., и нуждающихся назвал «братьями», и иное к тому же представил, что свойственно Его Воплощению, то посему там говорит, что воссядет как Царь. И там, вот, поелику помянул об «овцах» и «козлищах», представил Себя в виде Царя и Пастыря, а здесь, поелику помянул о рабах и отчете и деньгах, как бы присущих царской сокровищнице, говорит, что Отец Его восседает, как Царь, призывал к отчету и требуя долгов. Почему же там говорит Он: «возсядет» и «соберутся» и «отделит» и «скажет Царь», да и все в значении будущего; а здесь: «уподобилось» и «захотел сосчитаться» и «был приведен должник» и «велел Господин», да и все сказано в значении прошлого времени? — Потому, что все сказанное в первом случае принадлежит будущему времени; в то время как большая часть сказанного в ныне предложенной нам притче главным образом совершается здесь (в нынешней нашей жизни). Ибо когда был приведен, говорится, должник, долженствовавший 10 000 талантов, и как он не имел чем заплатить, «повеле Господь его продати, и жену его и чада, и вся, елика имеяше, и отдати (долг)»; когда же тот припав к его ногам, просил потерпеть и обещал уплатить, то Господин, умилосердившись, отпустил его и долг простил ему; ничто из всего этого не относится к будущему веку: ни откладывания выплаты долга, ни обещание со стороны должника уплатить, ни разрешение, ни отпущение долга каким-либо образом со стороны Давшего все и Требующего тогда сосчитаться относительно всего.
Да и то, чтоб был приведен должник, долженствовавший 10 000 талантов, когда царь начал сосчитываться, не относятся к будущему веку; потому что там конец всему тому, что здесь именно имеет свое начало. Да и дальнейшее в притче принадлежит настоящему веку. Ибо, «изшед, — говорится, — раб той обрете единаго от клеврет своих, иже бе должен ему стом пенязь, и емь его давляше глаголя, отдаждь ми имже ми еси должен». И припадавшего к его ногам и умолявшего и обещавшего (уплатить долг) он отнюдь не помиловал, но, пойдя, бросил его в тюрьму, пока не отдаст ему всего долга. Какой поступок, когда наступила (и для него) ответственная пора! Какой долг тогда (был бы и для него) по отношению к со-рабу! Какое (жестокое) требование (уплаты долга)! Какая агрессивность! Но и «пад, — говорится, — клеврет его на нозе его, моляще его глаголя, потерпи на мне, и вся воздам ти, Он же не хотяше, но вед всади его в темницу, дондеже воздаст должное». Но в будущем веке мы не будем терпеть насилия друг от друга, ни припадать к ногам друг друга и умолять: ибо Единый будет тогда Тот, пред Которым склонится тогда всякое колено небесных и земных и преисподних. — Но по причине таковой жестокости к со-рабу, очень огорчились, говорится, иные со-рабы, и возвестили Господину все случившееся; Он же, разгневавшись и отвергнув бессердечного раба, отдал его истязателям, пока не отдаст всего долга.
Последнее, можно было бы сказать, и в настоящем веке совершается, но особенно относится к будущему; потому что там — и явное испытание и немилосердный приговор и нескончаемое мучение. «Дондеже», — говорится, — «воздаст весь долг свой». Но это невозможное дело, чтобы мы были в силах отдать Богу воздаяние равное нашей задолженности Ему; так что выражение: «Пока не отдаст всего долга», обозначает вечную муку. Но каким образом все сказанное в притче (как мы сказали, и) здесь имеет свое исполнение, как то: царский суд, допрос должников, просьба, следующая за испытанием, и все прочее? — Стоит сей Божий храм, как бы иное небо, за священной завесой, как бы в поднебесных скиниях, имея Владычний трон, на котором Царь вселенной восседая, невидимо сосчитывается с рабами Своими, — со всеми нами, предстоящими здесь и молящимися. Многие же, в том числе и сам я, бывают постыждаемы и обличаемы теми словами, которые здесь священным образом в слух поются и читаются, как люди, которые не по Богу употребляют те 10 000 талантов, т.е. множество благ, из которых каждое является талантом, как несущее с собою тяжкую и многочисленную ответственность; потому что так и Каин, который представляется, что совершил лишь один грех — братоубийство, однако заключал в себе семь, т.е. множество, причин для наказания, как это написано. Не только же мы бываем обличаемы за долги и из божественных слов узнаем о мучениях, предназначенных для провинившихся; и научаясь доколе пребываем в храме, мы каемся, припадаем, умоляем, даем обеты затем уже жить богоугодным образом жизни, но и, пребывая здесь до конца и тепло молясь, получаем прощение; ибо говорится: «Обратитесь ко Мне, глаголет Господь, и обращусь к вам, и беззаконий ваших не имам помянути ктому» (Зах 1 и Евр 8:12, 10:17). Затем, вышедши из храма и встречаясь с теми, которые провинились в отношении нас, даже если они и припадают и молят, мы бываем тяжки и немилостивы и неумолимы к ним, хотя их прегрешения в отношении нас не имеют ни ценности динария в сравнении с нашим талантным, а лучше сказать — многоталантным долгом в отношении Бога. Посему Бог, сострадавший нам, когда мы каялись и отпустивший нам таковой великий долг, видя наше бессердечие и черствость по отношению к соплеменникам, праведно гневается на нас и предает нас нестерпимым мукам, нынешним искушениям и будущим нескончаемым мучениям, по читанному сегодня слову Самой Истины: «Тако», — говорит, — «и Отец Мой Небесный сотворит вам, аще не отпустите кийждо брату своему от сердец ваших прегрешения их». И что еще страшнее, это — то, что и истинных рабов Божиих, т.е. святых Ангелов и святых человеков, которых прося здесь, мы надеемся иметь там молитвенниками за нас к Богу, против нас, увы, мы обретаем подвигающими против нас Бога, если не показываем здесь милостивого отношения к провинившимися в отношении нас; потому что они, как мы выше узнали, те, которые с великой печалью возвещают Богу о суровости и черствости нашего душевного расположения. Итак, справедливо в начале мы сказали, что здесь в притчи Господь представил Своего Отца в образе Царя и Судьи; потому что Он не сказал здесь: неумолимого Я предам истязателям, но — «Отец Мой Небесный».
