I. На нежелание невесты и апатию, охватившую ее: «Я сплю, а сердце мое бодрствует…» (ст. 2). Здесь показано (1) тление, проявившееся в поступке: «Я сплю». Мудрые девы дремали. Невеста была на ложе своем (Песн 3:1), но теперь она спит. Духовная хандра, если с ней сразу же не бороться, склонна прорастать внутри нас и укореняться. Она спала, то есть благочестивые чувства охладели, она пренебрегла своим долгом, и нерадивость ее росла, она потакала своей лени, довольствуясь этим, и не проявляла бдительности. Иногда подобное является негативным последствием самой обычной свободы — достаточное основание. Сам св. Павел рисковал возгордиться от изобилия откровений и мог бы сказать: «Душа! Покойся», из-за чего ему просто необходимо было жало в плоть, дабы удержать его от сна. Ученики Христа, когда Он пришел в сад, сад Своих мук, крепко спали и не смогли бодрствовать с Ним. Истинные христиане не всегда одинаково живы и энергичны в религии.
(2) Тем не менее благодать остается в привычке: «…а сердце мое бодрствует; моя собственная совесть осуждает меня за это и не прекращает попыток пробудить меня от дремы. Дух бодр, и по внутреннему человеку нахожу удовольствие в законе Божьем и умом моим я ему служу. В данное время меня одолело искушение, но не все происходит одинаково во мне. Я сплю, но это не мертвый сон; я борюсь с ним; это не крепкий сон; я не могу смириться с такой хандрой». Примите во внимание следующее:
[1] Нам следует замечать в себе духовную дремоту и хандру и размышлять об этом с сожалением и стыдом за то, что заснули, когда Христос был рядом с нами в Своем саду.
[2] Когда мы сетуем по поводу своих недостатков, то не должны упускать из виду благо, сотворенное в нас и сохранившее нас в живых: «Мое сердце бодрствует во Христе, Который дорог мне, как собственное сердце, и является моей жизнью; когда я сплю, Он не дремлет и не спит».
II. На призыв Христа к невесте, когда она пребывала в состоянии апатии: вот, голос моего возлюбленного. Она знала и вскоре убедилась в этом — знак того, что сердце ее бодрствовало. Подобно отроку Самуилу, она услышала призыв с первого раза, но, в отличие от Самуила, не перепутала Его ни с кем, ибо знала, что то был голос Христа. Он стучит, чтобы мы пробудились, встали и впустили Его, стучит своим Словом и Духом, стучит посредством скорбей и нашей собственной совести; и хотя Писание не повторяет в точности данных слов, вероятно, подразумевает это: «Се, стою у двери и стучу…» (Откр 3:20). Христос приглашает грешников вступить с Ним в завет, а святых — к общению. Кого Он любит, того не оставит один на один с собственным легкомыслием, но найдет тот или иной способ пробудить, обличить, дисциплинировать. Когда мы нечутки ко Христу, Он думает о нас и заботится, чтобы наша вера не угасла. Петр отрекся от Христа, но Господь повернулся и посмотрел на него и таким образом привел его к Себе снова. Обратите внимание, каким волнующим был этот призыв: «отвори мне, сестра моя, возлюбленная моя…»
1. Тот, Кто вправе потребовать, чтобы Ему открыли, просит об этом. Он стучится, хотя мог бы легко сломать двери.
2. Возлюбленный называет невесту всевозможными ласковыми именами: сестра моя, возлюбленная моя, голубица моя, чистая моя; Он не только избегает неприятных эпитетов и не бранит ее сурово за то, что она легла, не дождавшись Его, но, напротив, усердно старается выразить ей Свои самые нежные чувства. Милости же Своей не отнимет. Тех, кто верою обручен Христу, Он почитает Своими сестрами, возлюбленными, голубицами — всем самым дорогим. И, будучи облаченными в Его праведность, они чисты. Руководствуясь этим, невеста решила открыть Ему. Любовь Христа должна побудить нас ответить Ему любовью, даже до крайнего самоотречения. Отвори мне. Можем ли мы не впустить такого друга, такого гостя? Разве мы не захотим продолжить общение с Тем, Кто более чем достоин знакомства с нами и кто так страстно того желает, хотя только мы от этого и выигрываем?
3. Возлюбленный ссылается на невзгоды и умоляет впустить Его «sub forma pauperis — под видом бедного странника», которому нужен кров: «…голова моя вся покрыта росою, ночной влагой; подумай о тех тяготах, которые мне пришлось перенести, дабы заслужить тебя, дабы мне, несомненно, заслужить от тебя столь малую любезность». Когда на Христа надели терновый венец, от которого, вне всякого сомнения, Его благословенная голова начала кровоточить, тогда она была покрыта росою. «Подумай, как я скорблю, подвергшись такому жестокому обращению; так же страдает нежный супруг, когда жена не впускает его в дом в ненастную ночь». Оставляем ли мы Христа в такой нужде за Его любовь? Пренебрежение, с которым легкомысленные души относятся к Иисусу Христу, равны для Него непрестанной капели в дождливый день.
III. На повод, придуманный невестой, чтобы оправдать свое нежелание откликнуться на призыв: «Я скинула хитон мой; как же мне опять надевать его?» (ст. 3). Она пребывала в полудреме; она узнала голос своего Возлюбленного; она знала, что это Он стучался, но не открыла Ему своего сердца. Она была раздета, хотя ей не составляло большого труда одеться снова. Она вымыла ноги свои и не пожелала мыть их вновь. Она не могла послать кого-то другого открыть двери (впустить Христа в сердце — собственный поступок и деяние каждого из нас), но тем не менее сама не проявила желания сделать это. Она не сказала: «Не открою», но: «Как же мне?» Следует заметить, что несерьезные оправдания свидетельствуют об инертности в религии. Христос призывает нас открыться Ему, а мы притворяемся, что не понимаем, что у нас нет сил или времени, а посему думаем, что сие может служить оправданием, и уподобляемся ленивцу, который зимой не пашет. И те, кому надлежит ожидать явления Господа с препоясанными чреслами, если распояшутся и скинут хитоны, то увидят, как тяжело вернуть прежнюю решительность и одеться снова; поэтому лучше держать такое облачение ближе к телу. Извинения-отговорки (Лк 14:18) истолковываются как пренебрежение ко Христу (Мф 22:5) — так оно и есть. Кто в своем сердце не способен ради Христа выдержать холодного порыва ветра или встать с постели, тот выказывает величайшее презрение к Нему.
