I. Иов сообщает, что постигшее его бедствие, вообще говоря, намного серьезнее, чем он описал раньше или чем друзья это себе представляют (ст. 2−3). Он не смог описать полностью, а они не смогли понять до конца или, по крайней мере, не хотели признаться, что поняли. Поэтому Иов с готовностью взывает к третьему лицу, у которого правильные весы и гири: пусть он взвесит беспристрастной рукой и узнает тяжесть его скорби и бед. Иов желает, чтобы на одну чашу весов поставили его скорбь вместе со всеми ее проявлениями, а на вторую бедствие во всех его подробностях, и тогда (хотя он и не собирался полностью себя оправдывать в своей скорби) они увидят (как Иов говорит в Иов 23:2), что страдания его тяжелее стонов его; ибо, какой бы тяжкой ни была скорбь, бедствие, вызвавшее ее, перетянуло бы песок морей: ведь его тяжесть складывается из большого веса каждой из бед многочисленных, как песок. «Оттого, говорит Иов, слова мои неистовы»; то есть: «Поэтому вы должны простить прерывистость и ожесточенность моих речей. Не удивляйтесь, если мои слова не будут изысканными и вежливыми, как у красноречивого оратора, или взвешенными и правильными, как у педантичного философа. Нет, в этих обстоятельствах я не могу претендовать на роль ни того, ни другого; мои слова таковы, как и я сам довольно неистовы». Таким образом:
(1) Иов сетует, что, к несчастью, друзья взялись за его духовное врачевание, не разобравшись тщательно в ситуации и не узнав о ней наихудшее. Очень редко не обремененные страданиями люди могут правильно оценить скорбь скорбящего. Сильнее всего человек ощущает собственное бремя, и очень немногие способны почувствовать, как тяжело другим.
(2) Иов извиняется за излишне эмоциональные выражения, к которым он прибегал, когда проклинал свой день. Хотя сам он не мог оправдать все сказанное, тем не менее думает, что друзьям не следовало бы столь сурово его осуждать, ибо на самом деле ситуация оказалась чрезвычайно тяжелой и можно было бы посмотреть сквозь пальцы на поведение этого мужа скорбей, которое в случае обычных неприятностей считалось бы недопустимым.
(3) Иов просит друзей о милосердном и снисходительном сострадании и надеется улучшить их отношение к себе, описав истинную тяжесть своего бедствия. Страдающие испытывают некоторое облегчение, когда им сочувствуют.
II. Иов жалуется, что самым мучительным в этих бедствиях был ужас, завладевший его душой (ст. 4). Здесь Иов служит прообразом Христа, Который, подвергшись страданиям, больше всего сетовал на муки душевные: душа Моя теперь возмутилась (Ин 12:27). Душа Моя скорбит смертельно (Мф 26:38). Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил? (Мф 27:46). Здесь бедный Иов горько жалуется на то:
(1) Что он чувствовал стрелы Вседержителя в себе. Его привели в смятение не столько беды, ставшие причиной его нищеты, позора и физической боли; но сердце Иова разрывалось на части и он сильно тревожился от мысли, что Бог, Которого он любил и Которому служил, ниспослал ему и заставил испытать на себе знаки Своего недовольства. Следует заметить: самым мучительным является душевное беспокойство. А пораженный дух кто может подкрепить его? Какое бы бремя потерь здоровья или имущества Бог ни задумал возложить на нас, мы вполне способны вынести их, пока Он оставляет нам здравомыслие и спокойную совесть; но если отнимет что-нибудь из этого, то мы окажемся в поистине печальной и достойной сочувствия ситуации. Чтобы избежать огненных стрел Бога, нужно надеть щит веры, который отражает огненные стрелы искушений сатаны. Примите во внимание: Иов говорит о стрелах Вседержителя, ибо речь идет об одном из проявлений превосходства силы Бога над силой любого из людей, ведь только Божья стрела способна поразить душу. Создавший душу может коснуться ее Своим мечом. Кроме того, сказано, что яд (или пламя) этих стрел пьет дух Иова, потому что они поразили его сознание, поколебали его решительность, истощили его энергию и угрожают его жизни; отсюда столь неистовые слова, которые хотя и нельзя оправдать, но можно простить.
(2) Чего он боялся. Иов видел, что ужасы Божии ополчились против него, подобно войску, выстроенному в боевом порядке и окружившему его. Бог боролся с ним Своими ужасами. Иов не находил утешения, когда смотрел внутрь себя, равно как и не утешался глядя вверх на небеса. Привыкший воодушевляться Божьим утешением не просто страдает от отсутствия такового, но и поражен Божьими ужасами.
