Примите во внимание:
I. К какому служению призван пророк: сын человеческий! Я поставил тебя стражем дому Израилеву (ст. 17). Данное Иезекиилю видение поразило его: он не знал, как это истолковать, и поэтому Бог прибегает к простому сравнению, которое помогло пророку лучше понять свое дело и примириться с ним. Он сидел среди пленников и почти все время молчал, но к нему приходит Бог и говорит, что этого недостаточно, ибо он является стражем и должен что-то сообщать людям. Он поставлен как бы стражем над городом, чтобы беречь тот от пожара, грабителей и нарушителей спокойствия; поставлен как бы стражем над стадом, чтобы оберегать его от воров и хищных зверей; но прежде всего он поставлен стражем над станом в оккупированной стране или в осажденном городе, и ему предстоит следить за передвижением врага и трубить тревогу, когда приближается, более того — когда только возникает опасность. Это предполагает, что дом Израилев находится в военном положении и беззащитен перед врагами, которые коварны и неутомимы в своих нападениях на него. Более того, каждый отдельный обитатель этого дома подвержен опасности и заинтересован в его защите. Следует заметить: духовные служители являются сторожами на стенах Церкви (Ис 62:6), стражами, обходящими город (Песн 3:3). Это — утомительное служение. Стражи должны бодрствовать, как бы им ни хотелось спать, и должны находиться на улице, несмотря на холод; при любой погоде им надлежит стоять на страже (Ис 21:8; Быт 31:40). Подчас им не удается сохранить свой пост и они рискуют принять смерть от рук врага, который добивается цели, убив часового; тем не менее они не рискуют оставить свой пост под страхом смерти от рук своего командира. В таком же трудном положении находятся и стражи Церкви: люди проклинают их, если они хранят верность, а Бог проклянет их за измену. Но это служение необходимо; дому Израилеву без стража грозит опасность, и тем не менее, если Господь не охранит его, напрасно бодрствует страж (Пс 116:1−2).
II. Какие обязанности подразумевает это служение. Дело стража — замечать и сообщать.
1. Пророк, как страж, должен замечать, что говорит Господь относительно этого народа, причем не только народа в целом, к которому чаще всего были обращены пророчества Иеремии и других пророков, но и касательно отдельных лиц, соответственно их характеру. В отличие от других стражей, Иезекииль не должен смотреть вокруг, выслеживая опасность и собирая сведения, но ему надлежит смотреть на Бога (заглядывать дальше нет нужды): ты будешь слушать слово из уст Моих (ст. 17). Следует заметить: кому предстоит проповедовать, тот должен сначала услышать, ибо как можно научить других, не научившись самому?
2. Ему надлежит сообщать об услышанном. У стража должны быть не только глаза, но и язык: если он нем, то это так же плохо, как если бы он был слеп (Ис 56:10). Ты будешь вразумлять их от Меня, подавать им сигнал тревоги на святой горе, но не от своего имени и не от себя, а во имя Бога и от Него. Духовные служители являются Божьими устами для сынов человеческих. Для нашего вразумления написаны и Писания. И раб Твой охраняется ими (Пс 18:12). Но поскольку переданное viva voce — живым голосом обычно производит самое глубокое впечатление, то Богу угодно, чтобы люди, подобные нам (которые тоже в том заинтересованы) настойчиво внушали нам предостережения записанного Слова. Теперь пророку надлежит проводить в своей проповеди различие между нечестивыми и праведными, драгоценными и порочными, и его обращения должны быть приспособлены к нуждам каждого человека, сообщая ему о его уделе. Поступая так, Иезекииль будет иметь утешение, независимо от успеха, в противном же случае ответственность лежит на нем.
(1) Среди людей, с которыми пророку довелось иметь дело, были нечестивые, и он должен предупредить их, чтобы они не шли по пути нечестия, но обратились от него (ст. 18−19).
Здесь мы можем принять во внимание:
[1] Бог неба сказал и продолжает говорить каждому нечестивцу, что если тот будет продолжать свои беззакония, то смертью умрет. Его беззаконие, несомненно, станет его погибелью; беззаконие имеет тенденцию разрушать и поэтому приведет к краху. Умирая, ты умрешь, ты умрешь такой страшной смертью, что будешь умирать вечно, будешь всегда при смерти, так и не дождавшись смерти. Беззаконник тот умрет в беззаконии своем, умрет под давлением вины и во власти беззакония.
