I. Царь в третий раз побуждает Есфирь сказать, какова ее просьба, ибо ему не терпится узнать о ней; и он повторяет свое обещание, что таковая будет исполнена (ст. 2). Если бы царь сейчас забыл, что у Есфири было к нему дело, и не спросил ее снова, то она едва ли бы знала, как возобновить разговор на эту тему; но царь помнил и уже связал себя узами троекратного обещания оказать ей любезность.
II. Наконец Есфирь, к огромному удивлению и вопреки ожиданиям царя, просит его не о богатстве и чести и не о высокой должности для кого-либо из своих друзей, а о защите от смерти и разорения для себя и своих соотечественников (ст. 3−4).
1. Даже пришельцу и преступнику позволено просить о сохранении жизни; но когда с подобной просьбой обращается друг или жена, то это производит сильное впечатление: да будут дарованы мне жизнь моя, по желанию моему, и народ мой, по просьбе моей! Речь идет о драгоценных жизнях, которые подлежат спасению любой ценой (если невиновны), и об этом свидетельствует:
(1) Величие одной из них. Если удар падет на коронованную голову, то это серьезный повод для беспокойства. Есфирь говорит о себе: «Да будет дарована мне жизнь моя. Если ты испытываешь какие-то чувства к жене недра своего, то сейчас самое время проявить их; ибо на кон поставлена жизнь».
(2) Их огромное число. Если речь идет о жизни многих, очень многих людей, и держащий их на прицеле ни за что не промахнется, то нельзя терять времени и жалеть усилий, чтобы предотвратить это злодеяние. «Я сейчас ходатайствую о спасении не одного-двух друзей, а народа моего, целого народа, дорогого мне народа».
2. Чтобы побудить царя к действиям, Есфирь говорит, что:
(1) Она и ее народ были куплены и проданы. Не они продали себя ценой преступления против власти, а были проданы в угоду гордыне и мстительности одного человека.
(2) Была продана не только их свобода, но и жизнь. «Будь мы проданы в рабство, говорит Есфирь, я бы не жаловалась, ибо со временем мы, возможно, обрели бы свободу вновь; хотя царь совершил бы при этом невыгодную для себя сделку и не умножил бы свое богатство за наш счет. Какую бы цену за нас ни дали, утрата столь многих привыкших к труду рук принесла бы царской казне ущерб, превышающий выручку за них». Гонения на благочестивых людей не только порочны, но и неблагоразумны и наносят вред интересам правителей и государств; из-за этого они становятся слабее и беднее. Но дело не в этом. «Ибо проданы мы, говорит Есфирь, на истребление, убиение и погибель; и пришло время заявить об этом». Она ссылается на слова из указа (Есф 3:13), цель которого не что иное, как истребление; они заденут царя за живое (если нечто подобное сохранилось в его сердце) и заставят его смягчиться.
III. Это выражение протеста привело царя в изумление, и он спросил: «кто это такой, и где тот, который отважился в сердце своем сделать так? (ст. 5) Неужели кто-то замыслил убийство царицы и ее друзей? Есть ли в природе такой человек, а скорее, такое чудовище? Кто это такой, и где тот, чье сердце побудило его к такому делу?» Или: «кто побудил его сердце?» Царь удивляется, что (1) кто-то может оказаться настолько порочным, чтобы помыслить о таком деле; конечно, его сердце побудил к этому сатана.
(2) Если кто-то и сможет отважиться на Такое дело, то его сердце всецело настроено на злодеяния, и он весьма дерзок. Следует заметить:
[1] Трудно представить, что в мире вообще совершится такое злодеяние, как это. Кто он, и где тот, который дерзнет, возьмет на себя смелость поставить под сомнение существование Бога и Его провидение, насмехаться над Его словами, бесчестить Его имя, преследовать Его народ и в то же время дерзко пренебрегать Его гневом. При одной мысли о таковых ужас овладевает нами (Пс 118:53).
[2] Мы вздрагиваем при упоминании о зле, которое подчас можно вменить в вину и нам. Артаксеркс изумился злодеянию, в котором был повинен сам; ведь он дал свое согласие на кровожадный указ против иудеев. В действительности Есфирь вполне могла сказать: ты тот человек.
IV. Есфирь обвиняет в этом Амана прямо в глаза: «Вот он, пусть сам говорит о себе, для того он и приглашен: враг и неприятель этот злобный Аман! (ст. 6); именно он замыслил убийство и, что еще хуже, коварно втянул царя, чтобы тот стал соучастником преступления, бездумно дав свое согласие».