IV. На мощное влияние Божьей благодати, которая побудила невесту встать и открыть своему Возлюбленному. Когда Ему не удалось убедить ее словами, Он протянул руку свою сквозь скважину, чтобы снять засов, как бы утомившись от ожидания (ст. 4). Под этим подразумевается работа Духа в душе невесты, обратившая ее нежелание в готовность (Пс 109:3). Об обращении Лидии говорится, что Господь отверз ее сердце (Деян 16:14), и о Христе сказано, что Он отверз ум учеников к разумению (Лк 24:45). Образовавший дух человека внутри него знает все пути к нему и входы; Он способен найти скважину в двери и протянуть руку, чтобы победить предубеждения и внести Свое собственное учение и закон. У Него есть ключ Давидов (Откр 3:7), которым Он открывает двери сердца самым подходящим образом, так как ключ подогнан к выемкам замка, дабы не совершать насилия над естеством, а только над естеством нечестивым.
V. На уступчивость, проявленную, наконец, невестой под действием Божьей благодати: «…внутренность моя взволновалась от него». Благая работа, совершенная над чувствами, помогла ей собраться с волей: «…внутренность моя взволновалась от него»; подобное случилось с двумя учениками, когда Христос заставил их сердца гореть внутри. Невеста была движима состраданием к Возлюбленному, потому что голова Его была покрыта росою. Следует заметить, что чуткость духа и сердце из плоти готовят душу, дабы та приняла Христа; и поэтому Его любовь к нам представлена именно таким наиболее действенным образом. Не из сострадания ли Он нас искупил? Так примем же и мы Его с состраданием, а ради Него и тех, кто принадлежит Ему, когда бы они ни оказались в нужде. Благая работа, совершенная над чувствами невесты, подняла ее и заставила устыдиться собственной неразумности и лени: «Я встала, чтобы отпереть возлюбленному моему…» (ст. 5), причем Его благодать побудила невесту поступить так и одолела сопротивление неверия. Это был поступок невесты, но произвел его в ней Возлюбленный. И сейчас с рук ее капала мирра…на ручки замка.
1. Либо она обнаружила мирру, когда прикоснулась к замку, чтобы открыть его; Тот, Кто протянул руку Свою сквозь скважину, оставил мирру в доказательство того, что был там. Когда Христос сильно воздействует на душу, Он оставляет в ней благословенную свежесть, весьма приятную для души. Возлюбленный смазал миррой замок, чтобы тот легче открывался. Следует заметить, что если мы занимаемся служением в живом проявлении веры и под влиянием Божьей благодати, то увидим, что оно протекает энергичнее и приятнее, чем мы ожидали. Стоит нам только встать, чтобы открыть Христу, — и мы убедимся, что трудности, которых опасались, самым дивным образом преодолены; тогда мы скажем вместе с Даниилом: «Говори, господин мой; ибо ты укрепил меня» (Дан 10:19).
2. Либо сама невеста принесла туда мирру. Внутренность ее взволновалась от Возлюбленного, так долго стоявшего на холоде и в сырости, когда она пришла открыть Ему и приготовила помазание для Его головы, дабы таким образом укрепить и утешить Его, а возможно, и уберечь от простуды. Она так торопилась встретить Его, что не пожелала тратить время на обычные приготовления, но погрузила руку в сосуд с елеем, дабы сразу помазать Ему голову, как только Он войдет. Тот, кто открывает двери своего сердца Христу, двери вечные, должен встретить Его живым проявлением веры и других благодатей — и этим помазать Его.
VI. На горькое разочарование невесты, когда она, наконец, открыла своему Возлюбленному. Это самая печальная часть истории: «Отперла я возлюбленному моему, как и намеревалась, но, увы, возлюбленный мой повернулся и ушел». Возлюбленный мой ушел, ушел — так говорит Слово.
1. Невеста не открыла Возлюбленному, когда Он постучал в первый раз, а сейчас было слишком поздно, чтобы наследовать это благословение впоследствии. Христа нужно искать, когда Его еще можно найти; если мы пропускаем свое время, то рискуем потерять возможность. Следует заметить:
(1) Христос справедливо упрекает нас за то, что мы медлим и отказываемся от Него, а посему приостанавливает сообщение утешения тем, кто нерадив и вял в исполнении своего долга.
(2) Уход Христа дает верующим серьезный повод для великой скорби и плача. Царь-псалмопевец никогда ни на что не жаловался с таким трагизмом, как на то, что Господь спрятал от него лик Свой, отринул его и оставил. Невеста готова рвать на себе волосы и раздирать одежду, заламывать руки с воплем: «Он ушел, ушел»; и что более всего разбивает ей сердце — так это то, что за все она может «благодарить себя», она сама спровоцировала Его уход. Если Христос удаляется, то это по причине недоброго к Нему отношения.
2. Теперь обратите внимание на то, что в данном случае делает невеста и что с ней происходит.
(1) Она продолжает называть Его своим Возлюбленным и полна решимости, каким бы пасмурным и мрачным ни был день, не избавляться от родства с Ним, не терять интереса в Нем. Мы проявляем слабость, делая жесткие выводы в отношении своего духовного состояния по случаю любого опасения собственной неудачи или удаления Господа. Не всякий уход означает безнадежность. Я скажу: «верую, Господи!», хотя должен сказать: «…помоги моему неверию». Невзирая на то что Он оставил меня, я люблю Его; Он — мой.
(2) Теперь она вспоминает слова, которые Он ей сказал, когда звал ее, а также впечатление, которое они на нее произвели, упрекая себя при этом за неразумность — за то, что не послушалась собственных обличений сразу: «Души во мне не стало, когда он говорил; меня глубоко тронули Его слова о том, что голова Его покрыта росою; и все же, как недостойно с моей стороны было оставаться в постели, придумывая оправдания, и не открыть Ему». Нам будет весьма горько осознавать, что мы смягчали и душили обличения собственной совести, когда Господь откроет нам глаза. Подчас слово не воздействует на сердце мгновенно, но растапливает его потом после повторного размышления. Итак, души во мне не стало, когда Он говорил, — от слов Его, сказанных ранее.
