I. Иов сообщает, что постигшее его бедствие, вообще говоря, намного серьезнее, чем он описал раньше или чем друзья это себе представляют (ст. 2−3). Он не смог описать полностью, а они не смогли понять до конца или, по крайней мере, не хотели признаться, что поняли. Поэтому Иов с готовностью взывает к третьему лицу, у которого правильные весы и гири: пусть он взвесит беспристрастной рукой и узнает тяжесть его скорби и бед. Иов желает, чтобы на одну чашу весов поставили его скорбь вместе со всеми ее проявлениями, а на вторую бедствие во всех его подробностях, и тогда (хотя он и не собирался полностью себя оправдывать в своей скорби) они увидят (как Иов говорит в Иов 23:2), что страдания его тяжелее стонов его; ибо, какой бы тяжкой ни была скорбь, бедствие, вызвавшее ее, перетянуло бы песок морей: ведь его тяжесть складывается из большого веса каждой из бед многочисленных, как песок. «Оттого, говорит Иов, слова мои неистовы»; то есть: «Поэтому вы должны простить прерывистость и ожесточенность моих речей. Не удивляйтесь, если мои слова не будут изысканными и вежливыми, как у красноречивого оратора, или взвешенными и правильными, как у педантичного философа. Нет, в этих обстоятельствах я не могу претендовать на роль ни того, ни другого; мои слова таковы, как и я сам довольно неистовы». Таким образом:
(1) Иов сетует, что, к несчастью, друзья взялись за его духовное врачевание, не разобравшись тщательно в ситуации и не узнав о ней наихудшее. Очень редко не обремененные страданиями люди могут правильно оценить скорбь скорбящего. Сильнее всего человек ощущает собственное бремя, и очень немногие способны почувствовать, как тяжело другим.
(2) Иов извиняется за излишне эмоциональные выражения, к которым он прибегал, когда проклинал свой день. Хотя сам он не мог оправдать все сказанное, тем не менее думает, что друзьям не следовало бы столь сурово его осуждать, ибо на самом деле ситуация оказалась чрезвычайно тяжелой и можно было бы посмотреть сквозь пальцы на поведение этого мужа скорбей, которое в случае обычных неприятностей считалось бы недопустимым.
(3) Иов просит друзей о милосердном и снисходительном сострадании и надеется улучшить их отношение к себе, описав истинную тяжесть своего бедствия. Страдающие испытывают некоторое облегчение, когда им сочувствуют.
II. Иов жалуется, что самым мучительным в этих бедствиях был ужас, завладевший его душой (ст. 4). Здесь Иов служит прообразом Христа, Который, подвергшись страданиям, больше всего сетовал на муки душевные: душа Моя теперь возмутилась (Ин 12:27). Душа Моя скорбит смертельно (Мф 26:38). Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил? (Мф 27:46). Здесь бедный Иов горько жалуется на то:
(1) Что он чувствовал стрелы Вседержителя в себе. Его привели в смятение не столько беды, ставшие причиной его нищеты, позора и физической боли; но сердце Иова разрывалось на части и он сильно тревожился от мысли, что Бог, Которого он любил и Которому служил, ниспослал ему и заставил испытать на себе знаки Своего недовольства. Следует заметить: самым мучительным является душевное беспокойство. А пораженный дух кто может подкрепить его? Какое бы бремя потерь здоровья или имущества Бог ни задумал возложить на нас, мы вполне способны вынести их, пока Он оставляет нам здравомыслие и спокойную совесть; но если отнимет что-нибудь из этого, то мы окажемся в поистине печальной и достойной сочувствия ситуации. Чтобы избежать огненных стрел Бога, нужно надеть щит веры, который отражает огненные стрелы искушений сатаны. Примите во внимание: Иов говорит о стрелах Вседержителя, ибо речь идет об одном из проявлений превосходства силы Бога над силой любого из людей, ведь только Божья стрела способна поразить душу. Создавший душу может коснуться ее Своим мечом. Кроме того, сказано, что яд (или пламя) этих стрел пьет дух Иова, потому что они поразили его сознание, поколебали его решительность, истощили его энергию и угрожают его жизни; отсюда столь неистовые слова, которые хотя и нельзя оправдать, но можно простить.
