I. Дарий издает нечестивый указ. Я называю его указом Дария, ибо именно он дал нарскую санкцию на его учреждение, в противном случае он не был бы в силе. Но точнее, это был не его указ: не он его придумал, его запутали, чтобы вынудить дать свое согласие. Сатрапы и князья задумали указ, предложили его, и благодаря их действиям он был одобрен на съезде представителей государств, которые в то время встретились по какому-то гражданскому делу. Был сделан вид, что законопроект, который они хотели превратить в закон, был результатом зрелых размышлений, что все князья царства, наместники, сатрапы, советники и военачальники согласились с ним, и не только согласились, но и посоветовали его, имея различные хорошие основания и размышления; что они сделали все возможное, чтобы издано было это повеление; более того, они намекнули царю, что это решение было принято nemine contradicente — единогласно: «Все князья придерживаются такого мнения». Тем не менее мы уверены, что Даниил — главный из трех князей, не был согласен с ним, у нас также есть основания полагать, что многие сатрапы были против него как безрассудного и нелепого указа. Отметьте: не впервые таким образом представляют дела и с такой уверенностью, словно это важно для народа, хотя в действительности все обстоит по-другому; то, что одобряют лишь некоторые, часто с уверенностью представляют одобренным всеми. Но беда царей, вынужденных видеть и слушать глазами и ушами других, заключается в том, что их часто бессовестно обманывают! Эти предприимчивые мужи под видом того, что им хочется почтить царя, на самом деле хотели погубить его любимца; они настояли, чтобы он подписал этот указ и сделал его государственным законом, который гласил: кто в течение тридцати дней будет просить какого-либо бога или человека, кроме царя, тот будет предан самой мучительной смерти — брошен в львиный ров (ст. 7). Такой законопроект они разработали и положили перед царем, чтобы он подписал и сделал его законом.
1. Но в нем не было ничего, что выглядело бы хорошо и возвеличивало царя, что казалось бы очень значительным и милостивым для его подданных — на чем они настаивали, что сослужило бы ему хорошую службу сейчас, когда он взошел на престол, и укрепило бы его интересы. Все люди должны были поверить, что царь настолько богат и вдобавок к тому настолько готов услышать просителей, что никто ни в какой нужде не должен обращаться к Богу или человеку за помощью, а лишь к нему одному. И в течение тридцати дней он будет готов принимать всех, кто желает представить ему прошение. Конечно, честь царей возвышается, когда они становятся покровителями для своих подданных, а их уши открыты для их жалоб и просьб; но если они будут стремиться быть их единственными благодетелями и решат заменить им Бога, если потребуют себе от них почестей, которые нужно оказывать одному только Богу, то тогда они покроют себя позором, а не славой.
2. Но здесь также присутствовало очевидное зло. Довольно нехорошо запрещать просить помощи у людей. Разве не должен нищий просить подаяния, или один сосед просить другого о милости? Если ребенок нуждается в хлебе, то разве не должен он просить его у своих родителей, или его нужно бросить во львиный ров, если он сделает это? Более того, разве не должны те, у кого есть дело к царю, просить его окружение представить его? Но что было намного хуже и публично оскорбляло все религии — так это запрет просить какого-либо бога. Именно молитвой мы воздаем славу Богу и черпаем милость от Него — так мы поддерживаем общение с Ним; а запрет молиться в течение тридцати дней лишает Бога всей дани, которую Он получает от человека, равно как лишает человека всех утешений, которые он имел в Боге. Когда свет природы учит нас, что провидение Божье распределяет и располагает все наши дела, то разве закон природы не обязывает нас молитвой признавать существование Бога и искать Его? Разве сердце всякого человека не направляет его призвать Бога, когда он в нужде или беде, так разве это может быть страшным преступлением? Без Бога не можем прожить и дня, так смогут ли люди прожить тридцать дней без молитвы? И будет ли сам царь так долго удержан от молитвы Богу; или если ему будет позволено, то решит ли он молиться за всех своих подданных? Разве какой-нибудь другой народ оказывал такое пренебрежение своим богам? Но посмотрите, к каким нелепостям склоняет человека злобность. Чтобы ввергнуть Даниила в беду за то, что он молится своему Богу, они отказывают себе и всем своим друзьям в удовлетворении от молитвы своим богам. Если бы они предложили запретить молиться своему Богу только иудеям, то Даниил также оказался бы в западне; но они знали, что царь не издаст такой закон, и поэтому сделали его общим. А царь, возгордившись и вообразив, что это сделает его маленьким богом, порадовался перу в своей шляпе (а не цветку в своем венце) и подписал указ и это повеление (ст. 9), которые, после того как были утверждены, согласно конституции объединенного царства Мидии и Персии, ни под каким предлогом не могли быть изменены или упразднены, а их нарушение прошено.