Источник: Омилия 36. На 11-е воскресение Евангельских чтений по Матфею.
Посему Царство Небесное подобно царю, который захотел сосчитаться с рабами своими
Безмерность прощения Божия Господь наш Иисус Христос выразил притчею о великом должнике. Повод для этого дал Ему апостол Петр, спросивший Его, сколько раз прощать согрешения брату своему, до семи ли раз? Господь ответил на сие знаменитыми словами: не говорю тебе: до семи, но до седмижды семидесяти раз. Сравните эти два высказывания, и вы увидите разницу между человеком и Богом. Петр думал, что, говоря до семи ли раз, он достиг вершины милосердия. Господь наш Иисус Христос отвечает: до седмижды семидесяти раз! И, словно и сия мера показалась Ему недостаточной, Господь, чтобы было понятнее, поведал следующую притчу.
Царство Небесное нельзя ни описать словами, ни обрисовать красками, оно только до некоторой степени может быть уподоблено тому, что происходит в этом мире. Господь говорит в притчах, ибо иначе трудно выразить то, что не от мира сего. Этот мир помрачен и обезображен грехом, но все же он не вполне утратил сходство с иным, истинным миром. Этот мир не является — далеко не является — дубликатом того, но всего лишь бледною картиной и тенью его. Отсюда и проистекает возможность уподобления между двумя мирами как между предметом и его тенью. Почему Господь говорит: человек царь (Сего ради уподобися царствие небесное человеку царю, иже восхоте стязатися о словеси с рабы своими), а не просто царь? Во-первых, для того чтобы подчеркнуть: звание человека выше звания царя: быть человеком большая честь, чем царем. Точнее, «человек» означает истинное достоинство, а «царь» — служение. Во-вторых, чтобы показать хорошего царя. Так же Господь говорит и человек некий бе домовит, иже насади виноград; паки подобно есть царствие небесное человеку купцу, ищущу добрых бисерей, — все с тем же намерением: подчеркнуть, что речь идет о хорошем домохозяине, о хорошем купце, как и о хорошем царе. Говоря о судье, «который Бога не боялся и людей не стыдился» (Лк 18:2), Господь не говорит: человек судия, но просто: судия бе некий. Из сего видно, что под словами человек царь Господь подразумевает «хороший царь». Итак, один хороший царь захотел сосчитаться с рабами своими. Рабы его — его должники; ибо у истинного царя рабы сами берут в долг, а не он у них.
Источник: Беседы на Евангелие.