(3) Невеста не стала снова ложиться, но отправилась на поиски Возлюбленного: «…я искала его…звала его…» Она могла бы избавить себя от этих трудов, если бы пошевелилась сразу, как только Он ее позвал; но мы предпочитаем взвалить на себя кучу работы и навлечь на себя крупные неприятности из-за собственной лени и небрежения, когда могли бы воспользоваться предоставленной возможностью. Однако невесту можно похвалить за то, что, когда Возлюбленный удалился, она принялась Его искать; ее желание к Нему после Его ухода стало еще сильнее, а поиски — более усердными. Она зовет Его в молитве, зовет в поисках, умоляет Его вернуться; она не только молится, но и прибегает к другим средствам, она ищет Его такими способами, какими когда-то нашла.
(4) Невесте все еще не удается найти Возлюбленного: «я…не находила его…он не отзывался мне». Свидетельств Его благосклонности у невесты не было, не было утешения, но все покрылось мраком, и возникли сомнения — любит ли Он ее. Следует заметить: тот, кто истинно любит Христа, но не получает сразу ответа на свои молитвы и не видит Его улыбки, тем не менее должен знать, что вместо этого Христос укрепляет его и дает душе силы продолжать поиски (Пс 137:3). Св. Павел не достиг того, чтобы из его плоти было удалено жало, но в ответ обрел достаточно для себя благодати.
(5) С невестой плохо обошлись стражи: «Встретили меня стражи… избили меня, изранили меня…» (ст. 7). Они приняли ее за распутную женщину (ибо она бродила по улицам в такое время ночи, когда они делали обход), поэтому избили ее. Безутешных святых могут принять за грешников и будут соответственно тому осуждать и упрекать. Так и Анну, когда она молилась в скорби души, ранил и покарал Илий, один из верховных стражей, сказав ей: «…доколе ты будешь пьяною?», считая ее негодной женщиной (1Цар 1:14−15). Нет ничего нового в том, что стражи Сионские ошибочно принимают преданных и любящих подданных Царя Сиона за врагов и нарушителей спокойствия царства; они не могут унизить и преследовать их иначе, как пороча их имена. Существует мнение, что речь здесь идет о священниках, которые, хотя и являются стражами в силу своего служения, неправильно преподают Слово пробужденным душам и из-за своего неумения или презрения к их бедам добавляют скорби скорбящим и опечаливают сердце праведника, которое Господь не хотел опечаливать (Иез 13:22), удручают тех, кого надлежит ободрить, умножая страдания уязвленных Господом (Пс 68:27). Те стражи, которые не смогли или не захотели помочь невесте в поисках Возлюбленного, были недостаточно хороши (Песн 3:3), но эти оказались куда хуже — они подвергли ее суровому и немилосердному осуждению, избили и изранили невесту своими упреками, и несмотря на то что были хранителями стены Иерусалимской; они как будто бы разрушили ее, сняли с нее покрывало грубо и жестоко, словно оно служило для притворства в скромности, дабы скрыть нечто, совсем противоположное. Тот, чей внешний облик вполне благообразен, но кто тем не менее несправедливо обвиняется в лицемерии и подвергается гонениям, имеет основания сетовать, как здесь невеста, на то, что с него срывают покрывало.
(6) Из-за жестокого обращения с ней стражей невеста лишилась сил для дальнейшего продолжения поисков самостоятельно и обратилась к окружавшим ее за помощью: «Заклинаю вас, дочери Иерусалимские! Все мои друзья и знакомые, если вы встретите Возлюбленного моего, возможно, именно вы встретитесь с Ним раньше меня, что скажете вы Ему?» — существует такое чтение стиха. «Замолвите обо мне доброе слово, скажите Ему, что я изнемогаю от любви». Здесь обратите внимание:
[1] В каком состоянии была невеста. Она любила Иисуса Христа до такой степени, что в Его отсутствие заболела, сильно заболела, нестерпимо, и она мучилась от желания, чтобы Он вернулся, подобно женщине в родах; так же сильно и Ахав возжелал Навуфеева виноградника вплоть до того, что заболел. Это изнеможение невесты является знаком здорового состояния души, исход обязательно будет благоприятным, болезнь приведет не к смерти, а к жизни. Лучше заболеть любовью ко Христу, чем благоденствовать в любви к миру.
[2] Какой путь невеста избрала в этом состоянии. Она не впала в отчаяние и не пришла к выводу, что умрет от своей болезни, но послала за своим Возлюбленным; она попросила совета у ближних и умоляла их молиться за нее, дабы они ходатайствовали о ней перед Женихом. «Скажите Ему, что я повела себя легкомысленно и неразумно, была ленива и встала открыть Ему не так быстро, как следовало бы, но все же я люблю Его; Он знает все, Он знает, что я люблю. Расскажите Ему обо мне, что я искренна, хотя часто и не справляюсь со своим долгом, представьте Ему меня искренней, хотя часто и не справляющейся со своим долгом, более того, представьте меня Ему достойной Его сострадания, дабы Он пожалел меня и помог мне». Невеста не просит рассказывать Возлюбленному о том, как ее обидели стражи, как неправедно они в данном случае поступили, она признает, что Господь праведен, а посему терпеливо это переносит. «Но скажите, что я страдаю от любви к Нему». Благодатные души переживают уход Христа тяжелее, чем какую бы то ни было другую беду. Languet amaus, non languet amor — Томится тот, кто любит, но не его любовь.