II. Даниил благочестиво отказался исполнять этот указ (ст. 10). Он не удалился в свою страну и не скрылся на какое-то время, хотя знал, что закон был издан против него; но так как он знал, что указ направлен против него, то остался на прежнем месте, зная, что ему представилась прекрасная возможность почтить Бога перед людьми и показать, что Его благоволение и исполнение своего долга перед Ним важнее самой жизни. Даниил, узнав, что подписан такой указ, мог пойти к царю и обсудить его с ним; более того, он мог возразить против него, как обоснованном на неверной информации о том, что все князья согласились с ним, в то время как с ним — самым главным из них — не советовались. Но он пошел в дом свой и приступил к своему долгу, радостно доверяя Богу в сложившейся ситуации.
Здесь обратите внимание:
1. Что Даниил постоянно молился, о чем ранее нам не сообщается, но у нас есть основание полагать, что так поступали благочестивые иудеи.
(1) Он молился в доме своем иногда в одиночестве, а иногда в присутствии семьи и сделал молитву ее торжественной обязанностью. Корнилий был мужем, который молился в своем доме (Деян 10:30). Отметьте: каждый дом не только может, но и должен быть домом молитвы; там, где мы имеем дом, Бог должен иметь жертвенник, и на нем мы должны приносить духовные жертвы.
(2) В каждой молитве он благодарил Бога. Когда мы молимся Богу о милостях, в которых нуждаемся, то должны также славить Его за те, которые уже получили. Благодарение должно быть частью каждой молитвы.
(3) В своей молитве и благодарении он взирал на Бога как на своего Бога, который ему принадлежит по завету, и считал, что находится в Его присутствии. Он делал это перед своим Богом, оказывая Ему уважение.
(4) Когда он молился и благодарил, то преклонял колена — это самый подходящий жест в молитве, выражающий смирение, благоговение и подчинение Богу. Коленопреклонение — это поза просящего, и мы приходим к Богу как просители, умоляющие о собственной жизни, которые должны быть назойливыми.
(5) Окна же в горнице его были открыты, чтобы вид видимых небес оказывал влияние на его сердце и внушал благоговение перед Богом, живущим на небесах; но это еще не все: они были открыты против Иерусалима — святого города, который в то время лежал в руинах; это символизировало его любовь к камням и даже праху этого города (Пс 111:15), он помнил о его бедах и каждый день вспоминал их в своих молитвах. Поэтому хотя сам пророк занимал важный пост в Вавилоне, но свидетельствовал о своем единстве со своими презренными братьями, находящимися в плену, ибо помнил Иерусалим и считал его главой веселия своего (Пс 116:5−6). Иерусалим был тем местом, которое Бог избрал, чтобы поставить на нем Свое имя; и когда храм был посвящен, то Соломон молился Богу, чтобы в случае, если его народу придется молиться в земле врагов, обращая глаза к земле, которую Он дал им, и к городу, который Он избрал, и к дому, который Он построил для Своего имени, то чтобы Он услышал их молитву и сделал, что потребно для них (3Цар 8:48−49). На эту молитву Даниил ссылается в данной ситуации, когда поклоняется Богу.
(6) Он делал это три раза в день, три раза ежедневно по примеру Давида (Пс 54:18): «Вечером и утром и в полдень буду умолять...» Хорошо иметь определенные часы для молитвы, но не для того, чтобы обременить совесть, а чтобы напомнить ей; и если мы считаем, что наши тела нуждаются в подкреплении пищей три раза в день, то неужели для души надо меньше? Несомненно, это очень мало, чтобы соответствовать повелению «всегда молитесь».