III. Иов упрекает своих друзей за суровое осуждение его сетований и за неспособность разобраться в ситуации.
1. Их обличения были беспочвенными. Правда, Иов действительно сетовал сейчас, когда его постигло несчастье; однако раньше, во время своего преуспевания, он никогда не жаловался, в отличие от людей, склонных к беспокойству и раздражительности: он не ревел, когда была трава, и не мычал у месива своего (ст. 5). Теперь же, полностью лишившись благ, разве мог он оставаться бесчувственным, словно камень или колода (а не чувствительным, как дикий осел или бык), чтобы совсем не дать выхода своему горю? Он вынужден есть невкусную пищу и настолько обеднел, что не имеет и крупицы соли, чтобы приправить и придать немного вкуса яичному белку, который стал теперь самым изысканным блюдом на его столе (ст. 6). Сейчас он рад даже той еде, к которой раньше брезговал прикасаться, и она стала его отвратительной пищей (ст. 7). Следует заметить: мы проявим мудрость, если не будем приучать себя или своих детей к гурманству и привередливости в еде и питье, потому что не знаем, в какие стесненные обстоятельства можем попасть (или попадут наши дети); ведь тогда то, чем мы пренебрегаем сейчас, может стать нашей пищей в силу необходимости.
2. Их утешения были сухими и банальными существует такое толкование ст. 6−7. Иов сетует на то, что у него теперь нет ничего, что принесло бы облегчение, никакого бальзама, ничего для оживления и поднятия бодрости духа; предложенное друзьями, по сути, подобно безвкусному яичному белку, и Иов воспринял это как нечто неприятное и обременительное, словно отвратительная пища. К сожалению, Иов именно так отозвался о превосходной речи Елифаза (Иов 5:8 и далее). Но раздраженный дух слишком склонен к тому, чтобы обижать своих утешителей.
Едят ли безвкусное без соли, и есть ли вкус в яичном белке
Разве может кто вкушать то, что, будучи вкушенным, несет погибель? Конечно, опасно стремиться к тому, что мучит; следовать тому, что разрушает жизнь. Но часто жизнь праведника достигает такой высоты добродетели, что она управляет и внутри цитадели разума, так что дает возможность терпеть глупость вокруг себя. Ведь чтобы подвигнуть людей к лучшему, нам требуется уметь терпеть их несовершенство: никто не поднимет лежащего, если не склонится в сочувствии с высоты своей праведности. И когда сочувствуем чужой слабости, мы успешнее справляемся со своей; любовью к грядущему душа приготовляет себя встретить превратности настоящего и муки телесные, которых она так страшилась. Душа, по мере того как небесные ее устремления возрастают, все более суживается; когда она воспринимает, насколько велика сладость отчизны вечности, она возгорается любовью и ради горечи нынешней жизни.
Источник: Нравственные беседы.
Символический смысл
Можно ли есть безвкусное, если оно не будет осолено
Закон плотски воспринятый безвкусен Христом делается соленым — В законе соль буквы есть сила тайного понимания. Следовательно, всякий, кто внимает плотским предписаниям и не желает понимать закон духовно, что другое вкушает, как не безвкусную пищу? Но эту соль в пищу сообщила Истина, когда Он [Христос] научил, что вкус тайного понимания скрывается в законе, говоря: «Ибо если бы вы верили Моисею, то поверили бы и Мне, потому что он писал о Мне» (Ин 5:46). И снова: «Имейте в себе соль, и мир имейте между собою» (Мк 9:50). Но поскольку прежде прихода Посредника Иудея закон плотски содержала, то жестоковыйное язычество не захотело подчиниться приказывающим его предписаниям. Следовательно, оно [язычество] не захотело вкушать безвкусную пищу, потому что прежде, чем оно обрело способность сохранять остроту Духа, отвергло силу буквы. И действительно, кто из язычников понесет, что тот [Закон] предписывает плоть сыновей вместо послушания религии обрезывать и устранять преступления в словах посредством смерти? Поэтому хорошо еще добавляется:
И может ли кто-нибудь вкусить то, что после вкушения приносит смерть
Закон, плотски понятый раньше был смертоносным — Ибо действительно, закон, плотски познанный, смерть внес, потому что виновность окружала допускающих погрешность со всех сторон, смерть внес, потому что через предписание вину сделал известной и ее [вину] через благодать не уничтожил, по свидетельству Павла, который говорит: «Ибо закон ничего не довел до совершенства» (Евр 7:19). И снова: «Посему закон свят, и заповедь свята и праведна и добра». И немногим после: «Но грех, оказывающийся грехом потому, что посредством доброго причиняет мне смерть» (Рим 7:12−13). Ко Христу же обращенное язычество, через слова Закона стесненное от своих похотей. Того научилось прославлять, Того, Которого сильно возлюбило, между плотскими предписаниями духовно обрело.
