I. На его подавленные молитвы. Находясь в страдании, он молится (Иак 5:13), а пребывая в смертельных страданиях, молится более ревностно (ст. 2): «Глас мой к Богу, и я буду взывать; глас мой к Богу». У него было много жалоб, энергичных жалоб, но он направил их к Богу и обратил в молитвы, устные молитвы, очень искренние и настойчивые. Таким образом псалмопевец дал выход своей скорби и получил некое облегчение; он взял правильный путь, чтобы получить облегчение (ст. 3): «В день скорби моей ищу Господа». Обратите внимание: дни скорби могут стать днями молитвы, особенно дни внутреннего беспокойства, когда кажется, что Бог удалился от нас; мы должны искать Его, пока не найдем. В день скорби он не ищет развлечений и не загружает себя работой, чтобы таким образом избавиться от беспокойства. Он ищет Бога, Его благоволения и благодати. Тот, кто испытывает беспокойство разума, не должен думать, что ему удастся избавиться от него с помощью вина или веселья; он должен молиться: «…рука моя простерта ночью и не опускается». Доктор Хаммонд считает, что эти стихи говорят о настойчивых, непрекращающихся молитвах (ср. Пс 142:5−6).
II. На его угнетающую скорбь. Безусловно, грусть может угнетать, (1) если она не дает передышек — такой была его скорбь: «Моя рана болит ночью (англ. пер. KJV), кровоточит внутри меня и не отпускает даже во время, предназначенное для отдыха и сна».
(2) Когда она не допускает утешения; и это также имело место в его случае: «…душа моя отказывается от утешения». Он не имел желания услышать утешителей. Что уксус на рану, то поющий песни печальному сердцу (Притч 25:20). Он не имел никакого желания думать о том, что могло бы утешить его; он отложил мысли об утешении далеко, как человек, получающий удовольствие в скорби. Если человек, находящийся в скорби, отказывается от утешения, то он не только вредит себе, но и публично оскорбляет Бога.
III. На его грустные размышления. Он так много размышлял о беде (то ли личной, то ли всеобщей), что (1) средства, которые должны были помочь ему справиться со скорбью, лишь усилили ее (ст. 4).
[1] Кто-то подумал бы, что воспоминания о Боге могли утешить его, но этого не произошло: «Вспоминаю о Боге и трепещу», как бедный Иов, сказавший: «…я трепещу пред лицем Его; Его страшному величию, и поэтому сам Бог стал ужасом для него.
[2] Кто-то мог бы подумать, что, излив свою душу перед Богом, он успокоится, но этого не произошло. Он помышлял — и изнемогал его дух.
(2) Ему было отказано в облегчении страданий (ст. 5). Он не мог насладиться сном, который, принося тишину и освежая, облегчает скорби и беспокойства: «Своими ужасами Ты не даешь мне сомкнуть очей моих, и я ворочаюсь досыта до самого рассвета». Он не мог говорить из-за беспорядка в своих мыслях, смятения духа и сильного душевного волнения. Он молчал даже о добром, пока не воспламенилось сердце мое во мне; оно готово прорваться, подобно новым мехам (Иов 32:19), но в то же время он был так обеспокоен, что не мог говорить и ободрить себя. Самое большое пагубное влияние скорбь оказывает на дух в том случае, когда он подобным образом подавляем и ограничен.
IV. На его грустные воспоминания (ст. 6−7): «Размышляю о днях древних и сравниваю их с нынешними днями. Наше прежнее процветание лишь отягчает нынешние трудности, так как мы не видим чудес, о которых рассказывали отцы». Меланхолики склонны вместе размышлять о днях древних и летах веков минувших, склонны возвеличивать их для оправдания нынешнего беспокойства и неудовлетворенности нынешним состоянием дел. Не говори: «отчего это прежние дни были лучше нынешних?», так как не знаешь, действительно ли такими они были (Еккл 7:10). Пусть также воспоминания об утерянных утешениях не делают нас неблагодарными за те, что нам оставлены, или нетерпимыми к своим бременам. Точнее, он припоминал песни свои в ночи, оживляя в памяти утешения, которыми поддерживал себя во время прежних печалей и ободрял ранее в одиночестве. Он вспоминал эти песни и пытался, если мог, исполнить их вновь, но не был настроен на них и в воспоминаниях лишь изливал в них свою душу (Пс 42:4; см. Иов 35:10).
