Обратите внимание на то, какие шаги привели человечество к греху. В начале сатана сеет сомнения в подлинности Божьего Слова: «Подлинно ли сказал Бог?» Сатана представил Бога в ложном свете, сказав, что Бог запретил есть плоды всех деревьев. Далее Ева говорит, что нельзя есть плоды дерева, стоящего посреди рая, и «прикасаться к ним». Но Бог ничего не говорил о прикосновении к дереву. И тогда уже сатана явно противоречит Богу, отрицая неизбежность суда для тех, кто нарушает заповеди. Последователи дьявола и сейчас отрицают существование ада и вечного наказания. Сатана пытается внушить Адаму и Еве, что Бог утаил от них нечто полезное. Искушение, перед которым не смогла устоять Ева, было тройным: похоть плоти (хорошо для пищи), похоть очей (приятно для глаз) и гордость житейская (дерево, которое дает вожделенное знание). Взяв этот плод, она поступила вопреки мужу, который должен был главенствовать над ней. Ей следовало бы спросить Адама, а не узурпировать его власть. В словах «и взяла плодов его [дерева] и ела» кроется причина всех болезней, горя, страданий, страха, вины и смерти, которые властвуют над родом человеческим с тех далеких времен. Кто-то сказал: «Хаос, царящий на земле, и миллион миллиардов могил свидетельствуют о том, что слова Бога истинны, а сатана — лжец». Ева была обманута (1Тим 2:14), но Адам действовал сознательно, по своей воле ослушавшись Бога.
Мирской гуманизм увековечивает дьявольскую ложь: «Будете, как боги».
I. Искусителя, которым был дьявол, явившийся в облике и подобии змея.
1. Безусловно, Еву обманул дьявол. Дьявол и сатана — это ветхий змей (Откр 12:9), злобный дух, который был сотворен ангелом света и непосредственным служителем у престола Божьего, но из-за греха отступил от своего первоначального положения и восстал против Божьего венца и достоинства. Многие ангелы пали, но именно этот, атаковавший наших первых родителей, несомненно, был князем бесов и главарем мятежа. Став грешником, он сразу стал сатаной; став предателем, он сразу стал искусителем как существо, ненавидящее и восставшее против Бога и Его славы, позавидовавшее человеку и его блаженству. Он знал, что может погубить человека, лишь соблазнив его. Валаам не мог проклясть Израиль, но мог искусить его (Откр 2:14). Поэтому игра, которую должен был разыграть сатана, сводилась к тому, чтобы склонить наших первых родителей ко греху и разделить их с Богом. Таким образом, дьявол с самого начала был убийцей и великим злоумышленником. В то время все человечество состояло из одного человека, и именно ему сатана нанес удар. Этот нечестивец является противником и врагом.
2. Это был дьявол в облике змея. Точно неизвестно, то ли он принял видимый внешний вид змея (как считают некоторые, став похожим на тех змей, что описаны в Исх 7:12), то ли это был реальный живой змей, которым дьявол завладел и побуждал к действию. С Божьего позволения могло быть и так и иначе. Дьявол решил сыграть свою роль в облике змея, (1) так как это обманчивое творение имело пятнистую кожу, и в то время передвигалось вертикально. Возможно, это был летающий дракон (так как разъяренные змеи могли летать, Ис 14:29) который, казалось, пришел свыше, как посланник высшего мира, один из серафимов. К нам приходит много опасных искушений, разукрашенных веселыми и красивыми красками, но это лишь их внешний вид; кажется, что они приходят свыше, ибо сатана мог предстать в виде ангела света.
(2) Так как змей был коварной тварью, на что здесь обращается внимание. Существует много примеров, доказывающих коварство змей, когда они совершали зло и защищали себя после его совершения. Нас учат быть мудрыми, как змеи. Но этот змей, побуждаемый к действиям дьяволом, несомненно, был коварнее других, так как, потеряв святость, сохранил дальновидность ангелов и стал мудрым для совершения зла. И мы не можем осознать, как много он извлекает выгоды, используя змея. Отметьте, что дьявол больше всего служит себе и своим интересам с помощью сатанинского коварства. Нам не сказано, что подумала Ева, услышав слова змея, обращенные к ней. Мне кажется, она не знала, что и думать. Вначале, возможно, она предположила, что это добрый ангел, но впоследствии могла заподозрить, что-то неладное. Интересно отметить, что многие языческие идолопоклонники поклоняются дьяволу в образе змея, тем самым публично признавая свою приверженность этому отступническому духу и облачаясь в его цвета.
II. Искушаемой личностью была женщина, находящаяся в одиночестве, на расстоянии от своего мужа, но рядом с запретным деревом. Коварство дьявола заключалось в том, что (1) он атаковал своим искушением более слабый сосуд. Мы можем предположить, что, являясь совершенной в своем роде, она занимала второстепенное положение относительно Адама в познаниях, силе и благоразумии. Некоторые считают, что Ева получила заповедь не непосредственно от Бога, а через вторые руки — через своего мужа, и поэтому ее было легче убедить засомневаться в ней.
(2) В его тактику входило вступить с ней в разговор, когда она будет в одиночестве. Если бы она держалась поближе к боку, из которого недавно была взята, то не осталась бы такой незащищенной. Есть много искушений, которым одиночество дает большое преимущество, в то время как общение святых добавляет им сил и укрепляет их безопасность.
(3) Он воспользовался преимуществом, обнаружив ее возле запретного дерева, возможно, рассматривающей его плоды лишь для удовлетворения собственного любопытства. Чтобы не есть запретный плод, не нужно приближаться к запретному дереву. Оставь его, не ходи… (Притч 4:15).
(4) Сатана искушал Еву, чтобы с ее помощью совратить Адама; таким же образом он искушал Иова через его жену, а Христа — через Петра. Его тактика — посылать искушения через ничего не подозревающие руки тех, кто больше всего желает нам благ и влияет на нас.
III. Само по себе искушение и его искусное осуществление. Писание часто говорит нам об угрозе, исходящей от искушений сатаны и его скрытых умыслов (2Кор 2:11), об их глубине (Откр 2:24) и его кознях (Еф 6:11). Самые величайшие примеры его искушений двух Адамов приведены в этих стихах и в Евангелии от Матфея 4 гл. В первом случае он одержал победу, а во втором — потерпел неудачу. Те же слова, обращенные к ним, с помощью которых он не смог завладеть ими, так как в них не было порочности, он говорит нам через наши лукавые сердца и их плотское мышление. Это делает его атаки менее распознаваемыми, но не менее опасными. Целью дьявола было убедить Еву сорвать запретный плод, и для ее достижения он применил тот же метод, что использует сейчас. Он выразил сомнение в том, что это грех (ст. 1). Он отрицал, что в этом действии присутствует какая-то опасность (ст. 4); он пообещал, что благодаря ему они получат много преимуществ (ст. 5). Таковыми являются его общие темы.