Моральный смысл
Сколь тяжки для избранных слова и обычаи плотских людей — Именно, слова и обычаи плотских людей, словно пища, проникают в наши души, чтобы быть усвоенными наслаждением чревоугодия. Но всякий избранный не ест безвкусного [не соленого], так как отвергает его от уст сердца, осуждая слова и деяния неправедных Павел запретил употреблять в пищу духовную не соленое, когда сказал ученикам «Слово ваше да будет всегда с благодатью, приправлено солью» (Кол 4:6). Также и слова псалмопевца ощущали в устах сердец нечестивых не соленую пищу, когда он говорил: «Говорили мне враги мои ложь, но не так как Закон Твой, Господи» (Пс 118:84). Но часто слова плотских людей, хотя и противны нашим ушам, все же порождают в сердце борьбу с искушением, и хотя все это и разум отвергает, и язык отрицает, все же с трудом побеждается внутри то, что внешне справедливо осуждается. Потому необходимо, чтобы даже до слуха не доходило то, что бодрствующаяся душа отвергает с самого прихода помысла. Итак, святые мужи, когда охвачены желанием вечности, возносятся на такую высоту жизни, что считают уже для себя тяжким и мучительным трудом только слышать о мирском. Ведь они уже почитают непривычным и невыносимым все то, что не говорит им о том, что они любят.
Не всем свойственно быть готовыми к перенесению телесных страданий ради Бога — Однако часто душа по своему стремлению уже восхищается к горнему, уже совершенно отдаляется от безумной речи плотских людей, но все еще не готова из любви к истине переносить страдания настоящей жизни Она уже жаждет высочайшего, уже презирает на земле все безумное, но все еще не расположена к терпению в перенесении скорбей. Потому и добавляется: «Или кто может вкусить то, что после вкушения приносит смерть?».
С помощью терпения немощей ближних мы укрепляемся для принятия страданий — Конечно же, жестоко желать того, что приносит мучения, стремиться к тому, что изгоняет жизнь. Но, как правило, душа праведного стремится к такой наивысшей мере добродетели, что в самой себе восседает в крепости внутреннего разума и терпением внешнего исправляет неразумие некоторых людей. Ведь мы обязаны терпеть немощи тех, кого пытаемся укрепить, поскольку никто не сможет восставить лежащего, кроме того, кто из сострадания смягчает свою строгость. Но когда мы сострадаем чужой немощи, тем сильнее мы укрепляемся в отношении своей собственной, так что душа из любви к будущему готовится к настоящим скорбям и ожидает телесных страданий, которых ранее боялась. Она ограничивается возросшим вожделением небесного, и когда она размышляет, какова сладость вечного отечества, ради нее с жаром любит горечь настоящей жизни.
Источник: Моралии на книгу Иова.
Снестся ли хлеб без соли; или есть вкус во тщих словесех
На слова: или есть вкус во тщих словесех
Знай, что, хотя болезнь крепнет, побеждает силы, приближает нас к кончине, готова отлучить душу и умертвить тело, однако же, озаботившись нисколько, пожелали мы ныне истолковать написанное тобою. Думаю, что сказанное: или есть вкус во тщих словесех? — имеет два смысла. Она указывает или на то, что ложная укоризна не простирается далее слуха, поскольку не касается сердца человека, слышавшего ее, или на то, что с умеренностью надлежит приправлять слово солью, чтобы было оно и приятно, и питательно для людей благомысленных и трогало сердца слышащих. А солью подающего совет да служат свидетельства словес Божественных, страх Суда и слово о царствии, делающие увещание более сильным, действенным и питательным и доставляющие полезную и пригодную пищу не только тем, которые вполне переварить ее, но и тем, которые мало на это способны.
Источник: Письма. Книга II.
Вам будут доступны следующие комментарии:
• Заметки Барнса
• Комментарий Бенсона
• Кембриджская Библия для школ и колледжей
• Комментарий Кларка
• Синопсис Библии Дарби
• Комментарий Библии Экспозитора
• Словарь текстов Экспозитора
• Женевская учебная Библия
• Экспозиция Библии Гилла
• Джеймисон-Фоссет-Браун
• Полный комментарий Мэтью Генри
• Комментарий Мэтью Пула
• Библия проповедей – Николл
• День за днем по Библии – Мейер
• Заметки Уэсли
• Комментарий Кейла и Делича к Ветхому Завету
• «Гномон Нового Завета» Бенгеля
• «Греческий Завет» (Николл, Робертсон)
• Комментарий Нового Завета ICC
• Комментарий Нового Завета Мейера
• «Новый Завет» народный (Бартон Джонсон)
• «Слововедение» Винсента