Время молчать, и время говорить. Время молчать наступает, когда нас несправедливо критикуют, когда мы сами испытываем искушение критиковать других или сказать что-нибудь неправильное, недоброе, ненужное. Моисей произнес необдуманные слова, и за это не смог войти в землю обетованную (Чис 20:10; Пс 105:33).
Время говорить наступает, когда на кон поставлен какой-то важный принцип. Мардохей сообщил Есфири, что для нее настало время говорить (Есф 4:13−14). Он мог бы добавить, вторя Данте, что самые жаркие места в аду приготовлены для тех, кто остается равнодушным в момент великого морального кризиса.
(2) Каждая касающаяся нас перемена в определенный период и время твердо определена всевышней властью, а мы должны воспринимать вещи такими, какими они приходят, так как не можем изменить того, что нам предназначено. Это приводится как основание, почему в процветании мы должны быть спокойны, но не самонадеянны: не быть самонадеянными, так как живем в мире перемен и поэтому не имеем оснований говорить: «…завтра то же будет, что сегодня» (самые низкие долины соседствуют с самыми высокими горами), но в то же время быть спокойными и, как советовал автор (Еккл 2:24), услаждать душу свою от труда своего, смиренно уповая на Бога и Его провидение, не возносясь в надеждах, не угнетаясь страхом, а спокойствием разума готовясь к любому событию. В этих стихах:
I. Изложено общее утверждение: «Всему свое время» (ст. 1).
1. Те вещи, которые, похоже, особо противоречат друг другу, в процессе смены времен займут свое место и сыграют свою роль. День уступит место ночи, а ночь — дню. Сейчас лето? Скоро будет зима. Сейчас зима? Подождите немного, и скоро настанет лето. Каждая цель имеет свое время. Самое чистое небо затягивается тучами, post gaudia luctus — радость сменяет печаль; самое мрачное небо прояснится, post nubila Phoebus — солнце прорвется сквозь облака.
2. То, что нам кажется случайным и непредвиденным, очень четко определено в намерениях и предвидении Бога; определено время их совершения, их нельзя ни ускорить, ни отложить на мгновение.
II. Приводится доказательство и иллюстрация этой истины с помощью индуктивного метода, рассматривающего детали; всего их двадцать восемь, согласно периоду обращения луны, в течение которого она постоянно растет или убывает, находясь между критическими точками. Некоторые из этих перемен полностью зависят от Бога, другие находятся в большей зависимости от воли человека, но все они определены божественными планами. Всякая вещь под небом изменчива, но на небесах пребывает неизменное состояние, и все небесное управляется неизменными советами.
1. Есть время рождаться, и время умирать. Эти времена определяются божественными целями; мы родились в определенное время, и так же нам придется умереть (Деян 17:26). Некоторые обращают внимание, что есть время рождаться, и время умирать, но нет времени жить; оно настолько коротко, что его не стоит упоминать; как только мы рождаемся, так начинаем умирать. Не только определено время рождаться и умирать, настанет время и воскреснуть — определенное время, когда вспомнят о тех, кто лежит в могиле (Иов 14:13).
2. Есть время для Бога насаждать народ, как это было с Израилем в Ханаане, и для этого вырывать посаженное — семь народов, — чтобы освободить для него место; по крайней мере, было время, когда Бог обращался к народу Израиля, чтобы искоренить и погубить, когда чаша их беззакония наполнилась (Иер 18:7,9). Существует для людей время насаждать — время года и время их жизни; но если посаженное вырастает бесплодным и бесполезным, то приходит время вырывать.
3. Есть время убивать, когда суды Божьи обрушиваются на землю и опустошают ее; но когда Господь возвращается на пути милости, тогда настает время врачевать то, что было поражено (Ос 6:1−2), время утешать народ после того, как Он поражал его (Пс 89:15). Есть время, когда правители поступают мудро, используя суровые методы, но есть время, когда они проявляют мудрость, поступая мягко, применяя смягчающие средства, а не разъедающие.