1. Он выразил сомнение в том, что вкушение плода этого дерева является грехом и что этот плод действительно был запретным. Обратите внимание:
(1) И сказал змей жене: подлинно ли сказал Бог: не ешьте? Первые слова подразумевают, что ранее нечто было сказано, что здесь комментируется и к чему они имеют отношение. Возможно, это был некий разговор, который Ева вела сама с собой и за который ухватился сатана, чтобы задать свой вопрос. В цепочке мыслей одна мысль непонятным образом порождает другую, и, возможно, в конце получается что-то плохое. Здесь отметьте:
[1] Он не раскрыл свой замысел сразу, а задал кажущийся невинным вопрос: «Я услышал какие-то новости, это правда? Бог действительно запретил тебе есть плоды этого дерева?» Так он начал разговор, чтобы вовлечь ее в дискуссию. Тот, кто хочет быть в безопасности, должен быть подозрительным и избегать разговоров с искусителем.
[2] Он ложно цитирует повеление, словно этот запрет касался не одного этого дерева, а всех. Бог сказал: «От всякого дерева в саду ты будешь есть, за исключением одного». Усилив исключение, он старается сделать договор недействительным: «Разве сказал Бог, что нельзя есть плоды деревьев?» Божественный закон не может подвергнуться порицанию до тех пор, пока его вначале не исказят.
[3] Создается впечатление, что он говорит эти слова насмешливо, укоряя женщину в робости и предосудительном отношении к этому дереву. Похоже, тем самым он говорит: «Ты так красива и осторожна; ты так тщательно исполняешь слова Бога: «Не ешьте…» Будучи лжецом, дьявол с самого начала является и насмешником, а насмешники последних дней — его чада.
[4] Вначале он стремится лишить ее чувства обязанности повиноваться повелению: «Наверняка ты ошиблась, не может быть, чтобы Бог запретил тебе приближаться к этому дереву. Он не мог поступить так необдуманно». Обратите внимание: коварство сатаны заключается в том, чтобы опорочить репутацию божественного закона, представив его сомнительным и необдуманным, чтобы таким образом склонить людей ко греху. Поэтому мы поступим мудро, если будем твердо верить в него и глубоко уважать повеления Бога. Разве не сказал Бог: «Не лги, не употребляй напрасно имя Мое, не пьянствуй…?» — «Конечно, сказал, я уверен в этом, Он правильно сказал, и с помощью Его благодати я буду придерживаться Его заповеди, что бы ни предлагал мне искуситель».
(2) В ответ на этот вопрос женщина представляет ему полное и четкое описание закона, под которым они пребывали (ст. 2). Здесь обратите внимание:
[1] Она проявила слабость, вступив в разговор со змеем. По его вопросу она могла бы догадаться о его плохом намерении и ответить ему так: «Отойди от меня, сатана; ты Мне соблазн!» Но ее любопытство и, возможно, удивление при виде говорящего змея побудило продолжить разговор с ним. Отметьте, что опасно вступать в переговоры с искушением, которое с самого начала должно быть отвергнуто с презрением и отвращением. Гарнизон, вступивший в переговоры, близок к сдаче. Тот, кто желает удержаться от зла, должен держаться вдали от путей злых (см. Притч 14:7; Притч 19:27).
[2] Она поступила мудро, обратив внимание на дарованную Богом свободу, в ответ на его легкие намеки на то, что Бог поместил их в рай лишь для того, чтобы дразнить видом красивых, но запретных плодов. «Нет, — говорит она, — плоды с дерев мы можем есть; благодаря нашему Создателю мы имеем много разнообразной разрешенной нам пищи». Отметьте: чтобы оградить себя от неудобств, связанных с ограничениями закона, полезно почаще напоминать себе о его свободах и утешениях.
[3] Это был пример ее решимости придерживаться заповеди; она преданно повторила ее с неоспоримой уверенностью: «Сказал Бог, я уверена в том, что Бог сказал: «Не ешьте плоды этого дерева», и затем добавляет: «…и не прикасайтесь к ним…» Похоже, у нее были хорошие намерения, и она не хотела (как считают некоторые) неявно бросить тень на заповедь, словно она слишком строга (не прикасайтесь и не ешьте), а желала поставить ограду вокруг себя: «Мы не должны есть, а поэтому не будем прикасаться. Это запрещено абсолютно и власть этого запрета свята для нас».
[4] Похоже, она в нерешительности относительно угрозы; повторяя ее, она не так точна и верна, как при повторении заповеди. Бог сказал: «В день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь». Из всей угрозы она повторяет лишь слова «чтобы вам не умереть». Отметьте: нерешительная вера и колеблющиеся решения дают великое преимущество искусителю.
2. Дьявол отрицает, что в заповеди присутствует хоть какая-то угроза; даже если ее нарушить, то это не повлечет за собой наказание: «Нет, не умрете» (ст. 4). «Вы не умрете», — говорит он абсолютно противоположно тому, что сказал Бог. Или это может означать (1): «За этим не обязательно последует смерть (как читают одни); все не так достоверно, как вам велено верить». Так сатана пытается расшатать то, что он не может разрушить; он делает несостоятельной силу божественных угроз, подвергая сомнению их твердость; и если один раз допустить присутствие в слове Божьем лжи или ошибки, то это открывает дверь явному недоверию. Сатана учит людей вначале сомневаться, а затем отрицать; вначале он делает их скептиками, а затем постепенно атеистами.
(2) «Конечно, ты не умрешь», — понимают другие. Дьявол утверждает свое противоречие той же фразой, которой Бог утверждал угрозу. Он начал обращение, задав вопрос о заповеди (ст. 1), но, увидев, что женщина придерживается ее, оставил эту цель и направил второй удар на угрозу, где ему удалось ее поколебать. Сатана быстро исследует все преимущества, чтобы атаковать стену там, где она самая слабая: «Нет, не умрете». Это была ложь, явная ложь, ибо [1] это противоречило слову Бога, в истинности которого мы уверены (см. 1Ин 2:21,27). Это была ложь, адресованная самому Богу.