V. Аман сразу же почувствовал опасность: он затрепетал пред царем и царицею; и его страх был обоснован, ибо в качестве обвинителя выступала царица, судьей был царь, а собственная совесть свидетельствовала против него; против него обернулись и удивительные действия Провидения, имевшие место в то же утро, они лишь усугубляли его страх. Теперь приглашение на пир с вином казалось ему безрадостным, он увидел, что ему тесно в полноте изобилия. Ибо он попадет в сеть своими ногами.
И сказала Есфирь: враг и неприятель — этот злобный Аман! И Аман затрепетал пред царем и царицею
И вот уже наступает второй день пира, на который, как и прежде, приглашён Аман, но, когда Есфирь оглашает свою просьбу, он подвергается осуждению и доставляется к месту казни. Отсюда и происходит то, что в Евангелии в одном месте называется трапезой, а в другом — пиром, который устроил один человек. Ибо трапеза относится к теперешней Церкви, а пир — это вечная и последняя трапеза, на которой лишь праведники возрадуются пред своим Творцом, после того как будут отделены от грешников. Потому и Аман — духовный враг народа Божьего, ибо не имел одеяния любви, чтобы быть достойным царского пира, понял, что царь разгневан. И пока тот поспешил в сад при дворце, то есть призвать избранных к радостям рая, этот пытался умолить царицу спасти его, но напрасно, ибо нужного для этого времени не нашлось. Поздно просить о средствах спасения тогда, когда неминуемо наказание и отмщение.
Так и в евангельской притче о приходе жениха неразумные девы просят масло у разумных, чтобы поправить свои светильники, но не получают его. Но после того как жених с разумными девами вошёл на брачный пир, двери затворились, а оставшиеся за дверью неразумные девы стали просить, чтобы и их впустили. Но уже никаким образом они не могут заслужить этого, ибо время милости уже прошло, и они пренебрегли испросить её прежде своими делами добра.
Тот, кто не желает слушать, что повелевает Господь, не может получить от Него то, что просит. И тот, кто не воспользовался пригодным для раскаяния временем, напрасно придёт к воротам Царства со своими мольбами. И вот, через Соломона Господь говорит: Я (Премурость) звала, и вы не послушались; простирала руку мою, и не было внимающего; и вы отвергли все мои советы, и обличений моих не приняли. За то и я посмеюсь вашей погибели; порадуюсь, когда придет на вас ужас; когда придет на вас ужас, как буря, и беда, как вихрь, принесется на вас; когда постигнет вас скорбь и теснота. Тогда будут звать меня, и я не услышу; с утра будут искать меня, и не найдут меня (Притч 1:24−28).
Источник: Толкование на Книгу Есфири.
Ст. 6−7 И сказала Есфирь: враг и неприятель — этот злобный Аман! И Аман затрепетал пред царем и царицею. И царь встал во гневе своем с пира и пошел в сад при дворце; Аман же остался умолять о жизни своей царицу Есфирь, ибо видел, что определена ему злая участь от царя
Резкое и смелое указание Есфири на Амана как будто вовсе не является для царя слишком неожиданным, поразительным для него открытием, и без труда производит желательный переворот в мнении и отношении его к недавнему любимцу. Это еще раз как будто подтверждает догадку, что разочарование в Амане началось у царя несколько раньше, подготовленное другими путями и облегчившее для Есфири столь щекотливое и рискованное дело.
Вам будут доступны следующие комментарии:
• Заметки Барнса
• Комментарий Бенсона
• Кембриджская Библия для школ и колледжей
• Комментарий Кларка
• Синопсис Библии Дарби
• Комментарий Библии Экспозитора
• Словарь текстов Экспозитора
• Женевская учебная Библия
• Экспозиция Библии Гилла
• Джеймисон-Фоссет-Браун
• Полный комментарий Мэтью Генри
• Комментарий Мэтью Пула
• Библия проповедей – Николл
• День за днем по Библии – Мейер
• Заметки Уэсли
• Комментарий Кейла и Делича к Ветхому Завету
• «Гномон Нового Завета» Бенгеля
• «Греческий Завет» (Николл, Робертсон)
• Комментарий Нового Завета ICC
• Комментарий Нового Завета Мейера
• «Новый Завет» народный (Бартон Джонсон)
• «Слововедение» Винсента