4. Есть время разрушать семью, состояние, царство, когда оно созрело для погибели; но Бог найдет время и восстановить разрушенное, если они обратятся к Нему и покаются. Есть время, определенное время, созидать Сион (Пс 101:14,17). Есть время для людей разрушать дома, прекращать торговлю и таким образом разрушать то, что было построено теми, кто возлагал надежды и готовился к строительству.
5. Есть время, когда Божьи провидения призывают плакать и сетовать, когда человеческая мудрость и благодать откликнутся на призыв и будут плакать и сетовать, как это было во времена всеобщих бедствий и опасности, когда нелепо смеяться и плясать и веселиться (Ис 22:12−13; Иез 21:10); но, с другой стороны, есть время, когда Бог призывает веселиться — время смеяться и плясать; тогда Он ожидает, что мы будем служить Господу с веселием и радостью сердца. Обратите внимание: время для сетования и плача стоит раньше времени, определенного для смеха и плясок, ибо вначале мы должны сеять со слезами, а затем пожинать с радостью.
6. Есть время разбрасывать камни, разрушая и свергая твердыни, когда Бог посылает мир на границах и в них уже нет необходимости; но есть время собирать камни для строительства крепостей (ст. 5). Это время, когда старые башни должны пасть, как это было в Силоаме (Лк 12:4), и храмы — быть разрушены, чтобы не осталось камня на камне; есть также время возводить башни и памятники, когда дела государства процветают.
7. Есть время обнимать друга, когда он хранит верность, и есть время уклоняться от объятий, когда оказывается, что он нечестен и неверен, и у нас есть повод подозревать его; тогда мы поступим благоразумно, если будем осторожны, держась на расстоянии. Часто это место применяют к супружеским объятиям и поясняют с помощью Писания (1Кор 7:3−5; Иоиль 2:16).
8. Время приобретать (англ. пер.): зарабатывать деньги, продвигаться, заключать удачные сделки и получать хорошие проценты, когда подворачиваются хорошие возможности. Это время, когда мудрый человек ищет (дословно), когда он выходит в этот мир и его семья умножается; это наилучшее время, когда он процветает и имеет хороший бизнес. Тогда настает время ему трудиться и складывать сено, когда сияет солнце. Есть время приобретать мудрость, знание и благодать, когда он узнает цену. Но потом пусть готовится к тому, что придет время тратить, когда всех средств не хватит для поставленной цели, и тогда придет время терять, когда быстро приобретенное так же быстро потратится и не устоит долго.
9. Время сберегать: когда мы используем то, что имеем, без риска вступить в конфликт со своей совестью; но может настать время бросать, когда любовь к Богу обязывает нас раздавать имущество, ибо нам придется отречься от Христа или навредить совести, если мы будем удерживать его (Мф 10:37−38), и мы скорее согласимся расстаться со всем, чем потерпеть крушение веры. Более того, это будет время, когда любовь к себе заставит нас выбросить груз ради спасения собственной жизни, как это сделали моряки, перевозившие Иону, когда сбросили груз в море.
10. Есть время раздирать одежды по поводу великой скорби и время сшивать их вновь в доказательство того, что скорбь прошла. Время уничтожать то, что мы сделали, и время восстанавливать разрушенное. Иероним применяет эти слова к разделению еврейской Церкви, после чего зародились и построились евангельские церкви.
11. Есть время, когда мы поступаем мудро и исполняем долг, храня молчание, если настало злое время (Ам 5:13), когда говорить будет все равно что метать жемчуг перед свиньями, или когда есть опасность сказать неверно (Пс 38:3); но есть также время говорить во славу Бога и для назидания других, когда молчание будет предательством для религии и уста исповедывающие должны будут говорить ко спасению. Значительная часть благоразумия христиан заключается в том, чтобы знать, когда говорить, а когда хранить свой мир.
12. Время любить и демонстрировать свое дружелюбие, быть открытым и веселым — это приятное время; но может настать время ненавидеть, когда мы увидим повод прервать дружеские отношения с теми, кто нам раньше нравился, и быть сдержанными, имея повод к подозрительности, которую так неохотно допускает любовь.