Ст. 23−35 Посему Царство Небесное подобно царю, который захотел сосчитаться с рабами своими; когда начал он считаться, приведен был к нему некто, который должен был ему десять тысяч талантов; а как он не имел, чем заплатить, то государь его приказал продать его, и жену его, и детей, и все, что он имел, и заплатить; тогда раб тот пал, и, кланяясь ему, говорил: государь! потерпи на мне, и все тебе заплачу. Государь, умилосердившись над рабом тем, отпустил его и долг простил ему. Раб же тот, выйдя, нашел одного из товарищей своих, который должен был ему сто динариев, и, схватив его, душил, говоря: отдай мне, что должен. Тогда товарищ его пал к ногам его, умолял его и говорил: потерпи на мне, и все отдам тебе. Но тот не захотел, а пошел и посадил его в темницу, пока не отдаст долга. Товарищи его, видев происшедшее, очень огорчились и, придя, рассказали государю своему все бывшее. Тогда государь его призывает его и говорит: злой раб! весь долг тот я простил тебе, потому что ты упросил меня; не надлежало ли и тебе помиловать товарища твоего, как и я помиловал тебя? И, разгневавшись, государь его отдал его истязателям, пока не отдаст ему всего долга. Так и Отец Мой Небесный поступит с вами, если не простит каждый из вас от сердца своего брату своему согрешений его
И как всемудрый и всеправедный Спаситель Он и определяет судьбу каждому человеку в его временно-вечном существовании. Богочеловеческое благовестие и действительность — кающемуся прощается даже и величайший долг перед Богом: бесчисленные и бесконечные грехи, а некающегося, упорно остающегося при своих грехах, судит Сам Бог, и осуждает его на вечные муки. Немилосердый слуга, упорный в грехолюбивой суровости и диком немилосердии, безумствует, хотя и пережил огромную божественную милость: Государь = Бог простил ему несравнимо большие грехи. Милость Божия его не смягчила и не привела к братолюбию, не преобразила его душу; а непреображенная, она остается в своих грехах, в своей смерти, в своем аду. Отношение Господа = государя к немилостивому слуге полностью евангельское: Он изливает всю милость свою на слугу, чтобы он ее разлил по всему своему существу: Государь, умилосердившись над рабом тем, отпустил его и долг простил ему. Да, милосердие и есть евангельский образ общения нашего с теми, кто согрешил перед нами. Да, сжалиться над грешником как над больным. Ибо сострадание — это лекарство, которое лечит нашего ближнего от его упорства во грехе. А немилосердый слуга? — отдай мне, что должен . Т.е. почему ты согрешил передо мной? Не прощаю тебе. — И посадил его в темницу, пока не отдаст долга. А государь = Бог? — Он проявляет милосердие к людям, чтобы их побудить к милости и научить милосердию: злой раб, весь долг тот я простил тебе, потому что ты упросил меня (ибо ты каялся). Не надлежало ли и тебе помиловать товарища твоего, как и я помиловал тебя?. Что тогда? — государь его отдал его истязателям, пока не отдаст ему всего долга; т. е. предал его немилосердым его чувствам и переживаниям.
Все, что совершает Бог над людьми, он делает с одной целью: чтобы и они поступали так друг с другом. Вершина и полнота всемилосердия Божьего есть воплощение Бога Логоса и все, что Он делал и делает, совершал и совершает, чувствовал и чувствует, думал и думает. Все это ради этого: чтоб мы совоплощались Ему; т. е. вохристовлялись и охристовлялись, воцерковлялись и оцерковлялись, стали живыми органическими частями Богочеловеческого Его Тела — Церкви. Ничто Божественное не невозможно человеку, людям, когда весь Бог воплотился в человека. Бессмертно святоотеческое благовестие: «Бог Слово вочеловечился, чтобы мы обожились». В Богочеловеке «обитает вся полнота Божества телесно» (Кол 2:9−10). Евангельское заключение: «Так и Отец Мой небесный поступит с вами, если не простит каждый из вас от сердца своего брату своему согрешений его, как Бог во Христе простил людям, и вам с ними (Еф 4:32; Кол 3:13; Рим 15:7).
Посему Царство Небесное подобно царю, который захотел сосчитаться с рабами своими
У сирийцев и особенно у жителей Палестины есть привычка к каждой речи своей присоединять притчи; это для того, чтобы недоступное для усвоения слушателями в виде простого приказания, усваивалось ими с помощью подобий и примеров. Итак, Господь, — через уподобление царю и господину и, с другой стороны, рабу, который вследствие прошения у господина получил прощение своего долга в десять тысяч талантов, — повелел Петру, чтобы и он также прощал подобным себе рабам (conservis suis), которые согрешили в гораздо меньшей степени. В самом деле, если царь и господин столь легко отпустил повинному ему рабу десять тысяч талантов, то насколько больше рабы должны отпускать подобным себе рабам гораздо меньшие прегрешения. А чтобы это было яснее, покажем на примере. Если кто из нас совершит прелюбодеяние, человекоубийство, святотатство, — преступления гораздо большие, чем долг в десять тысяч талантов, то по прошению они прощаются, если и сами совершившие отпускают согрешающим в меньшей степени. Наоборот, если мы бываем непримиримыми врагами из-за совершенного над нами бесчестия, если мы имеем постоянную вражду из-за неприятного (amarum) слова, то не кажется ли нам, что по справедливости и мы должны быть заключены в темницу, и примером своего деяния не даем ли мы повода к тому, чтобы и нам не было оказано снисхождения в наших более тяжких преступлениях?
Источник: Толкование на Евангелие от Матфея.
Посему Царство Небесное подобно царю, который захотел сосчитаться с рабами своими
Мысль этой притчи учит нас прощать сорабам их грехи против нас, а тем более тогда, когда они падают ниц, прося прощения. Исследовать по частям эту притчу доступно только тому, кто имеет ум Христов Но отважимся и мы. Царство — Слово Божие, и царство не малых каких-либо, но небесных. Оно уподобилось человеку-царю, воплотившись ради нас и быв в подобии человеческом. Он берет отчет от своих рабов, как добрый судья для них. Без суда Он не наказывает. Это было бы жестокостью.
Источник: Толкование на Евангелие от Матфея.