[2] Это противоречило его собственному знанию. Сказав, что в непослушании и бунтарстве нет опасности, он сказал то, что, по его горькому личному опыту, было ложью. Он нарушил закон своего сотворения и на горьком опыте убедился в том, что не может теперь процветать. И в то же время он говорит нашим первым родителям, что они не умрут. Он скрыл свое собственное несчастье, чтобы вовлечь их в подобную ситуацию; таким же образом он и сейчас обманывает грешников, ведя их к погибели. Он говорит им, что они не умрут за свои грехи, и ему верят больше, чем Богу, говорящему: «Плата за грех — смерть». Отметьте: надежда на безнаказанность является великой поддержкой для всякого рода беззакония и нераскаянности. «Я буду счастлив, несмотря на то, что буду ходить по произволу сердца моего» (Втор 29:19).
3. Он обещает им выгоду от этого (ст. 5). Теперь он направляет свой удар в самый корень, и тот становится фатальным ударом для дерева, чьими ветвями мы являемся. Дьявол не только ручается, что они ничего не потеряют, нарушив заповедь, таким образом обязывая себя спасти их от зла (если они вдруг окажутся таким глупцами, что осмелятся поверить в охрану того, кто сам оказался банкротом), но и обещает, что они получат выгоду и станут победителями. Ему бы не удалось убедить их рискнуть собственным благополучием, если бы не он предложил им великую возможность улучшить его.
(1) Он издалека намекает им на великие продвижения, которые они получат, съев этот плод. Он подстраивает искушение к их чистому состоянию, в котором они пребывали, предлагая не какое-то плотское удовольствие или наслаждение, а интеллектуальные наслаждения и удовлетворение. Это была приманка, под которой он скрывал свой крючок.
[1] «Откроются глаза ваши; вы получите больше силы и удовольствия от размышлений, чем сейчас; вы расширите границы вашего интеллектуального кругозора и будете видеть дальше, чем сейчас». Он говорил так, словно в то время они видели смутно и на коротком расстоянии по сравнению с тем, что будет потом.
[2] «Вы будете, как боги, как Элохим, как могущественные боги, не только всеведующие, но и всемогущие», или «Вы будете такими, как сам Бог, равными Ему, Его конкурентами. Вы будете повелителями, а не подчиненными, самодостаточными и независимыми». Какое нелепое предложение! Разве могут созданные вчера твари стать подобны Своему Творцу, сущему от вечности.
[3] «Вы познаете добро и зло, то есть все, что можно пожелать знать». Чтобы поддержать эту часть искушения, сатана искажает название, данное этому дереву; его предназначение — дать практическое познание о добре и зле, то есть о долге и непослушании; оно дало бы возможность на собственном опыте познать добро и зло, то есть блаженство и несчастье. В этом смысле название дерева было предостережением для них не есть его плодов. Но сатана извращает это понятие и истолковывает его для их погибели, словно это дерево могло дать им теоретическое отвлеченное знание о природе, видах и источниках добра и зла.
[4] Он обещает все это безотлагательно: «В день, в который вы вкусите, вы сразу обнаружите внезапную и мгновенную перемену к лучшему». Этими инсинуациями он стремится зародить в них, во-первых, недовольство их нынешним состоянием, словно оно не такое хорошее, как могло бы быть и должно было быть. Отметьте, что состояние дел само по себе не приводит к недовольству, если мысль не наталкивает на это. Адам не был беспечен в раю, как и ангелы в их первом состоянии (Иуд 1:6). Во-вторых, стремление продвинуться, словно они были достойны стать богами. Сатана погубил сам себя, желая быть подобным Всевышнему (Ис 14:14), и поэтому стремился заразить тем же желанием наших первых родителей, чтобы они тоже погибли.
(2) Он исподволь внушает им, что Бог, запретив им вкушать этот плод, не желал им блага: «Но знает Бог, как сильно вы продвинетесь благодаря этому; и поэтому, завидуя и желая вам зла, Он запретил его», словно Господь боялся разрешить им есть плоды этого дерева, чтобы они не познали свою силу и продолжали оставаться в подчиненном состоянии, чтобы они не вступали с Ним в соперничество; или Он был бы недоволен их почестями и блаженством, которым способствовало бы вкушение плода этого дерева.
[1] Это было большим унижением и оскорблением для Бога, какое только можно было выразить в Его адрес. Тем самым бесчестилась Его сила, словно Он боялся Своих творений, но еще больше бесчестилась Его милость, словно Он ненавидел творения Своих собственных рук и не хотел видеть счастливыми тех, кого создал. Так неужели лучшие мужи должны удивляться, если их представляют в ложном свете и о них плохо говорят, если так же поступали с Богом? Сатана, являющийся клеветником братьев перед Богом, в той же степени клевещет на Бога братьям. Так он сеет разногласие, являясь отцом тех, кто совершает то же.
[2] Это была самая опасная сеть для наших первых родителей, так как с ее помощью он стремился охладить их чувства к Богу и таким образом поколебать их верность Ему. Так и сейчас дьявол увлекает людей служить его интересам, поселяя в них нехорошие мысли о Боге и лживые надежды на выгоду и преимущества, полученные благодаря греху. Поэтому, противостоя ему, давайте всегда хорошо думать о Боге, как о наивысшем благе, и плохо думать о грехе, как о наихудшем из зол. Так давайте противостанем дьяволу, и он убежит от нас.
Змей был хитрее всех зверей полевых, которых создал Господь Бог. И сказал змей жене: подлинно ли сказал Бог: не ешьте ни от какого дерева в раю
Блаженный Моисей, сказав, что (прародители) «нага беста, и не стыдястася» (так как они не знали, что были наги, потому что их облекала и украшала, лучше всякой одежды, неизреченная слава), говорит: «змий же бе мудрейший всех зверей, сущих на земли, ихже сотвори Господь Бог. И рече змий жене: что яко рече Бог: да не ясте от всякого древа райского». Смотри, какая зависть и многосплетенная хитрость лукавого демона. Видя, что созданный человек находится в высочайшей чести и почти ничем не меньше ангелов, как и блаженный Давид говорит: «умалил еси его малым чим от ангел» (Пс 8:6), да и это малое ввел грех преслушания, потому что пророк сказал это уже после преслушания, — так видя на земле земного ангела и снедаемый завистию, виновник зла демон, который сам пребывал между вышними силами, но по развращению воли и безмерности злости ниспал с той высоты, употребил великую хитрость, чтобы лишить человека благоволения Божия и, сделав его неблагодарным, лишить его всех благ, дарованных ему человеколюбием Божиим. И что же делает? Нашедши этого зверя, т. е. змия, который превосходил смыслом других зверей, что засвидетельствовал и Моисей словами: «змий же бе мудрейший всех зверей, сущих на земли, ихже сотвори Господь Бог» — им воспользовавшись, как орудием, диавол чрез него вступает в беседу с женою, и увлекает в свой обман этот простейший и немощнейший сосуд «И рече, — сказано, — змий жене». Из этого заключай, возлюбленный, что вначале ни один зверь не был страшен ни мужу, ни жене; напротив, признавая свою подчиненность и власть (человека), и дикие и неукротимые животные были тогда ручными, как ныне кроткие.
