Примите во внимание:
I. К какому служению призван пророк: сын человеческий! Я поставил тебя стражем дому Израилеву (ст. 17). Данное Иезекиилю видение поразило его: он не знал, как это истолковать, и поэтому Бог прибегает к простому сравнению, которое помогло пророку лучше понять свое дело и примириться с ним. Он сидел среди пленников и почти все время молчал, но к нему приходит Бог и говорит, что этого недостаточно, ибо он является стражем и должен что-то сообщать людям. Он поставлен как бы стражем над городом, чтобы беречь тот от пожара, грабителей и нарушителей спокойствия; поставлен как бы стражем над стадом, чтобы оберегать его от воров и хищных зверей; но прежде всего он поставлен стражем над станом в оккупированной стране или в осажденном городе, и ему предстоит следить за передвижением врага и трубить тревогу, когда приближается, более того — когда только возникает опасность. Это предполагает, что дом Израилев находится в военном положении и беззащитен перед врагами, которые коварны и неутомимы в своих нападениях на него. Более того, каждый отдельный обитатель этого дома подвержен опасности и заинтересован в его защите. Следует заметить: духовные служители являются сторожами на стенах Церкви (Ис 62:6), стражами, обходящими город (Песн 3:3). Это — утомительное служение. Стражи должны бодрствовать, как бы им ни хотелось спать, и должны находиться на улице, несмотря на холод; при любой погоде им надлежит стоять на страже (Ис 21:8; Быт 31:40). Подчас им не удается сохранить свой пост и они рискуют принять смерть от рук врага, который добивается цели, убив часового; тем не менее они не рискуют оставить свой пост под страхом смерти от рук своего командира. В таком же трудном положении находятся и стражи Церкви: люди проклинают их, если они хранят верность, а Бог проклянет их за измену. Но это служение необходимо; дому Израилеву без стража грозит опасность, и тем не менее, если Господь не охранит его, напрасно бодрствует страж (Пс 116:1−2).
II. Какие обязанности подразумевает это служение. Дело стража — замечать и сообщать.
1. Пророк, как страж, должен замечать, что говорит Господь относительно этого народа, причем не только народа в целом, к которому чаще всего были обращены пророчества Иеремии и других пророков, но и касательно отдельных лиц, соответственно их характеру. В отличие от других стражей, Иезекииль не должен смотреть вокруг, выслеживая опасность и собирая сведения, но ему надлежит смотреть на Бога (заглядывать дальше нет нужды): ты будешь слушать слово из уст Моих (ст. 17). Следует заметить: кому предстоит проповедовать, тот должен сначала услышать, ибо как можно научить других, не научившись самому?
2. Ему надлежит сообщать об услышанном. У стража должны быть не только глаза, но и язык: если он нем, то это так же плохо, как если бы он был слеп (Ис 56:10). Ты будешь вразумлять их от Меня, подавать им сигнал тревоги на святой горе, но не от своего имени и не от себя, а во имя Бога и от Него. Духовные служители являются Божьими устами для сынов человеческих. Для нашего вразумления написаны и Писания. И раб Твой охраняется ими (Пс 18:12). Но поскольку переданное viva voce — живым голосом обычно производит самое глубокое впечатление, то Богу угодно, чтобы люди, подобные нам (которые тоже в том заинтересованы) настойчиво внушали нам предостережения записанного Слова. Теперь пророку надлежит проводить в своей проповеди различие между нечестивыми и праведными, драгоценными и порочными, и его обращения должны быть приспособлены к нуждам каждого человека, сообщая ему о его уделе. Поступая так, Иезекииль будет иметь утешение, независимо от успеха, в противном же случае ответственность лежит на нем.
(1) Среди людей, с которыми пророку довелось иметь дело, были нечестивые, и он должен предупредить их, чтобы они не шли по пути нечестия, но обратились от него (ст. 18−19).
