I. Он вспоминает свой завет с Богом, когда пообещал жить обдуманно, быть осторожным в словах и поступках. Испытывая искушения ко греху и оказываясь в опасности согрешить, мы должны освежить в памяти торжественные обещания не грешить и, в особенности, не совершать того греха, к которому так сильно приблизились. Бог может и обязательно напомнит нам о них: «…ты говорил: «не буду служить идолам»» (Иер 2:20), и поэтому мы должны напоминать себе о них. Так поступал Давид.
1. Он вспоминает, что обещал быть очень осторожным и предусмотрительным (ст. 2): «Я сказал: буду я наблюдать за путями моими»; это было правильно сказано: чтобы не брать свои слова обратно, он не должен противоречить. Обратите внимание:
(1) каждый из нас должен с чрезвычайным беспокойством наблюдать за собой, то есть жить осмотрительно, в то время как другие живут рискованно.
(2) Мы должны твердо решить быть осторожными на своих путях и часто обновлять это решение. Крепко держитесь этого.
(3) Приняв решение быть осторожными на своих путях, мы должны во всех ситуациях напоминать себе о нем, ибо этот завет не должны забывать, а постоянно думать о нем.
2. Он вспоминает, что особым образом обещал следить за своим языком, чтобы он не грешил и не говорил неверно, чтобы он не оскорблял Бога и не был виновен перед родом праведных (Пс 73:15). Этого не так просто добиться, как пожелать в мыслях не грешить; но если нечестивая мысль закрадывается в разум, то Давид решает положить свою руку на уста и подавить ее, чтобы она не пошла дальше. Это такое великое достижение, что Библия говорит: «Кто не согрешает в слове, тот человек совершенный». Это необходимо, так как тот, кто думает, что он благочестив, и не обуздывает своего языка… у того пустое благочестие. Давид принимает решение (1) всякий раз следить, чтобы не согрешить языком: «…буду обуздывать уста мои». Он наденет уздечку на уста, как надевают ее на всю голову (бдительность в действии — это рука на узде); он наденет на уста намордник, как надевают его на буйную, свирепую собаку, которая может причинить зло. Подобным твердым решением он ограничивает порочность и не дает ей вырваться на волю через уста, на которые надет намордник.
(2) Удвоить свою бдительность и особо следить за устами, находясь в опасности согрешить, доколе нечестивый предо мною. Это означает, что, находясь в компании нечестивцев, он должен быть осторожен, чтобы не сказать того, что ожесточило бы их и дало повод к богохульству. Если хороший человек попадает в плохую компанию, то должен быть осторожным в своих словах и, доколе нечестивый перед ним, — в своих мыслях. Давид, размышляя о гордости и власти, о благополучии и процветании нечестивцев, испытывал искушение говорить неправильно, и поэтому с тех пор он следит за тем, что говорит. Обратите внимание: чем сильнее искушение ко греху, тем тверже должно быть решение не совершать его.
II. Согласно этим заветам, с большим трудом он принял вынужденные меры, чтобы обуздать свой язык (ст. 3): «Я был нем и безгласен, и молчал даже о добром». Его молчание было достойно похвалы; чем больше провокация, тем большей похвалы достойно молчание. Бдительность и решимость в силе Божьей благодати больше, чем мы себе можем представить, помогут нам обуздать свой язык, даже если он неуправляем и зол. Но что можно сказать, когда человек молчит даже о добром? Мудро ли воздерживаться и не говорить о хорошем в обществе нечестивцев, потому что не хочется метать бисер перед свиньями? Я думаю, в этом проявилась его слабость, так как вместо того, чтобы не говорить необдуманно, он не говорил ничего, то есть впал в крайность, что противоречило закону, предписывавшему между двумя крайностями выбирать середину. Тот же закон, который запрещал всякие неподобающие разговоры, требовал, чтобы произносилось доброе для назидания (Еф 4:29).
III. Чем меньше он говорил, тем больше думал, и думал с большей теплотой. Расположение духа отреагировало на сдерживание языка (ст. 4): «Скорбь моя подвиглась. Воспламенилось сердце мое во мне». Давид смог обуздать свой язык, но не мог сдержать свои страсти. Хотя он подавил дым, подобный огню в его костях, пока он размышлял о своих страданиях и процветании нечестивцев, огонь разгорелся. Обратите внимание: тот, кто находится во власти раздражительного неудовлетворенного духа, должен поменьше задумываться, ибо пока он позволяет своим мыслям пребывать в причинах бедствий, огонь недовольства питается топливом и яростно разгорается. Нетерпимость — это грех, который заложил свое порочное основание внутри нас, и это размышление о своих бедствиях также оказывает на нас свое влияние, которое подобно пламени. Поэтому, чтобы избежать вреда, причиняемого неуправляемыми страстями, мы должны избавиться от скорби, причиняемой неуправляемыми мыслями.