[2] Если беззаконник обращается от беззакония своего и от беззаконного пути своего, чтобы он жив был, то угрожавший ему крах будет предотвращен. А чтобы он обратился, его нужно предупредить о грозящей ему опасности. Беззаконник тот умрет в беззаконии своем, если будет продолжать его, но будет жив, если покается. Примите во внимание, что он должен обратиться от беззакония своего и от беззаконного пути своего. Человеку не достаточно обратиться от беззаконного пути своего лишь внешними изменениями, которые могут быть следствием того, что грехи нечестивого оставили его, а не он сам оставил их. Ему же следует обратиться от беззакония своего, от любви и склонности к таковому, путем внутреннего преобразования. Если же он не обратился от беззаконного пути своего, то маловероятно, что обратится от беззакония своего.
[3] Долг духовных служителей состоит и в том, чтобы предупреждать грешников об опасности греха, и в том, чтобы заверять их в пользе покаяния. Нужно показывать им, сколь жалки они, если продолжают грешить, и какими счастливыми могли бы стать, если бы покаялись и преобразовались. Следует заметить: служение слова сводится к вопросам о жизни и смерти (ибо они встают перед нами) и о благословении и проклятии, чтобы нам избежать проклятия и унаследовать благословение.
[4] Даже если духовные служители не предупреждают должным образом нечестивцев об их жалком состоянии и об опасности, данное обстоятельство не послужит оправданием упорно идущим по пути нечестия; ибо, даже если страж не остерегает, беззаконники все равно умрут в беззаконии своем, потому что Божье провидение и собственная совесть давали им достаточно предостережений; и если бы они вняли таковым, то могли бы спасти жизнь свою.
[5] Если духовные служители не будут хранить верность своему поручению и не станут предупреждать грешников о фатальных последствиях греха, но допустят, чтобы те остались без обличения, то Господь взыщет кровь погибших из-за легкомыслия служителей от рук последних. В день отчета им вменится в вину то обстоятельство, что по причине их неверности такая-то и такая-то драгоценная душа погибла в грехе; ибо кто знает: получи они вовремя честное предупреждение, то не удалось ли бы им избежать грядущего гнева? И если, будучи причастным к убийству тела, человек навлекает на себя ужасную вину, то какая же вина лежит на нем, если он причастен к гибели бессмертной души!
[6] Если духовный служитель исполняет свой долг, состоящий в предостережении грешников, то, даже когда предостережениям не внимают, он может утешиться тем, что на нем нет крови грешников и он спас душу свою, хотя ему и не удалось спасти их души. Верные получат награду свою, даже не добившись успеха.
(2) Среди людей, с которыми пророку довелось иметь дело, были праведники; по крайней мере, по милостивому суду, у него были основания думать, что они таковы. И ему надлежит предостерегать их, чтобы не предавали свою веру и не отступали от правды своей (ст. 20−21).
Здесь мы можем принять во внимание:
[1] Наилучшие в мире люди нуждаются, чтобы их предостерегали в отношении отступничества, что оно им действительно угрожает и чем именно грозит. Божьих служителей следует предостерегать, чтобы не пренебрегали своим делом и не оставляли служения своего (Пс 18:12). Существует хорошее средство, чтобы удержать нас от падения, а именно — святой страх перед таковым: посему будем опасаться (Евр 4:1). И даже человек, который держится верою, должен не гордиться, но бояться (Рим 11:20), поэтому его нужно предостерегать.
[2] Существует праведность, от которой человек может отступить, — кажущаяся праведность, и если человек от нее отступает, то таким образом становится очевидным, что она никогда не была искренней, какой бы сносной и даже благовидной ни казалась; ибо если бы они были наши, то остались бы с нами (1Ин 2:19). Многие начинают духом, но оканчивают плотью; устремили свой взор к небу, но оглядываются назад; у них была первая любовь, но они оставили ее и возвратились назад от святой заповеди.
[3] Если люди отступают от правды своей, то они вскоре научатся поступать беззаконно. Они становятся беспечными и забывают о своих обязанностях в поклонении Богу, пренебрегают ими или выполняют их недобросовестно и превращаются в легкую добычу для искусителя. Упущения прокладывают путь преступлениям.