Но, может быть, здесь кто-нибудь придет в недоумение и захочет знать, не имело ли это животное и дара слова? Нет, не должно так думать, но всегда следуя Писанию, надобно рассуждать так, что слова принадлежали диаволу, который возбужден был к этому обману своей завистию, а этим животным воспользовался, как удобным орудием к тому, чтобы, прикрыв обман свой приманкою, обольстить сначала жену, как всегда более способную к обольщению, а потом чрез нее и первосозданного. Итак, воспользовавшись этим бессловесным для устроения кова, (диавол) вступает чрез него в разговор с женою и говорит: «что яко рече Бог: да не ясте от всякого древа райского?» Смотрите, какая здесь чрезвычайно тонкая хитрость! То, чего Бог не говорил, диавол предлагает в виде совета и вопроса, как будто заботясь о них, потому что такое расположение выказывают эти слова: «что яко рече Бог: да не ясте от всякого древа райского?» Как бы так говорил лукавый тот демон: для чего (Бог) лишил вас такого наслаждения? Зачем не дозволяет вполне пользоваться райскими благами, предоставив наслаждаться созерцанием (их), не позволяет вкушать и от этого чувствовать тем большее удовольствие? «что яко рече Бог»? Для чего это? Что пользы жить в раю, коль скоро нельзя пользоваться тем, что есть в нем, а приходится испытывать тем большую скорбь, что смотреть можно, а удовольствия, происходящего от пользования, не получать? Видишь, как он чрез эти слова, точно чрез приманку, впускает яд?
Источник: Беседы на книгу Бытия. Беседа 16.
Ст. 1−3 Змей был хитрее всех зверей полевых, которых создал Господь Бог. И сказал змей жене: подлинно ли сказал Бог: не ешьте ни от какого дерева в раю? И сказала жена змею: плоды с дерев мы можем есть, только плодов дерева, которое среди рая, сказал Бог, не ешьте их и не прикасайтесь к ним, чтобы вам не умереть
Причиной зависти стала красота человека, поселенного в раю. Поскольку сам дьявол, получив благодать, не сумел ее удержать, он преисполнился зависти к человеку за то, что тот, будучи сотворен из праха, поселился в раю и был избран. Ибо видел дьявол, что сам он, обладающий высшей природой, пал в профанное и лишенное святости состояние, тогда как человек, существо низшей природы, уповает на вечное.
…Дьявол замыслил сначала приступить не к Адаму, но попытаться опутать Адама через жену. Не к Адаму первому он подступил, сердцем принявшему небесную заповедь, но к той, которая была научена соблюдать заповедь не Богом, но мужем. Ибо не написано, что Бог говорил к женщине, но что Он говорил к Адаму; и потому следует полагать, что женщина узнала о заповеди от мужа.
Источник: О рае.
Поскольку тварь подвержена всяческим страстям, наслаждение по-змеиному проскальзывает в человеческие чувства и переживания. Так что не без основания святой Моисей изобразил наслаждение в образе змея: оно вкрадывается во чрево подобно змею, который не ногами ходит… но скользит прихотливыми извивами всего тела. Для наслаждения, словно для змея, прах будет пищею, ибо небесная пища ему неведома. Оно питается телесным, и переменяется в разные виды вожделения, и заползает в самые тайные закоулки. У него ядовитые зубы, отравляющие каждого сладострастника, убивающие гуляку, умерщвляющие расточителя.
Источник: Послания.
Змей был хитрее всех зверей полевых, которых создал Господь Бог. И сказал змей жене: подлинно ли сказал Бог: не ешьте ни от какого дерева в раю
Приступая к описанию искушения, повествователь дает понятие об искусителе. И действительно, правильное о нем понятие необходимо нужно для того, чтобы уразуметь возможность и определить образ искушения. Искуситель называется змием. Трудно согласиться с мнением, будто сим означается простое животное, которое примером своего вкушения от запрещенного человекам древа возбудило в Еве богопротивную мысль и желание; поскольку в таком случае Моисею не было бы нужды приписывать сему животному вместо простого действия несвойственные ему суждения и слова; и представлять виною зла в мире существо, не имеющее свободы и действующее сообразно природе своей, значило бы представлять Бога искушающим вопреки собственному слову Его (Иак 1:13). Нельзя, напротив, думать и того, чтобы сей змий был только призрак животного, поскольку ясно сравнивается со зверями в поле. Итак, змий—искуситель есть истинное, но не простое животное. Им действует существо высшего рода, ибо действует разумением; но существо злое, ибо действует против воли Божией, к погибели человеков и к собственному наказанию. Сие есть то существо, которое точно от искушения и прельщения человеков в Слове Божием называется древним змием, диаволом, сатаною (Откр 20:2; Зах 3:1), человекоубийцею от начала, отцем лжи (Ин 8:44). Как таковым никакое существо не могло выйти из рук Творца, то должно полагать, что оно сделалось таковым чрез отпадение от Него. Сие также подтверждается Словом Божиим, когда оно говорит об ангелах, не сохранивших своего начала, но оставивших свое жилище (Иуд 1:6). Начало их отпадения некоторые полагают в зависти человеку (Прем 2:24), а некоторые — в гордости и уклонении от любви Божией к самолюбию (Ис 14:12−14), почитая зависть уже следствием падения. Моисей показывает не самое существо, а орудие искусителя, потому что его намерение показать кратко начало повреждения человеческого естества не позволяет ему входить в отдаленные и трудные подробности о свойстве отпадших духов и потому что он хотел представить искусителя точно и единственно в том виде, как он явился Еве, дабы показать, что, несмотря на сию личину, он удобно мог быть открыт и узнан. Когда змию приписывается хитрость преимущественно пред всеми животными, сим показывается естественное совершенство сего животного, которое и Христос представляет образцом мудрости (Мф 10:16). Диавол избирает таковое орудие для удобнейшего в нем действования и сокрытия обмана. Бог попускает сие для того, чтобы человек в самом орудии искушения видел образ осторожности. Змий является говорящим. Напрасно сие относят к естеству находившихся в раю животных. Сие было искусство диавола, хотевшего привлечь к себе Еву любопытством и удивлением. Впрочем, она из сего самого искусства могла заключать о свойстве существа, которое скрывается в чужом виде и не смеет явиться в собственном. Некоторые думают, что змий беседовал с Евою тем естественным языком, каким все вещи беседуют с мудрым; но сей естественный язык, не быв управляем отцом лжи, не был бы так лукав, как язык змия в сказании Моисеевом. Змий говорит к жене потому, как замечают некоторые, что она не была при исследовании естества животных, и закон о древе познания получила чрез мужа и, следственно, удобнее