(7) Он делал это открыто, чтобы все, кто знал его, видели, что он это делает; он демонстрировал, что молится, не потому, что гордился этим (в стране, где он находился, не было места для этого искушения, ибо благодаря этому не приобретал репутацию, а навлекал на себя позор), а потому что не стыдился этого. Хотя Даниил был великим мужем, но не считал ниже своего достоинства трижды в день преклонять колени перед своим Творцом и быть собственным священником. Хотя он был пожилым человеком, но не считал, что может освободить себя от этой обязанности; и хотя он занимался этим от юности своей, но не утомился от этого доброго дела. Хотя он был очень занятым человеком и служил государству, но не считал, что это освобождает его от ежедневных обрядов поклонения. И тогда не подлежат прощению те, кто не настолько занят мирской работой, но тем не менее мало трудится для Бога и собственной души! Даниил был известен своей молитвой и ее успешностью (Иез 14:14); он стал таким благодаря тому, что сделал молитву делом своей совест и и своим каждодневным занятием; и за это Бог чудесным образом благословил его.
2. Что Даниил постоянно придерживался этой практики, даже когда по закону это каралось смертной казнью. Когда он узнал, что подписан такой указ, то продолжал, как это делал он и прежде того, и ничего не изменил в своем поведении. Многие люди, более того, многие благочестивые люди посчитали бы благоразумным оставить это занятие на тридцать дней, когда нельзя молиться без риска для жизни; он мог бы молиться чаще, когда срок истечет и опасность минует, или совершать свой долг в другое время и в другом месте — тайно, чтобы враги не могли разоблачить его; и тогда он мог бы удовлетворить свою совесть и поддерживать общение с Богом, не нарушая закон и оставаясь полезным. Но если бы он так поступил, то и его друзья и его враги подумали бы, что на это время он оставил свой долг из-за трусости и низменного страха, что бесчестило бы Бога и огорчило друзей. Другие люди, не занимавшие столь видное положение, могли действовать осмотрительно, но Даниил, на которого взирало так много глаз, должен был поступать смело; к этому его также побуждало сознание того, что этот закон был направлен именно против него. Отметьте: мы не должны оставлять свой долг из страха перед страданиями, чтобы не оказался кто из нас опоздавшим. Во времена испытаний особое ударение ставится на нашем исповедании Христа перед людьми (Мф 10:32), и мы должны остерегаться, чтобы под предлогом благоразумия не оказаться виновными в трусости в деле Божьем. Если мы не считаем, что данный пример Даниила обязывает нас поступать так же, то, я уверен, он запрещает нам осуждать тех, кто так поступает, ибо в этом Бог признал его Своим. Из его постоянства в этой обязанности видно, что он не допускал никакого повода для пренебрежения им, ибо если бы хоть какой-то повод использовался им для этого, то он подошел бы и в данной ситуации, когда (1) это было запрещено царем — его господином — и прославляло его. Но в ответ на это несомненное правило поведения гласит, чтобы мы повиновались Богу, а не человеку.
(2) Это грозило потерей жизни. Но в ответ на это несомненное правило поведения гласит, что тот, кто пренебрегает своей душой (а так безусловно поступают те, кто живет без молитвы) ради спасения своей жизни, заключает для себя невыгодную сделку; и хотя тем самым они считают себя, как царь Тира, премудрее Даниила, но в конце окажутся глупцами.