Ст. 8−12 Заклинаю вас, дщери Иерусалимские: если вы встретите возлюбленного моего, что скажете вы ему? что я изнемогаю от любви. «Чем возлюбленный твой лучше других возлюбленных, прекраснейшая из женщин? Чем возлюбленный твой лучше других, что ты так заклинаешь нас?» Возлюбленный мой бел и румян, лучше десяти тысяч других: голова его — чистое золото; кудри его волнистые, черные, как ворон; глаза его — как голуби при потоках вод, купающиеся в молоке, сидящие в довольстве
Кто чрез Моисея постановил таинства закона, а на себе самом исполнил весь закон и пророков, как говорит в Евангелии: «не приидох разорити закон, но исполнити» (Mф. 5:17), Кто воспрещением гнева изгладил и мысль об убийстве, истреблением пожелания изгнал мерзость прелюбодеяния, Тот извергает из жизни и проклятое клятвопреступление запрещением клятвы, приведя в бездействие эту косу. Ибо невозможно совершиться нарушению клятвы, когда нет клятвы. Почему говорит: «слышасте, яко речено бысть древним: не во лжу кленешися, воздаси же Господеви клятвы твоя. Аз же глаголю тебе», — продолжает, «не клятися всяко: ни небом, яко престол есть Божии: ни Иерусалимом, яко град есть Великаго Царя. Ниже главою твоею кленися, яко не можеши власа единаго бела или черна сотворити. Буди же слово ваше: ей, ей: ни, ни: лишше же сею, от неприязни есть» (Mф. 5:33−38). Но душа, по свидетельству Песни песней, достигшая совершенства и сложившая с себя душевное покрывало при совлечении ветхой ризы, сбросившая с лица «верхнюю одежду», под которою разумеем всякую исполненную сомнения и колеблющуюся мысль, так чтобы чисто и без сомнении взирать на истину, заклинает дщерей Иерусалимских не Престолом Божиим, который Писание называет небом, не царственным Божиим градом, которому имя Иерусалим, и не тою досточтимою главою, которой волосы не могут сделаться ни белыми, ни черными, но переносит клятвы на село, заклиная отроковиц силами сельными, говоря: «заклях вы, дщери иерусалимския, в силах и крепостех сельных». А та, о которой вполне засвидетельствовано, что она добра и чиста от всякого порока, не произносит ничего излишнего — такого, что принадлежит к части неприязненного, напротив же того изглашает слово, которое от Бога, от Которого, по слову Михея, «аще что благо, и аще что добро» (Зах 9:17), и ничего кроме этого. Сие явно всякому, кто по свидетельству Владычнему изучил преимущества, какие имеет невеста, потому что она оставила все запрещенные виды клятвы и не заклинает отроковиц ни царственным городом, ни Престолом Великого Царя (а из сего научаемся, сколько надлежит нам удерживаться от дерзкого употребления имени Божия в клятвах: потому что подается нам совет не упоминать в клятвах ни Престола, ни города), сверх сего щадит даже и честную главу, которую в последствии описывает в речи золотою, и о волосах которой говорит, что они ни белы, ни черны (ибо как золоту почернеть или принять на себя белый цвет?), без сомнении, потому что предлагает девам такую некую клятву, которая и евангельскому закону не противоречит и служит поводом к похвале поклявшихся, по слову Пророка, который говорит: «похвалится всяк кленыйся Им» (Пс 62:12). Посему смысл сказанного не выступает из того двоякого способа удостоверять в истине, какой угодно предлагать евангельскому закону, говоря: «буди слово ваше: ей, ей; и: ни, ни». Посему, если употреблять в числе клятвенных выражений запрещается именование Царского Престола, запрещается и название города, в котором пребывает Царь, а также и выражение: истинная глава — воспрещается к употреблению в клятве, дозволяются же только слова: «ей» и «ни» ; так как при том и другом речении истина наравне усматривается с словом: ей, — то сделается явным, что и теперь заклинание, налагаемое невестою на отроковиц ограничивается тем значением слова: ей, в котором оно употребляется, когда надобно им подтвердить соизволение души нашей.
Читается же сие так: «заклях вы, дщери иерусалимския, в силах и крепостех сельных: аще, обрящете Брата моего, что возвестите ему? Яко уязвлена любовно аз». Хотя слова сии рассмотрены уже прежде, как требовала того последовательность мыслей, однако же и теперь вкратце сказано будет представляющееся нам Апостол говорит, что клятва есть непреложная некая вещь (Евр 6:18), утверждающая собою истину и, по его определению, она в дознанном «всякому прекословию кончина во извещение есть» (Евр 6:16). Посему невеста налагает на деву заклинание, чтобы ненарушимо сохраняли, что говорится им.
Но поелику клянется всякий «большим», как говорит Апостол (Евр 6:16), ибо никто не станет клясться тем, что малоценнее его, то надлежит рассмотреть, что большее указуется невестою в ее клятве отроковицам: «заклях вы», — говорит она, — «дщери иерусалимския в силах и крепостех сельных». Итак, что же в этом высшее нас? Не сомневаемся, что под именем «села» в переносном значении разумеется мир, потому что Господь так и наименовал и протолковал мир (Мф 13:38). Посему какие же многие силы и крепости мира представлены в клятве такими, что надлежит признавать их большими нас, чтобы получила силу к утверждению истины клятва, в которой клянутся большим? Поэтому к уяснению предложенного необходимо будет присовокупить другой перевод, иначе толкующий речения, именно следующий: «заклях вы, дщери иерусалимския, сернами и оленями сельными». Так из этих наименований, которые в клятве берутся в подтверждение истины, познаем, в чем крепость, и в чем сила мира сего. Два в человеке качества делают его своим Богу. Первое — непогрешительность в определении о Действительно-Сущем, чтобы обманчивыми предрассудками не вовлекаться в языческие и еретические мнения о Божестве, — и это в подлинном смысле есть: «ей». Другое же — чистый помысл, не дающий места всякому страстному расположению в душе, — и это также не чуждо слову: «ей». Посему при этом двояком отношении человека к благам (из которых одно производит, что человек обращает взор на Действительно-Сущее, а другое отгоняет вредоносные для души страсти), напоминание о сернах и оленях в образах дает познавать силу. Ибо серна непогрешительно видит, олень же имеет способность пожирать и истреблять гадов. Сие то: «ей» произносит невеста девам, то есть, что должно благочестно взирать на Божественное и протекать жизнь чисто — в бесстрастии.
Если преуспеваем в этом, утверждается в нас непреложная сия вещь: «ей». Вот та клятва, удостоверяющая в истине, которою хвалится в себе «всяк кленыйся», как говорит пророк. Ибо действительно, кто приобрел в себе несомненный успех в рассуждении того и другого (и слова веры, когда непогрешительно взирает на истину, и образа жизни, когда делается чистым от всякой скверны порока), тот клянется «Господеви», что не взыдет «на одре постели», не даст «сна очима своима, и веждома дремания, дондеже обрящет» в себе «место Господеви», сделавшись селением Живущему в нем (Пс 131:2−5).