Посему Царство Небесное подобно царю, который захотел сосчитаться с рабами своими
Если же [Царство Небесное] уподоблено такому царю, который поступил так, то кто должен об этом говорить, как не Сын Божий? Ибо Он — Царь Небесный, и как Он Сам есть мудрость, праведность и истина, так, конечно, и царство. Царство же не над чем-то дольним и не над частью горнего, но надо всем горним, что бы ни называлось небесами. И если тебя спросят, каким образом их есть Царство Небесное, ты можешь сказать, что их есть Христос, потому что Он Сам есть Царство.
Домоправители Слова — только рабы. Царь, желая сосчитаться с рабами, взыскивает долги, взятые рабами: или сто мер пшеницы, или сто мер масла, или что-то иное, взятое кем-то помимо царских домочадцев. Ибо не как товарищ неверного управителя разыскивается в притче тот, кто должен сто мер пшеницы и сто мер масла, как ясно из [слов]: Сколько ты должен господину моему (Лк 16:8)? Он не сказал: «нашему господину». Заметь, что каждое доброе или подобающее дело уподобляется выгоде или прибыли, а дурное — ущербу. И как одна прибыль есть от большего [числа] сребреников, а другая от меньшего и есть различие между большим и меньшим, так и в хороших делах подобным образом оценивается большая или меньшая прибыль.
Источник: Комментарии на Евангелие от Матфея.
Сего ради уподобися Царствие Небесное человеку царю, иже восхоте стязатися о словеси с рабы своими
Почему? Потому что должно всегда прощать тому, кто всегда раскаивается. Царством Небесным здесь называет Самого Себя, как Небесного Царя, — как часто мы говорили. Стязатися о словеси, т.е. свести счеты с рабами Своими, или с людьми. Предлагает эту притчу, желая показать, что тот, кто не прощает согрешающего против него, лишает и себя милосердия Божия.
Источник: Толкование на Евангелие от Матфея.
Посему Царство Небесное подобно царю, который захотел сосчитаться с рабами своими
Об όμοιώθη см. прим к 13:24. Царство “подобно” царю — особенность речи в притчах Спасителя. Царь называется “человеком,” указывается на какое-нибудь событие в человеческой жизни, тогдашней или прошлой. Выражение “сосчитаться с рабами своими,” употребленное еще в 25:19, считают латинизмом — rationes conferre. Чистое греческое выражение было бы иное — διαλσγίζεσθαι προς τίνα. Под рабами здесь обыкновенно не имеют ввиду простых, низких рабов, но придворных — министров, казначеев, домоправителей. Они называются рабами по восточному обычаю; по отношению к восточным деспотам они имели столько же прав, сколько и обыкновенные рабы по отношению к своим владельцами. Поэтому евангельское выражение отличается полной точностью и картинно рисует отношения, свойственные тогдашнему времени и вполне понятные тогдашним слушателям Христа. Рассказанное в притче, как и везде в других случаях, служит образом людских отношений к Богу и ближним. Под царем-человеком здесь разумеется Бог, который считается с людьми (Ис 1:18). “Бог начинает считаться, когда посредством скорбей и немощей приводит людей к одру и смерти.” Это, впрочем, не окончательный рассчет и, следовательно, не тождественный с тем, о котором говорится Мф 25:19; 2Кор 5:10; Откр 20:11−12, но скорее сходный с Лк 16:2 и сл. (Тренч).
Источник: Толковая Библия.
Ст. 23−35 Посему Царство Небесное подобно царю, который захотел сосчитаться с рабами своими; когда начал он считаться, приведен был к нему некто, который должен был ему десять тысяч талантов; а как он не имел, чем заплатить, то государь его приказал продать его, и жену его, и детей, и все, что он имел, и заплатить; тогда раб тот пал, и, кланяясь ему, говорил: государь! потерпи на мне, и все тебе заплачу. Государь, умилосердившись над рабом тем, отпустил его и долг простил ему. Раб же тот, выйдя, нашел одного из товарищей своих, который должен был ему сто динариев, и, схватив его, душил, говоря: отдай мне, что должен. Тогда товарищ его пал к ногам его, умолял его и говорил: потерпи на мне, и все отдам тебе. Но тот не захотел, а пошел и посадил его в темницу, пока не отдаст долга. Товарищи его, видев происшедшее, очень огорчились и, придя, рассказали государю своему все бывшее. Тогда государь его призывает его и говорит: злой раб! весь долг тот я простил тебе, потому что ты упросил меня; не надлежало ли и тебе помиловать товарища твоего, как и я помиловал тебя? И, разгневавшись, государь его отдал его истязателям, пока не отдаст ему всего долга. Так и Отец Мой Небесный поступит с вами, если не простит каждый из вас от сердца своего брату своему согрешений его
Когда апостол Петр вопрошал Господа, прощать ли брата до семи раз, он уже чувствовал в своем сердце новый закон любви, принесенный Господом с Неба, любви, все прощающей и все покрывающей; но он еще не сознавал полностью, что силу любви не может победить ненависть, что нельзя поэтому и полагать ей какие-либо пределы. Когда Бог повелевает человеку прощать брата, то человек не имеет никакого права рассуждать о своих правах; он должен прощать просто, без всяких отговорок и условий, ибо каждый человек — сам неоплатный должник перед Богом. Святитель Иоанн Златоуст говорит: «чтобы повеление прощать до седмижды семидесяти раз не показалось кому-либо великим и трудным, Иисус Христос присоединил притчу, в которой Он посрамляет того, кто стал бы гордиться этим, и вместе с тем показывает, что такое повеление не трудно, а напротив, весьма легко. Он представил в ней человеколюбие Свое, чтобы ты отсюда познал, что хотя бы седмижды семьдесят раз прощал ближнему, хотя бы все его прегрешения всегда оставлял, и тогда твое человеколюбие будет так же далеко от безконечной Божественной благости, которая для тебя нужна на будущем Суде при требовании от тебя отчета, — как капля от безпредельного моря, и даже еще более».