[4] Когда люди отступают от правды своей и поступают беззаконно, то со стороны Бога справедливо положить пред ними преткновение, чтобы они становились все хуже и хуже, пока не созреют для погибели. Когда фараон ожесточал свое сердце, тогда и Бог ожесточал его. Когда грешники поворачиваются к Господу спиной, оставляют служение Ему и порочат Его, тогда Он, совершая справедливый суд, не только забирает Свою удерживающую благодать и предоставляет их своим собственным похотям, но и создает им Своим провидением такие обстоятельства, которые дают повод ко греху и приближают погибель. Есть люди, для которых Сам Христос стал камнем претыкания и камнем соблазна (1Пет 2:7).
[5] Праведность, которую люди оставили, уже никогда не будет вспоминаться к их чести и благу. Она не поможет им ни в этом мире, ни в ином. Отступники теряют все, что они заработали; их служение и страдания становятся тщетными и никогда не будут учтены, потому что были прерваны. Таково правило закона: factum поп dicitur, quod non perseverat — говорят, что мы делаем только то, что делаем упорно (Гал 3:3−4).
[6] Если духовные служители не предупреждают должным образом наилучших из людей об их слабости и склонности претыкаться и падать, о конкретных искушениях, которым те подвержены, и о фатальных последствиях отступничества, тогда вина в гибели отступивших будет возложена на них, и им придется отвечать. Хотя и находятся люди, которых предостерегали в отношении отступничества, а они все равно отступают от правды своей, эта ситуация здесь не рассматривается, как в случае с нечестивыми, потому что, в отличие от тех, праведник, получив предостережение, внимает ему и не согрешит (ст. 21). Ибо дай наставление мудрому, и он будет еще мудрее. Мы должны не только воздержаться от потакания нечестивцам, но и не потакать праведникам, как если бы те могли быть уверены в своей безопасности где-нибудь по эту сторону небес.
[7] Если духовные служители дают предостережения и люди внимают им, то это хорошо и для тех и для других. Что может быть прекраснее мудрого обличителя для внимательного уха? Один жив будет, потому что был вразумлен, и другой спас душу свою. Чего еще желать доброму служителю, если не спасти себя и слушающих его (1Тим 4:16)?
Если же ты будешь вразумлять праведника, чтобы праведник не согрешил, и он не согрешит, то и он жив будет, потому что был вразумлен, и ты спас душу твою
Итак, если проповедник избавляет душу свою потому, что говорит праведнику, чтобы сей не грешил, то когда праведник по молчанию проповедника впадает в грех, тогда проповедник становится виновным в том, что молчит. Но кто из нас, спрашиваю, достаточен к тому, чтобы не только ревностно обличать грешников, но и за праведниками наблюдать, дабы они не падали? Ибо мы, сознавая свою слабость, когда видим мужей праведных, не решаемся на увещание их к тому, чтобы они держались пути праведного, которого они, как мы видим, держатся; а между тем на проповеднике лежит обязанность увещевать даже праведников. Поэтому славный проповедник говорил: мудрым же и неразумным должен есмь (Рим 1:14).
Но во всем этом, что сказано о праведнике, уклонившемся к нечестию, трудное для объяснения и весьма страшное есть то, что Господь говорит: дам муку пред ним. Ибо говорит: еда совратится праведник от правд своих, и сотворит согрешение, и дам муку пред ним. Ибо мы говорим, что если кто учинил беззаконие, то он спотыкнулся, и решительно верно то, что мы говорим Для чего ж еще всемогущий Бог полагает претыкание тому, кого видит преткнувшимся и упадшим чрез учиненное им беззаконие? Но праведны судьбы всемогущего Бога; и Тот, Кто долго ожидает грешника, чтобы сей обратился, не обращающемуся и презирающему полагает еще претыкание, чтоб он еще тяжелее ударился лбом.