могла поколебаться в суждении как о естестве говорящего с нею, так и о предмете разговора; и потому что жена, будучи естественно поставлена в зависимости от мужа (1Тим 2:12−13), естественно долженствовала быть слабее в отделении от него. Искуситель не оставил и после сего сей удачной хитрости (3Цар 11:4; Еккл 7:28; 2Тим 3:6). Кажется, нетрудно было Еве приметить неестественное состояние змия, а потому даже трудно поверить, как она решилась вступить с ним в разговор. Но так обыкновенно кажется тогда, когда хитрость уже обнаружена. Положим, что Ева удивлена была необычайным явлением говорящего змия, но как прежде греха и зла не было страха и подозрения, то удивлением могло еще изощриться ее внимание к змию, и вскоре могла родиться мысль, что его необыкновенное состояние есть действие сокровенной силы вкушенного им запрещенного плода. Наконец, может быть, сие явление и не показалось необычайным. Тогда, когда видимый мир, еще чистый и тонкий, свободнее и беспрепятственнее проницаем был невидимым, может быть, не было необычайно, чтобы невидимые существа облекались в образы видимых тварей, дабы входить в сношения с человеком, обитателем видимого мира. Первые слова искусителя, как они читаются в переводе семидесяти толковников, заключают уже клевету на Бога, но они не могут быть приняты в знаменование недоумения подлинно ли Бог сказал: не ешьте плодов ни с какого дерева в саду? Таким образом, клевета упадает не на Бога, но на Адама, что, по-видимому, и сообразнее с коварством искусителя. Восстав прямо против Слова Божия, он мог бы ужаснуть Еву, но он преображается пред нею в светлого Ангела, в учителя истины и вводит ее в сомнение о том, точно ли Божие Слово слышала она от мужа и не по суеверию ли воздерживается от древа познания. Из сего видно, как опасны даже легкие и отдаленные в вере сомнения. Действие их ясно представлено в примере Петра утопающего (Мф 14:30−31).
Источник: Толкование на Книгу Бытия.
Когда ты видишь человека, жизнь которого зазорна, а речь убедительна, то вспомни беса, который в Священном Писании беседовал с Христом (Мф 4:3 и далее) и о котором Писание свидетельствует, что «змий же бе мудрейший всех зверей, сущих на земли». Но в нем мудрость стала пагубной, поскольку не сопровождалась никакой другой добродетелью. Поэтому (человеку) верующему и благому следует мыслить о том, что даруется Богом; он должен говорить так, как думает, а делать так, как говорит. Ибо если истине слов не соответствует сродная им жизнь, то (такой человек), согласно Иову, есть «хлеб без соли» — его вкушать нельзя, а если вкусишь, то повредишь здоровью. Ведь говорится: «Снестся ли хлеб без соли, или есть вкус в тщих словесех?» (Иов 6:6), то есть в пустых речах, не засвидетельствованных совершенными делами.
Источник: Собрание рукописей типа II. Беседа 54.
Змий же бе мудрейший всех зверей сущих на земли, ихже сотвори Господь Бог. И рече змий жене: подлинно ли сказал Бог: да не ясте от всякаго древа райскаго
Сказав о наготе прародителей, которая при небесной одежде была благообразна и не служила поводом к стыду, Моисей обращается к повествованию о хитрости змия и говорит: Змий же бе мудрейший всех зверей сущих на земли, ихже сотвори Господь Бог. Змий был хитрее бессловесных животных, которыми управлял человек, но если и превосходил хитростью ту степень, на какой поставлены звери, то не следует отсюда, что он возвышался до степени человека. Змия Бог сотворил хитрее бессловесных скотов и лукавее неразумных животных, но поскольку не было у него разума, то явно, что он не имел и мудрости человеческой. Адам превосходил змия и по самому образу сотворения, и по душе, и по уму, и по славе, какой был облечен, и по месту жительства своего, а потому видно, что он безмерно выше змия и по хитрости. Адам превосходил мудростью всех зверей, потому что Бог поставил его владыкой и правителем их; он был хитрее всех, потому что всем нарек имена. Как Израильтяне не могли без покрывала взирать на лицо Моисеево, так животные не могли взирать на светлый зрак Адамов. Потупив очи, проходили они перед ним, когда нарекал им имена, потому что очи их не могли взирать на славу его. Итак, хотя змий был хитрее зверей, однако же неразумен пред Адамом и Евой, владыками зверей.
Сказав о хитрости змия, Моисей обращается к повествованию о злокозненном приближении его к Еве и говорит: и рече змий жене: подлинно ли сказал Бог: да не ясте от всякаго древа райскаго?. Змий говорил, и то было или свойственное змию шипение, которое понимал Адам, или в змие говорил сатана, или змий по собственному умышлению испросил себе дар слова, или сатана испросил Бога дать этот дар слова змию на время. Но искусительное слово не вело бы во грех искушаемых, если бы руководством искусителю не служило собственное их желание. Если бы и не пришел искуситель, то само древо красотой своей ввело бы их в борьбу. Хотя прародители искали себе извинения в совете змия, но более, нежели совет змия, повредило им собственное желание. Ибо сказано: И виде жена, яко добро древо в снедь и яко угодно очима видети, и вожделенно по виду: и вземши от плода его яде (Быт 3:6). А если жена побеждена красотой дерева и приятностью плодов его, то не советом, вошедшим в слух ее, побеждена. Введена же в преступление пожеланием, обнаружившимся в ней самой. Но поскольку заповедь была дана для испытания, то получился удобный случай прийти искусителю.
Что сотворено в раю и вне рая, все это Бог дал человеку по благости и ничего не требовал от него за то, что сотворил, но украсил и облек его славой. Что только ни было в раю, на земле, в воздухе и водах, — все то дано человеку по благости, но одно только древо отнято у него по правде.
Когда Бог творил человека, Он не соделал его смертным, но не создал и бессмертным, чтобы сам Адам, соблюдением или преступлением заповеди, от одного из двух дерев приобрел бы себе то, чего захотел. И хотя Бог сотворил древо жизни, но сокрыл его от Адама; во-первых, для того, чтобы красотой своей оно не вводило прародителей в борение и не усугубило борьбы, а, во-вторых, не должно им было для сохранения заповеди Незримого находить себе побуждение (искать поощрения) в награде, которая у них пред глазами. Хотя по благости Бог все дал прародителям, но бессмертную жизнь, которая приобреталась вкушением плодов древа жизни, восхотел даровать им по правде. Потому дал им лишь заповедь, и она не была так велика, не могла равняться преизбыточествующей награде, уготованной им. А воспретив вкушать плоды одного древа, чтобы они находились под заповедью, Бог отдал им весь рай, — да не будут принуждены к преступлению закона недостатком в пище.
