I. Иерусалим, осажденный армией Сеннахирима (ст. 17), который послал своих трех известных военачальников с огромным войском, чтобы завладеть городом. Неужели так поступил великий царь царь Ассирии? Нет, никогда не называйте его так; это подлый, лживый и вероломный человек, заслуживающий, чтобы во все века его называли бесчестным; нельзя называть прославленным человека, совершившего такой поступок. Он взял деньги у Езекии, давшего их с условием, что он отступит со своей армией, но вместо того, чтобы оставить его страну согласно договору, он продолжал двигаться по направлению к ее главному городу, но так и не вернул ему деньги. Мы будем называть нечестивыми людей (какими бы великими они ни были), которые выполняют свои обещания только в том случае, когда это содействует их интересам. Теперь у Езекии появилось основание раскаяться в том, что он заключил с Сеннахиримом договор, который сделал его беднее, но не обезопасил.
II. Рабсак, главный оратор и представитель трех военачальников, обладавший талантом в области сатиры, обругал Езекию, его вельмож и народ. Безусловно, Сеннахирим хорошо наставил его, что говорить, ибо хотел таким образом начать новую ссору с Езекией. Получив от него деньги, царь асирийский пообещал отвести свою армию и поэтому, опасаясь позора, не мог сразу напасть на Иерусалим. Но он послал Рабсака, чтобы тот убедил Езекию сдать его, и в случае отказа это послужило бы поводом (но весьма неубедительным), чтобы обложить Иерусалим осадой, а если его жители будут упорствовать, то взять штурмом. У Рабсака хватило дерзости потребовать аудиенции у самого царя у водопровода верхнего пруда, который не был окружен стеной; но у Езекии хватило благоразумия отказаться лично встретиться с ним, и он послал трех уполномоченных министров государства послушать, что он желает сказать. При этот он велел им не отвечать глупому по глупости его (ст. 36), ибо они не смогут убедить, а обязательно разгневают его; а Езекия у своего отца Давида научился, что Бог услышит, если он, как глухой, не услышит (Пс 37:14−16). Во время обращения они всего лишь один раз прервали Рабсака, высказав желание, чтобы он разговаривал с ними на сирийском языке, пообещав обдумать сказанное и доложить царю, и если они не смогут дать ему удовлетворительный ответ, то тогда он сможет обратиться к народу по-иудейски (ст. 26). Это было благоразумное требование, соответствовавшее обычаям, при которых вели переговоры в то время: прежде чем сделать публичные заявления, уполномоченные представители должны решать вопросы между собой; но Езекия не знал, с каким безрассудным человеком ему придется иметь дело, так как в противном случае не просил бы об этом, ибо просьба привела Рабсака в ярость, сделала более жестоким и громогласным (ст. 27). Вопреки всем правилам приличия и чести, вместо того, чтобы вести переговоры с представителями власти, он запугивает солдат, убеждая их дезертировать или поднять мятеж, угрожая довести их до крайнего голода, если они будут держать оборону, а затем продолжает свою речь, цель которой убедить Езекию, вельмож и народ сдать город. И обратите внимание, чтобы добиться этого:
1. Он возвеличивает своего господина царя ассирийского. Вновь и вновь называет его царем великим, царем Ассирийским (ст. 19,28). Какого же идола он сделал из этого правителя, творением которого был сам! Бог является великим Царем, а Сеннахирим был в его глазах маленьким богом, и Рабсак хотел, чтобы они испытывали перед ним такое же благоговение, что и он сам, и поэтому запугивал их, уговаривая сдаться. Но для тех, кто верой видит Царя царей во всей Его славе и силе, даже царь ассирийский выглядит маленьким и ничтожным. Что значат величайшие люди, когда они сравнивают себя с Богом или пытаются соперничать с Ним? (Пс 81:6−7).
2. Он старается заставить их поверить, что если они сдадутся, то лучше будет для них. Если они будут удерживать город, то пусть готовятся есть помет свой из-за нехватки продуктов, поступление которых осажденным полностью прекратится; а если они капитулируют, будут искать благоволения Царя с помощью подарков и отдадутся ему на милость, тогда с ними будут хорошо обращаться (ст. 31). Мне интересно, с каким выражением лица Рабсак советовал израильтянам договориться с помощью подарка, если совсем недавно его господин нарушил договор, заключенный с Езекией с помощью большого подарка (ст. 14). Разве можно верить людям, которые прежде совершили предательство? Но, как говорят: «Ad populum phaleras — Позолоти цепь, и плебей придет, чтобы его заковали ею». Он надеялся успокоить всех обещанием, что если они добровольно сдадутся, то хотя и должны быть готовы стать узниками и пленниками, но на самом деле это будет для них наилучший выход. Можно было удивиться, что он собирался убедить их таким вопиющим предложением, но именно таким образом дьявол обманывает каждый день грешников своими искушениями. Он собирался убедить их в том, (1) что капитуляция даст им преимущество, ибо они будут есть плоды виноградной лозы своей (ст. 31); хотя все их имущество будет принадлежать завоевателям, но они смогут свободно пользоваться им. Но в то время он не объяснял (а собирался сделать это позднее), что так будет лишь до тех пор, пока это будет угодно завоевателям.