Чтобы Петр мог понять, для чего Господь повелел прощать несчетное число раз, Посему, — говорит Господь, — Царство Небесное подобно царю, который захотел сосчитаться (потребовать отчета) с рабами своими, у которых на руках было множество богатства, ему принадлежавшего. Эта первая притча, в которой Господь является Царем, Которому «дана… всякая власть на небе и на земле» (Мф 28:18), у Которого небо — престол, и земля — подножие ног, у Которого подданные — это весь мир, все люди, особенно же мы, в Него верующие, искупленные Его Честной Кровью, обязанные исполнять все Его законы и животворящие заповеди. И прежде Страшного Суда Своего, во всякое время, когда Он «захочет», Он всегда может потребовать от нас отчета во всех помыслах и желаниях, словах и делах наших, а мы всегда должны быть готовы дать Ему этот отчет. И Он зовет нас к такому отчету через проповедь закона Своего, через разные беды и скорби, болезни и опасности, которые грозят нам неизбежной смертью и зовут на суд встревоженной совести. Он дает нам при этом чувствовать, что мы не можем оправдаться перед Ним ни в одном из безчисленных грехов наших, что беззакония наши безчисленнее волос на голове нашей, и нам остается одно: повергнуться в прах пред Его безконечной благостью и просить пощады и помилования (мысли Димитрия, архиеп. Херсонского). Когда начал он считаться, приведен был к нему некто, который должен был ему десять тысяч талантов (вес серебра) — долг совершенно неоплатный! Может быть, это был управитель царской казны, или царедворец, обязанный собирать и доставлять царю подати, но растративший царское состояние. Он был приведен к царю, ибо никогда сам не пошел бы к нему добровольно, и легко могло бы быть — увеличивал бы свой долг еще и еще по своей отчаянной безпечности. «Беда была не в том только, что долг был велик, — говорит святитель Златоуст, — но и в том еще, что он первый приведен к господину. Если бы привели его после многих других исправных должников, не так было бы удивительно то, что господин не разгневался: исправность вошедших прежде могла сделать его более снисходительным к неисправным. Но что введенный первым оказался неисправным и, несмотря на неисправность, нашел, однако же, господина человеколюбивым, вот это особенно удивительно и необычайно». И каждый из нас, грешников, перед судом правды Божией есть такой же неоплатный должник. Десять тысяч талантов — это наши грехи против десяти заповедей Божиих, наши долги неблагодарности за все неисчислимые милости Божии к нам, грешным.
«Что же дал нам в долг Отец Небесный? — спрашивает Филарет, митрополит Московский. — О, как много! Больше, чем тысячи талантов! Дал Он нам бытие и жизнь, тело и душу, разум, сердце и чувства; дал землю под ноги наши, прекрасный шатер неба над головами нашими; дал солнце нашему зрению и жизни, воздух нашему дыханию; дал животных во власть нашу и многоразличные произведения земли для наших нужд и удовольствий. Скажешь ли, что землей, солнцем и небом пользуешься не ты один, но и безчисленное множество других тварей Божиих? Что до того? Тем более чудно, тем более необъятно богатство Божие, что хотя им пользуются безчисленные существа, но и ты пользуешься им так, как будто оно совершенно для тебя приготовлено. Найди способ обойтись без земли, солнца, неба, и тогда не почитай себя за них должником перед Богом; а если этого не можешь сделать, то признай, что каждый луч солнца, каждая капля воздуха есть твой новый заем из сокровищ Божиих, заем, всегда возобновляемый и, следовательно, всегда неоплатный. А как щедро дарует нам Господь из сокровищ Своего провидения — ежеминутное хранение наших сил и способностей, помощь во всем добром, средства к жизни, избавление от бед… А что сказать о сокровищах благодати: Господь даровал нам свет веры, надежду спасения, смертью Сына Своего Единородного заплатил за искупление нас от вечной смерти, даровал нам Духа Святаго, нетленную пищу Тела и Крови Христовой. Но и это еще не все. Есть долги наши перед Богом, которые болезненно тяготят нас, — это грехи наши»… «Мы должны дать отчет в исполнении предписанных нам заповедей, но мы не в состоянии исполнить всего, что бы мы ни делали», — говорит святитель Златоуст. Мы никогда не можем сделать больше того, что обязаны сделать по Закону Божию, а грех — все останется грехом, долг останется долгом, и уплатить его нет у нас ни возможности, ни средств. Мы живем во грехе и с каждым днем увеличиваем свой долг в небесной книге правды Божией. А как он не имел, чем заплатить, то государь его приказал продать его в вечное рабство, и не только его самого, но и жену его, и детей, и все, что он имел, и заплатить долг. Почему же государь велел и жену продать? «Не по жестокости или безчеловечию, — отвечает святитель Златоуст, — но для того, чтобы устрашить раба и тем побудить его к покорности, без всякого намерения продать! Ибо если бы он это имел в виду, то не внял бы его прошению и не оказал бы ему своего милосердия. Он только хотел вразумить раба, сколько долгов прощает ему, и через это заставить его быть снисходительнее к своему товарищу-должнику.