IV. Когда Давид, наконец, заговорил, то имел определенную цель: «Я стал говорить языком моим». Некоторые воспринимают его последующие слова, как брешь в его добрых намерениях, и приходят к выводу, что тем самым он согрешил своим языком и выразил страстное желание умереть подобно Илии (3Цар 19:4) и Иову (6:8−9). Но я воспринимаю их не как брешь в его добрых намерениях, а как исправление ошибки, которая могла завести слишком далеко. Он молчал о добром, но больше не мог молчать. Ему нечего было сказать нечестивцам, которые были перед ним, ибо он не знал, как расположить свои слова для них, но после длительного размышления его первыми словами была молитва и благочестивые размышления на тему, которая была бы полезна и для наших частых размышлений.
1. Он молится Богу, чтобы тот дал ему прочувствовать непродолжительность и неопределенность жизни, а также близость смерти (ст. 5): «Скажи мне, Господи, кончину мою и число дней моих». Это не значит, что он хотел спросить: «Господи, скажи мне, сколько я проживу и когда я умру». Мы не можем с верой молиться такими словами, ибо Бог нигде не обещал сообщать нам дату смерти, а в Своей мудрости сокрыл это знание среди прочих тайн, которые нам не принадлежат и которые нам не полезно знать. Но Давид говорит: «Скажи мне, Господи, кончину мою», что означает: «Господи, дай мне мудрости и благодати задуматься о ней (Втор 32:29) и улучшить свои знания о ней». Живые знают, что умрут (Еккл 9:5), но не многие задумываются о смерти. Поэтому мы должны молиться, чтобы Бог Своей благодатью победил нежелание задумываться о смерти, обитающее в наших порочных сердцах. «Господь, побуди меня задуматься (1) о том, что такое смерть. Это мой конец, это конец моей жизни — всех моих земных трудов и развлечений. Это конец всякого человека» (Еккл 7:2). Это финальный этап нашего периода испытаний и подготовки и торжественный въезд в период вознаграждения и возмездия. Для нечестивца это конец всей его радости, а для благочестивого — конец всех его скорбей. «Господи, скажи мне кончину мою, чтобы я лучше познакомился со смертью, чтобы она стала ближе мне (Иов 17:14) и я оказался под влиянием величия этой перемены. Господи, сделай так, чтобы я задумался, насколько это серьезно — умереть».
(2) «Как бы близко она ни была, Господь, скажи мне число моих дней и то, что они исчислены на совете Бога» (то есть конец уже определен и дни мои сочтены (Иов 14:5). «Скажи, что их осталось мало. Мои дни скоро будут исчислены и закончатся». Если мы смотрим на смерть как на вещь, находящуюся на расстоянии, то испытываем искушение отложить необходимые для нее приготовления, но если мы задумаемся о краткости жизни, то будем заботиться не только о том, чтобы делать все возможное, но и делать это незамедлительно.
(3) О том, что она постоянно совершает в нас работу: «Господь, дай мне осознать, как я хрупок, как ограничен смысл жизни и как слаб дух, который подобен маслу, поддерживающему горение светильника». На собственном опыте мы убеждаемся в том, что с каждым днем наш земной храм все больше разлагается и угасает. «Господь, заставь нас задуматься об этом, чтобы мы могли хранить обители в тех домах, которые не руками сотворены».
2. Давид размышляет о краткости и бренности жизни и рассказывает об этом Богу, умоляя Его облегчить бремена жизни, как это часто делал Иов, и рассказывает об этом себе, чтобы побудить себя к основному делу жизни.