13. Время войне, когда Бог достает меч для суда и дает ему повеление пожирать, когда мужи достают меч справедливости, чтобы сохранить свои права, и народ расположен к войне. Но мы можем надеяться, что настанет время миру, когда меч Господень вкладывается в ножны и Он прекращает брань (Пс 45:10), когда цель, ради которой развязывалась война, достигнута и все стороны расположены к миру. Война не будет вечно длиться, как и никакой мир нельзя назвать длительным по эту сторону вечного мира. Поэтому во всех этих переменах Бог противопоставляет одно другому, чтобы мы плакали, как не плачущие, и радовались, как не радующиеся.
III. Из всех этих наблюдений сделан вывод. Если наша нынешняя жизнь подвержена таким превратностям, (1) тогда мы не должны надеяться здесь получить свою долю, так как ее блага непродолжительны и неопределенны (ст. 9): «Что пользы работающему от того, над чем он трудится?» На что может рассчитывать человек, насаждая и строя, если то, что он считает достигшим совершенства, может вскоре (и, несомненно, так и будет) быть вырвано и разрушено? Все наши усилия не изменят изменчивость природы вещей или неизменные планы Бога относительно их.
(2) Тогда мы должны считать себя проходящими испытательный срок, пока живем. Безусловно, нет никакой пользы от того, над чем мы трудимся; сама по себе вещь, когда мы ее добиваемся, приносит нам мало хорошего; но если мы правильно используем проявления провидения, касающиеся ее, то в этом получим пользу (ст. 10): «Видел я эту заботу, которую дал Бог сынам человеческим, чтобы они не искали в ней счастья, но чтобы упражнялись в том, чтобы различными событиями испытывались их различные благодати, а каждое изменение испытывало их упование на Бога; чтобы они упражнялись в том и научились жить и в скудости, и жить в изобилии» (Флп 4:12). Отметьте:
[1] Сынам человеческим приходится много трудиться и много бедствовать. Труд и скорби наполняют мир.
[2] Труд и бедствия — это то, что Бог предопределил для нас. Он не хотел, чтобы этот мир стал для нас покоем, поэтому и не предназначал нам здесь покоя.
[3] Для многих это оказывается подарком. Бог дает его человеку, как врач дает лекарство своему пациенту, чтобы сделать ему хорошо. Труд дан нам, чтобы мы устали от этого мира и желали удалиться на покой. Он дан нам, чтобы мы постоянно были в действии и у нас всегда была работа, ибо никто не был послан в этот мир бездельничать. Каждая перемена поручает нам какую-то новую работу, к которой мы должны проявлять больше внимания, чем к самому событию.
время раздрати, и время сшити, время молчати и время глаголати
Сии мысли, кажется мне, внушаются сказанным: «время раздрати, и время сшити», а именно, чтобы мы, отторгшись от того, с чем на зло себе сроднились, прилепились к тому, единение с чем для нас благо. Ибо сказано: «мне прилеплятися Богови благо есть, полагати на Господа упование мое» (Пс 72:28). Иной может сказать, что совет сей полезен и для многого иного; например: «измите злого от вас самех» (1Кор 5:13). Сие повелевает божественный Апостол об осужденном за беззаконное смешение, приказывая отторгнуть его от общей полноты Церкви, чтобы и «мал квас», как говорит он, порока в осужденном не соделал бесполезным «все смешение» церковной молитвы (1Кор 5: 6).
Отторгнутого же за грех снова сшивает Апостол покаянием, говоря: «да не многою скорбию пожрен будет» (2Кор 2:7). Так благовременно умел он и отдрать загрязненную часть церковной ризы, и снова пришить благовременно, когда стала омыта от скверны покаянием. Можно видеть и многое сему подобное, что, как, по сказаниям, у древних, так и в наше время, совершалось и совершается в церквах домостроительственно. Ибо знаете, с кем у нас прервано единение, и с кем мы всегда как бы сшиты. Отторгшись от ереси, во всякое время привязаны мы к благочестию, и тогда видя хитон Церкви нераздранным, когда отторгся кто от общения в ересь. Но согласно ли с взглядом прежде нами исследованным любомудрствует Писание о существах, или в этом совете научает оно чему либо подобному; во всяком случае изречение сие содержит в себе полезное и ко многому прилагаемое правило, во время отрывая от того, с чем быть в связи худо, и во время привязуя опять к тому, с чем единение полезно.