Здесь мы можем принять во внимание:
[1] Бог неба сказал и продолжает говорить каждому нечестивцу, что если тот будет продолжать свои беззакония, то смертью умрет. Его беззаконие, несомненно, станет его погибелью; беззаконие имеет тенденцию разрушать и поэтому приведет к краху. Умирая, ты умрешь, ты умрешь такой страшной смертью, что будешь умирать вечно, будешь всегда при смерти, так и не дождавшись смерти. Беззаконник тот умрет в беззаконии своем, умрет под давлением вины и во власти беззакония.
[2] Если беззаконник обращается от беззакония своего и от беззаконного пути своего, чтобы он жив был, то угрожавший ему крах будет предотвращен. А чтобы он обратился, его нужно предупредить о грозящей ему опасности. Беззаконник тот умрет в беззаконии своем, если будет продолжать его, но будет жив, если покается. Примите во внимание, что он должен обратиться от беззакония своего и от беззаконного пути своего. Человеку не достаточно обратиться от беззаконного пути своего лишь внешними изменениями, которые могут быть следствием того, что грехи нечестивого оставили его, а не он сам оставил их. Ему же следует обратиться от беззакония своего, от любви и склонности к таковому, путем внутреннего преобразования. Если же он не обратился от беззаконного пути своего, то маловероятно, что обратится от беззакония своего.
[3] Долг духовных служителей состоит и в том, чтобы предупреждать грешников об опасности греха, и в том, чтобы заверять их в пользе покаяния. Нужно показывать им, сколь жалки они, если продолжают грешить, и какими счастливыми могли бы стать, если бы покаялись и преобразовались. Следует заметить: служение слова сводится к вопросам о жизни и смерти (ибо они встают перед нами) и о благословении и проклятии, чтобы нам избежать проклятия и унаследовать благословение.
[4] Даже если духовные служители не предупреждают должным образом нечестивцев об их жалком состоянии и об опасности, данное обстоятельство не послужит оправданием упорно идущим по пути нечестия; ибо, даже если страж не остерегает, беззаконники все равно умрут в беззаконии своем, потому что Божье провидение и собственная совесть давали им достаточно предостережений; и если бы они вняли таковым, то могли бы спасти жизнь свою.
[5] Если духовные служители не будут хранить верность своему поручению и не станут предупреждать грешников о фатальных последствиях греха, но допустят, чтобы те остались без обличения, то Господь взыщет кровь погибших из-за легкомыслия служителей от рук последних. В день отчета им вменится в вину то обстоятельство, что по причине их неверности такая-то и такая-то драгоценная душа погибла в грехе; ибо кто знает: получи они вовремя честное предупреждение, то не удалось ли бы им избежать грядущего гнева? И если, будучи причастным к убийству тела, человек навлекает на себя ужасную вину, то какая же вина лежит на нем, если он причастен к гибели бессмертной души!
[6] Если духовный служитель исполняет свой долг, состоящий в предостережении грешников, то, даже когда предостережениям не внимают, он может утешиться тем, что на нем нет крови грешников и он спас душу свою, хотя ему и не удалось спасти их души. Верные получат награду свою, даже не добившись успеха.
(2) Среди людей, с которыми пророку довелось иметь дело, были праведники; по крайней мере, по милостивому суду, у него были основания думать, что они таковы. И ему надлежит предостерегать их, чтобы не предавали свою веру и не отступали от правды своей (ст. 20−21).
Здесь мы можем принять во внимание:
[1] Наилучшие в мире люди нуждаются, чтобы их предостерегали в отношении отступничества, что оно им действительно угрожает и чем именно грозит. Божьих служителей следует предостерегать, чтобы не пренебрегали своим делом и не оставляли служения своего (Пс 18:12). Существует хорошее средство, чтобы удержать нас от падения, а именно — святой страх перед таковым: посему будем опасаться (Евр 4:1). И даже человек, который держится верою, должен не гордиться, но бояться (Рим 11:20), поэтому его нужно предостерегать.