(1) Человеческая жизнь на земле коротка и не имеет продолжения. Это объясняет, почему мы должны не прилипать к ней, а готовиться к ее концу (ст. 6): «Вот, Ты дал мне дни, как пяди». Ширина ладони — определенный размер, небольшой, который всегда с нами и перед нашими глазами. Поэтому нам не нужен ни жезл, ни шест, ни измеритель, чтобы измерить долготу наших дней; нам не нужно искусство арифметики, чтобы исчислить их количество. Нет, у нас есть мерило, по которому мы можем определить их и которое заканчивается там, где кончаются пальцы; это расстояние нельзя увеличить, оно всегда будет равняться ширине ладони. Наше время коротко — таковым сотворил его Бог, число месяцев его у Бога. Время коротко, и Давид знает об этом: «Век мой как ничто пред Тобою». Он помнит, какой его век (Пс 88:48): век мой как ничто по сравнению с Тобою (как читаем в некоторых переводах). Все время — ничто по сравнению с вечностью Бога, и лишь немногая его часть принадлежит нам.
(2) Жизнь человека на земле суетна и не представляет ценности, поэтому глупо излишне любить ее и мудро беспокоиться о лучшей жизни. Суетен всякий человек в своем нынешнем состоянии — и Адам, и Авель. Он не является таким, каким кажется даже себе. Он и все его утешения основываются на постоянной неопределенности, и если бы после этой жизни не было другой, то, поразмыслив обо всем, можно прийти к выводу, что он был создан напрасно. Человек суетен, он смертен, он подвержен изменениям. Обратите внимание:
[1] как настойчиво подчеркивается здесь эта мысль.
Во-первых, суета всякий человек без исключения: знатный и простолюдин, богатый и бедный — в этом все равны.
Во-вторых, таковым он является в свое наилучшее время — когда молод, крепок, здоров, богат, в почести и на вершине процветания, когда он беззаботен, весел, уверен и думает, что его гора крепко стоит.
В-третьих, он суетен во всем и в той степени, насколько это возможно. Совершенная суета всякий человек (как приводится этот стих в некоторых переводах); все, что касается человека, неопределенно; лишь то, что касается нового человека, является прочным и долговременным.
В-четвертых, это истинно, подлинно. Эти слова — несомненная истина, которой нам очень не хочется верить, и поэтому необходимо подтверждать ее для нас частыми примерами, что и происходит в жизни.
В-пятых, добавлено слово selah как сноска, повелевающая задуматься. «Остановитесь в этом месте и сделайте небольшую паузу, чтобы у вас было время задуматься и осознать истинность этого высказывания: «суета всякий человек»». Таковыми являемся и мы.
[2] Для доказательства суетности человека, как творения смертного, здесь упоминаются три вещи и показывается суетность каждой из них (ст. 7).
Во-первых, суетность наших радостей и почестей: «Подлинно, человек ходит (даже когда он пребывает в благополучии и наслаждается жизнью)… он ходит подобно призраку. Когда он производит впечатление, его образ проходит, а его великая пышность представляет собой фантазию (Деян 25:23). Это лишь представление, никому не нужное представление, похожее на радугу, чьи яркие цвета быстро исчезают, так как их основание — облака и пар. Такова и жизнь (Иак 4:14), и поэтому такими же являются все ее празднества.
Во-вторых, суетность скорбей и страхов. «Напрасно он суетится». Наши беспокойства очень часто не имеют оснований (мы тревожим себя, не имея справедливого повода, и наши беды часто являются плодом наших собственных фантазий и воображения). Они всегда бесплодны. Мы беспокоим себя напрасно, ибо не можем, несмотря на все свое беспокойство, изменить природу вещей или решение Бога. Все будет оставаться таким же, как и раньше, как бы мы ни беспокоились по этому поводу.
В-третьих, суетность наших беспокойств и метаний. Человек прилагает много усилий, чтобы накопить богатство, он собирает, но его богатство напоминает горы навоза на распаханном поле, ни на что не годные, пока их не разбросают. Но когда он наполнит свои сокровищницы этим мусором, то не знает, кому оно достанется и кто наследует его, когда он уйдет, ибо он сам не сможет взять его с собой. Человек не задает вопрос: «Для кого же я тружусь?» (Еккл 4:8), и в этом заключается его безрассудство. Если же он спрашивает, то не может сказать, будет ли это мудрый человек или глупый, друг или враг (Еккл 2:19). И это — суета!