Потому что грех, неочищаемый вскоре покаянием, становится или грехом и причиною греха, или грехом и наказанием за грех, или грехом вместе и причиною греха и наказанием за него. Ибо все то, что делается прежде (вопреки закону), есть грех. Но если (этот грех) вскоре не очищается покаянием, то всемогущий Бог по праведному суду попускает связанной душе грешника падать в другое преступление, так что она, которая не хотела плачем и сокрушением загладить то, что сделала, начинает приумножать грех на грех. Поэтому грех, не омытый слезами покаяния, есть грех и вместе причина греха; потому что от него происходит то, от чего душа грешника падает еще глубже. Но грех, рождаемый от гpеxa, есть грех и вместе наказание за грех; потому что он, при возрастающем ослеплении, рождается от воздаяния за прежнюю вину, так что самые наращения пороков суть уже как бы некоторые казни на грешнике. Впрочем бывает иногда и то, что один и тот жe грех, есть и грех, и наказание за грех, и вместе причина греха. Представим себе, что кто-либо пожелал вещи ближнего; поелику он вещи открыто взять не мог, то украл ее; но при обвинении в воровстве он клятвою подтвердил, что не крал ее. Поэтому ему ставится в грех пожелание и причина греха, потому что чрез него дошел он до воровства. Но самое воровство, которым он похитил желанную вещь, соделалось для него, и грехом, и наказанием за грех; потому что от воздаяния не естественного пожелания произошло то, что оно превратилось в воровство, и виновность сердца выразилась на деле от отмщения за слепоту. Но поелику он воровство постарался прикрыть ложною клятвою, то опять от греха родился грех. Поэтому воровство, происшедшее от пожелания, и произведшее ложную клятву, соделалось грехом и наказанием за грех в отношении к преступлению предшествовавшему, — грехом и причиною греха в отношении (к преступлению) последовавшему, так как оно от первого родилось, а второе породило. Это хорошо Павел высказал о некоторых, разумеющих Бога и не чтущих, говоря: поелику они, познав Бога, не прославили Его как Бога, и не возблагодарили, но осуетились умствованиями своими (Рим 1:21). Вот грех и причина греха. Что происходит от этой причины, он присовокупляет: и омрачилось бессмысленное их сердце: называя себя мудрыми, обезумели, и славу нетленного Бога изменили в образ подобный тленному человеку, и птицам, и четвероногим и гадам (Рим 1:21−23). Вот грех, и наказание за грех. Но он так и оставался бы грехом и наказанием за грех, если бы из этого греха не рождалось еще нечто другое. Ибо после неверия их присовокупляется: А потому Бог и предал их, по похотям сердец их, нечистоте, чтобы сквернили собственныя тела (Рим 1:24). Итак те, которые познав Бога, не прославили Его как Бога, от этого греха и причины греха дошли даже до того, что пали даже в почитание гад и птиц. Но поелику чрез это самое ослепление они дошли даже до нечистоты и осквернений плоти, то самая слепота их неверия в отношении к предыдущему разумению есть и грех, и наказаниe за грех, а в отношении к последующей нечистоте грех соделался и причиною греха. Но так как об этом долго было рассуждаемо в книгах нравственных (книг. XXV, глав. IX. ч. 23. 24), то нам теперь нет надобности долго на этом останавливаться.
Но нам со страхом надобно помышлять о том, каким образом праведный и всемогущий Бог, гневаясь на предшествующие грехи, попускает слепотствующей душе падать и в другие. Поэтому Моисей говорит: не бо исполнишася греси Аммореев до ныне (Быт 15:16). И Давид говорит: приложи беззаконие к беззаконию их, и да не внидут в правду твою (Пс 68:28). Другой Пророк еще говорит: клятва, и лжа, и убийство, и татьба, и любодеяния разлияся по земли, и кровь с кровьми мешают (Ос 4:2). Ибо кровь мешается с кровью, когда ко греху прибавляется грех, так что пред очами Божиими душа является в крови от множества беззаконий. Апостол Павел говорит: во еже исполнити им грехи своя всегда (1Сол.2:16). А Иоанну чрез Ангела говорится: обидяй, да обидит еще: и скверный, да осквернится еще (Апок.22:11). Поэтому теперь и Господь говорит: егда совратится праведник от правд своих, и сотворит согрешение, и дам муку пред ним (положу претыкание пред ним). Ясно Он говорит как бы так: поелику он чрез покаяние не хотел видеть того, обо что уже ударился лбом, то, по праведному суду оставляя его, положу ему и еще то, обо что он ударится. Впрочем Господне — положить — отнюдь не значит — понуждать к греху, но не хотеть освобождать от греха; так как о Фараоне говорится: Аз ожесточу сердце его (Исх 7:3). Ибо Господь не ожесточает сердца грешника, но называется ожесточающим потому, что не освобождает от ожесточения. Так как милосердый Бог дает нам продолжительное время для покаяния; но когда мы долготерпение благодати Его употребляем на приумножение виновности, тогда Он это самое время, которое с любовью предположил для пощады, строго превращает (во время) к наказанию, так что кто не захочет обратиться в продолжение данного ему времени, тот приумножает грехи свои для виновности чрез то, чем мог очистить их, если бы захотел обратиться. Поэтому написано: не ведый, яко благость Божия на покаяние тя ведет; по жестокости же твоей и непокаянному сердцу, собираеши себе гнев в день гнева и откровения праведного суда Божия (Рим 2:4−5). Итак нечестивый собирает себе гнев в день гнева от благости всемогущего Бога потому, что, получая время на покаяние и употребляя оное на беззакония, он самое врачевство благодати употребляет на приумножение виновности. Поэтому и всемогущий Бог, видя, что дарованные от Него средства к исправлению употребляются на приумножение виновности, самую благость, которую выказал, превращает в строгость суда, так что после сильнее бьет оттуда, откуда более ожидает. А поелику человек не хочет оставить зла для того чтобы жить, то приумножает средства к тому, чтоб умереть. Но праведный ли впадает в преступление, или грешник подвергается смерти, страж должен опасаться, дабы ему по своему молчанию равно не быть в ответственности за согрешающих.