Ибо если и тогда, когда узнал и тяжесть своего долга, и великость прощения, он стал душить своего товарища, то до какой жестокости не дошел бы, если бы ни был прежде вразумлен таким способом? Как же на него подействовал этот способ?» Услышав страшный приговор, он обращается к мольбам, как последнему, оставшемуся в его распоряжении средству: тогда раб тот пал, и, кланяясь ему, говорил: государь! потерпи на мне, дай мне отсрочку на некоторое время, чтобы я мог справиться с делами, и все тебе заплачу. В ужасе несчастный готов с клятвами обещать невозможное, сулить горы золотые, которых нет у него, чтобы только избавиться от беды… Так и грешник в минуты скорби и испытания готов надавать Господу Богу таких обещаний, которых исполнить не может, и часто, подобно этому рабу, не сознает даже, как неоплатно велик его долг пред Богом. «Но послушаем все мы, не радящие о молитве, — поучает святитель Златоуст, — какова сила молитвы. Этот должник не показал ни поста, ни нестяжательности, ничего другого подобного, однако же, лишенный и чуждый всякой добродетели, лишь только попросил он господина, то и успел преклонить его на милость. Не будем же ослабевать в молитвах. Ты не имеешь дерзновения? Для того и приступи, чтобы приобрести великое дерзновение. Тот, Кто хочет с тобой примириться, не человек, перед которым пришлось бы тебе стыдиться и краснеть; это Бог, желающий более тебя освободить тебя от грехов. Не столько ты желаешь своей безопасности, сколько Он ищет твоего спасения». Добрый царь хорошо знал, что должнику нечем заплатить, и потому вместо отсрочки прямо простил ему весь долг; государь, умилосердившись над рабом тем, отпустил его и долг простил ему. Какой прекрасный образ милосердия Божия к грешным людям! «Должник не имеет средств к оправданию, — говорит Филарет, митрополит Московский, — закон осуждает его; царь имеет всю власть исполнить осуждение; повинный не считает возможным просить, чтобы долг был прощен, а разве только отсрочен; и внезапно — долг прощен». Строгость суда Божия смягчается, когда грешник искренно сознается в своей виновности. Этой строгостью только прикрывается все та же безконечная благость Божия: доведя человека до сознания виновности, эта строгость снова является милостью; самый этот счет, который грозил сначала неминуемой гибелью, становится уже великой милостью. Грешник должен сначала осознать все множество грехов своих, прежде чем это тяжкое бремя исчезнет в глубине милосердия Божия. Он должен восчувствовать в себе страшный приговор суда Божия и только тогда сердце его станет способно воспринять целебный бальзам Божия милосердия.
«Царь и прежде хотел простить долг рабу своему, — говорит святитель Златоуст, — но не хотел, чтобы это было только одним даром его, но чтобы и со стороны раба было что-нибудь сделано, чтобы, научившись на собственном несчастье, раб был снисходительнее к своему товарищу. И действительно, в эту минуту раб был добр и чувствителен: он припал к государю с прошением, возгнушался своими грехами и познал великость своего долга». «Это так прекрасно, — говорит Филарет, митрополит Московский, — что если бы Господь, не продолжая речи, сказал, как некогда в другой притче: «иди и ты твори также», сердцу неокаменелому надлежало бы ответить: пойдем, исполним. Но Господь не благоизволил остановиться, показав, как прекрасна добродетель; Он провидел, что не все пленятся ее красотой, и признал нужным показать безобразную противоположность. Господь продолжает: раб же тот, выйдя из дворца господина своего, тотчас же, еще живо ощущая благодеяние, ему оказанное, нашел (встретил) одного из товарищей своих, который должен был ему сто динариев (сумму совсем небольшую). «Вот как велико различие между грехом против Бога и грехом против человека! — говорит святитель Златоуст. — Оно так же велико, как между десятью тысячами талантов и ста динариями, и даже еще более. На глазах человека мы удерживаемся и опасаемся грешить, а Бога, хотя Он всегда смотрит на нас, не стыдимся, напротив, и делаем все, и говорим обо всем небоязненно». Сказано, что раб вышел, потому что в присутствии своего государя он, конечно, не решился бы на такую дерзость, о которой говорится далее: и, схватив его, своего должника, душил, говоря: отдай мне, что должен. Долг был так мал, что сам заимодавец стыдится сказать: отдай мне мои сто пенязей, но говорит неопределенно: сколько ты мне должен. Этот неумолимый заимодавец поступает строже, чем хотел поступить с ним самим царь; он хочет, чтобы его самого судили одной мерой, а сам судит своего должника другой; он желает быть прощеным, а сам не хочет прощать. Он не хочет знать, что найдя любовь, он должен и сам любить других, что пользуясь милостью, должен забыть о своем праве, а если хочет пользоваться в отношении к ближним законом правосудия, то и себе должен ожидать того же правосудия, и знать, что той мерой, какой он мерит, возмерится и ему самому. Тогда товарищ его пал к ногам его, умолял его и говорил: потерпи на мне, и все отдам тебе. Но все было напрасно: жестокого человека не тронули даже те слова, которые только что спасли его самого; он успел забыть о той милости, какую сам только что получил, и теперь душил своего товарища с жестокостью, не свойственной даже и диким зверям.