Убо образом ходит человек, обаче всуе мятется: сокровищствует, и не весть, кому соберет я
Только человек, ты говоришь, беспокоится? Только смятение ума, о, пророк, ты осуждаешь? (Да, говорит): ни среди животных, ни среди стихии я не нашел ничего преданного суете. Волнуется, говорит, вода, и опять успокаивается; потрясается земля, и опять утверждается; бушуют ветры, и утихают; свирепствует всякий зверь, и, насытившись, перестает; воспламеняется огонь, и, истребивши попавшее ему дерево, погасает. Человек же в своем беспокойстве о деньгах никогда не находит покоя. Взял это, и уже смотрит на то; овладел тем, и разевает пасть на другое. Он старается удвоить это, к этому опять спешит скопить столько же, и никогда не перестает собирать, пока не приготовит себе конца. Одержимый жаждой любостяжания, он делается желтее самого золота, (и все) — из-за многожеланного богатства, этого неверного и непостоянного друга, коварной любви, обманщика многих господ, насмешливого любителя многих, крылатого узника, неприязненного трупа, свирепствующего в мире ветра; из-за богатства, родоначальника всякой нелепости, изобретателя всякого зла, сотрудника душепагубного наслаждения, противника воздержания, врага целомудрия и тайного похитителя всякой добродетели. Но что я обвиняю богатство, оставив в стороне стяжателей? Оно само терпит от них, связываемое ими и содержимое в узах Мне кажется, оно могло бы обратиться к ним со следующими словами: что вы, любостяжатели, связываете меня, богатство? Что вы на меня, как на беглеца, налагаете тысячи уз? Что вы обнимаете меня как друга и связываете как злодея, прямо из недр земли захватывая меня в свои руки? Если желаете сделать меня легче самого сна, допустите меня и в руки бедных. Но скажет (обличаемый): «я собираю богатство для детей, чтобы им не пришлось испытать бедности». Хорошо же, многомечтательный богач: настоящего ты не знаешь, а о будущем заботишься; не ведаешь того, что касается тебя самого, и заботишься о детях; не знаешь, не зароют ли тебя в землю, а совещаешься о наследниках? Безумный, скажи мне, какой конец тебя ожидает, и тогда старайся обеспечить детей; скажи мне о сегодняшнем дне, и тогда я поверю тебе насчет завтрашнего. Зачем обманываешь себя и после смерти? Зачем хочешь быть и мертвым, и осмеиваемым? Зачем ты вторгаешься в то, что свойственно делать Богу? Зачем учишь Божественный Промысл, как распорядиться данным тебе? Тебе нет никакого дела до того, что будет после тебя. Ты не можешь быть мертвым и распоряжаться живыми и судить мертвых, взвешивая права каждого. Итак, зачем ты, богатый, напрасно трудишься, собирая к себе то, что принадлежит бедным, а сам не знаешь, для кого ты собираешь это? Зачем удерживаешь то, что принадлежит сиротам, почему негодуешь на их просьбы, как будто теряешь что-нибудь из своего собственного? Они ищут своего, а не твоего; порученного тебе от них, а не рожденного с тобой. Отдай, что ты взял, и получи пользу, так как тебе поручено дать, а не взять. Будь удовлетворен тем, что в лице нищего сам Бог протягивает тебе руку. Посылающий дождь с неба просит у тебя медную полушку; производящий гром и молнию говорит тебе: «помилуй меня»; облагающий небо облаками просит у тебя рубища. Будь доволен тем, что бедные умоляют тебя как Бога. Подай, сжалься, помилуй, чтобы тебе быть помилованным. А ты и бровью своей не хочешь повести, и упрашиваемый остаешься непреклонен. Дай им то, что им же принадлежит, прежде чем получишь вразумление; подай им то, что принадлежит им, и что немного спустя ты оставишь. Их отец — Царь: подай им то, что принадлежит им же, и получи от отца их беспечальную жизнь. Какую это? «Так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне» (Мф 25:40). Оказывающий внимание бедному и нищему не только уничтожает рукописание своих грехов, но и заключает условие, гласящее: дающий нищему, дает в заем Богу. Богу в заем мы даем милостыню, чтобы получить от него воздаяние человеколюбия.
Источник: Беседа на пророческое изречение, гласящее: «Подлинно, напрасно мятется всякий человек живущий».