V. На его печальные опасения и мрачные предчувствия: «Я беседую с сердцем моим; воспрянь, душа моя, — чем все это закончится? Что я могу думать об этом, и каких результатов ожидать в конце? Дух мой испытывает причины моих проблем, спрашивая, за что Бог борется со мной и каковы будут последствия? И тогда я начал задумываться: неужели навсегда отринул Господь, как сейчас Он сделал это? Сейчас Он не благоволит ко мне, неужели Он не будет более благоволить? Его милость прекратилась, и неужели навсегда престала она? Его обетование сейчас не действует, неужели оно пресеклось навсегда? Сейчас Бог не милостив, неужели навсегда престала милость Его? Возможно, Он мудро затворил Свои щедроты для меня, но если они затворены, то во гневе ли (ст. 8−10)?» Это язык безутешной одинокой души, пребывающей во тьме и не видящей света, — довольно необычная ситуация для того, кто боится Господа, слушается гласа Раба Его (Ис 50:10). Он заслуживает, чтобы на него посмотрели (1) как на человека, воздыхающего под тяготами мучительного горя. Бог спрятал от него Свое лицо и удалил видимые знаки Своего благоволения. Отметьте, что духовные проблемы из всех прочих несут больше всего скорби для благодатной души; ничто так сильно не ранит и не пронзает ее, как осознание того, что Бог гневается на нее, что Он лишил ее Своего благоволения и изменяет Свое обетование. Это ранит дух, и кто может вынести это?
(2) Как на человека, сражающегося с сильным искушением. Отметьте, что народ Божий в облачные и мрачные дни может испытывать искушение сделать отчаянные выводы о своем собственном духовном состоянии, о состоянии Божьей Церкви и Его Царства в мире и решить, что лишился всего этого. Будучи искушаемы мы склонны думать, что Бог оставил и отверг нас, что завет благодати не исполняется по отношению к нам, что щедроты нашего Бога навсегда будут закрыты для нас. Но мы не должны давать свободу подобным предположениям. Если страх и грусть задают подобные раздражительные вопросы, то пусть вера ответит им словами Писания: «…неужели Бог отверг народ Свой? Никак» (Рим 11:1); «не отринет Господь народа Своего» (Пс 93:14); «Неужели навсегда отринул Господь, и не будет более благоволить? — Конечно, будет, ибо хотя Он послал горе, но помилует по великой благости Своей» (Плач 3:32); «Неужели навсегда престала милость Его? — Нет, ибо вовек милость Его, так как милость же Господня от века и до века» (Пс 102:17); «Неужели пресеклось слово Его в род и род? — Нет, ибо невозможно Богу солгать» (Евр 6:18); «Неужели Бог забыл миловать? — Нет, ибо Он не может отказаться от себя и Своего собственного имени, которое провозгласил милосердым и многомилостивым» (Исх 34:6); «Неужели во гневе затворил щедроты Свои? — Нет, они обновляются каждое утро (Плач 3:23), и поэтому как поступлю с тобою, Ефрем? — Не истреблю Ефрема» (Ос 11:8,9). Так псалмопевец продолжал пребывать во мрачном и тягостном состоянии, когда внезапно смог проконтролировать себя словом selah — «остановись здесь, не продолжай, не слушай больше эти атеистические предположения». И тогда он пожурил себя: «И сказал я: «это моя слабость»» (англ. пер. KJV). Но вскоре он осознает, что это было неверно сказано и поэтому спрашивает: «Что унываешь ты, душа моя? Я сказал это в слабости», — написано в некоторых переводах. «Эта беда выпала на мою долю, и я должен извлечь из нее наилучшее. У каждого свои трудности и свои проблемы с плотью, а это — мои, и я должен взять свой крест». Или, скорее, «это мой грех, мое беззаконие, это беззаконие в сердце моем». Эти сомнения и страхи — результат недостаточной и слабой веры, а также порочности беспокойного духа. Обратите внимание, (1) что мы все знаем, в отношении чего в себе мы можем сказать: «Это моя слабость, то есть грех, который легче всего поражает нас».
(2) Упадок духа и недоверие Богу в страданиях очень часто становятся слабостями благочестивых людей, и поэтому мы с грустью и стыдом должны размышлять над ними, как здесь псалмопевец: «Это моя слабость». Всякий раз, когда подобная мысль зарождается в нас, мы должны подавлять ее и не допускать, чтобы злой дух говорил. Мы должны поражать восстание неверия, как здесь псалмопевец: «Но я буду вспоминать о годах, проведенных у десницы Всевышнего» (англ. пер. KJV). Он и ранее размышлял о летах веков минувших (ст. 6), о благословениях, которыми он насладился и воспоминания о которых лишь усугубляли его скорбь, но теперь он размышляет о них, как о годах, проведенных у десницы Всевышнего, о том, что благословения веков минувших пришли от Ветхого днями, от силы и могущества десницы Того, кто есть сущий над всем Бог, благословенный во веки, аминь. И это успокаивает псалмопевца, ибо разве не может Всевышний Своей десницей произвести угодные Ему изменения?