Но между тем, как я говорю, хочу отвратить взор от себя самого, и вот слово Божие опять направляет его на меня самого, чтоб я видел свое нерадение и страшился сказать себе то, что слышу. Ибо, как сказал я выше, чье сердце, простертое на бесчисленные заботы, может быть собрано в себе самом? Могу ли я когда-либо и тщательно смотреть за всем, меня окружающим, и с самособранностью осматривать себя самого? Когда могу я исправлять беззакония нечестивых преследованием, беречь дела добрых похвалою и увещанием, одним являть страх, а другим ласковость? Когда достанет у меня сил, и на то, чтобы помышлять о необходимом для братии, и на то, чтоб содержать бдительную городскую стражу прожив мечей вражеских, предусматривать, чтобы не гибли граждане от внезапного нападения, и среди всего этого удовлетворительно и сильно употреблять слово увещания на страже душ? Ибо говорить о Боге свойственно весьма спокойному и свободному уму. Потому что язык стройно направляется в речи тогда, когда чувства решительно успокоены, так как и взволнованная вода не отражает вида смотрящего в нее, но лицо смотрящего в нее отражается тогда, когда она бывает недвижима. Поэтому, возлюбленнейшие братие, какое увещание может предложить вам ваш страж, которого возмущает беспокойство о стольких предметах? Верно тот Пророк, о котором говорим, видя в последнем откровении храм, повествует о том, что он в этом самом храме, между прочим видел, говоря: земля до окон, и окна заперты (Иез 41:16). И Апостол Павел говорит: храм Божий свят есть, иже есте вы (1Кор3:17; 2Кор6:16). Но в этом храме окнами служат священники и стражи, которые в народе верующих проливают свет святой проповеди. Но когда земля до окон, и окна заперты бывают; потому что, когда земное помышление возрастает в сердцах священников, тогда окна не проливают света, потому что Священники отказываются от обязанности проповедания.
Есть в чине священников и еще нечто, очень важное; потому что они не могут постоянно пребывать в размышлении о себе, как те, которые ведут жизнь спокойную и уединенную. Ибо эти (люди), как сказали мы выше, которые удалены от места правительственного, могут и слезами омывать пятна грехов своих, и после слез оставаться в том же сокрушении духа, как и написано об одной доброй женщине, которая молилась при Скинии, и по вниманию своему не изменяла души даже после благодати сокрушения, когда говорится: и лице ея не испаде ктому (1Цар1:18). По этому (случаю) нам должно подумать о том, что если так плакала женщина, которая желала сына, то как должна плакать душа, которая желает Бога? Но священник даже после сокрушения и слез имеет обязанность знать о нуждах сынов своих, и терпеливо выслушивать то, от чего отвращается душа, и после воздыхания о небесном нести тяжести некоторых плотских людей, а часто вдруг настроять сердце к различным расположениям. Ибо оно иногда радуется о приращениях духовных, но когда кто-либо вдруг придет плачущий, тогда оно, если не примет участия в плаче его, не сочувствует его несчастью. А иногда оно скорбит о падениях душевных, но вдруг являются радующиеся о своем каком-либо счастье. Если священник не примет участия в их радости, то подумают, что он не любит тех детей, которым не сорадуется, особенно когда Павел говорит: радоватися с радующимися, и плакати с плачущими (Рим 12:15).