Но мы перейдем к последующему в слове, чем по высшему любомудрию рассмотренное слово более, кажется мне, имеет близости с последним изречением. Ибо наперед указало «время молчати», а по молчании дало «время глаголати». Посему, когда и о чем лучше молчать? Иной скажет, что об относящемся к нраву часто молчание приличнее слова, как, например Павел различает благовременность молчания и слова, иногда узаконяя молчать, а иногда советуя говорить. «Всяко слово гнило да не исходит из уст ваших» — вот закон молчания; «но точию еже если благо к созданию веры, да даст благодать слышащим» (Еф 4:29) — вот время говорить. «Жены в церквах да молчат» (1Кор 14:34). Апостол опять определил время молчанию. «Аще же чесому», чего не знают, «научитися хотят, в дому своих мужей да вопрошают» (1Кор 14:35); опять указал благовременность слова. «Не лжите друг на друга» (Кол 3:9); вот благовременность молчания. «Глаголите кийждо искреннему своему истину» (Еф 4:25), — снова дозволение говорить. Много подобного сему можно сказать и из ветхого писания. «Внегда востати грешному предо мною, онемех и смирихся, и умолчах от благ» (Пс 38:2−3): «яко глух не слышах, и яко нем не отверзаяй уст своих» (Пс 37:14). Безгласным делается, кто пребывает неподвижным к воздаянию за зло; а для чего надлежит употребить слово, отверзает «уста в притчах», провещавает «ганания» (Пс 77:2), исполняет «уста хваления» (Пс 70:8), делает язык «тростию» (Пс 44:2).
Но когда в Писании тысячи примеров, какая нужда утончаться в слове о том, что всеми признано? А что пришло мне на мысль прежде сего, именно же, что благовременность «молчати» и «глаголати» согласуется с предложенным умозрением о «раздрати» и «сшити», намереваюсь это же, повторив снова, сказать в немногих словах. Ибо там слово, отторгнув душу привязанную на зло себе к противнику, привело в единение с истинно сущим, прилепив ее к тому, что выше слова, как предварительно о сем была речь: а здесь, поэтому же, кажется мне, наперед повелено молчать, именно же, потому что, чего отторгшаяся от зла душа непрестанно ищет, и с чем, обретши это, желает быть сошвенною, то, превосходя всякое понятие и наименование, выше всякого к истолкованию служащего слова. И упорно старающийся вместить это в значение слова, сам того ее примечая, погрешает против Божества. Ибо о чем веруем, что все превышает, то, конечно, выше и слова. А кто предприемлет неопределимое объять словом, тот не соглашается ли уже, что превыше всего вводимое им вместо всепревышающего, потому что собственное слово свое почитает чем-то сему подобным и столько же великим, поколику и в какой мере вместило сие слово, не зная, что боголепное понятие об истинно-сущем сохраняется только при уверенности, что Божество превыше ведения? Посему все сущее в твари взирает на то, что сродно с ним по естеству: и нет существа между тварями, которое бы пребывало в бытии, исшедши из себя самого. Нет ни огня в воде, ни в огне воды, ни суши в глубине, ни влажности в суше, ни в воздухе земляного, ни в земле также воздушного: напротив того каждое существо, оставаясь в собственных своих естественных пределах, дотоле и существует, пока пребывает внутри собственных своих пределов. Если же что станет вне самого себя, то оно будет и вне бытия. И как сила чувствилищ, оставаясь при естественных деятельностях, не может перейти в деятельность чего либо ближайшего; глаз не действует, как слух, слух не имеет вкуса, осязание не беседует, язык не производит того, что делают зрение и слух: но каждое чувство имеет пределом собственной своей силы свою естественную деятельность: так и всякая тварь не может обширностию своего воззрения выйти из самой себя, но всегда в себе пребывает, и на что ни смотрит, видит себя, хотя и думает, будто бы видит нечто высшее себя, однако же не имеет по естеству и способности смотреть вне себя. Так например при обозрении существ усиливается отрешиться от представления пространства, но не отрешается. Ибо со всяким вновь обретаемым представлением непременно вместе