Итак, если и мы чада Вышнего Иерусалима, то послушаем наставницы невесты, как можно увидеть Желанного?
Посему, что же говорит она? Если наложим на себя это заклятие быть «в силах» зорких серн и в «крепостех» истребителей порока оленей, то при этом возможно увидеть чистого Жениха, сего стрельца любви, и душа каждого скажет Ему: «уязвлена любовью аз есмь». А что язвы любви прекрасны, дознаем сие и из притчи, которая говорит: вожделенны «язвы друга», худы же «лобзания врага» (Притч 27:6). Но кто Друг, чьи язвы предпочтительнее лобзании врага, — сие явно всякому и не знающему тайн спасения. Истинный и прочный Друг Тот, кто не переставал любить нас, бывших еще врагами. Неверный же и жестокий враг, кто ничем не обидевших доводит до смерти. Язвою казалось первозданным запрещение зла, делаемое заповедью; потому что язвою было признано отчуждение от приятного: а вызов на приятное и видное на взгляд почтен лобзанием.
Но опыт показал, что мнимые язвы друга были полезнее и вожделеннее лобзаний врага.
Итак поелику прекрасный Любитель наших душ «составляет» свою любовь, по которой еще «грешником нам сущим Христос умре за ны» (Рим 5:8), то посему и невеста, взаимно возлюбившая Возлюбившего, показывает в себе глубоко лежащую стрелу любви, то есть общение с Божеством Жениха. Ибо, как сказано, «Бог Любы есть» (1Ин 4:8), жалом веры входящая в сердце. А если надобно сказать и имя сей стрелы, то скажем, чему научились у Павла, а именно, что стрела сия есть «вера любовию споспешествуема» (Гал 5:6).
Но это пусть принимает каждый, как ему кажется. Рассмотрим же и вопрос, предложенный девами наставнице: «что Брат твой паче брата, добрая в женах? Брат твой от брата, яко тако закляла еcи нас?» По моему мнению, изречение сие, как можно догадываться по связи с тем, что прежде исследовано, заключает в себе такой некий смысл.
Поелику девы видели прекрасное исшествие души невесты, когда прилепилась к Слову изрекшая: «душа моя изыде в слово Его», и узнали, что исшедшая искала Необретаемого по признакам и призывала, взывая Невнимавшему наименованиям, то посему говорят, как нам узнать Его, не обретаемого ни по одному отличительному признаку, когда Он призываемый не внемлет, и взысканный не дается в обладание? Посему и ты сними с очей наших покрывала, как поступили с тобою городcкие стражи, чтобы и у нас было какое-либо путеуказание к Искомому? Скажи, кто брат твой, сколько возможно это в отношении к Его естеству. По каким-нибудь знакомым приметам дай нам напутствие к Его познанию ты, исполненная добра и потому соделавшаяся доброю в женах. Ознакомь нас с Искомым, и научи нас, по каким признакам отыскивается Невидимый, чтобы известить нам Его о стреле любви, которою уязвлена ты в средину сердца и сладостным мучением увеличиваешь в себе страсть.
Лучше же изречение это повторить опять буквально, чтобы соответствовала и мысль, выраженная словами: «что Брат твой паче брата, добрая в женах? Что Брат твой от брата, яко тако закляла еcи нас?» Поэтому послушаем той, с которой вовсе снята верхняя риза, и которая без покрывала душевным оком взирает на истину. Как описывает им Искомое? Как изображает словом черты Желанного? Как взорам дев представляет Незнаемого. Поелику во Христе есть и созданное, и несозданное: несозданным же в Нем называем присносущное, предвечное и творящее все существа, а созданным по домостроительству о нас сообразное с телом «смирения нашего» (Флп 3:21), лучше же сказать (понятие об этом при-личнее изложить в слове самыми Божественными речениями), несозданным называем сущее «в начале Слово, Им же вся быша, и без Него ничтоже бысть, еже бысть» (Ин 1:1−3), а созданным — Слово, со делавшееся плотно и вселившееся «в ны» (Ин 1:14), чья слава, обнаружившаяся и по воплощении Его, дает видеть, что «Бог явился во плоти» (1Тим 3:16), конечно, «Бог единородный, сый в лоне Отчи» (Ин 1:18); ибо так сказал Иоанн: «видехом славу Его» (видимое было человек, но познаваемое в видимом Апостол называет славою), «яко Единороднаго от Отца исполнь благодати и истины» (Ин 1:14); — итак, поелику несозданное во Христе предвечно, присносущно, для всякого естества совершенно непостижимо и неизглаголанно, а явленное нам во плоти может несколько входить в наше познание, то посему наставница на это всегда обращает внимание, и о всем том ведет речь, что может вместимым сделаться для слушающих; разумею же «велию благочестия тайну», по которой «Бог явися во плоти, Иже, во образе Божий сый» (Флп 2:6), и в рабием зраке плотию пожив с людьми, поелику единожды в начатке приял на Себя смертное естество плоти, которое заимствовал чрез нерастленное девство, всегда освящает нетлением общий состав естества чрез вступающих с Ним в единение приобщением Таинства, питая тело Свое — Церковь, и приличным образом счиневая с общим телом члены, порождаемые верою в Него, все производит благолепно, как следует и как удобно, соделав верующих очами, устами, руками и прочими членами.
Ибо так говорит Павел: «тело едино есть, уды же имать много» (1Кор 12:12), и не все уды состоят в том же чине, но кто оком в теле, тот не пренебрегает руки; и кто — глава, тот не отвергает ног, а, напротив того, все тело из членов разнообразием действий срастворяется само в себе, так что члены не разногласят с целым. Предложив мысли сии загадочно, Апостол приводит речь в большую ясность, сказав: «положи Бог в церкви Апостолов, Пророков, учителей» и пастырей (1Кор 12:28) «к совершению святых в дело служения, в созидание тела Христова: дондеже достигнем еcи в соединение веры и познания Божия, в мужа совершенна, в меру возраста исполнения Христова» (Еф 4:12−13). И еще продолжает: всеми мерами возрастем «в Него, Иже есть глава Христос: из Негоже все тело составляемо и счиневаемо приличне, всяцем осязанием подаяния, по действу в мере единые коеяждо части, возращение тела творит в создание самого себе любовию» (15, 16). Посему, кто имеет в виду Церковь, тот имеет в виду Самого Христа, Который приумножением спасаемых созидает и возращает Себя Самого. Поэтому сложившая покрывало с очей чистым оком взирает на неизреченную красоту Жениха, и вследствие сего уязвлена нетелесною и разжженною стрелою пламенной любви; потому что усиленная любовь называется пламенною, такою любовью, какой никто не стыдится, когда стреляние ее бывает не плотское, а, напротив того, всякий хвалится паче язвою, когда в глубине сердца приемлет острие невещественного пожелания. Сие то и сделала невеста, говоря отроковицам: «уязвлена любовию аз есмь».