Итак я не вижу ничего столь тягостного для сана священников, как преклонять строгость души к состраданию, и вдруг изменять настроение ее приноровительно к лицам, неожиданно являющимся; и несмотря на то, это крайне необходимо. Ибо когда грешник возвращается по проповеди его к благодати добродетели, если сам проповедник кажется не имеющим благодати? Поэтому чрез того же самого Пророка в последней части говорится: и будет внегда входити им (священникам) во врата двора внутренняго; да не облекутся в (ризы) волняни (Иез 44:17). Далее о них же присовокупляется: и егда исходят к людем во внешний двор, да совлекутся риз своих, в нихже тии служат: и да положат я в предградах святых (Исх 28:43; Иез 44:19). Потому что шерстяные одежды грубы. Но когда священник приступает к священнодействию, когда чрез сокрушение входит внутрь себя, тогда ему необходимо облачиться в тончайшее размышление, как бы в ризу льняную. Но когда он выходит на двор к народу, тогда ему надобно скидать те одежды, в которых совершал службу внутри, и являться народу одетым в иные одежды; потому что, если он останется в строгости сокрушения о себе, если продолжит оставаться в той скорби, которую имел на молитве, то не будет внимателен к словам о предметах внешних. И что будет делать стадо по необходимости, если пастырь отказывается выслушать и обсудить даже то, чего требует настоящее время? Итак священник, скидая грубые одежды, пред народом должен надевать их, чтобы расположение души своей приноравливать к терпению земного ради пользы детей. Подумайте, прошу, возлюбленнейшие братие, каков должен быть труд для стража, и устремлять сердце к горнему, и вдруг низводить оное вниз, и утончать ум на высоте внутреннего познания, и по внешним причинам ближних, так сказать, вдруг делать его грубым в помышлении.
Итак мне необходимо, не только изъяснять слова Пророка, но и оплакивать пред вами свое несчастие. Поэтому я прошу, чтобы ваша молитва соделала меня таковым, каков я и для себя имел бы силу, и для вас мог бы быть полезен. По вашему ходатайству может и мне недостойному и слабому это даровать Тот, Кто по Своей любви ради нас благоволил быть слабым. Так как Божия есть та сила и премудрость (1Кор I:24), которая приняла нашу слабость для того, чтобы своею слабостью соделать нас сильными, — Господь наш Иисус Христос, Который живет и царствует с Богом Отцем в единстве со Святым Духом, чрез все веки веков. Аминь.
Источник: Беседы на пророка Иезекииля.
Если же ты будешь вразумлять праведника, чтобы праведник не согрешил, и он не согрешит, то и он жив будет, потому что был вразумлен, и ты спас душу твою
21 стих не выдерживает параллелизма с 19 в такой степени, как 20 с 18. Даны следующие возможности: а) пророк не вразумляет, и согрешающий (беззаконник или праведник) погибает; b) пророк вразумляет, но его не слушают; с) пророк вразумляет и его слушают; по отношению к грешнику допускаются а и b, по отношению к праведнику а и с, понятно, почему. — “То и он жив будет… и ты спас душу свою”. “Ты приобрел сразу две жизни: себе и ему” (блаж. Феодорит). “И себя, и нас спасаете, когда оставляете беззаконие; и себя, и вас спасаем, когда не молчим о том, что нехорошо” (св. Григорий Двоеслов).
Источник: Толковая Библия.
См. также Толкование на Иез 3:16
Вам будут доступны следующие комментарии:
• Заметки Барнса
• Комментарий Бенсона
• Кембриджская Библия для школ и колледжей
• Комментарий Кларка
• Синопсис Библии Дарби
• Комментарий Библии Экспозитора
• Словарь текстов Экспозитора
• Женевская учебная Библия
• Экспозиция Библии Гилла
• Джеймисон-Фоссет-Браун
• Полный комментарий Мэтью Генри
• Комментарий Мэтью Пула
• Библия проповедей – Николл
• День за днем по Библии – Мейер
• Заметки Уэсли
• Комментарий Кейла и Делича к Ветхому Завету
• «Гномон Нового Завета» Бенгеля
• «Греческий Завет» (Николл, Робертсон)
• Комментарий Нового Завета ICC
• Комментарий Нового Завета Мейера
• «Новый Завет» народный (Бартон Джонсон)
• «Слововедение» Винсента