усматривает и пространство, объемлемое существенностию представляемого умом. Пространство же есть не иное что, как тварь. А то благо, которого искать, и которое сохранить научились мы, будучи выше твари, выше и постижения. Ибо наша мысль, совершая путь по пространственному протяжению, как постигнет непространственное естество, всегда чрез разложение времени изведывая, что из находимого его старше? Хотя своею любознательностию протекает она все познаваемое, однако же не находит никакого способа перейти представление вечности, чтобы поставить себя вне, стать выше, и существа прежде всего созерцаемого, и самой вечности. Но, как бы нашедши себя на некоей вершине горы, предположи, что это какая-то скала, гладкая и круглая, внизу по наружности красная, простирающаяся в беспредельную даль, а в верху подъемлющаяся в высоту утесом, который нависшим челом падает в какую-то обширную пропасть. Посему, что естественно терпеть касающемуся краем ноги этого клонящегося в пропасть утеса, и ненаходящему ни опоры ноге, ни поддержки руке, — это же, по моему мнению, терпит и душа, прошедшая то, что проходимо в протяженном, когда взыскует естества предвечного и непротяженного; не находя, за что взяться, ни места, ни времени, ни меры, ни чего либо другого сему подобного, к чему доступ возможен для нашего разумения, но повсюду скользя при соприкосновении с неудержимым, приходит она в кружение и смущение, и снова обращается к сродному, возлюбив такую только меру познания о Превысшем, при какой можно убедиться, что Оно есть нечто иное с естеством вещей познаваемых. Посему, когда слово приходит к тому, что выше слова, тогда настает время молчать, и неизъяснимое чудо оной неизглаголанной силы содержать в тайне сознания, зная, что и великие мужи глаголали о делах Божиих, а не о Боге, говоря: «кто возглаголет силы Господни» (Пс 105:2)? и: «повем вся» дела «твоя» (Пс 9:2); и еще: «род и род восхвалят дела Твоя» (Пс 144:4). Дела глаголют, и о делах возвещают, и убеждают гласно исповедать о том, что сделано. Но когда слово о самом превосходящем всякое слово, тогда тем самым, что говорят, прямо узаконяют молчание. Ибо глаголют, что великолепию, славе, святыне Его «несть конца» (Пс 144:3). Подлинно чудо! Почему слово убоялось приблизиться к славе Божественного чуда, так что удивление не коснулось чудесности чего либо из усматриваемого отвне? Ибо не сказало, что сущности Божией несть конца, почитая весьма дерзновенным составить о сем понятие, но только выражает словом удивление усматриваемому в слове великолепию. Пророк не мог также видеть и сущности самой славы, но изумевал, представив мысленно славу Его святыни. Посему сколько далек был от того, чтобы любопытствовать об естестве, что оно такое, кто не имел сил даже подивиться последнему из проявляемого? потому что не святыне Его и не славе святыни дивился, но предположив удивляться только великолепию славы святыни, чудом оной приведен в изнеможение. Ибо не объял мыслию конца в возбуждающем удивление. Почему говорит, что «славе, великолепию, святыне Его несть конца». Итак, если речь о Боге, то, когда вопрос о сущности, время молчать: а когда о каком либо благом действии, ведение о котором нисходит и до нас, тогда время возглаголать силы, возвестить чудеса, поведать дела, и до сих пределов пользоваться словом; а в рассуждении того, что вне оных, не позволять твари выступать из своих пределов, довольствоваться же, если познаёт сама себя. Ибо, по моему рассуждению, если тварь не познала сама себя, не постигла, какова сущность души и естество тела, откуда существо, откуда рождения одного от другого, как несуществующее осуществляет, как существующее разрешается в несуществующее; какая стройность в мире сем из противоположностей, — если тварь не познала сама себя; то как объяснить то, что выше ее? Посему время молчать об этом: потому что молчание о сем лучше. Время же говорить о том, чем жизнь наша возрастает в добродетели, о Христе Иисусе, Господе нашем. Ему слава и держава во веки веков! Аминь.