Но хотя, как сказал я, испытание и было потребно, однако же Бог не дозволил сатане послать для того к Адаму какого-либо Ангела, или Серафима, или Херувима. Не дозволил также сатане и самому прийти к Адаму в Едемский сад в образе человеческом или божественном, как приступал он к Господу нашему на горе. Не пришли также к Адаму какие-либо большие или лучшие звери, бегемот и левиафан, не пришли и другие звери или животные чистые, чтобы не послужило это сколько-нибудь извинением для преступивших заповедь. Дозволено же было прийти к ним змию, который, хотя хитер, но безмерно презрен и гнусен. Змий, приступив к людям, не сделал никакого действительного чуда, не принял даже на себя ложного вида, но предстал в том виде, какой имел: предстал пресмыкающимся, с поникшими долу глазами, потому что не мог взирать на сияние зрака той, которую хотел искусить. Не пришел он, от страха, к Адаму, но пришел к Еве, чтобы скорее склонить ее к вкушению плодов того древа, с которого запрещено было вкушать, — пока еще не вкусила она дозволенных ей плодов с тысяч и тем (тмы, то есть десятков тысяч) других дерев. Не вкусила же она не потому, что постилась, но потому что ей еще не овладел голод, ибо была только сотворена. Конечно, змию не воспрещалось идти с такой поспешностью к Еве, ибо эта-то поспешность змия не служила в его пользу. Он пришел в то время, когда едва сотворенная Ева не знала еще, что такое голод, и красота дерева не возбуждала в ней борьбы пожеланий. Итак, поскольку Ева не чувствовала голода, и древо не вводило ее в борьбу, то змию не воспрещалось стать ее искусителем. Ибо если Ева победила бы в кратковременной брани и в недолгой борьбе, и змий, и кто был в змие, подверглись тому наказанию, какое и понесли, то Ева и муж ее вкусили бы плодов жизни и приобрели жизнь вечную, прияв по правде то бытие, какое было им обещано; они по правде стали бы обладать всем тем, что прежде им даровалось по благости.
Потому искуситель поспешил прийти, и не был удержан. Уже то самое, что искуситель приходит вместе с заповедью, могло бы вразумить искушаемых, что он — искуситель, и предостеречь их от козней его. Искуситель приходит и обещает им нечто великое, да он и не мог хвалиться чем-либо малым. И тот, кто в змие, так сказал через него жене: «Подлинно ли сказал Бог, да не ясте от всякаго древа райскаго?». Здесь надлежит заметить, что велика была бы заповедь, если бы воспрещалось вкушать плоды всех дерев, по сказанному змием, а поскольку заповедовалось противное, то заповедь почти и не считалась заповедью, ибо была очень легка и дана только на время, пока не отступит от них искуситель.
Источник: Толкование на Книгу Бытия.
Ст. 1−3 Змей был хитрее всех зверей полевых, которых создал Господь Бог. И сказал змей жене: подлинно ли сказал Бог: не ешьте ни от какого дерева в раю? И сказала жена змею: плоды с дерев мы можем есть, только плодов дерева, которое среди рая, сказал Бог, не ешьте их и не прикасайтесь к ним, чтобы вам не умереть
Змею невозможно было войти в рай;
потому и животным, и птицам не позволялось
приближаться к окрестностям рая.
Когда же Адам вышел к змею,
коварными вопросами, предложенными Еве,
доведался тот, что такое рай и каков он.
Узнал проклятый, каково сие святилище,
узнал, что от Адама и Евы
слава его сокрывается в древе познания,
узнал, что вход в двери святилища
прикрыт заповедию,
и догадался тогда,
что в плоде дерева — ключ к правде
и что у преступивших заповедь очи отверзнутся,
и они исполнятся раскаяния.
Источник: Гимны о рае.
Ст. 1−3 Змей был хитрее всех зверей полевых, которых создал Господь Бог. И сказал змей жене: подлинно ли сказал Бог: не ешьте ни от какого дерева в раю? И сказала жена змею: плоды с дерев мы можем есть, только плодов дерева, которое среди рая, сказал Бог, не ешьте их и не прикасайтесь к ним, чтобы вам не умереть
До преступления заповеди все было подвластно человеку, ибо Бог поставил его начальником над всем, что на земле и в водах. Даже змей был привязан к человеку и чаще других животных приближался к нему и своими приятными движениями как бы беседовал с ним. Поэтому-то родоначальник зла — дьявол и внушил через него нашим прародителям злейший совет.
Источник: Изложение веры.
Ст. 1−3 Змей был хитрее всех зверей полевых, которых создал Господь Бог. И сказал змей жене: подлинно ли сказал Бог: не ешьте ни от какого дерева в раю? И сказала жена змею: плоды с дерев мы можем есть, только плодов дерева, которое среди рая, сказал Бог, не ешьте их и не прикасайтесь к ним, чтобы вам не умереть
Змей означает дьявола, который вовсе не был глуп. Называя его «хитрейшим» из всех зверей, Писание указывает на его сообразительность. Однако не сказано, что змей был в раю, но только — что змей был среди зверей, которых создал Бог. Ибо рай, как было сказано выше, означает блаженную жизнь; а змей уже не пребывал в ней, ибо уже был дьяволом. Он отпал от ее блаженства, ибо не устоял в истине. Но не следует удивляться тому, что он сумел заговорить с женщиной, хотя та была в раю, а он не был. Быть может, она была в раю не по месту, а скорее по действию блаженства? Или же это место, которое зовется раем и в котором телесно обитали Адам и Ева, таково, что мы должны считать его доступным для телесного присутствия дьявола? Ни то, ни другое. Дьявол пребывал в нем духовно: как говорит апостол, по воле князя, господствующего в воздухе, духа, действующего ныне в сынах противления (Еф 2:2).
Источник: О Книге Бытия против манихеев.
Змей был хитрее всех зверей полевых, которых создал Господь Бог. И сказал змей жене: подлинно ли сказал Бог: не ешьте ни от какого дерева в раю
Вместо слова «мудрый» в еврейском тексте стоит arom (עָר֔וּם), что Акила и Феодотион перевели как πανοῦργοϛ, то есть «негодный» и «притворный». Таким образом, этим словом изображается скорее хитрость и изворотливость, чем мудрость.