Посему пришедшая в такую меру совершенства, поелику должна была и девам показать красоту Жениха, говорит не то, что было в начале (слово не имело и возможности открыть неизреченное), но руководит деве к совершившемуся для нас Богоявлению во плоти. Так поступил и великий Иоанн, умолчав о том, «еже бе исперва», но тщательно поведав о том, «еже видехом и слышахом, и руки наша осязаша, о Словеси истины» (1Ин 1:1). Посему невеста говорит им: «Брат мой бел и чермен, избран от тем. Глава Его злато Кефаз, власы Его кудрявы, черны яко вране. Очи Его яко голубицы на исполнениих вод, измовени во млеце, седящия в наполнениих воде;» (13) ланиты Его аки фиалы аромат, прозябающая благовоние; устне Его крины, каплющей смирну полну» (14). «Руце Его обточены златы, наполнены Фарсиса, чрево Его сосуд слоновый на камени сапфирове» (15). «Лыста Его столпи марморовы, основани на степенех златых, вид Его яко Ливан, избран яко кедрове» (16). «Гортань Его сладость, и Весь желание: Сей Брат мой, и Сей Ближний мой, дщери иерусалимли». Все это, из чего составлено изображение красоты, показывает не невидимое и непостижимое в Божеств, но то, что открылось по домостроительству, когда видим был на земле, жил с людьми, облекшись в естество че-ловеческое, отчего, по апостольскому слову, «и невидимая Его творенми помышляема видима суть» (Рим 1:20), открываясь в устроении церковного мира. Ибо то же мироздание — и устроение Церкви, в которой, по слову Пророка, творится «небо ново» (Ис 65:17), то есть, как учит Павел, «утверждение веры во Христа» (Кол 2:5), и уготовляется «земля нова», пиющая сходящий на нее дождь, и созидается иной человек, рождением свыше «обновляемый по образу Создавшего его» (Кол 3:10); происходит другое естество светил, о которых сказано: «вы есте свет миpа» (Mф. 5:14), — и: «в нихже являетеся, якоже светила в мире» (Флп 2:15); и много звезд возсиявает на тверди веры. И не то достойно удивления, что в этом новом мире перечисляется и поименовывается Богом множество звезд, которых имена, сказует Творец таковых звезд, написаны на небесах. Ибо слышу, что Зиждитель сей новой твари так говорит собственным Своим светилам: «имена ваша написана суть на небесех» (Лк 10:20). Посему не это одно составляет необычайность новой твари, что в ней множество звезд зиждется Словом, но что творятся и многие солнца, озаряющая вселенную лучами добрых дел; ибо так говорит Творец таковых солнцев: «да просветится свет ваш пред человеки» (Mф. 5:16), — и: «тогда праведницы просветятся яко солнце» (Mф. 13:43). Поэтому, как тот, кто, взирая на чувственный мир, и уразумев премудрость, проявляющуюся в красоте существ, из видимого заключает о красоте невидимой, об Источнике премудрости, излиянием которого составилось естество существ; так и тот, кто обращает взор на этот новый мир церковного созидания, вместимым и постижимым для нашей веры руководясь в ведении к невместимому, усматривает Того, Кто есть и соделывается «всяческая во всех». Посему то, так как к душе восходящей к совершенству, души-девы обращаются с этою просьбою соделать для них знаемым вожделенного, она описывает девам признаки Искомого, открытые нам в деле спасения, всю Церковь соделав единым телом Жениха, в описании красоты каждому из членов указует особое некое значение; из всего же этого, обозреваемого по частям, составляется красота тела.
Посему началом учении полагает близкое и доступное нам; ибо оглашение начинает телом, как поступил и Матфей; с Авраама и Давида начав родословие таинства по плоти, соблюл он великому Иоанну, чтобы тем, которые уже обучены сим начаткам, благовествовал он и о начал умопредставляемом от вечности, и о Слове уразумеваемом в этом начале. Сими же понятиями невеста тайноводствует отроковиц, по тому что разумение наше не прежде возводится к непостижимому и неопределимому, как объяв верою явленное открыто. А это явленное есть естество плоти. Ибо, сказав: «Брат мой бел и чермен», невеста смешением сих двух цветов изображает в слове отличительное свойство плоти. Это же сделала она и прежде, когда наименовала Жениха яблоком, у которого наружный цвет усматривается смешанным из того и другого, потому что яблоко и бело, и красновато, и его краснота, как думаю, гадательно указует на естество крови.
Но поелику всякая плоть образуется одинаковым способом, и вступающим в жизнь сию посредством рождения пролагается путь к зачатию непременно браком, — то, чтобы кто, и в тайне благочестия допустив плотское рождение, не поползнулся мыслию на дела и страдания естественные, рождение и оной плоти представив мысленно однородным со всяким другим;— по сему самому о Приобщившемся плоти и крови, хотя исповедала невеста, что он и «бел и чермен», двумя цветами давая разуметь естество тела, однако сказует, что зачатие Его произошло не подобным обыкновенному рождению способом, напротив того, из всех тем 1) людей (и бывших с того времени, как стали они происходить на свет, и будущих), доколе продолжится поток естества зачатием приходящих вновь, Он один вступил в эту жизнь новым способом зачатия. Чтобы придти в бытие, естество Ему не содействовало, а служило.