(2) Чего он боялся. Иов видел, что ужасы Божии ополчились против него, подобно войску, выстроенному в боевом порядке и окружившему его. Бог боролся с ним Своими ужасами. Иов не находил утешения, когда смотрел внутрь себя, равно как и не утешался глядя вверх на небеса. Привыкший воодушевляться Божьим утешением не просто страдает от отсутствия такового, но и поражен Божьими ужасами.
III. Иов упрекает своих друзей за суровое осуждение его сетований и за неспособность разобраться в ситуации.
1. Их обличения были беспочвенными. Правда, Иов действительно сетовал сейчас, когда его постигло несчастье; однако раньше, во время своего преуспевания, он никогда не жаловался, в отличие от людей, склонных к беспокойству и раздражительности: он не ревел, когда была трава, и не мычал у месива своего (ст. 5). Теперь же, полностью лишившись благ, разве мог он оставаться бесчувственным, словно камень или колода (а не чувствительным, как дикий осел или бык), чтобы совсем не дать выхода своему горю? Он вынужден есть невкусную пищу и настолько обеднел, что не имеет и крупицы соли, чтобы приправить и придать немного вкуса яичному белку, который стал теперь самым изысканным блюдом на его столе (ст. 6). Сейчас он рад даже той еде, к которой раньше брезговал прикасаться, и она стала его отвратительной пищей (ст. 7). Следует заметить: мы проявим мудрость, если не будем приучать себя или своих детей к гурманству и привередливости в еде и питье, потому что не знаем, в какие стесненные обстоятельства можем попасть (или попадут наши дети); ведь тогда то, чем мы пренебрегаем сейчас, может стать нашей пищей в силу необходимости.
2. Их утешения были сухими и банальными существует такое толкование ст. 6−7. Иов сетует на то, что у него теперь нет ничего, что принесло бы облегчение, никакого бальзама, ничего для оживления и поднятия бодрости духа; предложенное друзьями, по сути, подобно безвкусному яичному белку, и Иов воспринял это как нечто неприятное и обременительное, словно отвратительная пища. К сожалению, Иов именно так отозвался о превосходной речи Елифаза (Иов 5:8 и далее). Но раздраженный дух слишком склонен к тому, чтобы обижать своих утешителей.
Ревет ли дикий осел на траве? мычит ли бык у месива своего
Символический смысл
Но так как желает прибытия весов [Искупителя], уже зло, в которое человеческий род впал, вывешивает, хотя и находящийся в языческом роде, бременем все же пророческого духа исполненный, таким образом указывает с каким жаром ожидали приближения Искупителя и язычники, и Иудеи, говоря следующими словами:
Неужели же будет реветь дикий осел, когда у него есть трава? Или будет мычать бык, когда перед [ним] стоят наполненные ясли?
Томление язычников и иудеев в ожидании Искупителя — Ибо действительно кто обозначается посредством дикого осла, если не языческий народ? Которого как природа породила вне стойла учения, так он и остался в открытом поле своих страстей. Кто посредством быка, если не народ иудейский, изображается, который, ярмом вышнего господства подчиненный, к надежде [спасения] созывая прозелитов, через сердца, которые он покорил, он протащил лемех Закона. Но в засвидетельствованной жизни блаженного Иова мы знаем и уверены, что и многие из язычников ожидали пришествие Искупителя. И через Симеона, пришедшего в духе в храм к рожденному Господу, мы узнали, с каким желанием святые мужи из народа Израильского жаждали видеть таинство Его воплощения. Поэтому и Тот же Искупитель говорит ученикам «Многие, говорю вам, праведные и пророки желали видеть что вы видите, и не видели» (Лк 10:24). Вследствие этого, трава дикому ослу и сено быку есть само воплощение Посредника, через которое вместе язычник и иудей насыщаются. Ибо поскольку через пророка говорится «Всякая плоть сено» (Ис 40:6), то творец всего возжелал стать сеном, из нашей сущности воспринимая плоть, чтобы наша плоть не осталась навсегда сеном. Следовательно, дикий осел обрел траву тогда, когда языческий народ получил благодать Божественного воплощения. Тогда не были пустыми ясли быка, когда для иудейского ожидающего народа закон дал Его плоть, о которой долго ожидающему [народу] пророчествовал. Поэтому и рожденный Господь в яслях полагается, чтобы ясно обозначить, что те святые животные, которые долго голодали у закона, воплощением этого сена насыщаются. Ибо ясли Рожденный наполнил, который Себя Самого в пищу умам смертных [людей] подал, говоря «Кто съест Плоть Мою и выпьет Кровь Мою, во Мне остается, и Я в нем» (Ин 6:57). Но так как долго и избранные из среды лучших язычников, и святые из еврейского народа скорбели от долгого ожидания своего искупления, то блаженный Иов, хорошо раскрывающий тайны пророчества, из происхождения и того, и другого причину скорби поясняет, говоря: «Неужели же будет реветь дикий осел, когда у него есть права? Или будет мычать бык, когда перед [ним] стоят наполненные ясли?». Как если бы он открыто говорили: «Язычник потому стонет, что Искупителя своего через благодать еще не получил, и потому Иудея издает мычание, что имея закон, но не видя Творца закона, стоя перед яслями, голодает». Таковым закон является потому, что перед приходом Посредника, без сомнения, воспринимался не духовно, но плотски.