[2] Существует праведность, от которой человек может отступить, — кажущаяся праведность, и если человек от нее отступает, то таким образом становится очевидным, что она никогда не была искренней, какой бы сносной и даже благовидной ни казалась; ибо если бы они были наши, то остались бы с нами (1Ин 2:19). Многие начинают духом, но оканчивают плотью; устремили свой взор к небу, но оглядываются назад; у них была первая любовь, но они оставили ее и возвратились назад от святой заповеди.
[3] Если люди отступают от правды своей, то они вскоре научатся поступать беззаконно. Они становятся беспечными и забывают о своих обязанностях в поклонении Богу, пренебрегают ими или выполняют их недобросовестно и превращаются в легкую добычу для искусителя. Упущения прокладывают путь преступлениям.
[4] Когда люди отступают от правды своей и поступают беззаконно, то со стороны Бога справедливо положить пред ними преткновение, чтобы они становились все хуже и хуже, пока не созреют для погибели. Когда фараон ожесточал свое сердце, тогда и Бог ожесточал его. Когда грешники поворачиваются к Господу спиной, оставляют служение Ему и порочат Его, тогда Он, совершая справедливый суд, не только забирает Свою удерживающую благодать и предоставляет их своим собственным похотям, но и создает им Своим провидением такие обстоятельства, которые дают повод ко греху и приближают погибель. Есть люди, для которых Сам Христос стал камнем претыкания и камнем соблазна (1Пет 2:7).
[5] Праведность, которую люди оставили, уже никогда не будет вспоминаться к их чести и благу. Она не поможет им ни в этом мире, ни в ином. Отступники теряют все, что они заработали; их служение и страдания становятся тщетными и никогда не будут учтены, потому что были прерваны. Таково правило закона: factum поп dicitur, quod non perseverat — говорят, что мы делаем только то, что делаем упорно (Гал 3:3−4).
[6] Если духовные служители не предупреждают должным образом наилучших из людей об их слабости и склонности претыкаться и падать, о конкретных искушениях, которым те подвержены, и о фатальных последствиях отступничества, тогда вина в гибели отступивших будет возложена на них, и им придется отвечать. Хотя и находятся люди, которых предостерегали в отношении отступничества, а они все равно отступают от правды своей, эта ситуация здесь не рассматривается, как в случае с нечестивыми, потому что, в отличие от тех, праведник, получив предостережение, внимает ему и не согрешит (ст. 21). Ибо дай наставление мудрому, и он будет еще мудрее. Мы должны не только воздержаться от потакания нечестивцам, но и не потакать праведникам, как если бы те могли быть уверены в своей безопасности где-нибудь по эту сторону небес.
[7] Если духовные служители дают предостережения и люди внимают им, то это хорошо и для тех и для других. Что может быть прекраснее мудрого обличителя для внимательного уха? Один жив будет, потому что был вразумлен, и другой спас душу свою. Чего еще желать доброму служителю, если не спасти себя и слушающих его (1Тим 4:16)?
сын человеческий! Я поставил тебя стражем дому Израилеву, и ты будешь слушать слово из уст Моих, и будешь вразумлять их от Меня
Надобно заметить, что Господь называет стражем того, кого посылает на проповедь. Ибо кому вверяется попечение о других, тот называется стражем, чтобы он сидел на высоте ума, и свое наименование оправдывал силою деятельности. Ибо тот не сторож, кто сидит внизу. Потому что сторож всегда стоит на высоте, чтоб издалека видеть то, что находит. И кто бы ни поставляем был на страже народа, должен стоять на высоте по жизни, чтоб иметь возможность быть полезным по прозорливости. Поэтому другой Пророк увещевает стража, говоря: на гору высоку взыди, благовествуяй Сиону (Ис 40:9). Именно потому, чтобы вступающий на место проповедника восходил на высоту добродетели, чтобы переходил на высоту и превышал на деле тех, которые вверены ему; так как он тем проницательнее может видеть жизнь подчиненных, чем менее будет подчинять душу (свою) земным благам, которые он презирает.