Источник: Еврейские вопросы на Книгу Бытия.
Змий же бе мудрейший всех зверей сущих на земли, ихже сотвори Господь Бог. И рече змий жене: что яко рече Бог: да не ясте от всякаго древа райскаго
Змий, о котором идет здесь речь, поставляется наряду с прочими зверями, сущими на земли, и в самом проклятии, ему изреченном, он также является одним из всех скотов и всех зверей земных (Быт 3:14). Следственно, змий этот был действительный змий, а не призрак его. Но действия, приписанные ему, совсем ему не свойственны. Он говорит жене человеческим языком, он рассуждает с нею, и рассуждает увлекательно. Ясное дело, что естественный змий был только орудием искушения, а искусителем было другое существо, совершенно отличное от него по природе. Бытописатель не называет его по имени, описывая только его действие в том виде, как оно происходило пред Евою, — это не потому, чтобы бытописатель сам не знал искусителя, а потому, что изложением дела, как оно было, хотел показать читателю, что Ева легко могла узнать искусителя под его личиною. Кто же именно этот искуситель? Это падший дух, один из бесплотных существ, сотворенных прежде видимого мира. До падения он сиял в лике ангелов, как денница среди звезд Но он возгордился своим достоинством (1Тим 3:6), возмечтал о независимости от Творца и не захотел быть послушным воле Его. В грех гордости и непокорности он вовлек многих других духов, и вместе с ними, как враг Божий, от чего называется сатаною [что значит противник], изринут был Богом из общества чистых духов, оставшихся Ему верными. Необъятная гордость сделала его нераскаянным и ожесточенным против Бога грешником и однажды навсегда затворила для него горние обители. Божиим правосудием он осужден на пребывание в «вечных узах мрака» (Иуд 1:6). Но как преступники из людей, заключенных в узы, не все сидят в месте заключения, но выходят иногда за пределы его в узах и с провожатыми, так и сатане, до пришествия великого дня судного, оставлена еще некоторая свобода действовать в области воздушной, так что он имеет возможность вредить людям искушениями на зло. Господь попускает эти искушения для нашей духовной пользы. Людям нетвердым в добре искушения от диавола подают случай утвердиться в нем чрез борьбу с ними. Людей же преуспевавших в добре искушения предохраняют от духовной гордости, давая им чувствовать немощь свою в борьбе с лукавым и нужду в благодатной помощи Божией, научают смирению и упованию на Бога (2Кор 12:7−9). Первою жертвою диавольских искушений сделались первые люди. Слово Божие прямо указывает в искусителе их диавола. Так апостол Иоанн называет диавола «змием древним» (Откр 12:9; 13:5; 20:2), имея в виду того змия, чрез которого диавол обольстил Еву. Он же пишет: «творяй грех от диавола есть, яко исперва диавол согрешает» (1Ин 3:8); последние слова имеют тот смысл, что диавол с самого начала человеческой истории творит грех в сношениях с людьми. Сам Спаситель говорит о диаволе: «он человекоубийца бе искони» (Ин 8:44). Св. Писание указывает и побуждение со стороны диавола к искушению первых людей: это зависть. «Завистию диаволею смерть вниде в мир» (Прем 2:24). Сам потеряв блаженство, диавол по зависти захотел лишить его первых людей. Диавол искушает людей иногда с дерзостию и свирепостию льва, ищущего поглотить свою добычу (1 Петр. 5:8), — так он искушал Иова; большею же частию он действует на людей посредством обольщений и ухищрений, с вкрадчивостию льстеца (Откр 12:9), от чего и называется диаволом (обольстителем). Посредством обольщений он искушает и нашу праматерь, и для того, чтоб она не могла угадать в них злого умысла, не дерзает явиться пред нею в своем настоящем виде, в виде злого, отверженного духа. Для удобнейшего достижения своей цели он мог бы «преобразиться в ангела светла» (2Кор 11:14), в каковом виде он нередко являлся христианским подвижникам Но Бог, владыка мира горнего и дольнего, попускающий диаволу искушать людей не для того, чтобы ввести их в грех, а для того, чтоб укрепить их в добре, не дозволил ему явиться праматери нашей в таком виде, в котором бы она не могла при надлежащей внимательности узнать его и восторжествовать над его кознями. Искуситель избрал орудием своим животное бессловесное, которому, как не могла не знать Ева, чужда была способность рассуждать и выражать свои мысли в человеческом слове. Правда, животное это называется «мудрейшим» (точнее с еврейского-хитрейшим) «всех зверей сущих на земли», и потому Господь Иисус Христос, посылая апостолов на проповедь, заповедует им быть «мудрыми как змии» (Мф 10:16), т. е. внушает им не вдаваться без нужды в опасности, но укрываться от них и беречь себя подобно змиям, быстро прячущимся в свои убежища при виде врагов и преимущественно берегущим свою голову при нападении их. Но эта естественная мудрость бессловесного ничего не имеет общего с неестественною мудростию змия, говорившего с Евою. И сам бытописатель, называя змия «мудрейшим», собственно — хитрейшим, коварнейшим, имел в виду не натуру собственно этого животного, но свойство существа, сокрывшегося в нем. Притом сказано: «змий бе мудрейший», а не «есть» мудрейший. Сказано так опять потому, что бытописатель имел в виду не вообще животное известного рода со свойственными этому роду качествами, а того исключительно змия, который был временным орудием духа злобы и только на известное время проявил несвойственное своей природе лукавство. Итак, лукавство змия было собственно лукавством диавола. В чем же оно проявилось? Во-первых, в том, что для искушения он избирает такое время, когда Ева была одна, не вместе с мужем. Будь она вместе с ним, диавол не осмелился бы напасть на обоих: вдвоем они не дались бы в обман так легко и скоро. История христианских подвижников, терпевших искушения от диавола, показывает, что они побеждаемы были искусителем большею частию живя в уединении, вдали от братии, не пользуясь руководством и советом более опытных в различении духов подвижников. Во-вторых, в том, что диавол с искусительными словами обратился именно к жене, а не к мужу; он знал, что жена по самой природе своей более восприимчива к впечатлениям, и потому гораздо более податливее на искушение, чем муж: знал также, что заповедь, к нарушению которой он приготовился склонить ее, она слышала не непосредственно от Бога, а от мужа и следственно удобнее могла поколебаться. В-третьих, в самом ходе искушения, который показывает, что оно ведено было знатоком своего дела.