(2) Что плен значительно улучшит их положение: «Я приду и возьму вас в землю такую же, как ваша»; так почему там им будет лучше, если они не будут иметь ничего своего?
3. Он особенно стремится убедить их в том, что нет смысла сопротивляться: «Что это за упование, на которое ты уповаешь?» Тем самым он оскорбляет Езекию (ст. 19). Народу же он говорит (ст. 29): «Пусть не обольщает вас Езекия и не доводит до гибели, ибо он не сможет вас спасти; вам придется либо склониться, либо вы будете сокрушены». Было бы хорошо, если бы грешники подчинились силе этого аргумента и заключили мир с Богом; наша мудрость должна покориться Богу, ибо бессмысленно соперничать с Ним, да и какую уверенность могут иметь те, кто уповает на противящихся Ему? Разве мы сильнее Его? Чего мы добьемся, если будем раскладывать волчцы и тернии против огня пожирающего? Но Езекия не был таким беспомощным и беззащитным, как описывал его Рабсак, который полагал, что царь иудейский мог уповать на три вещи, и постарался показать их недостаточность.
(1) Его военных приготовлений: «Ты говорил: для войны нужны совет и сила», и мы увидели, что так и есть (2Пар 32:3). Но Рабсак с пренебрежением отвергает их: «Это только пустые слова; ты слишком слабый соперник для нас» (ст. 20). С максимальным высокомерием и презрением он призывает его предъявить 2000 воинов, умеющих управлять конем, и тогда он рискнет дать ему 2000 коней. Он ложно внушает, что Езекия не имеет мужчин, годных стать воинами (ст. 23). Так он хотел лишить его упования и ввести в заблуждение, держа пари, что один военачальник, командующий самой незначительной группой слуг его царя, сможет победить его и всю его армию.
(2) Его союза с Египтом. Он полагал, что Езекия обратится к царю Египта за помощью, чтобы получить у него колесницы и всадников (ст. 24), ибо так поступил предыдущий царь Израиля; и об этом уповании он правильно говорит: «Это трость надломанная (ст. 21), которая не только подведет человека, когда он обопрется на нее, надеясь, что она выдержит его вес, но войдет ему в руку и проколет ее и все плечо исколет»; так позднее пророк иллюстрирует это подобие, подразумевая Египет (Иез 29:6−7). «Такой же царь Египта», говорит Рабсак; так же поступил царь ассирийский по отношению к Ахазу, который доверился ему, но тот был в тягость ему, вместо того, чтобы помочь ему (2Пар 28:20). Кто уповает на плотскую мышцу, тот убедится, что она не лучше трости надломанной, а Бог является скалой веков.
(3) Его завета с Богом и его взаимоотношений с Ним. Безусловно, Езекия уповал на Бога (ст. 22). Он поддерживал себя, доверившись силе и обетованию Бога; тем же он поддерживал свой народ: «Спасет нас Господь» (ст. 30 и 32). Рабсак осознавал, что это упование было их самой крепкой опорой, и поэтому прилагал особые усилия, чтобы пошатнуть ее, как поступали враги Давида, использовавшие все возможные способы, чтобы ослабить его уверенность в Боге (Пс 3:3; 10:1), и враги Христа (Мф 27:43). И чтобы ослабить их уверенность в Боге, Рабсак выдвигает три предположения, и все они лживы. Он предполагает:
[1] Что Езекия лишился Божьей защиты, так как отменил высоты и жертвенники (ст. 22). Он оценивает Бога Израилева так же, как богов языческих, которым нравилось умножение жертвенников и храмов; из этого он сделал вывод, что Езекия в высшей степени оскорбил Бога Израилева, ограничив свой народ одним жертвенником. Так одно из наилучших дел, которые он совершил в своей жизни, было неправильно представлено как действие нечестивое и богопротивное, и это сделал человек, который не знал или не желал знать закона Бога Израилева. Но мы не должны считать странным, когда невежественные и злобные люди представляют как зло и поступок, вызывающий гнев у Бога, то, что на самом деле хорошо и угодно Ему. Езекия не мог бы совершить кощунственный поступок.