Источник: На Книгу Екклесиаста.
время раздирать, и время сшивать; время молчать, и время говорить
Итак, следует укрощать язык разными способами, а не с вредом для здоровья его связывать. Ибо и написано: Мудрый человек будет молчать до времени (Сир 20:7), чтобы, несомненно, когда усмотрит удобный случай, отставив цензуру молчания, посвятил бы себя полезному, высказывая то, что надлежит. И опять же написано: Время молчать, и время говорить (Еккл 3:7). Ибо, конечно же, разные следует рассматривать времена для перемен, дабы, когда надо удержать язык, не растекался он по древу бесцельно, а когда можно вести речь с пользой, не замалчивалось ничто из-за косности. Это отметил псалмопевец и сказал: Положи, Господи, охрану устам моим, и огради двери уст моих (Пс 140:3).
Источник: Пастырское правило.
время раздирать, и время сшивать; время молчать, и время говорить
Что же, неужели нам нужно сделаться немыми? Нисколько. Ибо время молчать, и время говорить (Еккл 3:7). Но если мы даем ответ за праздное слово, то будем осмотрительны и в том, чтобы не пришлось ответить и за праздное молчание, так как есть еще и деятельное молчание. Именно им обладала Сусанна, которая своим безмолвием сделала больше, чем если бы стала говорить. Она молчала среди людей и говорила с Богом; и она не нашла какого-либо большего доказательства своей чистоты, кроме молчания. Говорила ее совесть, в то время как голоса ее не было слышно. Неважен людской суд ей, потому что имела свидетельство от Господа. Она хотела быть оправданной Тем, Кто, как она знала, не может погрешить [в Своем приговоре]. Сам Господь в Евангелии в молчании соделывал спасение. Таким образом, Давид правильно вменил себе в обязанность не постоянное молчание, но охранение.
Источник: Об обязанностях священнослужителей.
время раздирать, и время сшивать; время молчать, и время говорить
Время говорить, когда есть слушатели, принимающие слово; время молчать, когда слушающие извращают слово, как говорит Павел: еретика человека по первом и втором наказании отрицайся (Тит III, 10).
Источник: Толкование на начало книги Екклесиаста.
время раздирать, и время сшивать; время молчать, и время говорить
Время молчать и время говорить. Думаю, что Пифагорейцы, у которых дисциплина требует в продолжении пяти лет молчать, а потом уже получившим образование дозволяет говорить, отсюда заимствовали правило свое. Научимся же и мы сначала не говорить, чтобы только впоследствии открывать уста свои для слова. Будем известное время молчать и внимать словам учителя. Пусть нам кажется справедливым только то, чему нас учат, чтобы делаться из учеников учителями после долгого молчания. А теперь, в наше недоброе время, клонящееся постоянно к еще большему упадку, мы учим в церквах тому чего не знаем, и если мишурою слов или навождением диавола, покровителя заблуждений, вызовем рукоплескание толпы: то, вопреки собственному сознанию, думаем, что мы знаем то, в чем мы могли убедить других. Ни одному искусству мы не выучиваемся без учителя; одно это искусство так дешево и легко, что не требует учителя!
Источник: Толкование на книгу Екклезиаст.
Вам будут доступны следующие комментарии:
• Заметки Барнса
• Комментарий Бенсона
• Кембриджская Библия для школ и колледжей
• Комментарий Кларка
• Синопсис Библии Дарби
• Комментарий Библии Экспозитора
• Словарь текстов Экспозитора
• Женевская учебная Библия
• Экспозиция Библии Гилла
• Джеймисон-Фоссет-Браун
• Полный комментарий Мэтью Генри
• Комментарий Мэтью Пула
• Библия проповедей – Николл
• День за днем по Библии – Мейер
• Заметки Уэсли
• Комментарий Кейла и Делича к Ветхому Завету
• «Гномон Нового Завета» Бенгеля
• «Греческий Завет» (Николл, Робертсон)
• Комментарий Нового Завета ICC
• Комментарий Нового Завета Мейера
• «Новый Завет» народный (Бартон Джонсон)
• «Слововедение» Винсента