«Что яко рече Бог, — начал искуситель, — да не ясте от всякаго древа райскаго?» Диавол знал, в чем состоит заповедь, но пред Евою притворился незнающим этого, для того, чтобы видом невежества удалить от нее повод к подозрению в хитрости и лукавстве его. И расчет его был верен. Еве показалось, что не ее хотят вразумить, а от нее требуют вразумления. Смирение, с видом которого предложен был вопрос, возбудило в ней благосклонность к вопрошавшему и готовность продолжать с ним беседу, чего и добивался лукавый совопросник. Но как она не могла открыть обман, слыша говорящим существо бессловесное? Ужели она не знала, что животные не одарены словом? Трудно предположить это, когда она сама явилась на свет именно вследствие того, что для Адама не нашлось существа во всем подобного ему, что в мире животных не было ни одного, с которым бы он мог говорить и чрез слова делить мысли. Нельзя же думать, будто Адам не сказал ей о причинах ее сотворения. Всего вероятнее, что диавол для предложения своего коварного вопроса улучил то мгновение, когда она cама занята была размышлением о заповеди Божией, когда ее внимание всецело устремлено было на заповедное древо и в душе ее возникли недоумения и любопытство, почему Бог, давший во власть Адаму и ей все древа райские, только плоды с этого древа запретил есть. В сем состоянии усиленного размышления, или задумчивости, ей легко было не заметить неестественное положение змия. Можно сказать даже, что в чистой душе нашей прародительницы еще прежде видимого искушения начиналось искушение внутреннее, т. е. борьба помыслов. Диавол заметил это, и чтобы борьба сия не кончилась торжеством помыслов правых, поспешил со своим вмешательством, на успех которого он надеялся именно потому, что Ева была в нерешительном состоянии. В сем состоянии, без сомнения тягостном, речь змия могла обратить ее внимание не столько необыкновенностию ее в устах животного, сколько совпадением с предметом ее собственных размышлений. Диавол, наблюдавший за движениями души ее, попал, так сказать, в тон того душевного настроения, в котором в эту минуту находилась Ева, и которое как нельзя лучше соответствовало дьявольскому намерению. Время, размышление, внушения мужа могли ее успокоить и утвердить в смиренной покорности воле Божией; диавол знал это и решился предупредить возможность такого исхода борьбы, а Ева, вместо того, чтоб остановить змия в самом начале его беседы, или бежать от него, пожелала продолжения беседы, чего и добивался он.
Источник: Толкование на паремии из книги Бытия.
Ст. 1−3 Змей был хитрее всех зверей полевых, которых создал Господь Бог. И сказал змей жене: подлинно ли сказал Бог: не ешьте ни от какого дерева в раю? И сказала жена змею: плоды с дерев мы можем есть, только плодов дерева, которое среди рая, сказал Бог, не ешьте их и не прикасайтесь к ним, чтобы вам не умереть
В этом месте [текста] не обращай внимания на внешнюю форму [змея], которой мы теперь и избегаем, и боимся; изначально было не совсем так. Змей был радушным и наиболее близким к человеку из пресмыкающихся. Но некто превратил его во врага. Вот слова Божии: Проклят ты пред всеми скотами. Вражду положу между тобою и между женою. Эта вражда разрушила любовь. Любовью я называю не основанное на разуме, а непостижимое знание… Говорят также, что дьявол предстал перед Адамом в образе змея… Этот вопрос не был случайным: ведь многие изучают то, каким образом змей произносил членораздельные звуки: не человеческим ли голосом? Или змеиным шипением, которое поняла Ева? Адам перед грехопадением постиг мудрость, знание и дар пророчества… Таким образом, если Адам это все имел, то дьявол постиг и разум змея, и предчувствие Адама о том, что змей разумен. Относительно змея говорят, что Адам догадывался, что змей, обладавший рассудком, доведет свое дело до конца и сумеет воспроизвести человеческий голос
Источник: О творении мира.
Змей был хитрее всех зверей полевых, которых создал Господь Бог. И сказал змей жене: подлинно ли сказал Бог: не ешьте ни от какого дерева в раю
Змий искуситель
«Змей…» Природа этого змия довольно загадочна: по некоторым своим признакам, напр., по самому своему имени, по принадлежности к животному виду, по отличающей его хитрости (Мф 10:16) и по наложенному на него наказанию — ползания по земле (14 стих этой главы) — он, несомненно, представляется в Библии обыкновенным, естественным змием, но целый ряд других признаков, как-то: дар речи, осведомленность в существовании заповеди, необыкновенная хитрость и коварство, а также утверждение необычайной для естественного змия продолжительности его существования (14) — все это говорит нам о каком-то высшем сознательно разумном существе. Посему, правильным пониманием этого змия будет то, которое объединит все эти вышеуказанные черты, как, напр., это и делает святой Иоанн Златоуст, говоря: «следуя Писанию, надобно рассуждать так, что слова принадлежали диаволу, который возбужден был к этому обману завистью (Прем 2:24), а этим животным (т. е. обыкновенным змием) воспользовался как удобным орудием» (Иоанн Златоуст).
Присутствие в этом змие диавола-искусителя согласно утверждается и многими другими местами Священного Писания, в которых диавол называется «человекоубийца от начала» (Ин 8:44), первовиновником на земле зла (1Ин 3:8; Прем 2:24) и даже прямо «древним змием» (Откр 12:9−10).
«И сказал змей жене…» Коварный змий обращается к жене, как слабейшему сосуду (1Тим 2:14; 1Пет 3:7), в справедливом расчете легче через нее достигнуть цели; к тому же жена, вероятно, не сама лично слышала заповедь от Бога, а получила ее уже от мужа и потому знала ее менее устойчиво и твердо.
«не ешьте ни от какого дерева…» Соблазнитель намеренно преувеличивает тяжесть заповеди, чтобы тем самым сбить жену с толку и поселить в ней нерасположение как к самой заповеди, так и к ее Основоположнику.
Источник: Толковая Библия.
Вам будут доступны следующие комментарии:
• Заметки Барнса
• Комментарий Бенсона
• Кембриджская Библия для школ и колледжей
• Комментарий Кларка
• Синопсис Библии Дарби
• Комментарий Библии Экспозитора
• Словарь текстов Экспозитора
• Женевская учебная Библия
• Экспозиция Библии Гилла
• Джеймисон-Фоссет-Браун
• Полный комментарий Мэтью Генри
• Комментарий Мэтью Пула
• Библия проповедей – Николл
• День за днем по Библии – Мейер
• Заметки Уэсли
• Комментарий Кейла и Делича к Ветхому Завету
• «Гномон Нового Завета» Бенгеля
• «Греческий Завет» (Николл, Робертсон)
• Комментарий Нового Завета ICC
• Комментарий Нового Завета Мейера
• «Новый Завет» народный (Бартон Джонсон)
• «Слововедение» Винсента