Посему говорит невеста, что «бел и чермен» Тот, Кто, при посредстве плоти и крови посетив эту жизнь, от всех тем избран один из девической чистоты. Его осеменение не от четы, зачатие не скверно, рождение без болезней рождения, для Него брачным ложем — сила Вышнего, подобно некоему облаку осеняющая девство; брачным светильником — облистание Духом Святым, ложем — бесстрастие, браком — не растление. Посему так происходящий прекрасно наименован избранным от всех тем, чем означается, что Он не от брачного союза. Ибо Его только рождение без плотского зачатия, как и начало бытия без брака. Ибо о Нерастленной и Неискусобрачной невозможно в собственном смысле употребить слово: зачатие, потому что именования: девство и плотское зачатие не соединимы в одной и той же. Но как Сын дан нам без отца, так и отроча рождается без плотского зачатия. Дева, как не познала, каким образом в теле ее составилось Богоприемное тело, так не ощутила рождения, потому что, по свидетельству пророчества, без болезней рождения было у ней рождение. Исаия говорит: «прежде, неже приити труду, чревоболения избеже, и породи мужеск пол» (Ис 66:7). Посему то, будучи «избран», не подлежа естественному порядку в том и другом, как не по сластолюбию приявший начало бытия, и как не с трудом происшедшие на свет (и это совершается в порядке, не выходит из обычного чина; ибо как вводящая грехом в естество смерть осуждена рождать в печалях и трудах; так Матери жизни, без сомнения, должно было и чревоношение начать с радостию, и рождение совершить в радости, потому что Архангел говорит ей: «радуйся, Благодатная» (Лк 1:28), изречением сим устраняя ту печаль, какая первоначально под грехом дана в удел рождению), Он один из всех тем соделывается таковым по новости и особенности рождения, прекрасно по плоти и крови именуется «бел и чермен», и по нетленному и бесстрастному качеству рождения в отличие от прочих «избран от темъ». Или, может быть, невеста приложила к Нему речение сие и по причине прочих видов рождения, совершающихся без чревоношения. Конечно же, не знаешь, сколько раз рожден «перворожден вся твари» (Кол 1:15), «первородный во многих братиях» (Рим 8:29), «перворожден из мертвых» (Кол 1:18); первый разрешивший болезни смертные, и воскресением проложивший всем путь к рождению из мертвых. Ибо для всего этого был Он рожден, но не чревоношением пришел в бытие. Не допускает болезней чреворождения и рождение от воды, и пакибытие из мертвых, и первородство Божественной сей твари, напротив того, во всем этом рождение изъято от чревоношения. Посему невеста говорите: «избран от темъ».
Но время уразуметь из сказанного, какая красота описывается в каждом из членов Его. «Глава Его злато Кефаз». Если же еврейское речение переведено будет на наш язык, то словом сим означается чистое золото, неподдельное, чуждое всякой примеси.
А перелагавшие еврейские слова на еллинский речение: «Кефаз» оставили непереведенным, мне кажется, потому, что между еллинскими речениями не нашли ни одного слова, которое бы выражало силу, усматриваемую в еврейском слове. Мы же, дознав это, а именно, что речением сим означается золото совершенно чистое, несмешанное и несмешивающееся ни с каким оскверненным веществом, приводимся к следующему разумению предложенного речении: Глава тела — Церкви — есть Христос О Христе же теперь говорим, относя имя сие не к вечности Божества, но к Богоприемному человеку, явившемуся на землее, пожившему с человеками, сему прозябению девства, в Ком живет «всяко исполнение Божества телесне» (Кол 2:9), сему начатку общего смешения, посредством Которого Слово облеклось в наше естество, соделав его чистым и избавленным от всех прирожденных ему немощей. Ибо так говорит о Нем Пророк: «греха не сотвори, ни обретеся лесть во устех Его» (Ис 53:9); «искушена по всяческим по подобию нашего естества, разве греха» (Евр 4:15). Посему Глава тела — Церкви, начаток всего естества нашего есть чистое, несмешанное и несмешивающееся ни с одним недостатком золото.
Власы же, некогда темные и черные, по виду уподоблявшиеся вранам, тех разумею вранов, дело которых, по слову притчи, исторгать глаза, и лишенных ими сих зрительных чувствилищ уготовлять в пищу птенцам орлим (Притч 30:17), — сии кудрявые власы, соделавшись высокими и к небу возносящимися древами, своим стремлением от земли к небесной высоте на Божественной главе Жениха служат приращением Его красоты. Конечно же, всякий знает, в чем состоит дело сих волосов, из собственных слов Жениховых, сказанных выше: «власа Мои» наполнились «капель» водных. Итак, власы Его, у Пророков называемые облаками, источают капли; из них бывает дождь учения, напоевающий одушевленные нивы к плодоносию возделанного Богом. Думаю также, что власами в слове Божием в переносном смысле означаются Апостолы, из которых некие, по житейским занятиям, были прежде темны: кто разбойником, кто мытарем, кто гонителем и иным из таковых, подобно черному и плотоядному истребителю очей ворону; разумею же начальника «власти темные» (Кол 1:13), как говорит из ворона соделавшийся кудрявым, и потому названный власами Божественной Главы, а именно, что он, «бывший прежде», пока был враном, «хульник, гонитель и досадитель», (1Тим 1:13), приуготовлен к сей благодати, делаясь власами, увлажненными небесною росою, всему телу — Церкви источил учение о сокровенных и непроницаемых тайнах.
Их то, по нашему разумению, невеста называет власами; держась на златой Главе, придают они не малое приращение красоте, колеблемые веянием Духа, и служат прекрасными венцами пречистой Главе, украшая ее своею окружностью. О них, кажется мне, говорит пророчество: «положил еcи на главе Его венец от камене честна» (Пс 20:4); так что разумеются они под тем и другим представлением и как благолепные власы, и как драгоценные камни, украшающие собою Главу.
По порядку следовало бы рассмотреть в слове и сказанное об очах. Буквально же читается сие так: «очи Его яко голубицы на исполнениих вод, измовени во млеце седящия в наполнениих вод». Но смысл слов сих выше нашего постижения; ибо какое понятие ни составим о них, будет оно, как думаем, ниже истины. По тщательном же рассмотрении кажется нам, что смысл сего подобен следующему. Божественный Апостол в одном месте своих Писаний говорит: «не может око рещи руце: не требе ми еcи» (1Кор 12:21), излагая в сем то учение, что телу Церкви надлежит хорошо действовать тем и другим, способность рассматривать истину, срастворяя с силою деятельною, потому что ни созерцание не совершает душу само по себе, если нет дел, показывающих преспеяние в нравственной жизни, ни деятельное любомудрие не заключает в себе достаточной пользы, если не управляет делами истинное благочестие. Посему, если необходимо сочетание очей и рук, то сказанным приводимся, можете быть, сперва выразуметь, какие это «очи», а потом уже принять в рассмотрение восписанную им похвалу. А слово о руках побережем до принадлежащего ему места. Очам свойственное по природе дело смотреть. Посему и по местному положению поставлены выше всех чувствилищ, как самою природою назначенный в путеводство всему телу. Посему, когда слышим, что в Божественном Писании так называются руководители к истине, и один из них именовался «прозорливцем» (1Цар 9:11), другой — «видящим» (Ам 7:12), а иной «стражем», будучи так от Бога наименован по причине пророчества (Иез 3:17), то сим приводимся к той мысли, что здесь называются «очами» поставленные предусматривать, наблюдать и надзирать.