Моральный смысл
Дикий осел означает верный простой народ а бык — чин священнослужителей Причина мычания для обоих здесь — отсутствие созерцания Бога — Кто же еще обозначен под именем ослов, как не те, кто не связан никакими узами служения? Или кто выражен под обозначением быка, как не те, кого давит ярмо священнослужения и которые приняты к служению проповеди в святой Церкви? А «трава» осла и «месиво» быка — это внутреннее подкрепление верного народа. Ведь одни, наподобие быков, связываются в Церкви уздою принятого служения, другие, наподобие дикого осла, не знают стойла священноначалия, и обитают на открытом поле своей воли. Но когда из мирской жизни кто-нибудь возгорается желанием внутреннего созерцания, когда желает пищи внутреннего подкрепления, видя себя отощавшим в темноте такого блуждания, исправляется каким может плачем, ревет словно осел, не находящий травы. Также и другой переносит тяготы воспринятого священного чина, неустанно пребывает в труде проповеди и уже желает подкрепления созерцанием вечного, но так как еще не созерцает образ своего Искупителя, словно бык, привязанный к пустым яслям, мычит. Ведь так и мы, находясь далеко от внутреннего ведения, не видим свежести вечного наследия, голодаем, словно дикие животные, от недостатка желанной травы. О каковой, разумеется, траве и сказано Искупителем «Кто войдет Мною, тот спасется, и выйдет, и войдет, и пажить найдет» (Ин 10:9). Но большей частью, для любящих [небесное] тяжелее всего то, что образ жизни дурных людей противоречит их святым стремлениям. И когда душа возносится к желанию небесного, хорошее начало перебивается вмешивающимися словами и обычаями дурных людей, так что она, уже приложившая множество усилий и устремившаяся к созерцанию небесного, вооружается на земле для сражений и победы над безумием дурных наклонностей.
Источник: Моралии на книгу Иова.
Ст. 5−7 Ревет ли дикий осел на траве? мычит ли бык у месива своего? Едят ли безвкусное без соли, и есть ли вкус в яичном белке? До чего не хотела коснуться душа моя, то составляет отвратительную пищу мою
Образное выражение мысли об естественности жалоб. Если неразумные животные (осел и бык) не выражают недовольства без причины, то тем более не сделает этого человек, существо разумное. Как неприятен без соли хлеб и яичный белок, так неприятны и жалобы. И если тем не менее Иов жалуется, то, очевидно, потому, что вынужден. Вынужден же он тем, что все время живет невыносимо тяжелою («отвратительною» — ст. 7) мыслью о постигшем горе, возможности которого даже не представлял («не хотела коснуться душа моя») в дни былого счастья (Иов 29:18−20).
Источник: Толковая Библия.
Вам будут доступны следующие комментарии:
• Заметки Барнса
• Комментарий Бенсона
• Кембриджская Библия для школ и колледжей
• Комментарий Кларка
• Синопсис Библии Дарби
• Комментарий Библии Экспозитора
• Словарь текстов Экспозитора
• Женевская учебная Библия
• Экспозиция Библии Гилла
• Джеймисон-Фоссет-Браун
• Полный комментарий Мэтью Генри
• Комментарий Мэтью Пула
• Библия проповедей – Николл
• День за днем по Библии – Мейер
• Заметки Уэсли
• Комментарий Кейла и Делича к Ветхому Завету
• «Гномон Нового Завета» Бенгеля
• «Греческий Завет» (Николл, Робертсон)
• Комментарий Нового Завета ICC
• Комментарий Нового Завета Мейера
• «Новый Завет» народный (Бартон Джонсон)
• «Слововедение» Винсента