Ст. 6−9 Тогда эти князья и сатрапы приступили к царю и так сказали ему: царь Дарий! вовеки живи! Все князья царства, наместники, сатрапы, советники и военачальники согласились между собою, чтобы сделано было царское постановление и издано повеление, чтобы, кто в течение тридцати дней будет просить какого-либо бога или человека, кроме тебя, царь, того бросить в львиный ров. Итак утверди, царь, это определение и подпиши указ, чтобы он был неизменен, как закон Мидийский и Персидский, и чтобы он не был нарушен. Царь Дарий подписал указ и это повеление
Посмотри, что они делают, как они стараются постановить безрассудный закон, и усиленно просят этого. Разумно ли было сказать: просить какого-либо бога или человека? Оправдание своей просьбы они стараются найти в краткости времени. Но что же это за предлог? Почему вы просите об этом? Согласились, отвечают они; все мы, собравшиеся, порешили, чтобы в продолжение тридцати дней просить только у тебя одного. О, варварская просьба! О, угодливость, исполненная великого безумия, бесславящая того, кому по-видимому оказывает честь! Ведь, если это хорошо, то и всегда так следовало бы делать; если же не хорошо, то не должно быть и в течение тридцати дней. И затем, если это хорошо, то для чего указывать на множество (решавших)? И без этого царь должен был согласиться. А если это не хорошо, то хотя бы повелевала вся вселенная, не следовало слушаться. Царь не заметил коварства, как видно из последующего. Он постановил, а они закрепили это постановление указом, чтобы царь не имел времени отменить его, хотя бы потом и пожелал. Что же говорит Даниил, услышав об этом? Он не смутился, и ни в чем не изменил своей жизни. Посмотри, как добродетельный человек живет всегда ровно, взирая на все, как на какие-нибудь скоропреходящие цветы, — и на радости и на скорби, как на тени. Если он был непоколебим вначале, то тем более теперь, когда он получил победные венцы в стольких подвигах. Почему же он не пришел (к царю)? Почему не вознегодовал, пользуясь таким влиянием у царя? Он хотел подействовал не словом, а делом. Мы видим, что в других случаях, когда было необходимо, он всегда спешил явиться.
Тогда эти князья и сатрапы приступили к царю и так сказали ему: царь Дарий! вовеки живи
Тогда князья и сатрапы подкрались к царю (surripuerunt regi), и так сказали ему. Прекрасно сказал: подкрались, потому что они не сказали того, что замышляли сделать, но под видом оказывания почестей царю строили ковы врагу.
Источник: Толкование на книги пророков Даниила, Осии, Иоиля.
Ст. 6−7 Тогда эти князья и сатрапы приступили к царю и так сказали ему: царь Дарий! вовеки живи! Все князья царства, наместники, сатрапы, советники и военачальники согласились между собою, чтобы сделано было царское постановление и издано повеление, чтобы, кто в течение тридцати дней будет просить какого-либо бога или человека, кроме тебя, царь, того бросить в львиный ров
При знакомстве с жизнью пророка сановники были уверены, что он ни при каких обстоятельствах не изменит своей религии и ее требованиям. Проектируемый же ими закон требовал отречения от нее. Даниил, рассуждали его враги, закона не исполнит и потому должен будет погибнуть. Придуманный сатрапами указ возводил царя на степень божества, — обязывал всех подданных молиться ему, как Богу. Странный на первый взгляд, он в действительности исторически верен, — вполне соответствует религиозным воззрениям мидян, допускавшим обоготворение царской личности. Подобно персам, они считали своих царей за богов — воплотителей Агура-Мазды и потому воздавали им божеские почести. Так о Дарие Гистаспе известно, что, когда он выходил из дворца, придворные служители воскуряли пред ним благовонным ладаном. Равным образом и цари, усвоив подобный взгляд, старались выдавать себя за недоступных, незримых простым смертным небожителей. По рассказу, напр., Геродота, мидийский царь Дейок запретил являться к себе своим подданным, скрывался от глаз народа для того, чтобы подданные, не видя его, признавали его высшим божественным существом. Право видеть лицо царя принадлежало только семи высшим сановникам Исторически верен указ и во второй половине, — в осуждении ослушников на растерзание львам Как видно из ассиро-вавилонских надписей, это был один из обычных в Ассирии и Вавилоне способов казни.
Вам будут доступны следующие комментарии:
• Заметки Барнса
• Комментарий Бенсона
• Кембриджская Библия для школ и колледжей
• Комментарий Кларка
• Синопсис Библии Дарби
• Комментарий Библии Экспозитора
• Словарь текстов Экспозитора
• Женевская учебная Библия
• Экспозиция Библии Гилла
• Джеймисон-Фоссет-Браун
• Полный комментарий Мэтью Генри
• Комментарий Мэтью Пула
• Библия проповедей – Николл
• День за днем по Библии – Мейер
• Заметки Уэсли
• Комментарий Кейла и Делича к Ветхому Завету
• «Гномон Нового Завета» Бенгеля
• «Греческий Завет» (Николл, Робертсон)
• Комментарий Нового Завета ICC
• Комментарий Нового Завета Мейера
• «Новый Завет» народный (Бартон Джонсон)
• «Слововедение» Винсента