[2] Что в то время Бог дал повеление уничтожить Иерусалим (ст. 25): «Разве я без воли Господней пошел бы?» Тем самым он хотел обмануть и ввести в заблуждение Езекию. Он сам не думал, что должен получить поручение от Бога, прежде чем осадить Иерусалим (кто мог дать ему это поручение?), но сделал это предположение, чтобы впечатлить и напугать народ, который на стене. Если у него был какой-либо повод говорить эти слова (а он мог обладать этой информацией), то он мог взять его из писаний пророков, в которых говорилось об участии руки Божьей в уничтожении десяти колен, и он подумал, что благодаря этому имеет хорошее предписание захватить Иерусалим, как он захватил Самарию. Многие, сражавшиеся против Бога, делали вид, что имеют от Него поручение.
[3] Что если бы Иегова, Бог Израиля, решил защитить их от царя ассирийского, то уже сделал бы это. Этими словами он заканчивает свою оскорбительную речь (ст. 33−35), сравнивая Бога Израиля с богами других народов, завоеванных им, и ставя Его на один уровень с ними. Он сделал вывод, что раз они не могли защитить и спасти народы, поклонявшиеся им, то Бог Израиля тоже не сможет защитить и избавить Свой народ. Обратите внимание, во-первых, на его гордость. Завоевав город, он решил, что завоевал и его богов, и счел себя сильнее их. Его высокое мнение об идолах возвысило мнение о самом себе, словно он слишком силен для них. Во-вторых, на его богохульство. Бог Израиля не был местным божеством, а Богом всей земли, единственным живым и истинным Богом Бог, Ветхий днями; Он часто доказывал, что выше всех других богов. Тем не менее Рабсак говорит о Нем так же, как о придуманных богах Емафа и Арпада, ложно утверждая, что боги (как теперь говорят некоторые священники) всех религий одинаковы, а он один выше их. Сказания евреев утверждают, что Рабсак был иудеем-отступником, благодаря чему хорошо знал еврейский язык; если так, то его незнание Бога Израилева непростительно, а враждепность не вызывает удивления, ибо именно отступники чаще всего являются самыми жестокими и злобными врагами, о чем свидетельствует Юлиан. Следует признать, что речь Рабсака весьма искусно и умно продумана, но помимо этого она свидетельствует о его гордости, злобе, ненависти к Богу и лживости. Одно зерно искренности стоило всего его остроумия и красноречия. И наконец, сообщается, что сделали со своей стороны представители Езекии.
1. Они вели себя мирно, но не потому, что им нечего было сказать от имени Бога и Езекии, ибо они могли справедливо и легко обвинить его господина в предательстве и нарушении данного им слова; они могли спросить: «Какая религия ободряет тебя надеяться, что подобному поведению будет сопутствовать успех?» По крайней мере, они могли бы серьезно намекнуть, как Ахав намекнул Венададу, когда тот выдвинул такое же дерзкое требование: «Пусть не хвалится подпоясывающийся, как распоясывающийся». Но царь велел им не отвечать, и они соблюдали его инструкцию. Есть время, когда нужно хранить молчание, равно как и время говорить. И есть люди, с которыми разговаривать о религии все равно что метать жемчуг перед свиньями. Что можно сказать безумцу? Возможно, их молчание сделало Рабсака еще более гордым и самонадеянным и из-за этого его сердце вознеслось и ожесточилось, что привело к гибели.
2. Они разорвали свою одежду в знак отвращения к его богохульству; это был знак того, что они скорбят по Иерусалиму, его презренному и страждущему положению и позору, который стал для них бременем.
3. Они честно передали царю, своему господину, разговор и пересказали ему слова Рабсака, чтобы он подумал, что можно сделать, каким путем пойти и что следует ответить на обращение Рабсака.
На этот текст нет комментариев.
Вам будут доступны следующие комментарии:
• Заметки Барнса
• Комментарий Бенсона
• Кембриджская Библия для школ и колледжей
• Комментарий Кларка
• Синопсис Библии Дарби
• Комментарий Библии Экспозитора
• Словарь текстов Экспозитора
• Женевская учебная Библия
• Экспозиция Библии Гилла
• Джеймисон-Фоссет-Браун
• Полный комментарий Мэтью Генри
• Комментарий Мэтью Пула
• Библия проповедей – Николл
• День за днем по Библии – Мейер
• Заметки Уэсли
• Комментарий Кейла и Делича к Ветхому Завету
• «Гномон Нового Завета» Бенгеля
• «Греческий Завет» (Николл, Робертсон)
• Комментарий Нового Завета ICC
• Комментарий Нового Завета Мейера
• «Новый Завет» народный (Бартон Джонсон)
• «Слововедение» Винсента