И рех: ныне начах, сия измена десницы Вышняго
Если из глубины сердца воздохнем к Богу, непременно услышит Он нас, и явит чудеса сынам человеческим, и верблюда сделает агнцем. Ибо сказано: «сия измена десницы Вышняго» (Пс 76:11). Да и надписания некоторых псалмов таковы: «о изменитися хотящих» (Пс 59) и др. Посему, если постараешься благоугождать добродетелями Спасителю, снимет Он бремя с мысленного твоего осла, носившего тяжести демонам, и, соделав невьючным, возложит на тебя апостольские одежды, то есть Божественные наставления и догматы. И как некогда на ослицу, воссев на твой ум, и ныне войдет во святой град, славимый и восхваляемый всеми Ангелами за спасение неразумного, но соделавшегося разумным по человеколюбию Создавшего, или лучше сказать, Воссоздавшего, Изменившего и Обновившего от нерадения и заблуждения обветшавшую и произвольно совратившуюся душу.
Источник: Письма на разные темы. Монаху Кириаку.
«И рех, ныне начах: сия измена десницы Вышняго», то есть, сам я был для себя виновником таковой перемены. Я грехом породил наказание; посему в себе имею начало бедствий. Теперь начал я вразумляться десницею Вышняго, которая вместо прежних благодеяний налагает на меня тяжкия наказания. Ибо «изменою десницы» Божией Пророк назвал наказание; потому что деснице Вышняго обычно подавать блага. Но и сими помыслами я не удовольствовался, говорит он, а привел себе на память благость Владыки, что и выражает:
И рех: ныне начах
Сии слова выражают признательность и доброе произволение: помыслив, говорит, об учиненных мною грехах, я сказал, что теперь-то, как изъясняет Феодорит, начинается должное наказание за оные. Ибо бывшие доселе наказания составляли начало должного и соответственного делам моим наказания.
Сия измена десницы Вышняго
Сие, говорит, изменение, то есть, случившийся с нами переход из свободы и покоя в рабство и изнурение есть дело наказующей нас десницы Божией.
Яснее говорит Феодорит: Ныне началось мое наказание от десницы Всевышнего, которая вместо прежних благодеяний низводит наказания, которые составляют как бы левую руку; ибо изменением десницы Божией и произшедшею в ней переменою назвал наказание, так как сия десница Всевышнего, обыкновенно подававшая благо, ныне как бы изменилась и стала наказывать. Или можно понимать и так: размышляя, говорит, об отвержении народа еврейского, я поздно узнал, что случившийся с сим народом переворот и переход из благополучия в бедственное состояние, случился не по чему другому, как только по причине десницы Всевышнего, как бы яснее сказал так: злодейство против Христа—Спасителя, который есть десница Отца.—Слова Божест. Кирилла: И всякий, обращающийся из зол, или пребывающий и успевающий в добродетели должен говорить: теперь я начал.— Слова Григория Богослова: Сия измена, которую производит десница Всевышнего, состоит в том, чтобы всегда успевать более и более чрез упражнение в благочестии, ибо для успевающего нет времени, когда бы он не изменялся. Другой говорит: И о Едином говорится, что он изменился, потому что Божественная природа Его созерцается неизменною, а чрез снисхождение к немощи природы человеческой изменившеюся в наш образ, или зрак, не с получением перемены, а с принятием плоти. К сему опять Божественный Кирилл присовокупляет: Десницею называет заступающую, святую и спасающую их, и низлагающую врагов и погубляющую противников десницу Отца, не подлежащую времени и вечную, какова—Единородный; почему и вдруг, переменив речь, присовокупляет: и изменился, и стал мыслить здраво, думая, что Бог любит и спасает святых.
И рех: ныне начах, сия измена десницы Вышняго
Тогда я стал вспоминать о Твоих великих делах, проявленных над народом еврейским в его прошлом
«Вот мое горе — изменение десницы Всевышнего», изменение отношений Бога к своему народу. Это изменение предполагается не одним каким-либо фактом, несчастным событием в жизни народа, но целой серией их. Автор горюет не о случайном явлении, хотя бы и грозном, а о постоянном попущении Богом изливаться над евреями одному бедствию за другим. Последнее-то и страшит писателя.
Так как наличная жизнь не представляла для автора ничего отрадного, то он хотел найти успокоение в прошлом и оттуда почерпнуть себе источник утешения. Этот последний он видел в чудесном водительстве Богом своего народа, почему кратко сообщает некоторые из подобных фактов
Источник: Толковая Библия.
Вам будут доступны следующие комментарии:
• Заметки Барнса
• Комментарий Бенсона
• Кембриджская Библия для школ и колледжей
• Комментарий Кларка
• Синопсис Библии Дарби
• Комментарий Библии Экспозитора
• Словарь текстов Экспозитора
• Женевская учебная Библия
• Экспозиция Библии Гилла
• Джеймисон-Фоссет-Браун
• Полный комментарий Мэтью Генри
• Комментарий Мэтью Пула
• Библия проповедей – Николл
• День за днем по Библии – Мейер
• Заметки Уэсли
• Комментарий Кейла и Делича к Ветхому Завету
• «Гномон Нового Завета» Бенгеля
• «Греческий Завет» (Николл, Робертсон)
• Комментарий Нового Завета ICC
• Комментарий Нового Завета Мейера
• «Новый Завет» народный (Бартон Джонсон)
• «Слововедение» Винсента