«Что ты делаешь, человек? — восклицает святитель Златоуст. — Не вонзаешь ли меч в самого себя, вооружая против себя милость государя?.. Но он нимало об этом не размышлял, не хотел даже отсрочить уплату небольшого долга: но тот не захотел, а пошел и посадил его в темницу, пока не отдаст долга. Он безжалостно влечет должника под крепкую стражу, вовсе не сознавая, что этим сам себя осуждает безпощадно. Но таков уж человек, так он делается суровым и жестоким, когда «уходит от Бога», удаляется от истинного пути, забывает милости Божии и весь отдается греховной страсти. Кто не видит, не сознает своего греха, тот всегда готов строго судить грех ближнего, подобно Давиду, который, сам будучи в грехе, произнес смертный приговор на соседа, отнявшего последнюю овцу у бедняка. Не тоже ли бывает и с нами, грешными? Как часто мы осуждаем ближнего за самый ничтожный проступок против нашей чести, за неосторожное слово, задевающее наше самолюбие, как часто сердце наше кипит жаждой — отомстить человеку за эту ничтожную обиду, восстановить свою честь!.. А того и на мысль нам не приходит, что Бог для того и попускает эти обиды, чтобы мы помнили, как сами постоянно оскорбляем Его милосердие, для того и попускает страдать нашему самолюбию, чтобы мы, прощая этот ничтожный долг ближнему, могли с большим дерзновением просить Отца Небесного: «и остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим!» Сердцеведец все видит, все знает; ближайший клеврет наш, от которого нельзя утаиться, совесть наша, свидетельствует против нас; оскорбленная правда Божия, требующая милости от помилованного, вызывает сострадание даже в посторонних свидетелях жестокости человеческой; товарищи его, видев происшедшее, безчеловечность только что помилованного должника, очень огорчились и, придя, рассказали государю своему все бывшее. Так и Ангелы хранители, наши неотступные приставники, с глубокой скорбью видят жестокость нашу друг к другу и, принося Богу молитвы за обижаемых, тем самым свидетельствуют перед лицом правосудного Судии о наносимой обиде (толкование свт. Иоанна Златоуста). И не напрасна эта жалоба сострадания: если людям возмутительно видеть, как люди не умеют ценить оказанной им милости, то что сказать о Боге, правда Которого есть любовь к святости, Который не попустит, чтобы человек употребил во зло другому человеку Его безконечную любовь и милосердие? Тогда государь его призывает его и говорит: злой раб! весь долг тот я простил тебе, потому что ты упросил меня. Если ты хотел пользоваться этой моей милостью, то должен был стараться впредь быть достойным такой милости. не надлежало ли, хотя бы из одной благодарности ко мне, из чувства радости о помиловании, из сострадания к бедному собрату своему, из одного даже житейского расчета — не надлежало ли и тебе помиловать товарища твоего, как и я помиловал тебя?