«Убо образом ходит человек, обаче всуе мятется: сокровиществует, и не весть, кому соберет я». Живые люди ничем не отличаются от написанных на картине; потому что и те и другие одинаково разрушаются и исчезают со временем. Но тем не менее однакож люди мятутся, состязуясь, ратоборствуя, враждуя и торгуя; вся жизнь исполнена бурь, концем имея смерть. С великим трудом и в поте собирая богатство, незнают будущаго наследника. Написал же сие блаженный Давид, подвигнутый тем, что испытал на себе самом. Ибо, добычами, собранными со врагов, и данию, вносимою иноплеменниками, возвеличив и весьма прославив царство свое, не знал он о нечестивом и беззаконном намерении сына; а потом увидев, что сын стал обладателем царскаго дома и себе присвоил собранное там богатство, изрек это достойное удивления слово: «обаче всуе мятется: сокровиществует, и не весть, кому соберет я».
Убо (подлинно) образом ходит человек.
В образе (в виде образа)—проходит—имеет смысл тот, что человек проводит жизнь свою, на подобие живописного образа, как изъясняют Василий и Феодорит. Ибо написанной картине нисколько не полезна красота цветов, или большая величина ее и тому подобное: так и человеку бесполезны житейская благоуспешность и слава. Или—в виде образа— означает то, что человек живет на подобие образа и тени, а не поистине и на самом деле, по причине неблагонадежности и непостоянства всего человеческого, как изъясняют Афанасий, Кирилл и Феодорит.
Другие в рассуждении сего сказали, что каждый человек в образе проходит, то есть, настоящую жизнь—по своему виду, или по своему отдельному понятию, ибо каждый поступает по своему воображению, иной— имея целью богатство, иной—достижение славы, а иной другую цель и конец. Или: по образу ходит человек, то есть, по образу умственного мирa и истины; потому что, как говорит Дионисий Ареопагит, чувственный мир сей есть образ умственного и чувственные вещи суть образы умственных, или истин
Обаче всуе мятется, сокровищствует, и не весть, кому соберет я.
Обаче—здесь поставлено вместо — Итак, говорит, человек тщетно беспокоится, и стремясь то вверх, то вниз, добивается приобретения богатства, когда все суетно, и что еще хуже, когда сей несчастный, хотя и подвизается в приобретении имущества, не знает, кто будет наследник имущества его, тогда как собирающему его принадлежит труд и мучение, а выгода и наслаждение, быть может, принадлежат другому.
Слова Феодорита: Люди живые ничем не различаются от написанных на картине. Ибо естество (бытие) как тех, так и других равно скоро протекает от времени и повреждается. Но тем не менее мятутся (люди), спорят, бьются, враждуют, торгуют и вся жизнь их, имеющая концем смерть, исполнена кружения. Но, собирая богатство с мучением и великим трудом, они не знают, кто будет наследник его. Часто сын бывает целью собранных сокровищ: но (вместо того) случалось, что собранное ими делалось добычею разбойников, пищею клеветников, пленом врагов. Это и блаженный Давид написал, имея побуждением к тому свои собственные приключения. Ибо, сделав свое царство весьма великим и славным чрез добычи военные и взнос даней от иноплеменников, он не знал нечестивого и беззаконного намерения сына (своего). Потом, видя его возобладавшим государством и усвоившим себе заготовленное (в нем) богатство, он произнес сии чудные слова: однако ж тщетно метется, ищет сокровищ и не знает, кому собирает их.
В сущности ни обижающему нет приобретения от обиды, ни обижаемому лишения: образом убо ходит человек, обаче всуе мятется.
Убо образом ходит человек, обаче всуе мятется: сокровищствует, и не весть, кому соберет я
Я вижу ничтожество человека пред Тобою, Господи, и надежда моя только на Тебя
Источник: Толковая Библия.
См. Толкование на Пс 38:5
Вам будут доступны следующие комментарии:
• Заметки Барнса
• Комментарий Бенсона
• Кембриджская Библия для школ и колледжей
• Комментарий Кларка
• Синопсис Библии Дарби
• Комментарий Библии Экспозитора
• Словарь текстов Экспозитора
• Женевская учебная Библия
• Экспозиция Библии Гилла
• Джеймисон-Фоссет-Браун
• Полный комментарий Мэтью Генри
• Комментарий Мэтью Пула
• Библия проповедей – Николл
• День за днем по Библии – Мейер
• Заметки Уэсли
• Комментарий Кейла и Делича к Ветхому Завету
• «Гномон Нового Завета» Бенгеля
• «Греческий Завет» (Николл, Робертсон)
• Комментарий Нового Завета ICC
• Комментарий Нового Завета Мейера
• «Новый Завет» народный (Бартон Джонсон)
• «Слововедение» Винсента