О, как тяжело для меня то, что я говорю, потому что говоря бью самого себя, у которого ни язык не соответствует достоинству проповеди, ни жизнь не сообразна языку, как следует! Я часто запутываюсь в словах праздных, и перестаю увещевать и назидать ближних по лености и нерадению. Пред Богом я соделался немым и говорливым, — немым для необходимого, говорливым для праздного. Но вот Слово Божие о жизни стража побуждает Меня говорить. Молчать не могу, и однако же боюсь словами бить себя самого. Буду, буду говорить для того, чтобы меч слова Божия, хотя даже чрез меня самого, проходил для пронзения сердца ближнего. Буду, буду говорить, чтобы слово Божие гремело чрез меня даже против меня. Я не запираюсь в своей виновности, вижу свою леность и нерадение. Быть может, самое сознание в виновности у милосердого Судии будет принято за прошение помилования.
В монастыре я мог и язык удерживать от празднословия, и ум почти непрерывно держать в молитвенном напряжении. Но после того, как я подставил плечо сердца под тяжесть пастырскую, дух мой не может постоянно быть самособранным, потому что рассевается по многому. Ибо я принужден бываю решать дела иногда Церквей, иногда Монастырей, часто размышлять о жизни и делах частных людей; иногда поддерживать обязанности граждан, иногда плакать о погибших от мечей варваров, и страшиться волков, нападающих на вверенное мне стадо; иногда заботиться о том, дабы не истощились пособия для тех самых, которыми держится порядок, иногда равнодушно терпеть некоторых хищников, иногда выходить к ним навстречу по желанию соблюдения любви. Итак, если ум, развлеченный и разъединенный, занимается столькими и толиками помышлениями: то когда ему возвращаться к самому себе, чтобы вполне вобраться на проповедь, и не отступать от служения проповеданию слова? Поелику же по необходимости места я часто имею общение с мужами века сего, то для себя иногда смягчаю строгость языка. Ибо, если я держу себя в непрестанной строгости моего наблюдения, то знаю, что слабейшие от меня бегают, и я никогда не привлекаю их к тому, к чему хочу. Поэтому-то часто приходится выслушивать и их празднословие. Но поелику я и сам слаб, то завлеченный мало по малу в празднословие, уже охотно начинаю говорить то, что по неволе начинал слушать; и где скучно было падать, там нравится лежать. Итак что я, и какой страж, когда не стою на горе делания, а еще лежу в долине слабости? Но есть Творец и Искупитель рода человеческого, Который может даровать мне недостойному и высоту жизни, и силу языка; ради любви к Нему я не щажу себя в проповеди Его.
Итак жизнь стража всегда должна быть и высока, и осмотрительна. Ибо для того, чтоб он не подвергался пристрастно к земным вещам, она должна быть высока; а для того, чтобы не быть уязвленною стрелами скрытого врага, должна быть со всех сторон осмотрительна. Для стража не достаточно еще того, чтоб он жил высоко, если он непрестанным собеседованием не привлекает на высоту и слушателей своих, и языком не воспламеняет сердец их к любви небесного отечества. Но это он наверное совершит тогда, когда язык его будет воспламеняться от жизни. Ибо светильник, не горящий сам, не зажигает той вещи, под которую подставляется. Поэтому-то Истина об Иоанне говорит: он бе светильник горя и светя (Ин 5:35), — горя, т. е. небесным желанием, светя словом. Итак для того, чтобы сохраняема была истина проповеди, необходимо должна быть удерживаема высота жизни. Поэтому и голосом жениха святой Церкви в Песни песней справедливо говорится: нос твой, яко столп Ливанский (Песн 7:5). Что за похвала, бpaтиe мои, что нос невесты уподобляется столпу (башне)? Но поелику мы носом всегда различаем благовония от зловония; то что означается носом, если не разборчивость стражей? Страж именно называется носом, и как бы столпом, и Ливанским; потому что всегда должен быть разборчив в предположениях, и крепок и осмотрителен, и стоять на высоте жизни, т.е. не лежать в долине слабой деятельности. Ибо, как башня устрояется на горе для наблюдения с тем, чтобы вдали были видимы находящие враги, так жизнь проповедника всегда должна быть крепко устрояема на высоте, чтобы, подобно органам обоняния, различать зловония пороков и благоухания добродетелей; чтобы вдали видеть нашествия злых духов, и своею предусмотрительностью делать осторожными вверенные ему души. — Далее следует: да слышиши слово от уст Моих, и воспретиши им от Мене.