Если уж ты не хотел простить долга, как я тебе простил, то хотя бы отсрочил ему уплату, пока он не найдет возможности уплатить… Усрамись своей жестокости! «Хотя бы и тяжким тебе показалось простить долг, но ты должен подумать о награде за это от меня. Притом товарищ не оскорблял тебя, — напротив, ты оскорбил Бога, простившего тебя за одно только прошение твое. Да если бы даже он и оскорбил тебя и для тебя несносно быть ему другом, то еще несноснее попасть в геенну. Если мое благодеяние не сделало тебя лучше, то остается исправить тебя наказанием» (свт. Златоуст). Ты гонишь милость из собственного сердца и потому не остается в твоем сердце места и для моей милости. «Примечай опять кротость государя, — говорит святитель Златоуст, — он судится с рабом своим и как бы защищается, намереваясь уничтожить свой дар. Когда он был должен десять тысяч талантов, государь не называл его лукавым и не укорял его, но помиловал. А как скоро он поступил жестоко со своим товарищем, то государь говорит уже: злой раб. Слушайте, лихоимцы, ибо к вам слово, слушайте, безжалостные и жестокие! Вы жестоки не для других, но для себя самих Когда ты питаешь злобу, то знай, что питаешь ее к самому себе, а не к другому, обременяешь самого себя грехами, а не ближнего. Что бы ты ни сделал ему, сделаешь только в настоящей жизни, а Бог подвергнет тебя вечному мучению в жизни будущей: и, разгневавшись, государь его отдал его истязателям, пока не отдаст ему всего долга, т.е. навсегда, ибо по смерти нет покаяния, и он не будет в состоянии никогда заплатить долга своего». Итак, «суд без милости не оказавшему милости» (Иак 2:13). «Когда государь приказывал его продать, то приказание дано было без гнева, и так как не доведено до исполнения, то служит яснейшим доказательством человеколюбия, — говорит святитель Златоуст, — но теперь делается определение с великим негодованием, определение мести и наказания». Царь тогда обошелся с ним, как заимодавец с должником, теперь обходится уже, как судия с преступником. Он так добр, что легче прощает грехи против него самого, нежели против ближних. «Что может быть хуже злопамятства, когда оно отъемлет назад и явленное уже человеколюбие Божие? Этот грех не только сам не может быть прощен, но возобновляет опять и другие грехи, которые были уже изглажены совсем. Ничего, ничего не ненавидит так Бог, как злопамятства!» — говорит святитель Иоанн Златоуст. Горькая участь ждала преступника в руках мучителей: они вымучивали у него признание, не хранится ли где скрытое имущество; еще более страшная доля ждет грешников в темнице адской, где есть свои истязатели — духи злобы и муки отчаяния…
Страшным предостережением заключает Господь Свою Божественную притчу: так, с такой же строгостью, и Отец Мой Небесный поступит с вами, если не простит каждый из вас (не на словах только, не наружно, но искренно) от сердца своего брату своему согрешений его против вас! Как велик преизбыток милосердия и всепрощения у Отца Небесного, так же велик и преизбыток праведного гнева Его на злопамятных. Не говорит здесь Господь: Отец ваш, а Мой, ибо недостойно называться Богу Отцом столь лукавого и человеконенавистного раба. «Итак, если уж помнить грехи, — поучает святитель Златоуст, — то помнить должно только свои; помня собственные грехи, о чужих мы никогда и не подумаем; а коль скоро о тех забудем, эти легко придут нам на мысль. Если бы и неблагодарный должник помнил о десяти тысячах талантов, то не вспомнил бы о ста динариях. Господь требует, чтобы мы чувствовали свои грехи для того, чтобы удобнее было их прощать другим. А прощать мы должны от чистого сердца, чтобы не обратить против самих себя меча своим памятозлобием», не удалить от себя спасающей нас благодати Божией. В житиях святых есть такой рассказ (Четий Минеи, 9 февраля): были два друга, Саприкий и Никифор, которые поссорились между собой. Это было в те времена, когда христиан мучили за веру Христову, и Саприкий был осужден на смерть за Христа. Узнал об этом Никифор, и когда Саприкия вели на казнь, он забежал ему на пути, пал пред ним на колени и стал умолять о примирении. Саприкий от него отвернулся. Никифор снова забежал, снова умолял простить, но напрасно: тот не хотел и слушать его. Наконец, Саприкия привели на место казни и приказали склонить голову под меч… Но тут благодать Божия оставила несчастного памятозлобца и он отрекся от Христа. А Никифор объявил себя христианином и получил мученический венец вместо Саприкия. Так, Господь и Судия неба и земли обещает нам Свою великую милость, но с условием, чтобы и мы оказали малую милость нашему ближнему. Небесный Заимодавец обещает нам простить тьму талантов, но с условием, чтобы и мы простили нашим должникам сто пенязей. Поспешим же исполнить это условие, чтобы получить от Него великую милость…
Источник: Троицкие листки. №801−1050.
Вам будут доступны следующие комментарии:
• Заметки Барнса
• Комментарий Бенсона
• Кембриджская Библия для школ и колледжей
• Комментарий Кларка
• Синопсис Библии Дарби
• Комментарий Библии Экспозитора
• Словарь текстов Экспозитора
• Женевская учебная Библия
• Экспозиция Библии Гилла
• Джеймисон-Фоссет-Браун
• Полный комментарий Мэтью Генри
• Комментарий Мэтью Пула
• Библия проповедей – Николл
• День за днем по Библии – Мейер
• Заметки Уэсли
• Комментарий Кейла и Делича к Ветхому Завету
• «Гномон Нового Завета» Бенгеля
• «Греческий Завет» (Николл, Робертсон)
• Комментарий Нового Завета ICC
• Комментарий Нового Завета Мейера
• «Новый Завет» народный (Бартон Джонсон)
• «Слововедение» Винсента