А что в очах совершается чудо в каком то сравнительном сходстве, дознаем сие из сличения с лучшим, изображающего их красоту. Ибо невеста говорит: «очи яко голубицы» Подлинно прекрасная похвала для таковых очей — непорочность, в какой преуспевают неоскверненные еще плотскою жизнью, но живущие и ходящие духом (Гал 5:25). Ибо духовная и невещественная жизнь отличается голубиным видом, потому что и сам Дух Святый в таком виде сходящим с небеси на воду явился Иоанну. Посему, кто вместо очей поставлен Богом в теле Церкви, тому, если намерен надзирать и наблюдать чисто, надлежит всякую нечистоту порока омыть водою. Но не одна есть вода, омывающая очи: напротив того, невеста говорит, что многие «исполнения» таковых вод.
Ибо сколько добродетелей, столько же надлежит представлять себе и источников очистительных вод, от которых очи непрестанно делаются самих себя чище: например, целомудрие есть источник очистительной воды; другой такой же источник — смиренномудрие, истина, правда, мужество, вожделение добра, отчуждение от зла. Сии и подобные сим воды, хотя из одного источника, но собираются различными потоками в одно исполнение, и ими производится очищение очей от всякой страстной нечистоты.
Но хотя «на исполнениих вод» те очи, которые по своей невинности и непорочности упо-добляются голубицам, однако же купелью для них невеста назначает млеко, ибо так выражается Писание: «измовени во млеце». Приличная похвала подобным очам — сказать о них, что такая голубица, омываясь молоком, делается прекраснее. Ибо, действительно, примечается в молоке, что эта одна жидкость имеет такое свойство — не показывать в себе изображения и подобия чего бы то ни было.
Все, что по естеству жидко, подобно зеркалам, делает, что по причине гладкой поверхности появляются подобия смотрящихся в эту жидкость. Но в одном молоке такое кумиротворение не имеет места. По сей причине для очей Церкви весьма совершенна такая похвала — не изображать в себе, вопреки действительности вещей, по обольщению ничего неосуществившегося, погрешительного и суетного, но иметь в виду действительно существующее и не допускать до себя блуждающих взглядов на эту жизнь и мечтательных представлении. Посему-то для чистоты очей совершенною душою признано надежным омовение молоком.
Последующее же слово служит для слушателей законом, о чем надлежит прилагать рачение очам Сказано: «седящия в наполнениих вод». Таковая речь тем самым, что ставит в похвалу чистым очам, требует постоянного со вниманием занятия Божественными уроками, научая и нас, как можем, приседя всегда «при наполнениих вод», приобрести свойственную очам красоту; так как многие из поставленных быть очами, оставив ведение при таковых «наполнениих», преселяются сидеть на реках вавилонских, приводя в исполнение то, в чем от лица Божии обвинены таковые: «Мене оставиша, источника воды живы, и ископаша себе кладенцы сокрушенныя, иже не возмогут воды содержати» (Иер 2:13). Итак, вот урок: око, чтобы сделаться ему добрым, благоприличным и сообразным златой главе, должно быть непорочно, подобно голубю, непогрешительно и необольстимо, подобно естеству молока, не доверять никакому обману вещей неосуществленных, но с твердости и неотступностью си-деть при «наполнениих» Божественных «вод», подобно древу, насажденному при «исходищих вод» (Пс 1:3) и не пересаживаемому на другое место. Ибо в таком случае плод принесен будет в свое время, и ветвь сохранится всегда свежею, одетая доброцветностью листьев. Ныне же многие из духовных очей, не поспешая к сим водам и мало заботясь о внимательном изучении слова, или искапывают себе кладенец любостяжательности, или в камне истесывают прибежище тщеславно, или роют кладезь гордости, или со тщанием искапывают какие-либо другие кладенцы обольщения, которые не имеют свойства навсегда удерживать вожделеваемую ими воду, потому что честь, владычество, слава, о которых у многих здесь столько рачения, вместе и составляются, и утекают, и не оставляют обольщенным никакого следа суетной их рачительности.
Слову угодно, чтобы таковы были наблюдающее и надзирающие, которым надлежит и огрождаться, как бы оплотом каким бровей, безопасною твердынею Божественных учении, и как бы покровом каким веждей прикрыть смиренномудрием чистоту и светлость жития, чтобы сучек самомнения, попав в чистую зеницу, не соделался препятствием зрению. Какая же, после очей, восписуется похвала членам Жениховым, если даст Бог, сообщим в последующих беседах, по благодати Господа нашего Иисуса Христа. Ему слава во веки веков! Аминь.
Источник: На Песнь Песней.
Вам будут доступны следующие комментарии:
• Заметки Барнса
• Комментарий Бенсона
• Кембриджская Библия для школ и колледжей
• Комментарий Кларка
• Синопсис Библии Дарби
• Комментарий Библии Экспозитора
• Словарь текстов Экспозитора
• Женевская учебная Библия
• Экспозиция Библии Гилла
• Джеймисон-Фоссет-Браун
• Полный комментарий Мэтью Генри
• Комментарий Мэтью Пула
• Библия проповедей – Николл
• День за днем по Библии – Мейер
• Заметки Уэсли
• Комментарий Кейла и Делича к Ветхому Завету
• «Гномон Нового Завета» Бенгеля
• «Греческий Завет» (Николл, Робертсон)
• Комментарий Нового Завета ICC
• Комментарий Нового Завета Мейера
• «Новый Завет» народный (Бартон Джонсон)
• «Слововедение» Винсента