Вот опять Пророк получает наставлениe, не говорить того, чего не услышит, но прежде открывать ухо сердца для гласа Создателя, а после открывать уста своего тела для слуха народного. Поэтому другой Пророк говорит: приклоню в притчу ухо мое, отверзу во псалтыри гадание (загадку) мое (Пс 48:5). Ибо православно проповедующий прежде, как сказано, приклоняет ухо сердца ко внутреннему глаголу, чтобы после открывать телесные уста для предложения увещания.— Далее следует: внегда глаголати Ми беззаконнику, смертию умреши; и не возвестиши ему, ни соглаголеши, еже остатися беззаконнику, и обратитися от пути своего, еже живу быти ему: беззаконник той в беззаконии своем умрет, крове же его от руки твоея взыщу (Иез 3:18).
Источник: Беседы на пророка Иезекииля.
Сыне человечь, стража дах тя дому Израилеву, да слышиши слово от уст моих и предостережешь их. Вот поставил Я тебя предостерегать и обличать народ, чтобы и праведнику и грешнику возвещал ты, что повелено тебе, и усугубились бы в праведнике бдительность, а в грешнике готовность к покаянию.
сын человеческий! Я поставил тебя стражем дому Израилеву, и ты будешь слушать слово из уст Моих, и будешь вразумлять их от Меня
Приложи это к себе: это также говорится тебе, как и пророку, который был, кроме того, и священник. Не смей никогда надеяться на свои добродетели: они забываются Богом, когда ты согрешишь. Притом твои добродетели — ничто пред Богом: ты делаешь доброе дело Его силою. Надейся единственно на Жертву, принесенную за тебя Правосудию Божию — на Сына Божия, Который есть умилостивление за грехи наши (1Ин 2,2).
Источник: Дневник. Том II. 1857−1858.
сын человеческий! Я поставил тебя стражем дому Израилеву, и ты будешь слушать слово из уст Моих, и будешь вразумлять их от Меня
Сравнение пророка со стражем, стоящим на высокой башне и предупреждающем о приближающейся и другим невидимой опасности, указывает на особенную нравственную высоту пророка над современниками и духовную прозорливость его. Такое сравнение употребляли Исаия (LVI:10) и Иеремия (VI:7); у Иез XXXIII:2, 6−7 оно повторено и подробно объяснено. “Ты будешь слушать слово из уст Моих и будешь вразумлять их от Меня”. Пророк предостерегается от привнесения чего-либо своего, своей инициативы и взглядов в пророческую деятельность. Выступая, как страж, лишь в критические моменты жизни народа и отдельных лиц, он должен говорить только внушенное Богом и от имени Божия. Он не оратор и не общественный деятель. Когда ему не говорит Бог, он должен молчать (ср. ст. 26, 27).
Источник: Толковая Библия.
См. также Толкование на Иез 3:16
Вам будут доступны следующие комментарии:
• Заметки Барнса
• Комментарий Бенсона
• Кембриджская Библия для школ и колледжей
• Комментарий Кларка
• Синопсис Библии Дарби
• Комментарий Библии Экспозитора
• Словарь текстов Экспозитора
• Женевская учебная Библия
• Экспозиция Библии Гилла
• Джеймисон-Фоссет-Браун
• Полный комментарий Мэтью Генри
• Комментарий Мэтью Пула
• Библия проповедей – Николл
• День за днем по Библии – Мейер
• Заметки Уэсли
• Комментарий Кейла и Делича к Ветхому Завету
• «Гномон Нового Завета» Бенгеля
• «Греческий Завет» (Николл, Робертсон)
• Комментарий Нового Завета ICC
• Комментарий Нового Завета Мейера
• «Новый Завет» народный (Бартон Джонсон)
• «Слововедение» Винсента